Осколки впечатлений

Ирина Ярич, 2023

В сборнике представлены рассказы и миниатюры, написанные в период с 2006 по 2015 годы. Делец, которого никто и ничто не остановит в достижении своей цели использует слабость одних и жажду до сенсации других («Фабрикант»). Доверчивость и наивность женщин на курортах южных мусульманских стран может иметь грустные последствия и редко кому выпадает удачный случай («Сушённый Финик»). Замечаем ли мы людей, которые окружают нас на улицах, в транспорте, на работе? Если да, то каковы они? («Фотоальбом», «Из случайно услышанного»). Приятного чтения!

Фабрикат

Глава первая. Древняя мумия!

I

Сообщение в одной из лондонских газет:"В Пакистане обнаружена мумия, которая обещает стать научной сенсацией. Ученые надеются, что c её помощью откроют новые тайны Древнего мира и, быть может, взгляд на историю изменится…"

* * *

В дверь постучали, хозяйка дома, погруженная в свои думы, ткала и не сразу услышала стук.

— Мама, кто-то стучит, — заглянула к ней чернявая симпатичненькая девочка, лет десяти, с намыленными руками.

— А? Я открою сама. Иди, дочка, достирывай.

Женщина встала из-за ткацкого станка, она выглядела, как подросток,.. если бы не лицо. Более четырёх десятков лет его обдувало ветрами и палило солнцем, тяготили житейские хлопоты и домашние заботы, долго грызла печаль. Женщина накинула чёрное покрывало, оставив открытым только часть лица, поспешила к входной двери. За ней стоял соседский мальчишка.

— Чего тебе, Фуад, — спросила она.

— Тётя Эсфанд, к вам гость, — показал он на незнакомого мужчину, что великаном возвышался рядом.

Тот бросил Фуаду обещанную монету, которую мальчик поймал на лету и тут же помчался домой.

— У меня к вам, уважаемая Эсфанд есть выгодное предложение.

— Господин, последний ковёр продала в конце прошлой недели, а новый ещё не готов.

— О, хозяйка моё предложение не касается ковров. Разрешите пройти в дом?

Эсфанд провела гостя в комнату, где ткала, усадила его на старенький диванчик, крикнула дочери, чтобы та принесла ему попить, а сама устроилась возле станка. Она стала опасаться, не хочет ли он купить их дом, где станут они тогда жить?

— Почтенная хозяйка, я ненароком узнал о вашей тяжкой доле. Ваш муж умер около двух лет назад, и вы вынуждены содержать дом и дочь, что весьма трудно. Вам приходиться изнурять себя работой.

— Да, господин, вы правы, но вы пришли, наверное, не для того, чтобы выказать своё сочувствие.

Вошла девочка с глиняным кувшином прохладной воды и протянула его гостю. Тот взглянул на неё пристально.

— В жаркий день, что может быть приятнее, — сказал он, — чистой воды? — и отпил несколько глотков. Девочка, отдав кувшин, вернулась к стирке. — А для мужчины, что может быть слаще юной девы? Почтенная Эсфанд, я хочу уважить своему родственнику, ищу для него невесту. Поэтому и пришёл к вам.

— Но, господин, моя дочь ещё ребёнок, вы сами видели.

— Ваша дочь красавица и разве разумно упустить случай исправить и её и своё положение? Мой родственник человек с достатком и ваша дочь не будет испытывать нужду.

— Но в нашей округе найдутся более достойные девушки.

— Я следую заповедям Аллаха, который призывает помогать ближнему. А вы, уважаемая Эсфанд меня удивляете. Не каждому выпадает счастье избежать своего бедственного положения. И вы и дочь будут обеспечены, вам уже не придётся тревожиться за её будущее, и вы сможете отдохнуть и спокойно доживать свой век. Но я не вижу радости на вашем лице.

— Всё так, господин. И вы, конечно, правы, но дочка ещё мала, какая с неё жена.

