Не родись пугливой

Ирина Хрусталева, 2007

Кира Романова уродилась умницей и красавицей. Но чтобы потенциальный начальник оценил именно ум, а не внешность, ей пришлось напялить на себя нелепые балахонистые одежды и страшные очки. Стать посмешищем девушке удалось легко. Как теперь доказать, что она толковый работник? Вскоре Кира заметила: на фирме прокручиваются весьма подозрительные делишки. Она собралась сообщить об этом начальнику, но узнала ужасную новость – его пытались убить! Итак, пока шеф в больнице, она должна во что бы то ни стало вычислить злоумышленников!

Глава 3

— Пожалуйста, выбирайте все, что захотите, — подавая Кире меню, проговорил Ганшин. — Здесь недурно готовят лобстеров и форель.

— Закажите то, что сами сочтете нужным, я полностью полагаюсь на ваш вкус, — застенчиво ответила Кира.

— У вас нет аллергии на морепродукты? — задал неожиданный вопрос мужчина.

— Нет… кажется, — неуверенно ответила Кира. — Во всяком случае, от рыбы точно нет, я очень часто покупаю треску.

— Треску? — улыбнулся Ганшин. — Наверняка мороженую?

— Ну да, мороженую, — утвердительно кивнула Кира. — А что здесь смешного-то? — нахмурилась она. — Я из нее рыбные котлеты делаю, по бабушкиному рецепту, очень вкусно, между прочим.

— Нет, нет, ничего, не обращайте на меня внимания, — продолжая улыбаться, ответил Ганшин. — Просто когда вы сказали про треску, я очень ярко вспомнил свою юность.

— Ваша юность как-то связана с мороженой треской? — не сдержавшись, хихикнула Кира.

— Даже не представляете, насколько тесно, — загадочно округлил глаза Илья. В них плескались смешинки, которые задорно поблескивали, и от этого его голубые глаза становились еще голубее. — Я в Москву из Омска приехал, после того как школу закончил, — начал рассказывать Ганшин. — Здесь в университет поступил, жил в общежитии, стипендия — копейки, которой хватало на пару дней, не больше. Вот мы с ребятами, чтобы сэкономить, тоже очень часто треску свежемороженую покупали. Она тогда самая дешевая была, как сейчас помню, пятьдесят шесть копеек. Вслушайтесь в эту цифру, Кира Эдуардовна: пятьдесят шесть копеек! Сейчас звучит смешно, правда?

— Действительно смешно, — согласилась Кира.

— Да, много мы этой трески в те годы поели, — вздохнул Ганшин. — Пельмени не всегда купить успевали, их очень быстро разбирали. Пока на занятиях просидишь, дело к вечеру, в магазинах уже пусто, а если что-то и есть, то очередь в три ряда. Вот мы что успевали схватить, то и ели. В основном треска или котлеты, домашние назывались, по двенадцать копеек штучка. В то время страшный дефицит на продукты был, конец восьмидесятых, начало перестройки.

— Я то время почти не помню, потому что еще маленькой была, но все знаю, мне бабушка рассказывала.

— А ваша бабушка, она кто? — полюбопытствовал Илья.

— К сожалению, она умерла год назад, — ответила Кира. — А при жизни была актрисой. Может быть, слышали про такую, Евгения Романова? Достаточно известной личностью была в театральном мире.

— К моему стыду, я совсем не театрал, — развел Ганшин руками. — Раньше не было денег, а когда они появились, совершенно не стало времени.

— Это плохо, — вздохнула Кира. — Мне кажется, для того чтобы сходить в театр, человек должен находить время.

— Это так важно — смотреть спектакли? — с легкой иронией спросил Ганшин. — Мне кажется, что сама жизнь — это и есть самый интересный и не всегда предсказуемый спектакль. На нее, родимую, заранее сценария не напишешь, поэтому она всегда преподносит тебе сюрпризы. Зачем же, спрашивается, ходить в театр?

— Зря вы так думаете, Илья Борисович, — возразила боссу Кира. — Жизнь, конечно, спектакль интересный, но театр — это же искусство. Я, может быть, скажу сейчас банальную фразу, но считаю, что она верна: «Не хлебом единым жив человек».

