Иллюзион. Сказки оживают в полночь

Ирина Муравская, 2020

✔ Регина в роли Марьи Моревны ✔ Генри переквалифицировался в русского народного Ивана-царевича ✔ Лукерья отжала избушку на курьих ножках и заняла место Бабы-Яги ✔ Денис обернулся Финистом-ясным соколом ✔ Влад занял почётное место Кощея, и это далеко не все знакомые нам герои, оказавшиеся против воли втянутыми в параллельную реальность, наполненную нашими старыми-добрыми сказками. Да. Не совсем этого хотел Орлов, заключая с опасным ростовщиком сделку на крови, но древний божок оказался с юмором. Впрочем, Регина теперь принадлежала Владу, так что некромант был доволен. Пока что… Ему ещё только предстоит понять, что если чувства истинные, им не помешает ни расстояние, ни потустороннее вмешательство, а вот за желания и их исполнение придётся платить. И порой самую высокую цену…

Глава вторая. Поди туда, не зная куда

Генри вычистил стойла. Покормил лошадей. Почистил и расчесал подопечных. Всё внимательно поверил. Поговорил с ними. Выпас на лугу. И так изо дня в день. Едва солнце поднималось выше горизонта, он уже на конюшне. Солнце давно спряталось, он всё ещё там. Порой Генри спал прямо там, на свежем постеленном сене. Он любил лошадей. И ему нравилось заниматься ими.

Как он забрёл под командования царя Берендея… Атлас и сам не знал. Просто в какой-то момент понял, что уже несколько месяцев служит ему, выполняя порой самую неблагодарную работу. Причем довольно… двусмысленную. А иначе как назвать приказ, звучащий как: выкради Жар-птицу из соседнего царства, всегда хотел, чтобы такая сидела у меня в золотой клетке. Или: выкради златогривого коня у моего брата-самодура. Он за ним плохо ухаживает.

Ничего не скажешь, приказы звучали странно, однако умный работник начальство в клептоманию носом не тыкает. Быстрее по службе будешь продвигаться. Да, дело нечистое и мутное, плюс непонятно, почему именно Генри досталась роль вора-домушника. Не иначе кто-то из завистников подсобил. Или обозленных красавиц.

Была тут при дворе одна такая. Атлас ей вежливо отказал, а она теперь как могла, его изводила. Следила, ябедничала, где можно и привирала. Так что отъезд на время из царских палат становился даже в радость. Был шанс передохнуть. Ужасно надоедало каждые пять минут оглядываться через плечо.

Так что в который раз за последние пару месяцев Генри, придя к правителю на поклон, после отправился собирать скромные пожитки и, едва ли не налегке, снарядился в путь-дорогу. Личных вещей оказалось у него не так уж и много. Серебряный браслет на руке, медальон на шее, да маленькое колечко.

В медальон он однажды заглянул, надеясь увидеть чью-то фотографию, но вместо этого обнаружил расслоившуюся от времени ногтевую пластину, судя по размеру принадлежащую мужчине. Гадость жуткая, но может, она там не просто так? Повинуясь интуиции, Генри не стал вытряхивать содержимое, хоть и очень хотелось.

Однако чужие части тела его заботили куда меньше, чем женские украшения. Что кольцо с изумрудом, что медальон определённо принадлежали прекрасному полу. Почему они у него? Быть может, подвеска ― подарок от девушки? А кольцо… оно похоже на обручальное. Неужели он собирался сделать кому-то предложение? Или уже сделал, но его отвергли? Кто? Почему? Генри уже не раз задавал себе эти вопросы. Напрягая память, Атлас пытался вспомнить хоть что-то из своего прошлого, но тщетно.

Первое воспоминание ― он стоит перед высокими белоснежными воротами города. На руке, от запястья до плеча, татуировка со странными символами, на которую прохожие косятся с тревогой. После даже в жару приходилось прикрывать её рукавом, чтобы не травмировать местных. Откуда это тату? Что оно значит? Кто он?

