Ржавый Рыцарь и Пистолетов

Ирина Мельникова

Страшное, горькое время наступило в жизни известной писательницы Дарьи Княгичевой. Она потеряла одного за другим самых близких, любимых мужчин. Первым ушел из жизни ее друг и учитель – знаменитый писатель Арефьев, который сам себя называл Ржавым Рыцарем. Двое других – любимый и друг детства – погибли лютой смертью… И Дарья чувствует свою причастность к их гибели. Тем более что другой мужчина, тоже когда-то много значивший для нее, похоже, замешан в этих преступлениях. И если убийство любимого – олигарха Павла Свиридовского – всколыхнуло всю общественность, не только в ее родном городе, но и в стране, то смерть школьного друга, художника Оляли, компетентные органы посчитали несчастным случаем. Но Даша знает, что это не так. Она отваживается поделиться своими подозрениями со следствием. Зло должно быть наказано!..

Глава 5

Даша вернулась в город, когда его с головой накрыли ранние сумерки. Метель почти прекратилась, но с неба валилась мелкая, как пшено, снежная крупа. Похожие на рыжих мастодонтов снегоуборочные машины и почти старорежимные дворники с огромными фанерными лопатами и лохматыми метлами продолжали работать, не справляясь со снежными заносами, в которых, как гигантская подводная лодка, затонул Краснокаменск. Похолодало, и только мутные желтые пятна огней указывали, что город еще жив. Такси, которое Оляля вызвал ей по телефону, едва пробилось сквозь бесконечные пробки на дорогах. Водитель шепотом матерился, тормоза на скользком асфальте держали плохо, и старенькую «Волгу» несколько раз заносило в сугроб, когда под самым ее носом внезапно возникали габаритные огни очередного товарища по несчастью. Общественный транспорт встал на якорь, и отчаявшиеся добраться домой люди бросались под колеса автомобилей с зажатыми в руках купюрами. Судя по их цвету и количеству, ставки росли здесь быстрее, чем курс доллара во время дефолта.

Но с Даши таксист взял по-божески, триста рублей, тем самым сведя на нет старания Оляли удержать местные тарифы в узде. И подвез к самому подъезду гостиницы, несмотря на то что тетки в оранжевых жилетах, грузившие поблизости грязный снег в коммунхозовскую машину, выругали их обоих.

Поднимаясь по ступеням гостиничного крыльца, Даша заметила рядом с входными дверями телефон-автомат и только сейчас вспомнила, что так и не позвонила Гусевым. Она хотела попросить у Михаила машину. Недавно он купил себе шикарный «Ланд Круизер», Танька ездила на «девятке», но Даша знала от Оляли, что они до сих пор не продали свою первую машину, и надеялась одолжить ее на время, чтобы съездить в Сафьяновскую на похороны Арефьева.

— Ладно, позвоню из номера, — решила она и подошла к стойке администратора за ключом.

Яркая холеная дама-администратор тотчас узнала ее и, многозначительно улыбнувшись, почти пропела:

— А вас уже ждут в номере, Дарья Витальевна!

— Кто? — опешила Даша, рука, протянутая за ключом, повисла в воздухе.

— Велено не говорить, — дама покачала головой, — сюрприз, да еще какой!

— Вообще-то я не люблю сюрпризы, — нахмурилась Даша, — и впредь вас прошу моими ключами не распоряжаться. Я никого не жду в гости и не уверена, что этот сюрприз будет для меня приятным!

Дама застыла с открытым ртом и проводила Дашу взглядом до самых дверей лифта. И когда створки захлопнулись, подняла трубку, набрала номер, быстро сообщила:

— На подходе! — и бросила трубку на рычаг.

Наблюдавший за ней охранник усмехнулся:

— Сердитая дамочка!

— Зажралась больно, — выразилась в сердцах администратор и, достав помаду, подкрасила губы. Оглядев себя придирчиво в зеркало, добавила: — Уж я бы этот сюрприз из рук не выпустила!

Даша вошла в номер. Никакого сюрприза не было. Влад по-домашнему, без пиджака и в одних носках, сидел в кресле у стола, который был сервирован тоже почти по-домашнему. Владислав Макаров был из тех людей, которые мгновенно соорудят шикарный стол, нисколько не гнушаются откупоривать бутылки, нарезать хлеб и колбасу хоть в компании бомжей, хоть дипломатов.