— Может, вы и правы, — пожал Илья плечами. — Только сколько людей, столько и мнений. Мое личное мнение я вам уже высказал. И потом, я уже сказал, у меня совершенно нет времени ходить в театры. У президента крупной компании практически нет личной жизни. Есть более неотложные дела, и, к сожалению, проблемы тоже имеют место быть, их нужно успевать решать, иначе засосут, как трясина в болоте. Мир бизнеса слишком жесток, чтобы расслабляться.

— Деньги, деньги и еще раз деньги? — усмехнулась Кира. — И не скучно вам так жить, Илья Борисович?

— Нет, Кира Эдуардовна, мне не скучно зарабатывать деньги, это меня даже возбуждает, — немного грубовато ответил Ганшин, и на Киру вновь посмотрели две холодные льдинки его глаз.

— Извините, — прошептала она и отвела взгляд. — Просто деньги не могут заменить…

— Кира Эдуардовна, вы все же посмотрите, вдруг вам что-нибудь приглянется, — снова подавая девушке меню, проговорил Ганшин, резко прервав тему о деньгах. — Ну а я тем временем посмотрю карту вин.

— Мне не нужно вина, я не пью спиртного, — поторопилась предупредить Кира. — Из напитков я предпочитаю сок или кофе, а еще я люблю молоко… по утрам, — неуверенно улыбнулась она.

— Совсем не пьете? — вскинул брови Ганшин.

— Совсем.

— Почему? Вы больны?

— Почему это больна? — удивилась девушка вопросу. — Просто не понимаю состояния опьянения, вот и все. У меня почему-то сразу настроение падает, и я спать хочу, — откровенно призналась она. — Это ужасно, правда? Совсем не умею поддержать компанию.

— Ну а бокал шампанского на Новый год, например, или на торжество какое-нибудь?

— Могу, конечно, только предпочитаю этого не делать, — сморщила Кира носик. — Говорю же, у меня появляется страшная слабость, и сразу спать хочется. Всем весело, а я, как белая ворона, сижу носом клюю. Самое ужасное, что я с этим совершенно не умею справляться. И еще наутро я вся чешусь.

— Похоже на аллергию, — сделал вывод Ганшин. — Редкое проявление на спиртное, но случается.

— А вы откуда знаете? — спросила Кира.

— Так я же бывший доктор, закончил медицинский факультет университета.

— Вы врач? — удивилась девушка и с интересом посмотрела на своего шефа. — Вот бы никогда не подумала!

— Что, не похож?

— Абсолютно, — откровенно призналась Кира. — Для врача вы слишком… — девушка внезапно замолчала и с опаской посмотрела на шефа.

— Ну, что же вы? Договаривайте.

— Думаю, что я себе закажу форель с картофелем фри, салат «Цезарь», а на десерт… нет, обойдусь без десерта, пусть будет просто кофе, лучше глясе, — произнесла Кира, уткнувшись в меню.

— Вы не договорили: что «я» и что «слишком», — напомнил ей Ганшин и, аккуратно забрав у девушки меню, которым она пыталась загородиться, посмотрел на нее строгим взглядом.

— Врачи должны быть добрыми, как Айболит, — ответила Кира, смело встретившись с его взглядом.

— А я, значит, злой, как Бармалей? — усмехнулся мужчина, тоже упомянув Чуковского. — Вот уж никогда не думал, что я такой страшный. У Бармалея вроде бы усы имеются, а я чисто выбрит, как видите.

— Вы не страшный и прекрасно об этом знаете, — нахмурилась Кира. — Я сейчас не о внешности говорю, между прочим, а совсем о другом.

— О чем же? — заинтересованно глядя на девушку, полюбопытствовал Ганшин. Было видно, что его очень забавляет этот разговор, но он сдерживал себя, чтобы не засмеяться.

— Доктор должен быть таким… таким… Айболитом, в общем, — так и не найдя подходящих слов, выпалила Кира. — Только не нужно надо мной смеяться, вы прекрасно знаете, что я имею в виду, — видя, как подрагивают губы у ее шефа, торопливо добавила она.

— Значит, я грубый, злой, невоспитанный и совершенно не вписываюсь в ваше представление о докторах, — пришел к выводу мужчина. — Вы это хотели сказать? — пряча улыбку, спросил он.