— Не беда. Мала, не стара. Подумайте, уважаемая Эсфанд, вы получите за неё полторы тысячи. Вам такие деньги разве заработать? Вряд ли, а их хватит надолго.

— И в этом вы правы, господин, но как я могу расстаться с моей деточкой, она моя единственная отрада.

— Почтенная Эсфанд, но ведь рано или поздно вам придётся расстаться, так зачем же упускать выгоду?!

— Не хорошо это, господин. Выходит, я продам свою девочку.

— Вы спасёте себя и её от бедности и нужды.

— А совесть и душу, господин?

Эсфанд сидела, сгорбившись, и казалась ещё меньше, чем была. Грусть и растерянность чередовались на её немолодом лице. Крупноватые для её небольшого тела руки с сухой, потрескавшейся кожей, беспомощной горстью лежали на коленях, прикрытых подолом застиранного и заштопанного тёмного платья.

Гость уже начинал раздражаться. Когда он шёл к вдове, то был уверен, что она обрадуется нежданно свалившемуся капиталу и живо сбагрит обузу. Но эта любвеобильная мамаша действовала на нервы. За её вежливостью он видел упорный отказ. И снова, теряя терпение, принялся убеждать её в счастье, которое на неё свалилось.

А она чуть не плакала, но сдерживала себя, чтобы этот хитрец принял её за сильную духом. В том, что он хитрил, Эсфанд не сомневалась. В их деревушке были девицы краше её дочери, но за них есть, кому заступиться."Ах, если бы жив был муж и старшие сыновья, никто бы не посмел обидеть ни меня, ни доченьку. Но Аллах их забрал… А, может это посланец Шайтана? Злой искуситель пытается меня столкнуть с праведного пути?!"О, как ей захотелось вскочить, закричать на непрошеного гостя и высказать этому подлецу, что она думает о нём и его гнусной сделке! Но Эсфанд сдержала себя снова, она решила избрать иную тактику. Прикинулась туповатой и продолжала вежливо отвечать, но при этом твердила всё тоже:"дочка мала, в жёны не годиться". Она добилась бы успеха, если бы гость был другого нрава. Кроме хитрости, о которой догадалась Эсфанд, он не любил, когда ему перечили или мешали исполнить задуманное, тогда в нем закипала злость, ярость закипала, и агрессия уже не поддавалась контролю и выплёскивалась.

Бессмысленные пререкания надоели, он должен взять то зачем пришёл, а эта глупая курица кудахчет и слушать невмоготу. Уже не в силах сдерживать клокочущую внутри бурю. Вскочил и со всего размаху ударил несчастную женщину кулаком по голове. Эсфанд даже не успела вскрикнуть, отлетела как тряпичная кукла и не шелохнулась.

Гость быстро нашёл девочку, заткнул ей рот, не глядя, чем подвернулось под руку, связал платком руки и понёс из дома. Рядом с входом стояла его машина. Бросил девочку на заднее сиденье и вскоре умчался, а пыль за машиной стелилась шлейфом и долго висела в воздухе.

II

Сообщение в одной из парижских газет:

"…найденная мумия — женщина. И происходит скорей всего из царского рода, об этом говорят скрещенные на груди руки (по древнеегипетской традиции) и главное: золотые пластины и корона. Но не только! Удалось прочитать клинописные знаки на золотой пластине:"…я дочь великого Ксеркса…"Ученые полагают — это древнеперсидская царевна Радогуна, которая жила две с половиной тысячи лет назад. Неужели персидские цари и члены их семьи после смерти были бальзамированы? Если так, то возможны новые подобные находки. И кто проводил этот ритуальный обряд? Приглашали египетских бальзамировщиков? Найденная мумия задаёт больше вопросов, чем даёт ответов".