— Привет, — сказала она весело и, остановившись на пороге, прислонилась к косяку. — Присел?

Макаров поднял брови. Ее веселый тон его не обманул, и бывший генерал насторожился. Но тоже виду не подал.

— Привет! Как видишь, присел, но намерен остаться здесь надолго, пока ты не выслушаешь меня.

— Чудесненько! — Даша от порога метнула сумочку, следом полетели шапка и рукавички. Все это добро благополучно приземлилось на диван. Расстегнув пуховик, она прошла и тоже села рядом с ними, но на удалении от гостя.

— Где ты была? — Влад смотрел на нее тем самым взглядом, на который она когда-то так дешево поймалась. Мягкий, ласковый, обволакивающий… Комок подступил к горлу… Даша едва справилась со спазмом, но все же сумела сохранить улыбку и безмятежность тона.

— Олялю навещала.

— Могли бы съездить вместе. — Пальцы Влада выбили дробь на столешнице. — Я давненько его не видел.

«Волнуешься, Пистолетов, — подумала она со злорадством. — Трусишь…» — но вслух произнесла вполне доброжелательно:

— Если вздумаешь его навестить, не бери «Хеннесси», он теперь абсолютно не пьет.

На лице Макарова заходили желваки. В глазах что-то блеснуло и пропало. Он открыл было рот, но Даша поспешила закрепить победу:

— Ты, говорят, заделался знатоком искусства? Это тоже входит в твои должностные обязанности?

— Нет, не входит, — произнес он сквозь зубы. — Жена Марьяша разглядела в Мишкиной галерее картины Оляли и решила непременно их купить.

— И ты подсуетился?

— Григорий отказался продать картины, — глаза Влада сузились. — Но я не могу понять твой интерес.

— Интерес? — Даша поднялась на ноги и окинула Макарова взглядом. «Крепкий, холеный, лицо немного одутловатое, а так совсем еще ничего для своих пятидесяти смотришься, товарищ генерал», — пронеслось у нее в голове, но комплименты она предпочла не озвучивать, так же как и восторг по поводу его нового прикида. На спинке стула — дорогущий пиджак, рубашка — тоже штучный экземпляр, запонки с бриллиантами, как непременный атрибут провинциального нувориша, да и туфли у порога стоят никак не меньше его прежней полугодовой зарплаты… И все ж не это удивило ее. Наручные часы… Она еще с порога разглядела их и была уверена, что Влад выставил правую руку с часами напоказ намеренно. Швейцария, эксклюзивный вариант, она боялась даже представить их цену…

Даша выругалась про себя. Владик решил сразить ее наповал, но она тем и славилась, что ни один человек на свете не знал, каким образом поразить ее воображение. Так что сногсшибательный наряд Пистолетова только поднял в ней волну тихого пока раздражения.

— Интересно, — повторила она, — значит, первая ходка не удалась, и ты решился на беспроигрышный вариант — использовать меня и мою дружбу с Олялей? Но учти, у тебя это не пройдет.

— Подожди, — уставился на нее Макаров, — с тобой не соскучишься. Моментально завела разговор в то русло, которое мне абсолютно не интересно. Баба Марьяша спокойно приобрела три картины Оляли на аукционе. Так что его капризы нам всем по барабану. Я пришел, чтобы повидать тебя. Ведь мы так давно не виделись.

— Тогда объясни, по какому праву ты ворвался ко мне в номер? — спросила Даша вкрадчиво и наконец-то сняла пуховик.

— Я не врывался. Администратор сама предложила подождать тебя в номере. Как видишь, меня здесь помнят…

— С администратором я еще разберусь! К твоему сведению, ты не тот человек, которому я позволила бы прийти в мой номер без приглашения, и тем более завалиться в него без спросу. Вдруг я не одна, а с мужчиной, или у меня в столе остались важные документы?

— Даша, — сказал он устало, — скажи еще, что я вполне могу стащить твой кошелек или колготки! За кого ты меня принимаешь? После меня у тебя никого не было и нет. Ты — красивая, умная, сексуальная женщина. Я не верю, что ты обходилась без мужика. Но, стыдно сказать, я не сумел его вычислить. Если только Паша Лайнер? Но ты с ним полгода уже в ссоре.