— Нет, но что-то похожее, — скорчив кислую мордочку, призналась она.

В это время подошел официант, и Ганшин сделал заказ.

— Только, если можно, побыстрее, пожалуйста, дама голодна, — предупредил он официанта. — Итак, Кира Эдуардовна, вы считаете, что доктором я быть не могу? — вновь вернулся он к прерванной теме.

— Ну почему же не можете? Наверное, можете, если учились медицине, — пожала та плечами. — У нас в стране полно докторов, которые быть ими не могут, но все равно считаются таковыми. Но к вам лично это не относится, вы же не работаете врачом, а ушли в бизнес.

— Да, я ушел в бизнес, — согласился Ганшин. — Но не сразу. Год я все же проработал врачом.

— Ничего удивительного, врачам платят так мало, что даже стыдно за нашу медицину. Вы ведь по этой причине изменили клятве Гиппократа? — с легкой иронией поинтересовалась Кира.

— Возможно, — неопределенно ответил мужчина. — А вы всегда такая? — в свою очередь, задал он вопрос, с прищуром наблюдая за девушкой.

— Какая?

— Принципиальная, правильная и… язвительная?

— Я вовсе не язвила, — нахмурилась Кира. — Просто спросила.

— Давайте ужинать, — показывая на тарелки, которые уже принес официант, хмуро проговорил Ганшин. — Приятного аппетита, Кира Эдуардовна.

— Спасибо, вам того же, Илья Борисович, — ответила она и неуверенно принялась за салат.

Правду говорят, что аппетит приходит во время еды, потому что уже через пять минут, уничтожив салат, девушка принялась за форель и уплетала ее за обе щеки, совершенно забыв о неудобствах. Ганшин осторожно наблюдал за ней и ничего не говорил. Про себя он отметил, как уверенно девушка ориентируется в столовых приборах и умело пользуется ими. И как величаво и в то же время очень просто держится за столом.

— Почему вы ничего не едите? — спросила Кира у босса, увидев, что его тарелка практически не тронута, когда ее уже блестела девственной чистотой.

— Что-то не очень хочется, — пожал тот плечами.

— Зачем же тогда вы приехали сюда? Не для того же, чтобы накормить меня? — прищурилась Кира.

— Хотите, чтобы я ответил честно?

— Естественно.

— Мне предстоит с вами ехать в Штаты, уже через две недели, и я хотел получше узнать вас. А где, как не за дружеским ужином, можно узнать человека? — откровенно ответил Ганшин.

— Мы с вами совсем не за дружеским ужином, — заметила девушка.

— А за каким же?

— Ну, во-первых, вы привезли меня сюда помимо моей воли, не сообщив, куда и зачем везете. Во-вторых, мы с вами не друзья, а служащая и работодатель, и это значит, что ужин может быть только деловым, — объяснила Кира.

— А в-третьих? — с улыбкой спросил Ганшин.

— А в-третьих, чтобы узнать, умею ли я обращаться с вилкой и ножом, совсем необязательно было везти меня сюда. Достаточно было спросить об этом. А если не доверяете моему слову, то могли дать задание кому-нибудь из своих служащих, чтобы протестировали меня на этот счет, — немного раздраженно ответила девушка. — В нашей столовой, например.

— Ну вот видите, я оказался прав, — усмехнулся Ганшин. — Вы та еще штучка. Вам палец в рот не клади!

— Прошу прощения, что высказала то, что думаю. Только я не привыкла, чтобы мне не доверяли, — хмуро ответила Кира.

— Вы что, обиделись на меня?

— Немного, — откровенно призналась девушка. — Но форель была все равно замечательной.

— Я рад, что вам понравилось.

Нависла неловкая пауза, и девушка беспокойно заерзала на стуле.

«Господи, ну кто меня тянул за язык? — думала Кира, бросая испуганные взгляды на своего босса. — Теперь он меня если и не уволит, то уж на место поставит совершенно точно».

Кира начала неуверенно озираться по сторонам и увидела, как в конце зала раскрылась какая-то дверь и оттуда вышла женщина. Она тут же сообразила, что это дамская комната.