* * *

Последнее время Курош думал, в каком направлении расширить своё производство. Казалось бы, чего маяться? Ведь его бизнес приносит ему постоянный и, весьма немалый доход. Но такой уж он человек, не довольствуется достигнутым и периодически озадачивает подчинённых новыми идеями. Пребывая в состоянии внутреннего поиска, Курош вошёл в кафе, как говорится на автомате, но нельзя сказать, что ноги и голова действовали не согласованно. Мозг контролировал всё, и собственное тело, и внимательно изучал окружающих, возможно тоже на автомате.

Среди посетителей кафе Курош заметил у стойки бара иностранца, и не, потому что они в этих краях редкость, как раз напротив. Неподалёку вела раскопки западноевропейская археологическая экспедиция. Куроша привлёк убитый вид этого иностранца, который явно нуждался не только в допинге, но и в утешении и сочувствии и, конечно же, в понимании, ведь именно из-за его отсутствия многим приходиться страдать. И Курош направился к стойке бара. Вскоре он уже беседовал с новым знакомым.

–… А можно просто док, — устало и безразлично добавил европеец.

— Ты, что врач?

— Не-е, — тот мотнул головой и сморщился. — Доктор исторических наук, — и грациозно махнул правой рукой, с зажатой между пальцами сигаретой, куда-то сквозь крышу кафе.

Когда к археологу подсел неизвестный ему местный житель, он ещё больше приуныл, ожидая расспросов о раскопках, а ему совсем неохота удовлетворять чьё-либо любопытство, или станет проситься в экспедицию на подсобные работы, но грузчиков и землекопов у них достаточно, а выслушивать жалобы на нужду и отказывать — занятие не из приятных. Оказалось, иранцу не надо ни то, ни другое. Тогда археолог сделал вывод, что тот не занимается"ловлей"иностранцев. У него, словно растаяла невидимая защита от назойливых и любопытных, угрюмость сменилась доброжелательностью и он, будто распахнулся перед собеседником в стремлении к доверительности и откровенности.

После очередной ссоры с руководителем экспедиции, археолога не покидало упадническое настроение. Несогласие с доводами начальника и методами раскопок, вместо бури возмущения вызвали у него ощущение своей беспомощности, и не, потому что против босса не попрёшь, а из-за несостоятельности и слабости своих аргументов, к тому же не в первый раз. А это может вызвать сомнения в его профессионализме. Неужели он действительно слаб? Слаб, не только как человек, но и, как учёный? Снова появилось ощущение своей ущербности. Кстати, в его жизни в который уж раз. Он не переживал бы так болезненно своё поражение, если бы не тщеславие и, быть может, он сам не осознавал, что старается не столько для науки, сколько для себя.

Курош проявил изрядное терпение. Он знал, что один из способов облегчить боль души дать человеку выговориться. Кроме того, у него был талант расположить к себе собеседника и иностранец, который не желал говорить что-либо о раскопках, выложил, что и зачем они ищут, упомянул о разногласиях с руководителем экспедиции. Только в данном случае его аргументация звучала убедительно. Может, оттого, что его собеседник мало или вообще ничего не понимал в археологии. Главное в глазах было такое сочувствие, какое и у давнего приятеля не увидишь. В порыве откровенности иностранец поведал о своей детской мечте. Когда-то ему очень хотелось найти мумию кого-нибудь из Ахеменидов. Он тогда не знал, что древние персы не бальзамировали своих умерших царей.

— Что это ты задумался? — благодушно спросил он у Куроша.

— Интересная была у тебя мечта, — медленно ответил тот, будто погрузившись куда-то, и добавил. — Я бы до такой не додумался.

— А ты о чём мечтал в детстве?

— Стать богатым. Я не хотел, чтобы мои дети взирали на меня голодными и просящими глазами, как мы с сёстрами и братишками на своих родителей.

— Да-а, — глубокомысленно протянул док, взглянув на потёртые брюки и пиджак собеседника. — Хотя я стал археологом, но всё же мечты наши были нереальные, потому что сами мы были наивные.

