Похороны смерти. Научно-фантастический роман

Исабек Ашимов

Можно ли повернуть время вспять? Можно ли прожить жизнь в прошлом? На базе интерфейса искусственного интеллекта плюс «мозга в контейнере» группа ученых создает виртуальную реальность и виртуализированную личность в ней. С помощью оптонейрогенетики и нейровстряски удалось прочитать в его генах и подсознании доминирующее его желание — возвратиться в прошлое и непременно стать одним из сподвижников великого Абу Али Ибн Сино. «Аватар» «проживает» жизнь дервиша в прошлом, измеряемом в 1000 лет.

***

«CR». Фешенебельное здание из стекла и бетона калифорнийской кардиологической клиники «Rhythm of life», что в переводе «Ритм жизни», располагалось почти рядом с «Белым аистом» также на первой прибрежной линии. Накануне служба 911 доставила сюда старого пациента с коронарным кризисом. Доставившая бригада предупредила врачей приемного блока о том, что этот пациент входит в состав научной делегации из Центральной Азии.

Почти сутки врачи боролись за его жизнь. Однако, несмотря на интенсивное лечение только, что у него наступила клиническая смерть в результате обширного инфаркта миокарда. К сожалению, запустить сердце не удалось и врачи констатировали у больного наступление биологической смерти.

— Неужели это конец и ничего нельзя сделать? — огорчались реаниматологи. Было видно, что они находятся в состоянии отчаяния и нерешительности. — Неужели ничего нельзя предпринять? Внешне было видно, что их душит жалость к пациенту и одновременно бессилие спасти ему жизнь, предприняв нечто спасительное чудо. — Жаль! Летел сюда через океаны и континенты, принял участие в работе Конгресса. И тут такой исход. Видимо сердце не выдержало нагрузки. — Интересно о чем думал и мечтал, пока не попал к нам в реанимацию? — думалось врачам-реаниматологам, глядя на труп. Старику явно за семьдесят, седовласый, аккуратная внешность, коротко подстриженный, лицо, обрамленное ухоженной бородкой, говорили о том, что перед ним явно одухотворенная личность.

В это время в реанимационный зал почти вбежал Джозеф. Он специально пришел в кардиологическую клинику, чтобы поговорить с ученым из далекой Средней Азии, который накануне оказывается пожелал встретится с ним. Узнав, что он в реанимации заглянул в зал. И тут, узнав, что ученый скончался, конечно же сильно огорчился. Ему непременно захотелось хоть мельком взглянуть на него.

Джозефа пропустили в зал. Он молча стоял рядом с койкой, на котором лежал покойник — тот самый профессор, о котором так подробно и возвышенно рассказывали Хасан и Алихан, знавших его заочно по научным и художественным трудам. Спокойное одухотворенное лицо, глаза еще открыты и взгляд, направленный куда-то вдаль, в бесконечность. Ожидал ли он смерть, которая всегда приходит к человеку внезапно? О чем он думал в последние минуты жизни? Какие мысли его обуревали в момент наступления клинической смерти? Жаль, что невозможно прочесть его мысли. Жаль! Жаль! — сокрушался Джозеф мотая головой.

Уже уходя из зала, он внезапно обернулся и вновь бросил взгляд на труп пациента, остановился, вернулся к нему. Было видно, что Джозеф в эти минуты явно находился в смятении, на его лице отражалась не только жалость, но и какое-то необъяснимое замешательство. Врачи, зная взрывной характер Джозефа, который годами и десятилетиями околачивался здесь в реанимационном зале, проводя свои нейроисследования у тяжелых больных, застыли в ожидании, теряясь в догадках — что бы это значило, чего ждать от него в следующий миг?