— Ничего, если я ненадолго отлучусь в дамскую комнату? — неуверенно спросила она у Ганшина.

— Ну, естественно, — пожал тот плечами. — Зачем же об этом спрашивать?

Девушка поспешно вскочила со стула, который тут же опрокинулся. Она с негодованием посмотрела на него и кинулась поднимать. Только она нагнулась, как слетели ее огромные очки, на которые она сразу же наступила.

«Черт возьми, ну почему со мной происходят всякие нелепые вещи в такие неподходящие моменты?» — про себя чертыхнулась Кира, сгребла очки в кулак и, не поворачиваясь, опрометью бросилась в ту сторону, где была расположена дамская комната. По дороге ей попался официант с полным подносом, и девушка заметалась из стороны в сторону, чтобы обойти его. У нее ничего не получалось, потому что парень делал то же самое.

— Дайте мне пройти, наконец! — прошипела Кира.

— Я пытаюсь, — проворчал молодой человек. — Это же вы не уступаете мне дорогу, а совсем наоборот.

— Что значит — наоборот?

— А то и значит, — раздраженно ответил официант. — Мечетесь туда-сюда, как… не даете мне пройти.

— Стойте на месте, — строго велела девушка и осторожно начала протискиваться между официантом и столиком. Своей сумочкой она зацепилась за край скатерти, и…

— Мамочки! — зажмурив глаза, пискнула Кира, когда со стола со звоном и лязгом полетели столовые приборы, бокалы и ваза с цветами.

Она растерянно оглянулась на столик, за которым сидел ее шеф, и увидела, что тот беззвучно смеется, прикрыв лицо рукой. Краем глаза Кира заметила, что к месту крушения торопится метрдотель, и, в мгновение ока оказавшись у двери дамской комнаты, скрылась за ней. Прижавшись к двери спиной, Кира прошептала:

— О господи, ну почему мне так не везет именно сегодня? Как нарочно, все против меня, хоть тресни! Что теперь шеф обо мне подумает? А тут и думать нечего, завтра наверняка вызовет к себе в кабинет и скажет: «Извините, госпожа Романова, но такой нелепый, неуклюжий и страшный референт мне не нужен. Было приятно с вами познакомиться, а теперь — адье».

В это время начала открываться дверь, и она услышала веселые голоса. Девушка тут же скрылась в кабинке, которая была рядом с окном, и притаилась.

— Официант, бедненький, чуть свой поднос не выронил, — хохотала девушка. — Видела, какие у него были глаза? Он смотрел на эту посуду, как на собственное сердце, разлетевшееся на мелкие кусочки.

— Подумаешь, какие-то несколько тарелок с бокалами разбились, — ответила вторая девушка. — Просто включат в счет, и все дела.

— Дорогая посуда, этот столик для особо важных персон зарезервирован был, я табличку видела, — ответила первая.

— Здесь все особо важные, — фыркнула девица. — В этот ресторан бедные люди не ходят, так что, думаю, если они и раскошелятся, то не обеднеют. Достань из моей косметички губную помаду.

Девушки еще минут пять переговаривались, а потом удалились. Кира осторожно высунула нос из-за двери кабинки и, увидев, что никого нет, вышла.

«Мама дорогая, и что мне теперь делать? — с ужасом подумала она. — Как смотреть сейчас в глаза своему шефу, когда ему придется заплатить за разбитую посуду, да еще, оказывается, и очень дорогую? О господи, я этого позора точно не переживу! Надо срочно отсюда бежать», — решила она и подошла к окну. Кира распахнула створки и, глянув вниз, с ужасом зажмурилась.

— Ой, высоко-то как, — выдохнула она. — Я ни за что не смогу отсюда спрыгнуть, с детства боюсь высоты. Что же делать? — простонала девушка и затравленно оглянулась по сторонам.

Встретившись в зеркале со своим отражением, Кира пришла в еще больший ужас, но только уже от своих испуганно округлившихся глаз. Она подбежала к раковине, включила кран с холодной водой и ополоснула пылающее лицо. Вытирая его салфеткой, девушка начала себя успокаивать.

