Новые миры взамен старых

Ирина Скарятина (2024)

Данный роман-путешествие является продолжением своеобразной дилогии, начатой книгой «Первая на возвращение. Аристократка в Советской России». Это художественный перевод пятого англоязычного произведения Ирины Скарятиной (главной героини цикла романов «Миры Эры»), воплощённого в соавторстве с её американским супругом Виктором Блейксли и изданного в США в 1935-ом году. В нём повествуется об их европейском вояже, предпринятом летом 1934-го года, во время которого они постоянно становились невольными свидетелями и даже участниками знаковых событий в стремительно менявшейся перед Второй мировой войной Европе. Это и прибытие в Гамбург на следующий же день после знаменитой «Ночи длинных ножей»; и впервые введённый туристический авиаперелёт из Берлина в Ленинград через Данциг, Кёнигсберг, Ригу и Ревель; и железнодорожное турне через Варшаву, Берлин, Дрезден и Прагу в Вену, где они оказываются в день нацистского путча; и проезд по всей Италии, в которой крепнет фашистское государство Муссолини.

Часть Вторая. СССР

Приход моды в Ленинград

Когда мы вышли из самолёта в аэропорту Ленинграда, высокая, темноволосая и поразительно красивая девушка отделилась от небольшой группы чиновников, стоявших возле таможни, и направилась к партии туристов, которая прибыла одновременно с нами на другом воздушном судне, но гораздо большего размера. Все они были французами, и девушка обратилась к ним на их родном языке, говоря бегло и практически без русского акцента.

"Я пришла, чтобы помочь вам пройти таможню", — сказала она, улыбаясь и показывая свои ровные белые зубы.

Я наблюдала за ней с растущим интересом, поскольку та была не только чрезвычайно хороша собой и уверенно держалась, но и её одежда выглядела неожиданно красивой для советской девушки. Сшитый на заказ костюм из чёрной ткани с юбкой до щиколоток и коротким жакетом до бёдер выгодно подчёркивал её стройную фигуру. Ещё на ней были блузка из мягкого белого шёлка, плотно облегавшая голову и немножко надвинутая на один глаз чёрная шляпка, чёрные туфли и чулки телесного цвета, а в руке она держала чёрную кожаную сумочку с серебряной монограммой. Нитка жемчуга на шее и маленькие жемчужные серёжки, которые выглядели подозрительно настоящими, дополняли этот наряд.

"А она шармо́нт⁵², эта маленькая советская мисс", — прошептал один мужчина другому, который кивнул, однако ответил несколько настороженно:"Да, но здесь уже начинается пропаганда. Нам прислали эту юную красотку, чтобы произвести хорошее впечатление".

При этих словах, произнесённых не слишком-то тихо, вся компания подозрительно уставилась на девушку. Видимо, она тоже услышала их, потому что на её лице внезапно появилось весёлое выражение, и я подумала, что она вот-вот должна была рассмеяться. Но та быстро взяла себя в руки и продолжила обращаться к группе туристов в спокойной и улыбчивой профессиональной манере хорошо подготовленного переводчика.

По дороге из аэропорта в отель, когда мы ехали через рабочие кварталы к центру города, моим первым впечатлением после почти двухлетнего отсутствия стало то, что большинство людей выглядели здоровыми и загорелыми и женщины казались гораздо лучше одетыми. Преобладал белый цвет: белые русские блузки, которые носили с тёмными юбками, белые костюмы из грубого крестьянского полотна и длинные белые толстовки с красной или синей вышивкой на рукавах и вокруг шейного выреза.

Однако женщины постарше предпочитали облачаться как обычно, то есть в основном в чёрное и с платками на головах, и только молодые, очевидно, стремились изменить свой стиль. Немногие из них носили традиционные косынки, и большинство ходило по улицам с непокрытой головой и длинными причёсками — либо очень прямыми, либо с вьющимися перманентными волнами.

В тот вечер к нам в гости зашли две наши маленькие русские подруги, Маруся и Катя, и меня снова удивило, как красиво они были одеты. На Марусе был зелёный шёлковый костюм с коротким жакетом и шёлковой блузкой цвета слоновой кости, а на Кате — тёмно-синее атласное платье с узором из розовых цветов. Марусина соломенная шляпка с широкими полями была коричневой, а Катя красовалась в нарядном белом берете, подчёркивавшем загар её здорового круглого лица. Обе девушки были в носках и белых матерчатых туфлях на низком каблуке, и у обеих имелись одинаковые большие — практически размером с портфель — коричневые кожаные сумки, которые большинство женщин в СССР считало необходимыми.