Генри задавался этими вопросами едва ли не ежедневно. Очевидный промах Влада, слишком положившегося на ушлого ростовщика, у которого каждый шаг имел второе и третье дно. Вот и тут бессмертный божок, конечно же, не просто так ослабил давление над сознанием Генри. Как и над другими.

Путь до Змеиной горы оказался долог, однако Генри наслаждался возможностью повидать мир. Бескрайние пшеничные поля. Зелёные пастбища, на которых пасся скот. Одинокие мельницы на пригорках. Реки подсолнухов. Извилистые ручьи. Безоблачное слепящее небо. И одинокие уютные избушки с яркими ставнями и гостеприимными хозяевами.

Большинство не оставалось равнодушными и приглашали путника, проходящего мимо, присоединиться к обеду. Частенько Генри оставляли на ночлег. То ли он сам выглядел добропорядочным, то ли ему просто везло, но голодать или уставать за долгие дни дороги Атлас не успевал. В очередной раз отдохнувший, выспавшийся и сытый он простился с доброй пожилой парой и отправился в дорогу. Змеиная гора уже виднелась впереди, едва не касаясь своими верхушками набежавших с ночи облачных барашков.

Змеиной гора называлась такой из-за своей формы. Словно огромный змей выгнулся в изящных изгибах, рисуя собой малахитовые (из-за растущей на поверхности травы) волны вдоль горизонта. Узкий безлюдный серпантин меж крутых склонов выводил к центральной фигуре: огромной разинутой каменной пасти с раскрошившимися в некоторых местах сосульками клыков. Такая шибанет по голове ― останешься дурачком до конца жизни. И это при благоприятном раскладе.

Местечко, конечно, на любителя. Народ тут без дела не гулял, да и вообще старался держаться подальше. Скот и то сюда не сбегал. Здешнее жутковатое великолепие внушало трепет всему живому. Да и Генри не очень-то хотелось идти в тёмный туннель, в котором хоть глаз выколи, ничего невозможно было увидеть. Ну да ладно. Волков бояться…

Пещерное нутро дыхнуло застоявшимся воздухом. Под ногами чавкала земля. Что-то с писком пробежало мимо, задев ботинок. Мышь? Атлас очень надеялся, что мышь. А, нет… Не мышь. Через несколько шагов звук повторился. И с каждым последующим шагом настал. И это был совсем не писк, как ему показалось. Шипение. По дну пещеры что-то активно шебуршалось и Генри уже догадывался, что.

Резкая вспышка ослепила его. Белый сноп света рассыпался на дюжину маленьких и повис в воздухе невесомыми звёздами, освещая пещерные своды. Сталактиты и сталагмиты под потолком, влажные стены, поросшие мхом, а внизу… шевелящийся ковер змей. Большие, толщиной с ногу, маленькие, разноцветные, одноцветные, ядовитые и нет. Чего тут только не было. Некоторые спокойно проползали мимо, другие застыли в знаке вопроса, впиваясь в гостя немигающими глазками-бусинками. Смотрели, но не нападали. Ждали.

Змеи… много змей. Внутри Генри заскреблись отголоски памяти. Где-то он такое уже видел. Разве нет?

— Отдать приказ? Мои малыши не любят чужаков, ― горящие огоньки выхватили из глубины пещеры высокий силуэт в шелестящих юбках. Светловолосая женщина неимоверной красоты неторопливо шла навстречу Генри. Длинное платье переливалось каменьями. Шлейф струился следом. Змеи в почтении расступались перед хозяйкой, создавая коридор. При приближении стало понятно, что женщина по возрасту оказалась куда старше, чем подумалось изначально. При чём лет так на"дцать", однако возраст нисколько не портил изящные черты. Даже бледнота не портила. На её фоне алые губы и пронзительные сапфировые глаза выделялись особенно ярко.