— А что, собственно, я так паникую? Ну и заплатит он сейчас, ну и что в этом такого страшного? Высчитает из моей зарплаты, в конце концов. Подумаешь, посуда! Со всяким может случиться. Точно, так сейчас ему и скажу.

Девушка вновь бросила взгляд в зеркало и испугалась еще больше.

— Черт возьми, тональник смылся! Если шеф сейчас увидит, как почернели мои брови с ресницами, он удивится. Или того хуже, подумает, что я их накрасила для него.

Кира лихорадочно начала рыться в своей сумочке и все больше впадала в панику оттого, что никак не могла найти тональный крем.

— Господи, куда же он делся-то? — ворчала она. — Фу, кажется, нашла, — облегченно вздохнула девушка, когда наконец в ее руках оказалось искомое. Она быстро нанесла крем на лицо. После этого нацепила на нос очки в покосившейся оправе, критическим взглядом осмотрела свое отражение, расправила плечи, гордо подняла голову и решительно распахнула дверь. Как только она вошла в зал, ее бравада моментально испарилась и где-то в животе свернулся в клубочек страх. Ганшин по-прежнему сидел за столиком и не спеша пил минеральную воду из высокого бокала. Кира подошла к столику и в нерешительности остановилась.

— Что-то случилось, Кира Эдуардовна? — приподнял брови мужчина. — Почему вы не присаживаетесь к столу?

— Мне уже пора домой, — тихо проговорила та. — А за разбитую посуду вычтите из моей зарплаты, — на одном дыхании выпалила она.

Ганшин несколько мгновений с изумлением смотрел на девушку, а когда до него дошли ее слова, весело рассмеялся.

— Я непременно это сделаю, а сейчас присаживайтесь, пожалуйста. Вы еще не выпили свой кофе, — проговорил он. — После этого я отвезу вас домой.

— Не нужно беспокоиться, я на метро, — ответила Кира, но за столик все же присела. — Извините меня, так все нелепо получилось с этой посудой, и вообще, — сморщилась она.

— Вас действительно настолько обеспокоил этот инцидент с посудой? — внимательно наблюдая за девушкой, спросил Ганшин.

— Естественно, обеспокоил, — откровенно ответила Кира. — Кому же хочется выглядеть нелепо?

— Ну, с кем не бывает?

— Конечно, бывает, — согласилась девушка. — Только мне совсем не из-за этого неудобно.

— А в чем же тогда дело?

— В данный момент мне нечем заплатить за разбитую посуду.

— А-а, понятно, — улыбнулся Ганшин. — Вы стесняетесь своего безденежья? — задал он неожиданный вопрос, продолжая внимательно наблюдать за Кирой и ожидая ответа.

— Нет, совсем не этого, — сморщилась девушка. — За этот год, после того как умерла бабушка, я уже свыклась с этим состоянием. Мне неудобно за то, что вам придется заплатить за меня. Что я сама не могу сейчас сделать этого. Вы понимаете, что я хочу сказать?

— Более-менее, — неопределенно ответил мужчина. — Значит, вы феминистка?

— С чего вы взяли? — округлила глаза Кира.

— Ну, те тоже стараются быть независимыми, самостоятельными, делать все наравне с мужчинами.

— По-моему, мы разговариваем с вами на разных языках, — вздохнула девушка. — Я совсем не претендую на место, которое положено занимать мужчине, и не понимаю женщин, которые стремятся на таковое. Я, например, в состоянии и на своем месте доказать, что чего-то стою. А феминисток я не понимаю. Сейчас речь совсем не об этом. Мне неприятно, что приходится доставлять вам определенные неудобства. Надеюсь, теперь вы меня поняли? — с нажимом спросила она.

— Думаю, да, — кивнул Ганшин головой. — И снова повторю, что это попахивает феминизмом.

— Ай, думайте что хотите, — вздохнула Кира. — Но за разбитую посуду все же вычтите из моей зарплаты, и давайте прекратим этот разговор.

— А давайте будем считать, что вы съели не одну, а две порции форели, — весело предложил мужчина.

— То есть как? — не поняла Кира.

— Вы же не предложите мне, чтобы я из вашей зарплаты вычел и за этот ужин? — весело глядя на девушку, спросил Ганшин.

— Нет, это мне в голову как-то не пришло, — растерянно ответила Кира. — А надо было?