У Куроша мелькнула лукавая усмешка. Всего лишь на миг. В следующий он уже с восхищением обратился:

— Так ты, док знаешь историю Древнего Египта и древнеперсидскую тоже?

Иностранец утвердительно кивнул, не отрываясь от большой кружки тёмного горьковатого ирландского пива, которое каким-то загадочным путём попало сюда.

— Док, и знаешь, как из трупов мумии делали?

— Конечно.

— И знаки древнеегипетские читать можешь?

— Да, но не очень хорошо, с клинописью знаком больше.

— Док, с какой клинописью?

— С древнеперсидской. Курош, ведь я специалист по Древней Персии эпохи Ахеменидов.

— Как интересно, док! Что значит учёный человек! Вот, поговоришь с тобой, и будто несколько книг прочитал.

Каждое слово Куроша, словно капли бальзама падали на израненное самолюбие иностранца. Они разошлись приятелями и договорились непременно встретиться.

III

Из прессы:"… в одной из иранских деревушек родственники и соседи недавно захороненной женщины обнаружили её могилу осквернённой и…пустой. Кому понадобилось тело умершей?"

* * *

— Как наш золотых дел мастер?

— Старается, господин. Я проверял. Символ персидских царей кипарис изобразил в точности. Теперь он взялся за большую золотою пластину, маску покойной делает, исходя из тех установок, которые вы ему дали.

— Дмура, проведи меня к бальзамировщикам.

Они спускались по каменным ступенькам. Дмура поспешил предупредить.

— Господин, они ещё не приступили к бальзамированию.

— Почему? — сурово вырвалось у того.

— Не гневайтесь, господин. Они уже работают, подготавливают тело.

— А-а, понятно. Ну, что ж глянем на какой стадии. Чтобы всё делали строго, как им рекомендовали.

— Разумеется, господин.

Они вошли в небольшое помещение, разделённое тонкими перегородками на три комнаты. Прошли в более просторную из них, без окон, как и остальные. Воздух наполнен щелочными и терпкими запахами, у вошедших заслезились глаза и в носу защипало. У стола над трупом женщины склонились двое. Заметив начальство, поспешно приветствовали их. Те подошли ближе и увидели в животе дыру, а под столом в большом тазу кишки. Руки работников запачканы по локоть запекшейся кровью.

— Господин, не хотите ли посетить краснодеревщика? — спросил Дмура, видя как тому противно здесь находиться.

Когда они поднялись, то с удовольствием глубоко вздохнули, и отправились по узкой улочке в мастерскую.

— Долго они ещё будут копаться? Хотя…и спешка может навредить.

— Господин, у них нет опыта, дело новое, — робко возразил Дмура. — Но вы не беспокойтесь, они сегодня же извлекут внутренности и совсем скоро приступят к бальзамированию.

— Как насчёт чеканщика?

— Господин, нашёл искусного мастера.

— Надо бы взглянуть на его работу, насколько она хороша?

— Скажу, чтобы пришёл к вам, господин.

— Нет, я сам проверю, сможет ли он аккуратно выбить текст на золотой пластине?

Тем временем они приблизились к мастерской краснодеревщика. Вошли. Стойкий запах древесины приятен и свеж, им пропитано всё. Мастер разогнулся от саркофага, над которым трудился. Снова согнулся в приветствии. Посетители увидели изображение Ахурамазды и остались довольны. После чего они направились к резчику.

Глава вторая. Мумия древняя?

I

Из телевизионных новостей:"Российский турист Сергей из Ольгова, наблюдая свадьбу в пакистанской деревушке недалеко от границы с Ираном, обратил внимание на малолетний возраст невесты, всего десять лет. Наш соотечественник не ограничился удивлением, он обратился к властям данной провинции с просьбой разъяснить этот факт. Оказалось, что выдавать замуж малолетних запрещено законом, но, как он понял, уголовное дело заведено не будет, так как девочка сирота, её оставили жить в семье"мужа".

* * *

— Неужели это Радогуна?