Наверняка Юлий Цезарь находился в таком же состоянии и ожидании, когда он стоял у моста через Рубикон, долго не решаясь стоит ли его армии переходить реку или лучше отступить? Так и Джозеф — стоял молча и о чем-то размышлял. Кто знает эту историю, наверняка, никогда не думали, что Великий Юлий Цезарь, которого все считала образцом решительности, на грани сумасбродства и отчаяния. Оказывается, иногда он также проявлял нерешительность. Точно также, в эти секунды и минуты Джозеф, также как Юлий Цезарь, оставался в раздумье. Скрестив руки на груди, он молчал. Во всей его позе чувствовалось внутренняя напряженность и смятение. Сотрудники знали, что это у него предвестник какого-либо неординарного решения, внезапного порыва. Бригада не ошиблась. Внезапно, как будто бы он возвратился из небытия Джозеф скомандовал:

— Коллеги! Посмотрите, — сказал он, — а что если мы используем головной мозг этого ученого? Однако, вовсе не дожидаясь ответа он с лихорадочным блеском в глазах сказал: — Решено! Пришло время решающего эксперимента!

В это время в соседнем операционном зале, под яркой бестеневой лампой работала бригада нейрохирургов, которую возглавлял профессор Мишель Кэйт. В операционную практически врывается профессор Джозеф Олсон — его друг и сокурсник по Кембриджу и с ходу заявляет:

— Мишель! Дорогой!

— Что случилось? В чем дело? — забеспокоился Кэйт, остановив операцию и обернувшись к нему. — Успокойся! Говори с толком!

— Выручай! Сейчас мы положим на соседний операционный стол умершего совсем недавно старика, ты должен достать нам его головной мозг. Другого шанса у нас не будет.

— Постой, постой! Как? Зачем? Почему? — Кэйт был ошарашен. — В конце концов, как видишь, я занят.

— Вижу, понимаю, но и ты меня пойми. Другого шанса у нас не будет, — повторял Джозеф, а в следующую минуту безаппеляционно скомандовал. — Мишель! Передай операцию своему ассистенту и переходи в соседний зал!

В соседнем зале на операционный стол уже укладывали тело старика, погибшего от сердечного приступа. С момента наступления смерти прошли минут десять. Пока операционная сестра обкладывала операционное поле, готовила инструменты, Джозеф рассказал всю ситуацию Кэйту, который сразу же понял, что речь идет о решающем эксперименте, что именно сейчас Джозефу и его команде нужно разрешить две конкурирующих в их сознании научных концепций «А» и «В», окончательно сказать «да» одной из них.

Кэйт почувствовал, что даже у Джозефа в эти минуты и секунда не было уверенности в том, что, возможно ли такое в принципе. Во-первых, сам он несвободен от теоретических допущений как «А», так и «В». Во-вторых, из доказательности истинности «А» нельзя заключить об истинности «Б». В-третьих, возможна истинность третей — «С», то есть неизвестной, но вероятной концепции.

Операция началась. Вот вскрыта черепная коробка. Профессор Кэйт, обращаясь к своему другу Джозефу, с пафосом и с нескрываемым восхищением и неподдельным волнением произнес: — «Вот он „святое святых“ человеческого организма, величайшее чудо и гордость природы, именуемое головным мозгом!». Не без волнения он продолжил: — «Это серая массовидная ткань является самой таинственной тканью человеческого организма, которую считают зеркалом человеческого мира, вместилищем горя и радости, надежд и разочарований, прозрений и ошибок человеческих…».

Стоя рядом с нейрохирургом, не менее взволнованный Джозеф предавался размышлениям: — «…Мозг. В мире он самая высокоорганизованная материя, именуемая „вместилищем сознания“, и стимулирован он куда сильнее прочих частей человеческого организма. В любой ситуации организм старается протежировать мозг, посылая ему повышенную порцию крови, кислорода или элементов, а также припрятав его в костяную крепость, тем самым оберегая его от травм и ранений…».