— Вот теперь я вижу, что вы не феминистка, — захохотал мужчина. — Я про две порции сказал, чтобы вы выкинули наконец из головы эту разбитую посуду. Будем считать, что на ужин вы съели две порции форели, три салата и выпили пять чашек кофе, а я за все заплатил. Теперь понятно, что я имел в виду?

— Теперь понятно, — неуверенно улыбнулась Кира. — Только я никогда в жизни так много не съем.

— Я и не предлагаю, — усмехнулся мужчина. — Прошу только представить. Теперь, надеюсь, вы меня окончательно поняли?

— Да, окончательно.

— Вот и слава богу, — облегченно вздохнул Ганшин. — Счет, пожалуйста, — сказал он официанту, который стоял в сторонке.

— Мне можно идти? — осторожно спросила Кира.

— Нет.

— Почему?

— Я же сказал, что отвезу вас.

— Илья Борисович, мне бы не хотелось доставлять вам столько хлопот, — неуверенно начала говорить девушка и резко захлопнула рот, как только встретилась со строгим взглядом шефа.

— Вот и хорошо, — кивнул тот головой. — Мне нравится в вас эта черта, Кира Эдуардовна: понимать своего работодателя с полувзгляда. И еще, — сморщил он нос. — Снимите вы свои дурацкие очки, они совсем вам не идут.

* * *

«А он вроде ничего, — подумала Кира, поднимаясь на лифте на свой этаж. — Там, в ресторане, разговаривал как вполне нормальный человек. Не то что в своем кабинете, бирюк бирюком».

Только что шеф довез ее до дома и, сухо попрощавшись, дал своему шоферу распоряжение ехать дальше.

«Впрочем, скорее всего, здесь я тоже ошибаюсь и принимаю желаемое за действительное. Он же откровенно признался, что привез меня в этот ресторан, чтобы получше узнать меня перед ответственной поездкой в Штаты. Да, сложный человек мой шеф, что есть, то есть, и как мне к этой сложности приноравливаться, ума не приложу. А собственно, что мне-то волноваться? — нахмурилась девушка. — Мое дело — хорошо работать, чтобы не было нареканий в мой адрес, остальные проблемы меня не должны касаться. А на характер босса я просто не буду обращать внимания, вот и все, — приняла решение Кира и постаралась успокоиться. — Господи, как же неудобно получилось с этими пирожками, — вспомнила вдруг она, и ее щеки залил яркий румянец. — А потом еще и посуда! Прямо все сегодня против меня, как нарочно. Илья Борисович теперь думает, что я какая-то неуклюжая, да еще и нищая ко всему прочему. Впрочем, в данный момент так оно и есть, у меня ни копейки, — вздохнула она. — Только и богатства, что бабушкина квартира мне в наследство осталась да наши фамильные драгоценности. Но ни то, ни другое в моем безденежье помочь мне не могут. Квартира мне самой нужна, а драгоценности переходят из поколения в поколение, как реликвия, так что толку от них, можно сказать, никакого. А больше ничего и нет, ни одежды нормальной, ни еды вдоволь, ничегошеньки у меня нет! Нет, неправда: мозги-то у меня имеются, — улыбнулась Кира. — Будем надеяться, что они меня не подведут и дадут возможность вылезти из бедственного положения. Мне главное — не подкачать, чтобы шеф не разочаровался в моих способностях и не уволил. Зарплата более чем достойная, через месяц-другой я уже смогу себя чувствовать почти уверенно. А когда пройдет полгода, тогда совсем уверенно. Надежда Николаевна сказала: если переговоры с американскими партнерами пройдут удачно, вполне вероятно, что мне потом дадут хорошие премиальные. А он еще и хитрый, оказывается, — снова подумала Кира про шефа. — Специально привез в ресторан, чтобы узнать и рассмотреть меня получше, вне рабочей обстановки. Да-а, и я, естественно, оправдала его ожидания, — тяжело вздохнула она. — Совсем не удивлюсь, если в Штаты он поедет без меня, и тогда мои премиальные накроются медным тазом».

Девушка вошла в квартиру, переоделась и пошла на кухню выпить перед сном стакан чая.