А вот и хозяйка Змеиной горы собственной персоной. Она-то ему и нужна.

— Не надо. Я хороший, ― Генри миролюбиво вскинул руки. ― И не вооружен. У меня послание от царя Берендея.

— Слушаю.

— Он предлагает Вам стать его царицей. И надеется, что в знак согласия вы преподнесете ему в дар каменный цветок.

Женщина рассмеялась в голос.

— Каменный цветок опасен для чужих глаз. Он дурманит мысли и голову. Взглянув на него всего раз, человек обречён быть несчастным до конца дней. В самом деле хочешь его удивить?

— Нет. Мне он не нужен. Я лишь передал послание.

— О цветке твой правитель может забыть. Он никогда его не получит. Пока я жива, во всяком случае.

Ладно. С половиной задания он не справился. Это было ожидаемо. Собственно, потому именно Генри и отправили. Чтобы если что, сработать по старинке… Хозяйка горы словно прочитала его мысли. Утихнувшие змеи одновременно вскинули головы, угрожающе зашипев.

— Неужели всерьёз решил, что тебе удастся выкрасть его?

Атлас отрицательно покачал головой.

— Догадываюсь, что это невозможно. Я не самоубийца.

— Рада, что ты не такой глупец, какие находились до тебя. Их истлевшие тела и сегодня стерегут цветок. Один подобрался совсем близко, но магия артефакта оказалась сильнее. Он так мило обнимал его, пока не обратился в прах. И сейчас лежит. Не хочешь посмотреть?

— Благодарю, может в другой раз?

— Как скажешь.

— А что по поводу первого поручения? Мне нужно передать царю ответ.

— Ты о браке? В самом деле? Сколько ему лет? Шестьдесят? Семьдесят?

— Вроде того. Возраст ― проблема?

Хозяйка смахнула с плеч белокурые локоны.

— С учётом того, что мне триста девяносто пять, нет. Не проблема.

— А что проблема?

— То, что я, конечно же, не соглашусь на брак с этим простофилей. Даже если бы он был такой же красавец, как ты, ― длинные бледные пальцы лукаво коснулись подбородка Генри. Нет, это было не заигрывание. С тем взглядом, какой стал у этой дамы, не флиртуют. Её глаза словно остекленели. Всего на секунду, но это была очень долгая секунда. Атласа словно пронзили насквозь десятки ледяных иголочек. ― Ты блуждаешь во тьме.

— Ну да. Я же в пещере, ― согласился тот.

— Я не об этом месте. И не о твоём заведомо глупом поручении. Я о том, что царит в твоих мыслях. Смятение. Растерянность. Страх. Ты чувствуешь, что что-то не так. И ты прав. Что тебя тревожит? Назови слово, я дам ответ.

Генри замер в нерешительности. Открываться странной даме в первые же минуты знакомства как-то не хотелось.

— Если вы читаете меня, то знаете сами.

— Ответ нужен тебе, а не мне. Желаешь оставаться в неведении, твоё право. Это не моя жизнь.

А ведь она права.

— Воспоминания. Меня тревожат воспоминания. Вернее, их отсутствие.

Хозяйка горы согласно кивнула.

— Ты тревожишься не понапрасну. Это не твой мир. Вы здесь подкидыши. Те, кого перенесла сюда чужая воля, отняв магию и память.

Магию? Неужели он раньше обладал чем-то таким? Генри удивлённо вскинул голову.

— Подкидыши?

— Девять. В этот мир вас пришло девять. По вине десятого. Лишь трое знают правду. Один враг. Другой не враг, но и не друг. А вот третий соратник.

— Где они. Эти девять?

Дама в неопределённости махнула изящной кистью.

— Здесь. Там. Везде. Та магия, что омерзительна даже мне, настолько она подлая, разбросала вас намеренно. Чтобы вы не встретились. Но вы должны. Объединившись, вы сможете справиться с тем, что вам противостоит и вернуться домой.