— Да! Действительно, мозг — это загадка, которую, вряд ли, даже он сам когда-нибудь поймет и познает. А ведь абсолютное большинство людей никогда так и не смогут отчетливо представить себе, насколько сложным образованием является человеческий мозг. Это величайшее изобретение Природы, ее несомненная гордость! — сказал вслух Джозеф.

— А знаешь, какой у него незадействованный потенциал? — обратился Кэйт к Джозефу. — Ведь все прочее рядом с ним не сложнее детского конструктора. Восхищает то, что потенциальных межнейронных связей здесь во много раз больше, чем атомов во Вселенной их количество выражается единицей с несколькими миллионами нулей…

— Но… — есть но. — Джозеф, задумчиво продолжил. — Но с другой стороны именно с помощью мозга Природа вначале восхитилась всеми своими творениями, а затем с его же помощью убедилась в конечности мироустройства, которую она создала. — Как по твоему, почему? Не дожидаясь ответа, сказал: — Природа убедилась, что, в конце концов, Мир угаснет, как результат и следствие второго закона термодинамики: зарождение — развитие — расцвет — регресс — погибель. — Это трагедия космического масштаба! — воскликнул профессор и продолжил. — Природа умеет ценить свое высшее творение, а потому она и заточила мозг в замкнутую костяную коробку, чтобы предохранить его от случайных и неслучайных повреждений…

В первом в нем говорил философ, рассуждавший о Вселенной и космологической миссии головного мозга, а во втором — хирург и физиолог, рассуждающий об интегральном центре организма человека.

— Зачем вам головной мозг? — спросил Кэйт уже для приличия, потому, что он уже разрезал кожно-фасциальные ткани головы.

— Чтобы личность остался жив! — воскликнул Джозеф. — Я не шучу. Вы, возможно, и не предполагаете, что такое возможно. Но об этом позже, дружище.

— Джозеф! Если честно, то что ты сказал «не укладывается в голове», — недоумевал Кэйт.

— Кэйт! Нам исключительно важно правильно уложить головной мозг, который ты извлекаешь, в наш биоконтейнер, — сказал Джозеф почти не задумываясь. Лишь другие специалисты, присутствующие в операционной, при себе отметили, что получился знатный каламбур: — «не укладывается в голове» от Кэйта и «нужно уложить мозг в контейнер» от Джозефа.

— Стоп! Прошу тишины и собранности! — профессор Джозеф почти выкрикнул. — Решено! Итак, будем размещать изолированный головной мозг в контейнер с питательной жидкостью. Всю ответственность беру на себя! У нас должно получится, у нас получится! Вперед, друзья! Произнесено это было решительным тоном, не терпящим возражения. А обращаясь к своим коллегам из лаборатории искусственного интеллекта, добавил: — Прошу собранности, внимания и четкости. Лишних вопросов прошу не задавать! — предупредил он. — Прошу тишины!

Работа началась. В лаборатории засуетились, пошли четкие команды и уточнения. Научная команда деловито и слаженно работали с объектом — изолированным головным мозгом профессора Каракулова. После того, как нейрохирурги осторожно вынули головной мозг из черепной коробки, члены научной группы отмыли его от кровяных сгустков, магистральные сосуды подключили к оксигенатору, а его в свою очередь к портативному аппарату искусственного кровообращения, а потом положили мозг в прозрачную емкость.

— Вначале глубокое охлаждение на тридцать минут. Градиент — полградуса в минуту. Вы поняли меня? — переспрашивал коллег Джозеф.

— Вот-так неопределенность снята, — то ли с облегчением, то ли с сарказмом заметила хирург Кэйт. — Джозеф! Позвольте дорогой! А что речь идет о «мозге в контейнере»? Я вас правильно понял? А такое возможно в принципе? Я читал роман «Голова профессора Доуэля». Но там более или менее поятно. А здесь, какой-то новый ребус, — удивленно переспрашивал он.

— Да! Ты прав, именно о нем — о «мозге в контейнере», — ответил Джозеф. — Так что, коллега, не удивляйся.