В итоге, после того как мы рассказали друг другу все новости, наша беседа сразу перешла на наряды.

"Судя по тому, что я видела, многие из вас в этом году одеты намного лучше", — заметила я.

Маруся и Катя радостно захихикали."Ага! Значит, вы это уже заметили, — вскричали они в один голос. — Мы и не сомневались. О да, с каждым днём мы одеваемся всё лучше. Просто понаблюдайте повсюду за девушками и молодыми женщинами, и вы сами в этом убедитесь. И послушайте, вам совершенно точно, как только сможете, нужно сходить в универмаг. В этом году это нечто новенькое".

"Куда?" — спросила я озадаченно, поскольку никогда раньше не слышала этого слова.

"В универмаг, душенька, что означает универсальный магазин. Это новейшие центры торговли, где вы сможете ознакомиться со всеми модными новинками и купить любую одежду, которую пожелаете".

"Но разве вам не нужно иметь рабочую карточку, партийный билет или что-нибудь в этом роде, чтобы делать покупки в этих универмагах?" — поинтересовалась я.

"Вовсе нет. Любой может зайти и купить всё, что заблагорассудится. Этим они и отличаются от Торгсина или кооперативных магазинов. В Торгсине вы по-прежнему покупаете за иностранную валюту, а в кооперативных магазинах вы должны быть членом, в то время как здесь принимаются только российские деньги и любой универмаг открыт для всех желающих. В здании бывшего Гвардейского экономического общества есть замечательнейший магазин. Вы должны его увидеть".

На следующее же утро я туда отправилась. В дореволюционные времена это экономическое общество обслуживало гвардейских офицеров и их семьи и было любимым магазином Генерала, то есть моего отца. Он постоянно ходил туда и, хотя на самом деле ему ничего не было нужно, покупал что-либо просто ради удовольствия.

"Моё Экономическое Общество", — с гордостью называл его он, принося домой всевозможные бесполезные и самые отвратительные предметы, которые заставляли мою мать в отчаянии разводить руками.

В последний раз я была в этом магазине, когда Генерал пригласил меня помочь ему выбрать рождественские подарки для прислуги. Вместе, рука об руку, мы бродили с этажа на этаж, рассматривая вещицы, обсуждая их и покупая, и наконец, измученные, решили выпить чаю на балконе ресторана, который смотрел на главную лестницу.

Удобно откинувшись на спинку кресла и выпивая один стакан некрепкого чая за другим, он доверительно сказал:"Послушай-ка, Губернаторша⁵³, нам нужно с тобой почаще приходить сюда вместе. Я не знаю, почему твоей матери тут не нравится, но тебе же нравится, и ты мне сильно помогаешь, действительно очень сильно". И он, удовлетворённо вздохнув, бросил в свой стакан шестой кусочек сахара — дома это было запретной роскошью, так как слишком много сахара считалось вредным для здоровья.

Но мы туда так и не вернулись, ведь вскоре разразилась революция и Гвардейское экономическое общество пошло по пути всех торговых заведений в те дни всеобщего разрушения.

Теперь, подходя к универмагу, я узрела в его витринах яркую выставку женской одежды. Костюмы из ткани, похожие на тот, что был на хорошенькой девушке в аэропорту, простые платьица с оборками и бантами под надписью"Для дневного ношения"и вечерние платья с очень длинными юбками и короткими пышными рукавами, которые, похоже, были в большой моде, и позже я видела их повсюду.

Внутри магазина кипела активность, и люди входили и выходили из него двумя непрерывными потоками. У входа, на большом круглом возвышении, стояли восковые фигуры в человеческий рост, демонстрировавшие последние модели. Все они были несколько потрёпанными и пыльными и медленно вращались, в то время как большая толпа, стоя вокруг, наблюдала за ними с живым интересом, как за кукольным представлением, хихикая, и толкая друг друга локтями, и умиляясь:"Смотри, смотри, разве они не прекрасны?"Увы! Для любых глаз, кроме русских, они вряд ли выглядели бы таковыми.