— А что нам противостоит?

— Вы должны узнать это сами. В свой час. Главное, помните: настоящий враг может быть где угодно. Ровно как и принять облик чего угодно. Однако чаще всего он сидит в нас самих, ― милые беседы закончились. Строгая дама вскинула руку, указывая Генри на выход. ― Теперь иди. Не возвращайся к своему царю. Забудь про него. Иди куда глаза глядят, не оборачиваясь. Не думай о маршруте, ноги сами приведут тебя куда следует.

Атлас не сдержал смешка.

— Иди туда, не зная куда, да? Это, конечно, очень мило, но далеко ли я такими темпами утопаю? Тот же голод убьёт меня раньше людей Берендея, ― хозяйка горы, подумав, молча оторвала подол от своего платья и протянула неровный клок ткани гостю. ― Вряд ли гигантский носовой платок мне поможет, ― заметил Атлас.

Плохо скрытое ехидство даме не понравилось.

— Я не часто делаю подарки, так что советую сказать спасибо.

Слегка пристыженный Генри послушно принял дар.

— Спасибо. Как мне найти остальных? Я ведь понятия не имею, как они выглядят.

— Ты поймёшь. Когда придёт время. А теперь вон из моего дома. Я устала. И хочу отдохнуть.

Отличное напутствие, ничего не скажешь. Генри покидал малахитовую пещеру под шиканье ползающих гадов, что тоже не особо мотивировало. И что теперь делать? Идти с повинной к царю, который совсем не обрадуется тому, что его приказ не выполнили. Это грозило последствиями. За неповиновение можно и головы лишиться, а своя голова Атласу очень нравилась. Прощаться с ней не хотелось. Так что один фиг, возвращаться в столицу не было смысла.

Тогда что же… прислушаться к совету новой знакомой? Положиться на судьбу и будь, что будет? Хорошая ли это мысль? Оба варианта Генри не радовали. Пришлось положиться на интуицию. Она пока его ещё ни разу не подводила…

И вот уже два месяца Генри странствовал по свету, живя по принципу: куда забросило, там и пригодился. Снова бродяжнический образ жизни. То там недельку поживёт у добрых людей, то здесь. Там поле поможет вспахать, вот и ночлег заработан честным трудом. Другим коней подкуёт, денёк-другой в гостях побудет. Такими перебежками он и сам не заметил, как оказался в соседнем царстве ― том самом, откуда выкрал Жар-птицу.

Понял он это одновременно с царской дружиной. Спасаясь от острых пик, обожающих щекотать красивых молодых юношей до смерти, Генри кинулся наутёк, пытаясь затеряться между разбросанными в хаотичном порядке низкорослыми домиками, с ловкостью бывалого паркурщика перемахивая через невысокие заборы, вытаптывая чужую петрушку с морковью на огородах и путаясь в развешенной на бельевых верёвках одежде.

— Ну вы и… куры, ― сердито шикнул на раскудахтавшихся птиц Генри, когда попытка притаиться возле чьего-то курятника не увенчалась успехом. Беглеца сдали со всеми потрохами сварливые болтушки-несушки.

Снова бег с препятствиями, в этот раз по большой площади. Мимо смазанным пятном понеслась торговка глиняными горшками и мальчик, напевающий себе что-то под нос, с прутом пасший гусей. Девочка с двумя маленькими косичками в сером платье, что вела козу на привязи и мужчина, вёзший картошку за собой в тачке, испуганно шарахнулись в стороны, боясь оказаться растоптанными.

Некоторые крестились, глядя на то, как ловкий молодой парень забрался на хлипкий, да ещё и крякнувший под его весом сарай. Опасный для жизни прыжок и вот он уже на соломенной крыше избы. В воздухе засвистели пущенные вдогонку стрелы ― Генри чудом успел, уцепившись за металлический флюгер, перемахнуть на другую сторону и на заднице скатиться обратно на землю. Ноги мягко спружинили, встретившись с твёрдой почвой, однако в коленях что-то запоздало хрустнуло. Ничего. Вроде всё цело.