— Макаров! Ты приехал выяснять, с кем я сплю? Отвечу прямо: не с тобой! И прошу, забирай харчи и выметайся отсюда к чертовой матери. У меня из-за тебя мигрень и чирьи на теле высыпают. Прости, но я устала, завтра вообще предстоит безумный день. Я хочу принять душ и улечься спать.

— Я не уйду, — он поелозил задом по креслу, откинулся вольготно на спинку и, вытянув ноги, расстегнул воротник рубахи. — Я слишком долго ждал этой встречи. И сделаю все, что хотел сделать и сказать.

— Хорошо, сиди, — легко согласилась она, — но до тех пор, пока я не выйду из ванной. Если ты к тому времени не исчезнешь, я вызову охрану. И, — она замедлила шаг на пороге спальни, — оставь меня раз и навсегда в покое! То, что было, не вернуть, именно то, что испытывала к тебе я! Про твои чувства, эмоции, инстинкты и все такое прочее речи не идет. Я не собираюсь входить в твое положение, не собираюсь тебя прощать и выслушивать твои оправдания, потому что они изначально лживы. И то, что ты сотворил со мной, амнистии не подлежит!

— Даша! Погоди! — Влад догнал ее в спальне. Его ладони, теплые, сильные, легли на ее плечи. — Не горячись! Я знаю, ты — заводная! И характер не приведи господь, но ты ж всегда так слушала меня! Ты почему забыла, как нам было хорошо вместе?

Она сжала зубы, чтобы не выпустить наружу слезы, которые подступили к горлу. И все же голос ее дрогнул.

— Только не ври, — сказала она тихо, — тебе было с твоей девкой хорошо. Я же была презервативом, который использовали и отправили в унитаз. Хотя не-е-ет, ты его не выбросил. Ты его припрятал, как запасной вариант…

— Дашка, ты что, бредишь? Прекрати ерундить! — Он сжал ее плечи, притянул к себе. — Какая девка? Что за глупости? Ты ведь всегда смеялась над слухами и вдруг поверила сама? Почему ты не выслушала меня? Почему так нелепо оборвала наши отношения? Ведь нас просто намеренно столкнули лбами. Мишка рассказывал, какую бадью помоев влили в твои уши.

— Честно сказать, я Маньку зауважала, — произнесла она с горечью. — Он единственный не сдал тебя и до сих пор защищает. Но я ведь тоже не дура, чтобы меня бесконечно за нос водить. Твоя пассия была не слишком сдержанна на язык, и в институте, и в фитнес-клубе, и просто с подружками. Все это витало в воздухе, но пока ты был здесь, ко мне боялись лезть с разоблачениями. — Она замотала головой и уперлась ладонями ему в грудь. — Отпусти. Я все это пережила, переболела, перемучилась, а ты заставляешь меня вернуться в те дни, когда я чуть не умерла. — Она подняла на него глаза, и видно в них было нечто такое, что он не выдержал и отвел взгляд.

— Чепуха полнейшая, — сказал он, — я даже не понял ничего из того, что ты прокричала по телефону. Позвонил Михаилу на следующий день, и он мне объяснил…

— Что ты засыпался, генерал? Но ты молодец, долго продержался. Целых три года пудрил мне мозги и жил почти в открытую с этой девчонкой. И до сих пор живешь, даже не отрицай, я это знаю достоверно. Видно, чем-то привязала она тебя? А ведь мог и получше, и покрасивше отхватить, и не одну, с твоими-то доходами!

— Дашка, — он стиснул ее плечи так, что она чуть не закричала от боли. — Я люблю тебя, не могу, никого мне не надо. Я ведь звал тебя поехать со мной, упрашивал, но ты не согласилась! Так в чем я виноват?!

— А в качестве кого я поехала бы? В качестве пожилой подержанной шлюхи? — Даша задохнулась от ярости и на мгновение прижала ладони к горлу. Но крик сам рвался из груди. — Она, значит, смелее, она без комплексов? Взяла и рванула за тобой, молодая и малоподержанная? Влад, давай не темни, эта девочка тебе не безразлична, иначе ты не перевел бы ее учиться в Москву. Там молодых шлюшек — пруд пруди! А тут, я понимаю, совсем другое — светлое и чистое… И не стоит трепать себе нервы. Вечером не наладишь то, что не заладилось с утра!