«Как хорошо, что не нужно сегодня ужинать, сыта, как кошка после сметаны, — потянулась Кира. — Здорово, что мои пельмени остаются в целости и сохранности до завтра. Еще один день я выиграла, значит, обморок от голода мне пока не грозит», — весело подумала она, выпила свой чай и пошла в душ.

Два выходных дня Кира провела в лени и праздности, отдыхая после напряженной рабочей недели. Она вдоволь начиталась своих любимых детективов, немного посмотрела телевизор, немного поболтала с Катей, рассказывая о своей новой работе и хмуром начальнике.

В понедельник утром Кира стояла перед зеркалом и вертела в руках очки, расправляя погнувшуюся оправу.

«Он сказал, что они дурацкие, — вспомнила девушка, разглядывая оптику. — И правда дурацкие, — пришла к выводу она, но, несмотря на это, снова нацепила их на нос. — Получу зарплату, куплю что-нибудь поприличнее, а пока похожу и в этих. Хоть они мне и не идут, по мнению некоторых, но чтобы я их сняла — не дождетесь, господин президент», — пробормотала Кира и, показав своему отражению язык, с улыбкой выбежала из квартиры.

Уже когда девушка ехала в маршрутном такси, она с ужасом вспомнила, что забыла сфотографироваться на загранпаспорт.

«О господи, что же мне делать-то? Шеф не любит, когда забывают его приказания. Будет злиться», — подумала она и не ошиблась.

Как только тот вошел в свой кабинет, сразу же вызвал Киру. Холодея от ужаса, она вошла и застыла у порога.

— Я надеюсь, вы принесли фотографии? — хмуро поинтересовался он, как обычно, глядя в бумаги у себя на столе. — Сегодня нужно подготовить документы, осталось очень мало времени.

— У меня дома нет фотографий, — пролепетала Кира. — А утром все фотоателье еще закрыты, они начинают работать с десяти.

— А выходных вам не хватило? — сердито спросил Ганшин.

— Не хватило, — еле слышно пискнула девушка.

— Здесь недалеко есть заведение, в обед сходите и сделайте срочное фото. Все, можете идти, вы мне пока не нужны, — резко закончил он. Кира выскочила из кабинета и облегченно вздохнула. Потом, вспомнив, что у нее денег в кошельке только на обратную дорогу домой, покрылась холодным потом.

«Что делать? — с ужасом подумала она. — Я здесь никого не знаю, а просить в долг у Надежды Николаевны… мамочки, она обязательно доложит об этом боссу, — простонала про себя девушка. — Мало мне пришлось краснеть в пятницу, и вот — снова, я точно сгорю от стыда», — схватилась она за свои пылающие щеки, отворачиваясь от секретарши, чтобы она не видела ее лица.

В это время на столе у той ожил селектор внутренней связи, и Ганшин попросил Надежду Николаевну зайти к нему в кабинет. Кира шмыгнула к себе и села за стол. Она начала лихорадочно грызть кончик карандаша, мучительно соображая, как же ей выкрутиться из неудобного положения.

«Ну почему мне так не везет? — думала она. — Почему я все время попадаю в какие-то дурацкие ситуации? Неужели мне на роду так написано — выглядеть полной идиоткой? Как же это некстати, да еще на новой работе!»

Когда из глаз девушки уже готовы были политься слезы, дверь ее кабинета приоткрылась, показалась голова Надежды Николаевны.

— Кира Эдуардовна, вы на месте? — улыбаясь, спросила она.

— А где же мне быть-то? — буркнула та в ответ, уже понимая, что секретарша пришла к ней насчет документов и наверняка напомнить еще раз, чтобы она сфотографировалась. У Киры уже вертелись на языке слова о ее катастрофическом финансовом положении, но Надежда Николаевна опередила ее.

— Не поверите, шеф дал распоряжение в бухгалтерию, чтобы вам выписали аванс. Можете пойти туда, взять ведомость, а потом в кассу, получить деньги, — радостно сообщила она. — Я так удивилась, он никогда таких вещей не делал, — доверительно проговорила женщина. — Это говорит о том, что он считает вас ценным работником! Ура! — прошептала она. — Я очень рада, что именно вы будете рядом с ним, особенно в командировках.