Оторваться от преследователей получилось только после ещё парочки таких же сумасбродных трюков. Улучив фору в несколько секунд Атлас, сделав круг, выскочил за территорию города и был таков. Сбежать у него, конечно, получилось, но, не став рисковать, он сошёл с главной тропы, свернув в сторону густых лесов. Там же, у журчащей речки было решено устроить привал, передохнуть.

Генри уже собирался достать подарок Хозяйки Змеиной горы, но услышал женские голоса. Подгоняемый любопытством, он тихонько прокрался между цветущими кустами спиреи, осторожно выглянув из-за укрытия. Вот оно что. В воде плескались три девушки. Красавицы, каких свет не видывал, облачённые в тонкие струящиеся платья.

Одна сидела на берегу и расчесывала гребнем длинные пшеничные волосы. Другая плела венок, собирая по поляне цветы. Третья грациозно танцевала на воде, вся мокрая, видно, что не так давно искупалась, от чего её наряд прилип к телу, выставляя на обозрение всё, что не должно было выставляться. Генри тактично отвернулся и только сейчас заметил чьи-то торчащие из кустов боярышника лапти. Судя по размеру ― мужские.

— Вуайеризм цветёт и пахнет? ― весело заметил Атлас, плюхаясь на живот рядом с рыжеволосым парнем, внешне своим сверстником.

Парень испуганно подскочил от постороннего голоса, но быстро расслабился. Судя по всему, особо не стеснялся быть застигнутым в таком… компрометирующем положении.

— Чего? ― шмыгнув далеко немаленьким носом, потёр он усыпанную веснушками щеку (веснушки были у него по всему лицу, включая лоб), и как ни в чём не бывало продолжил прерванное занятие ― подсматривать. С места, где они лежали это было делать весьма удобно. Их не видно с холма, да ещё и за кустами, а вот вид на красавиц открывался отличный.

Генри устроился поудобней, подложив под подбородок руки. Со стороны ну просто мечтатель-романтик. С задатками юного преследователя.

— Говорю, нехорошее это дело ― подглядывать.

— А ты чем тогда занимаешься?

— С тобой общаюсь.

— И то верно, Руслан, ― рыжеволосый парень протянул ему руку.

— Генри.

— Имя-то какое заморское. Откуда будешь?

— Понятия не имею.

— Это как так?

— Как-то. А ты откуда?

— Да здешний. Неподалёку живу. Вообще-то на рыбалку пошёл, но толком не клевало. Всё эти чучундры. Рядом носились, хихикали, рыбу распугали, ― Руслан пригрозил развлекающимся девушкам кулаком, словно они могли его видеть. ― Вот и решил за ними проследить. Не понял ещё, кто они?

Вопрос с подвохом? Генри осенило. Он новым взглядом посмотрел на ту, что танцевала на воде. НА воде, а не В воде. Словно по прозрачному настилу ступала.

— Русалки что ль?

— Как есть родимые. Мне та блондинка нравится, ― новый знакомый ткнул пальцем в девицу, что расчёсывала волосы. ― Хорошенькая.

— Другие тоже ничего, ― осторожно заметил Атлас. Русалки всегда были красавицами. Так уж водилось. Других утопленниц морской царь не оживлял. Не хотел портить статистику, видимо.

— Другие на лицо злые. А эта грустная. Слушай… ― Руслан придвинул к себе железное ведро. Парочка мелких карасей и средних размеров щука. ― Всё, что успел наловить, пока эти не притопали.

— Вполне достойный улов.

— Это-то да, но… ― Руслан озадачено взъерошил волосы. ― Тут какое дело. Щука вроде как разговаривала.

— В смысле?