Макаров отпустил ее и сел на кровать. Взгляд его был тяжелым, а плечи поникли вниз. Даше на мгновение стало жалко его. Но она вновь вызвала в памяти тот взгляд, которым он смотрел на свою юную любовницу, и передернулась от отвращения.

— Да, я встречался с ней несколько раз в Краснокаменске, не отрицаю, — произнес Макаров глухо, — но еще до знакомства с тобой, правда, Даша! — Он посмотрел на нее, и впервые в жизни Даша увидела слезы в его глазах. — Она возомнила, что без памяти влюблена в меня. Письма писала, встречала в самых неожиданных местах… Даже придумала, будто была беременна, а от переживаний, дескать, случился выкидыш. И не я в Москву ее забрал. Она сама приехала, причем тайком от родителей, жила на Казанском вокзале и угрожала мне, что бросится под поезд… Я, конечно, виноват, я — подлец, но до меня у нее не было мужиков… — Он прижал ладонь к глазам. — Прости, я не знаю, как тебе объяснить… Я никогда не заводил серьезных связей, никогда не давал женщинам повода строить какие-то планы по поводу наших отношений. Никаких эмоций, никаких иллюзий. И я никогда не соблазнялся девчонками. А здесь словно бес попутал. Милое, неискушенное создание, отдушина… Но с тобой все было по-другому! С тобой я впервые в жизни понял, что это значит — потерять любимую женщину.

Даша села рядом, и Макаров, помедлив секунду, обнял ее. Она прижалась к нему. Влад погладил ее ладонью по спине. Его глаза были совсем близко и смотрели так ласково и виновато. Господи, запах его тела, каждый волосок на нем, каждая ложбинка, и этот шрам на подбородке, и еще один, как звездочка, на плече, она знала — от пистолетной пули… И родинки — одна на спине, вторая под ключицей, — все это принадлежало ей, только ей одной и никому более! В это мгновение Даше было глубоко плевать и на нежное чистое создание, которое он приволок за собой в Москву, и на Маргариту — мать его детей, и на слухи, которые непременно поползут по городу, тоже плевать!.. Словом, сейчас она готова было на все наплевать, все растоптать и забыть, потому что ее Влад сидел рядом, и она хотела его так, как в той, прежней своей жизни никогда не хотела…

Голова ее закружилась, и Даша застонала, глухо, с надрывом, когда его мягкие и теплые губы прижались к ее рту.

— Дашута, Дашенька, — шептал Влад, задыхаясь. Горячие руки проникли под свитер. Она выгнулась, задрожала, и он торопливо потянул свитер через голову. Даша наконец-то открыла глаза и увидела, что он тоже без рубашки.

— Макаров, мой Макаров, — заплакала она, — зачем ты издеваешься надо мной? Ты ведь прекрасно понимаешь, я никогда не прощу тебя, вечно буду помнить, как ты поступил со мной. И сейчас я не уверена, нужна ли тебе или ты опять имеешь какой-то чисто шкурный интерес?

— Даша-а, — протянул он, нежно касаясь ее груди и целуя в губы. — Я больше двух лет бьюсь лбом о твое упрямство, как в каменную стену бьюсь. Почему ты никак не хочешь понять, что нет таких шкурных интересов, из-за которых так долго не могут забыть женщину? Вспомни, я готов был расстаться с Маргаритой, но ты ведь не захотела. Ты сказала…

— Я помню, что говорила. Наши отношения хороши, пока мы на расстоянии, но если поженимся, я с тобой подерусь на следующий день, потому что не выношу мелкого вранья и необязательности. И потом, я не хочу, чтобы наша любовь строилась на чужих страданиях. Я терпеть не могу твою Марго, но дорогу перебегать ей не собираюсь.

— Я это уже слышал, можешь не повторять.

— Кстати, она знает о твоей девице?

— Догадывается, но молчит.

— Я ей удивляюсь, однако, судя по твоему наряду, у нее появилось, что терять. А мне, в отличие от нее, терять нечего!