— На сколько это возможно, Джозеф? Я еще ни разу не слышал, что такое возможно, — не унимался Кэйт.

— Дорогой друг! Такова ситуация — мы первые, которые только что решились на такую вот операцию. У нас были эксперименты, специальные исследования, намерения, но не осмеливались эту операцию сделать на человеке. Так что мы первые, у нас появился шанс и мы не должны упускать его! — воскликнул Джозеф. — После налаживания технологии консервирования мозга, я постараюсь рассказать все об этом эксперименте и о результатах исследований, связанного с ним, если вы, конечно, еще захотите послушать, — сказал он, обращаясь ко всем присутствующим в лаборатории.

— А теперь прошу соблюдать порядок и тишину в лаборатории, — обратился он ко всем. Операция… Нет, как ни обидно признавать, эксперимент, начался! — констатировал он. — Ответственность за все беру на себя! Ответственность беру на себя! Ответственность…, — продолжал твердить Джозеф.

Тишина в лаборатории прерывалась только короткими приказаниями профессора, требовавшего тот или иной инструмент или анализы. Со стороны было видно, что члены научной группы пустили в ход всю свою блестящую, отработанную во всех деталях, технику, соединяя быстроту с необычайной тщательностью и осторожностью. Через три часа непрерывной манипуляции бригада исследователей положили на стол последние инструменты и стянул с рук операционные перчатки. Вот-так, перед ними контейнер в котором плавает только, что вынутый из черепа головной мозг.

— И что мы имеем? — спросил Хасан, но не дождавшись ответа Джозефа утешительно сказал: — Будем надеяться на то, что все у нас получилось?

Глядя на плавающий в жидкости мозг, Джозеф размышлял: — Да! Тут тот самый пациент, тот самый человек, но в другой форме. Или как? — Тот да не тот…, тот да не тот…, тот да не тот… — весь в думах приговаривал профессор, отрешенно глядя на контейнер с мозгом.

— О чем это шеф? — недоумевал не только Билл, но и вся научная группа, которая копошилась вокруг контейнера, что-то подключая, что, наоборот, отключая, измеряя, поправляя.

— Все! Сказано-сделано! — воскликнул Джозеф выпрямляясь, — Итак, что мы имеем? Головной мозг приобрел новое место жительство? Отныне одна большая загадка и надежда — приживется ли головной мозг в контейнере? Кем проснется наш «объект», если проснется? — как бы говоря сам с собой, — размышлял профессор вслух. Бросив последний взгляд на «мозг в контейнере», он покинул лабораторию.

Через два дня контейнер перевезут в Центр искусственного интеллекта и разместят во внутрь сферы искусственного интеллекта «F-Ash-53». Неосведомленный человек ни за чтобы не разобрал бы, погиб пациент или остался жив? Если жив мозг, то жив и человек? Он жив! Почему? Как? Непосвященному такой метаморфоз был бы совершенно непонятным. Об этом лишь догадывались коллеги, которые были заняты необходимыми на тот момент манипуляциями и заботами о «мозге в контейнере».

Многочисленные сканеры и датчики регистрируют малейшие изменения в состоянии «мозга в контейнере» и выводят данные на лед-мониторы. В последующие дни контейнер с мозгом будет постоянно находится в чреве искусственного интеллекта, тем самым создается интерфейс.

Вот таким в истории науки и медицины запомнилась первая попытка создать интерфейс искусственного интеллекта плюс «мозга в контейнере». Вот-так человек замахнулся на проблему создания «нового Сознания», возможно, возомнив себя Богом, вот так человек нахальным образом перешел ту грань невозможного, запрещенного, возможно, открыв тем самым проклятый «ящик Пандоры», сами того не ведая к чему это приведет и чего ожидать от такого близорукого поступка. Вот-так ученые пренебрегли уже давно сложившейся общественное мнение о том, что искусственный интеллект постепенно поработит человечество.