— В прямом. Прям человеческим голосом. Я не полоумный, если что. Складывать и вычитать умею. Так что котелок ещё варит.

— И что говорила?

— Просила не убивать. Молола какую-то чушь. Мол, отпусти ― желания буду исполнять.

Генри ещё раз посмотрел на рыбу в ведре. Дохлая, как есть.

— А ты её… того?

— Ну, конечно, того! Я ж не совсем дурак. Какие к черту желания? Шибанул её об камень и дело с концом. Вот только теперь мне как-то не по себе… Может не стоит её жрать-то?

— Знаешь, жрать то, что с тобой разговаривало в принципе как-то не очень, ― резонно заметил Генри. ― Особенно если ты понимал, что именно оно там говорило.

— Вот и я о том же, ― расстроился Руслан. ― Получается, зря я её прибил. Всё равно теперь выкидывать. А так может, правда, волшебная бы оказалась.

— Было бы обидно.

— Не говори. Совсем непруха. Ну вот… ещё и девочки ушли, ― расстроился новый знакомый, заметив, что берег успел опустеть. Он разочаровано поднялся с колен, отряхивая налипшую грязь. Мыском ботинка было без особой уверенности пнуто ведро. ― Жрать охота, да разве наешься двумя карасями?

— Да разве это проблема, ― Генри достал из-за пазухи клок платья Змеиной Хозяйки и расстелил на земле. На большом лоскуте из ниоткуда появился горячий обед: варёная картошка, квашеная капуста, окрошка, куриные окорочка, кувшин кваса и ароматный хлеб. Всё горячее и свежее, словно только приготовленное. ― Вот досада. Поскромничала. В прошлый раз были блины с икрой, ― лоскут обиженно затрепыхал бахромой, норовя щёлкнуть по носу неблагодарного нахлебника. ― Молчу, молчу! Я пошутил! Спасибо. Меня всё устраивает! ― тут же пошёл на попятную Атлас, прикусив язык. А то вообще без обеда останется.

— Ого, ― завистливо выдохнул Руслан. ― Скатерть-самобранка. Где взял?

— Одна… э-э-э, уважаемая дама подарила, ― внимательно поглядывая краем глаза на обед, осторожно ответили ему. ― Она сама решает, что приготовить. Никогда не угадаешь. Вчера вон я ужинал расстегаями и киселём. А позавчера завтракал рассольником.

— Кру-у-уто, ― ароматы сбивали с ног. В желудке Руслана громко заурчало, от чего тот смутился.

— Чего стоишь? ― поторопил его Атлас. ― Присоединяйся. Тут на двоих хватит с лихвой.

— Да. Умеешь ты друзей заводить, ― повторного приглашения не требовалось. На еду тут же набросились, словно с голодного края прибежали. ― Ф-ы воо-пще х-уда путь-то дер-фишь? ― разламывая буханку хлеба пополам и засовывая чуть ли не весь кусок в рот, поинтересовался Руслан.

— Куда глаза глядят.

— Э-фо ф-ак?

— А вот так. Иду себе и иду. Куда-нибудь да приду, ― рассказывать про наказ Хозяйки Генри не хотелось. Он и сам до конца не был уверен, что поступил правильно, послушав её. Если он-то до сих пор был уверен, что это глупо: вслепую слушаться кого-то, пускай и вроде как обладающего даром видения, то что на это скажут остальные?

— Забавный ты, Генри, ― прожевав, нормально ответил новый знакомый. ― Откуда родом ― не знаешь. Куда идёшь ― не знаешь. А что за вещица у тебя на шее хоть знаешь? Кто она?

— Ты о чём? ― не понял тот.

— Кольцо. Где та, кому оно предназначается?

Генри потеребил выглянувшую из рубахи цепочку с медальоном, на которой с недавних пор висело и кольцо. Чтоб не потерять.

— Будешь смеяться, но тоже не знаю, ― усмехнулся он. ― Ничего не помню про свою жизнь. Только последние месяцы.

