Влюблен и очень опасен. Новая жизнь после развода

Ирина Чарова (2024)

Нет ничего опасней закоренелого холостяка, который с чего-то вдруг решил, что ты — его судьба! А если с ним заодно и его коварный кот, то сбежать от такой компании просто невозможно. Даже если только вчера ты ушла от мужа-изменщика. Даже если ты — разочарована в мужчинах и не готова к новым отношениям…. В истории нас ждет: — Кот-бандит по кличке Псих (можно просто — «Сводник») — Брутальный и немного вредный герой (ругается матом) — Героиня после развода

Глава 8

И я уже открываю рот, чтобы сделать именно это…

Но мадам меня опережает.

— Балкон я осмотрела — бормочет, отводя взгляд.

Только теперь — совсем не потому, что смущается.

— Но я не разбираюсь в ценах. Если завтра, после обеда, я приглашу к вам оценщика, это будет… Удобно? — её голос резко срывается, из глаз брызгают слезы. — Боже… Простите…

Она хочет юркнуть к лестнице, но я успеваю схватить её за локоть.

— Так. А ну-ка пойдем.

"А куда?" — возникает в голове вполне резонный вопрос.

На выход?

На выход же, да?!

Мы же джентльмены, конечно. Мы ее даже проводим, да.

А потом захлопнем дверь и спокойно пойдем спать.

Но пока одна моя часть усиленно рвётся к двери, вторая — уже усаживает мадам вниз и врубает ей электрический камин.

Для уюта.

— Извините, — дамочка пытается встать — но мне нужно…

— Отставить! — снова, как непоседливую зверюшку, усаживаю её на диван.

И, пригрозив ей пальцем, иду в прихожую, откуда уже раздается бесячий звон.

Ага, винишко подъехало.

Это очень кстати!

Забираю у курьера пакет, первым делом наливаю в бокал вино и протягиваю его мадам.

Берёт…

Надо же. Даже спорить не будет?

Что-то не нравится мне это её отрешенное состояние…

И я, не теряя времени, мою виноград и режу сыр. Закончив, ставлю тарелку с едой на стол, наливаю себе коньяк и сажусь рядом.

— Ну…Рассказывай — по-свойски толкаю её плечом. — Чего ревем?

Дамочка лишь протяжно вздыхает.

Но, по затравленному выражению в голубых глазах, становится ясно, что поговорить с кем-то ей ну очень хочется.

Снова легонько толкаю её плечом.

— Колись давай.

Я требую объяснений!

— Ну… Меня бросил муж… — признается она наконец.

И делает маленький глоточек из бокала.

— А-а.

Вот оно как.

— Так ты по нему ревешь, значит?

Такая мысль мне совсем не нравится. И я пытаюсь смазать послевкусие от собственного вопроса коньяком.

Сбить его нахрен…

— Нет. Не по нему… — вздыхает. — Скорее, по времени, которое потратила впустую. На человека, который этого не стоил.

— Изменил, что ли?

Вяло кивает.

И, зажмурившись, делает еще несколько глотков из бокала.

— Он сказал, что уходит к другой…. А потом… — продолжает она, расслабляясь.

И вино уже начинает постепенно размывать её взгляд.

— Мне написала и его беременная любовница. Вежливо попросила не мешать их счастью — морщится. — Сказала, что он был со мной из жалости. И еще — что я не должна пытаться его удержать.

Подливаю ей вина в бокал.

— Не понял. А чего тебя жалеть-то? Ты же молодая, красивая женщина.

Мадам смущенно улыбается и пожимает плечами. Но улыбка у неё какая-то неправильная, неестественная.

— А я детей иметь не могу — отвечает неожиданно легко. — Диагноз. Наверное, поэтому…

Но в следующую секунду она уже отворачивается, украдкой вытирает глаза и залпом осушает бокал.

Так, будто не вино, а анестезию в себя вливает.

— Я просто ваше фото с ребятишками увидела. Навеяло как-то — снова жмет хрупкими плечиками. — Период у меня, наверное, сейчас такой…Тяжелый.

Грудную клетку сводит неприятной судорогой.

И я неожиданно давлю в себе совершенно иррациональное желание притянуть её ближе, спрятать на своей груди, укрыть собой…

И зависнуть вот так хоть на целый час.

Как со своей.

Вот только это — гораздо ближе, чем просто секс, и потому — находится под строжайшим запретом.

Э, Камолов, мать твою!

Стоп-стоп-стоп.

Руку на место верни…

Но пульт управления уже давно переехал в штаны, а там у меня — всё слишком благородно, так что…

От одного раза ведь никто не умрет, верно?

И, обреченно глядя в потолок и усиленно делая вид, что я к этой ситуации совершенно не причастен, притягиваю мадам к себе.

— Так… Давай-ка… — укладываю её к себе на грудь.

Мадам не сопротивляется. И, поджав под себя ноги, лишь тихонечко шмыгает носиком, пока меня — стремительно утягивает в ностальгию.

В те времена, когда, после борьбы со всем миром, ты возвращался домой, а там — камин, вино и женщина, с которой можно не только потрахаться, но еще и просто помолчать.

Мутная хрень.

И очень недолговечная, как оказалось.

— Знаете, мне кажется, всё это немного странно — вдруг заключает мадам спустя пару минут.

— Ага…

Веду рукой по золотистым волосам, медленно опускаюсь к плечам.

— Но, кажется, я уже пьяная… — бормочет она. — И мне как будто всё нравится.

Мне тоже…

И блудливая ладонь уже ползет вниз, желая утешить еще какую-нибудь часть тела.

А то всё плечи, да плечи…

Они ж у нас тут не одни, в самом-то деле…

Но мадам внезапно дергается и поднимает голову, отстраняясь, когда телефон в её кармане начинает истошно вопить.

На экране высвечивается"муж".

А на лице у дамочки за доли секунды мелькает целый замес из боли, усталости и какого-то…отвращения.

Обреченно вздохнув, она уже собирается ответить, но я успеваю перехватить аппарат.

— А ну отставить! Телефонные разговоры у нас в колонии запрещены, мадам!

— Но — смотрит на меня растеряно. — Может у него что-то срочное…

— Ты сказала, что ушла. Так? — уточняю раздраженно.

И сам не пойму, с чего так сильно бешусь.

— Так, но…

— Без"но". Время на часах — минута первого. А этот хрен уже потерял возможность звонить тебе, когда ему вздумается. У тебя сейчас — личное время. Поняла?

— Но…

— Без"но", мадам! Потерял возможность! — рявкаю я.

И, отключив вызов, отставляю телефон подальше.

А мадам — немедля возвращаю к себе на грудь.

— Знай свое место, женщина — комментирую недовольно.

А то нечего мне тут ностальгию обламывать.

— Ты вообще-то наказана.

Мадам в ответ тихонечко, пьяно хихикает. И от этого звука мотор в моей груди заводится на полную мощность.

Ох, женщина, пощади…

Это еще что за номера?

— Знаете, а мне вообще-то нравится у вас в колонии — шепчет и опускает голову чуть ниже, засыпая. — И наказания ваши мне тоже нравятся…

А через минуту она уже безмятежно, непорочно сопит на моей груди.

Ну что, вкусно тебе, Камолов? Прямо редкий деликатес у тебя сегодня, да?

Ага.

Смотри, не обожрись там…