— Насколько мне известна клинопись, то да.

Сотрудники музея обступили мумию и внимательно рассматривали плотный слой пелён, который ещё одним саркофагом обтекал её, и золотые пластины сверху них.

— Какая она маленькая, может быть, ещё подростком была, когда умерла.

— Возможно.

— Интересно, отчего же она умерла?

— Скоро узнаем.

— Ну, что, пора нести.

Мужчины унесли мумию, а Санам принялась изучать изображение Ахурамазды и другой декор на саркофагах.

Удивительная находка сама по себе факт потрясающий и возбудила к себе бесконечный интерес исследователей древности. Но учёные не коллекционеры, которые редкости хранят, лишь иногда показывая другим, да и только. Учёный, заполучив вещдоки из прошлого, хочет узнать, каким оно было, что тогда происходило и, как люди жили? И, само собой разумеется, что на эти же вопросы пытались ответить, исследуя мумию, но пелены не вскрывали, дабы её не повредить, а ограничились сканированием. Что же послужило причиной смерти? Какова была судьба?

Когда результаты сканирования были готовы, выяснилось, что с позвоночником у мумии неладно, то ли смещён, то ли сломан. Возможно, именно от этого она и умерла (сканирование подтвердило, что мумия женщины). Вместе с тем обнаружились некоторые странности. Отверстия, которые делали, чтобы достать внутренние органы и мозг, нетрадиционны. К тому же египтяне оставляли сердце, как вместилище души, но в данной мумии его не оказалось.

Учёные были озадачены. У них возникло ещё больше вопросов. Строились разные предположения, но ясных ответов не получалось. Самый молодой научный работник и, возможно, поэтому оптимистично настроенный утешал:

— Напрасно вы расстраиваетесь, у нас же мумия не древнеегипетская, а древнеперсидская. Почему она должна соответствовать египетским канонам бальзамирования? Может это персидский вариант, адаптированный к местным условиям.

— Вряд ли, Абид, — в задумчивости произнёс старший и более опытный коллега, — если это была местная разработка бальзамирования, то где-нибудь, в каком-нибудь документе прямое или косвенное упоминание наверняка имелось бы, но ведь никто ничего подобного не нашёл.

— Вот именно, уважаемый Реза, что не нашли.

— Конечно, большинство табличек до нас не дошло, — задумчиво произнёс Керпал.

— В том и дело, — подхватил мысль Керпала Абид, — всё-таки прошло две с половиной тысячи лет.

— Как бы то ни было, придётся исследовать её более тщательно, — вздохнул Рефуджи, опасаясь за сохранность мумии.

— Что ты предлагаешь, Рефуджи, вскрывать пелены? — удивился Абид, который считал, если не всё, то многое ясно и понятно.

— Возможно, Абид.

В этот момент вошла Санам, которая слышала последние фразы коллег.

— Вскрывать пелены надо непременно.

— Что это ты таким трагическим голосом произнесла и с таким видом будто… — начал было Абид, собираясь живописать её убитый вид, но не удалось.

— Вы сейчас тоже не обрадуетесь. На деревянном саркофаге возле резных фигур я обнаружила следы…графита, а может и… карандаша.

— Графита? Карандаша?! — вскричали потрясённые мужчины, а Санам потерянно протянула руку в сторону комнаты, где лежали саркофаги. И все бросились туда.

По контурам резьбы шёл графитовый след, кое-где почти незаметный, а где-то едва проступающий. Но он был! Следовательно, о древности мумии не может быть речи! Или это касается только саркофагов?

Учёные теперь внимательно осматривали их буквально миллиметр за миллиметром, сравнивая детали декора с уже имеющимися подобными изображениями.

— В фигуре Ахумарамазды есть несоответствия, — сказал Рефуджи, — вот смотрите, — обратился он к коллегам, показывая снимок барельефа со стены дворца в Персеполе, столицы древней Персии.

Конец ознакомительного фрагмента.