Руслан удручённо присвистнул.

— Вот это тебе не подфартило.

Атлас в ответ согласно кивнул. Забавно, но странные словечки, явно не подходящие этому миру, обоих совершенно не смущали. Они словно и не замечали их. Как и не задумывались, откуда они взялись в головах. Как и в случае с Региной, древняя магия, нацеленная на выборочную амнезию, исправно работала. Ростовщик не мог стереть личность полностью, иначе подопытные забыли бы не то только как правильно держать ложку, но и как дышать. А это создало было очевидную проблему.

Приятно проведя время, парни распрощались. Руслан пошёл относить свой скромный улов домой, предварительно выбросив дохлую щуку обратно в реку: авось оживёт. Что стало дальше с волшебной рыбиной история умалчивала, но поговаривали, что какой-то местный дурачок из соседнего царства, вечно таскающийся с какой-то рыбёхой подмышкой, скоренько женился на царёвой дочери. Звали его, кажется, Емеля. Или Евгений. Или вообще Егор.

Руслан предлагал Генри погостить у него, пускай в скромном жилище, зато со стенами и потолком, но тот отказался. Что-то звало Атласа дальше. Словно кричало: не нужно задерживаться, вперёд-вперёд-вперёд. Чуйке тот привык доверять, так что, не дожидаясь вечера, двинулся дальше в дорогу, вот только ближе к закату заплутал, свернул не туда и очутился в сладко пахнущем яблоневом саду. Слишком поздно Генри понял, что это был сад Ирия. Обители древних птиц: Алконостов и Сиринов.

Включить задний ход не получилось. Сад обладал удивительным свойством меняться. Так, где секунду назад была дорожка, теперь прорастала раскидистая яблоня. Сад с каждым последующим шагом превращался в лабиринт, а с ветвей через листву на чужака смотрели хищные женские глаза.

Алконост и Сирин ― крупные птицы размером с орлов, но с головами женщин обладали чарующим голосом, только Алконост дарил своим пением счастливое забытье, а Сирин скоропостижную смерть. С учётом того, что и забытье в конечном итоге заканчивалось тем, что человек сходил с ума, обе стоили друг друга. И сейчас эти неравные особы в количестве не одного десятка сверлили Генри взглядами.

Атлас ускорился. Птицы напряглись. Он целенаправленно не смотрел им в глаза, чтобы не провоцировать ― те нервно ёрзали на месте, оглушая сад клёкотом. Он петлял между деревьев, ныряя под низкие ветки ― Алконосты расправили свои чёрные крылья, Сирины белые. Он случайно наступил на упавшее яблоко, раздавив его ― они открыли рты…

Генри поспешно зажал уши руками, начав напевать себе под нос что-то совершенно абсурдное: с глупыми словами и прилипчивым мотивчиком. Где он вообще услышал эту песенку, Атлас сам не знал. Да это было и неважно. Главное, благодаря ей получалось перекричать смертельное пение.

Птицы сорвались с мест. Им не нравилось равнодушие к их творчеству. Они резво спикировали вниз, хлеща его крыльями по лицу. До крови царапали острыми когтями руки ― всячески старались, чтобы Атлас отнял их от ушей. Сзади клубилось настоящее грозовое облако. Магические птицы собирались в стаю, намереваясь проучить невежду. Ещё пара секунд и в его спину должны были впиться десятки когтей…

Генри выскочил на открытую поляну с единственной яблоней по центру. Огромной и настолько плодовитой, что усыпанные ветви накренились до самой земли. По тёмной коре пробирались наверх белые крупные вены, теряющиеся в вышине. Атлас уже было подумал, что вот тут-то ему придёт конец, слишком уж открытое пространство, без проблем можно заклевать до смерти, но стая внезапно отступила. Кружилась в стороне, но нападать не нападала.