Одна фигура была облачена в вязаный, немного выцветший спортивный костюм цвета лаванды. На другой было представлено тёмно-синее с красным дневное платье, очень походившее на то, в котором пришла накануне Катя, а третья показывала вечернее платье по последней моде, которое было сшито из блестящего синего сатина с неизбежными короткими рукавами-буфами, узкой полоской сероватого меха вокруг шеи и небольшим пыльным шлейфом, волочившимся по земле.

Дальше по проходу продавались разнообразные аксессуары: меховые шейные платки, яркие шёлковые шали, шарфы, ювелирные изделия, перчатки, духи, косметика — всё очень дешёвое, как в подвале второсортного западного торгового центра. Целый прилавок был отведён под сумочки из превосходной русской кожи, но нигде я не увидела вечерних вариантов: ни шёлковых, ни бисерных, ни парчовых. Позже мне сказали, что та же самая дневная кожаная сумка или сумочка используется и вечером.

"Даже с официальным платьем?" — удивилась я.

"Ну, да, разумеется, ведь какой смысл приобретать ещё одну необычную вечернюю сумочку, когда у вас есть красивая и удобная кожаная? Это было бы пустой тратой денег".

Я медленно шла по различным проходам и наконец добралась до специального детского отдела, где продавалась детская одежда с обычными бантиками и рюшечками, а также вязаные шерстяные изделия, и обувь, и игрушки.

Здесь снова меня ждало открытие, так как после революции на игрушки смотрели неодобрительно, считая их устаревшими и ненужными для маленьких пролетариев. Однако теперь они появились, но в основном развивающие, использовавшиеся в детских садах: кубики, цветные карандаши, животные, цветы, алфавиты и прочее подобное. Ничего фантастического вроде драконов, ведьм или страшилищ, поскольку это было категорически запрещено. Да и детские книги тоже должны были быть поучительными и вместо того, чтобы рассказывать сказки или какие-то выдуманные истории, давать полезную информацию о поездах, кораблях, фабриках, машинах, электричестве и различных природных феноменах, которые ранее могли быть истолкованы как сверхъестественные. Многие из этих книг были хорошо написаны и столь красочны, что привлекали внимание детей и интересовали их не меньше, чем любые волшебные вымыслы.

Мы провели вечер с моей пожилой прежней горничной Татьяной, которая, несмотря на свои преклонные годы, после революции быстро сделалась успешной профессиональной портнихой. И она немало мне поведала о новой моде.

"О, да, в этом году одеваются гораздо лучше, чем когда-либо за очень долгое время, — сказала она, — на самом деле впервые с 1917-го года. Разве вы не помните, как они выглядели в дни революции: юбки до колен, шерстяные чулки, кожаные пальто, кепки, ужасно короткие стрижки и, как правило, револьверы за поясом?"

Я кивнула. Как же не помнить, если я сама была одета так же, только без револьвера?

"Теперь, — продолжила она, — каждая девушка, безусловно, мечтает о том, чтоб у неё было три вида платьев — для утреннего, дневного и вечернего ношения. И, конечно же, перманентная завивка и маникюр с розовыми ногтями, а ещё помада, пудра и румяна, хотя и не слишком много. Это уже считается дурным вкусом. Ведь сначала, когда косметику опять разрешили, некоторые из девушек накрашивались, точно клоуны. Однако теперь они знают, как это правильно делать и как прилично одеваться. Поверьте, некоторые материалы действительно очень хороши".

И Татьяна удовлетворённо вздохнула, потому что всегда любила шить и ничто не доставляло ей большего удовольствия, чем работа с красивыми и добротными тканями. Она была так взволнована всеми этими разговорами о моде, что её увядшие щёки порозовели ещё сильнее, а глубоко посаженные карие глаза заблестели так, как не блестели уже много лет. Удивительная старушка! После комфортной жизни на службе у моей матери, когда всё, что она делала, — это проектировала и шила для нас красивые платья в неторопливой художественной манере, так как была необычайно темпераментна и никогда никому, даже своей госпоже, не позволяла вмешиваться в её работу, теперь она придумывала и воплощала новые фасоны для энергичных молодых ударниц.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

52

От переводчика: Французское"charmante"–"очаровательная".

53

От переводчика: Такое прозвище отец Ирины дал ей, когда она была ещё совсем маленькой девочкой.