— Он распорядился, чтобы мне выдали аванс? — не веря услышанному, переспросила Кира. — И мне прямо сейчас его дадут?

— А я о чем толкую вот уже десять минут? — нетерпеливо проговорила Надежда Николаевна. — Бегите скорее в бухгалтерию.

Кира радостно вскочила с места и понеслась к двери, но вдруг резко притормозила и спросила:

— Ой, а где здесь бухгалтерия-то? Я же совсем не знаю.

— Девятый этаж, комната номер 925, — продолжая улыбаться, ответила секретарша.

— Спасибо, я мигом, — сказала девушка и скрылась за дверью. Она вихрем долетела до лифта и нетерпеливо нажала на вызов. Увидев на табло, что тот застрял где-то на третьем этаже, она бросилась к лестнице.

«Всего два этажа, можно и пешочком пробежаться», — подумала она, и тут же наткнулась на какого-то мужчину.

— О, какие люди, и без охраны! Если я не ошибаюсь, вы новый референт нашего шефа? — нагло окидывая взглядом нелепый наряд Киры, усмехнулся он.

— Не ошибаетесь, — буркнула та и хотела проскочить дальше, но мужчина загородил ей дорогу.

— Куда это мы так торопимся, референт?

— А вам какое дело? — нахмурилась девушка. — И вообще, кто вы такой, чтобы задавать мне подобные вопросы? — с вызовом спросила она.

Ее бунтарский характер сразу же встал в позу, и она, гордо вскинув голову, строго посмотрела на мужчину.

— Будем знакомы, Седельников Юрий Павлович, можно просто Юрий, — расшаркался тот. — Начальник юридического отдела компании «Холдинг-Грандес».

— Очень приятно, разрешите мне пройти, я очень тороплюсь, — пробормотала Кира и снова попыталась прошмыгнуть мимо мужчины.

— Ой, как некрасиво вы поступаете, госпожа референт, — не сдался тот и опять не уступил дороги.

— Что значит — некрасиво? — не поняла Кира.

— Я вам представился, можно сказать, по всей форме, а вы даже не хотите ответить мне тем же. Вам не кажется, что это неучтиво с вашей стороны?

— Романова Кира Эдуардовна, личный секретарь-референт президента компании «Холдинг-Грандес» Ганшина Ильи Борисовича, — нарочито официально отчеканила Кира. — Теперь я могу пройти?

— Ну, проходите, Кира Эдуардовна Романова, — усмехнулся мужчина. — Надеюсь, что мы с вами еще встретимся, личный референт президента компании!

«Надеюсь, что нет, — подумала девушка и поторопилась вниз по лестнице. — Очень не люблю людей, которые насильно навязывают свое общество».

Кира достаточно быстро нашла комнату под номером 925, именуемую бухгалтерией, и нерешительно постучала. Ей никто не ответил, и тогда она, набравшись смелости, приоткрыла дверь и просунула туда нос. Кира увидела большую комнату, где сидели человек десять женщин, а может, и больше.

«О боже, а к кому мне подходить-то? — растерянно подумала она. — Здесь же целый гарем бухгалтеров!»

— Вы что-то хотели? — поинтересовалась конопатенькая девушка, стол которой был расположен ближе всего к двери, и приветливо улыбнулась посетительнице. — Проходите. Что же вы застыли в дверях?

— Здравствуйте, мне сказали подойти к бухгалтеру за ведомостью, а я не знаю, к кому именно, — неуверенно ответила Кира.

— А вы из какого отдела?

— Я?

— Ну, не я же? — засмеялась девушка. — Вы, конечно.

— Я из приемной президента… его новый референт.

Девушка удивленно вытаращила глаза, пару раз хлопнула рыжими ресницами и показала рукой на дверь, где на вывеске было написано: «Главный бухгалтер. Никифорова Мария Викторовна».

— Тогда вам туда, — произнесла она, продолжая с интересом таращиться на Киру.

Та прошла к кабинету и, открывая дверь, заметила, что в комнате все как-то неестественно притихли.

«Что это с ними?» — изумилась Кира, но, оборачиваться и смотреть не стала, а шагнула в кабинет главного бухгалтера.