Почему, стало понятно, когда Генри встретился взглядом с немигающими зрачками. Гамаюн. Вещая птица Гамаюн. Прародитель волшебных пернатых и их беспрекословный лидер. Единственный, кто имел мужские черты. Гамаюн не баловался гибельными серенадами. И Сирины, и Алконосты уважали Гамаюн, и на его территорию никогда бы не посягнули. Потому и держались сейчас в стороне.

— Здравствуйте, ― поздоровался Атлас. В глубине его сознания вспыхнули забытые знания: Гамаюн птица мудрая, всё знающая и требующая уважение к себе. Не поклонишься ― обидится. Очень сильно обидится. Делать нечего ― Генри отвесил глубокий поклон.

Огромное создание, сидящее чуть выше уровня человеческого роста, встрепенулось, от чего по оперению оттенка индиго прошлась золотистая рябь. А затем птица открыла рот:

В чертогах мертвеца,

Сокрыта тайна девяти печатей.

Лишь жертву принеся,

Возможно то проклятье снять.

Век божественный долог,

И в том бессмертие его.

Но власти миг печально короток,

Изгонит беса смелость одного.

На плаху голову сложив,

Готов ли жизнь за жизнь отдать?

В порыве гнева не забыв,

Кто настоящий враг, а кто слуга.

Гамаюн замолк, демонстративно отвернувшись. Надменная птица явно более не собиралась уделять своё драгоценное время какому-то там мимо проходящему парню.

— Э, спасибо, ― озадаченно поблагодарил Генри, делая пробный шаг к белой яблоне, за которой угадывалось узкая тропка.

Гамаюн не шелохнулся, лишь подозрительно сверлил его спину взглядом, опасаясь, что тот решит сорвать волшебное яблоко. В отличие от молодильных, которые росли в соседнем королевстве и охранялись Жар-птицами (именно оттуда, собственно, одна особь и была похищена), эти дарили мудрость.

Атлас от мудрости, конечно, не отказался бы, но рисковать ради этого жизнью не стал и уже спокойно направился к выходу. Алконосты и Сирины больше ему не мешали, видимо, на территорию вожака залетать им было запрещено. Так что уже без дальнейших приключений он покинул волшебный сад. К тому времени солнце почти ушло за горизонт.

Оранжево-розовый закат окрашивал вересковые поля нежными пастельными красками. Продолжение русалочьей реки протекало внизу, под пригорком. По перекинутому через берега настилу гуляли люди. Многие возвращались с полей, огромными заплаткам лежащие на просторных холмах. На пастбище паслись лошади. Пастухи загоняли скот домой, стремясь успеть к тому моменту как закроются на ночь городские ворота. Всё утопало в последних солнечных лучах. Красиво. Сфотографировать бы… сфото…что? Что это за слово?

Генри задумчиво почесал лоб. Его не столько озадачило очередное непонятное словечко, сколько крутящиеся в голове стихи вещей птицы. Забавно, однако… Сначала Хозяйка горы, теперь это. Гамаюн тоже говорил про девятерых: «Сокрыта тайна девяти печатей». А Змеиная Хозяйка: «В этом мир вас пришло девять». Совпадение?

В совпадения Атлас не верил. Зато начал на полном серьёзе осознавать, что его путешествие действительно имеет смысл. Кто-то или что-то, это ещё только предстояло узнать, удружил ему и затащил сюда, в явно чужой для него мир. Лишив прежней жизни. И воспоминаний. И не только его, но и ещё восемь человек. И теперь, чтобы вернуть всё, как было нужно найти их. Только вот где?

Генри и понятия не имел с чего начать поиски. Не подходить же к каждому прохожему и спрашивать: «а что вы делали прошлым летом? Не помните? Славно. Вы тот, кто мне нужен». Конечно же, Атлас и представить не мог, что двоих из своего списка он уже успел встретить. А очень скоро встретит и третьего. Самого важного члена этой странной компании.