Даша оттолкнула его руки, но он как будто не понял, в удивлении посмотрел на нее и вдруг навалился, вжал в постель.

— Я тебя не отпущу. Можешь кричать, драться, вызывать охрану, я тебя не отпущу!

Она попыталась и вырываться, и кричать. Но он зажал ей рот своими губами, и сильнее был в несколько раз. Притом он знал, как привести ее в восторг, а Дашино сопротивление еще больше возбудило его. И уже через минуту оба забыли о прежних обидах и подозрениях. Даше казалось, что они никогда не расставались, просто Влад вернулся из долгой командировки и тотчас примчался к ней…

— Вла-ад! — протянула она нараспев и погладила его по спине, когда смогла справиться с дыханием. — Я люблю тебя, Вла-ад!

Он поцеловал ее в плечо и лег рядом.

Даша натянула на него одеяло, и он полусонно и расслабленно прошептал:

— Светка, разбуди меня через час. Мне…

Дашу подбросило, как на пружинах, она соскочила с постели и сдернула одеяло на пол.

— Убирайся, мразь! Убирайся! Иначе я за себя не отвечаю!

Она кричала и плакала. Ее трясло, как в лихорадке. Влад поспешно одевался и, уже застегивая пуговицы на рубашке, наконец осмелился спросить:

— Даша, что за истерика? Что случилось?

— Случилось?! — Она схватила подушку и навернула ему по голове. Потом бросилась на него с кулаками и принялась колотить по груди, по плечам. А он даже не пытался хватать ее за руки. Стоял, большой, как скала, и молчал, как скала, отчего она завелась еще больше. И уже не кричала, а орала что было сил: — Что случилось? Трахал меня, как последнюю суку, а сам думал в это время о своей Светке? Сравнивал, сопоставлял? Ах ты, тварь!

Она вырвала брюки из рук Влада и принялась с остервенением хлестать его по лицу. Справа налево! Слева направо! От удара пряжкой ремня, который он оставил в брюках, на щеке проявилась багровая ссадина, но Влад опять почти не защищался, только стал прикрывать лицо руками.

Наконец Даша отбросила брюки, упала на колени перед кроватью и уткнулась головой в простыни, от которых до сих пор шел запах их сумасшедшей страсти. Господи, как ей только что было хорошо! И как отвратительно, пошло, гнусно сейчас! Она замычала и, ухватив простыню зубами, рванула ее! Как бы она хотела точно так же порвать свою окаянную любовь, растерзать, прикончить ее и умереть вместе с ней.

— Прости, — сказал тихо Влад, — прости, я не хотел.

Она повернулась и села, прислонившись голой спиной к кровати. Он стоял над ней уже одетый.

— Прости, — опять повторил он, — я — гниль, я — последний негодяй! Но я думал только о тебе, я все время думаю о тебе! Не знаю, как вылетело!

— Иди, — сказала она. Сил не было даже на это короткое слово. Но когда Влад уже стоял у порога, ее Влад, ее неземная проклятая любовь, она все же не сдержалась, спросила: — Скажи, честно только, без вранья! Маргарита — мать твоих детей, Светка — отдушина… А я кто? Оперативная подстилка, подсобный элемент?

Макаров посмотрел на нее затравленно, как смотрит зверь, попавший лапой в капкан. И выкрикнул яростно:

— Ты — моя душа! Душа, понимаешь? — И, хлопнув дверью, почти выбежал из номера.

Даша потянулась к халату. Надела его и вышла в гостиную. Стол был заставлен бутылками вина и закусками, именно теми, которые она всегда любила. Судя по количеству того и другого, Влад был настроен серьезно, и вполне возможно, что Мишка тоже извещен о сабантуе и ждал сигнала, чтобы внезапно возникнуть в номере и приобщиться к веселью по случаю их примирения. Не получилось!

Даша набрала номер администратора и попросила вернуть Владислава Андреевича, если он еще не уехал. Сама же взяла в руки пульт и включила телевизор.

— Холодно, мне с тобою очень, очень холодно! — проникновенно жаловалась стране Алла Борисовна.

А молодой насмешник Галкин с садистским видом подпевал в унисон примадонне:

–…в водевиль какой-то превращается наша запоздалая любовь…

— Стареем, Алборисовна, стареем! — Даша всхлипнула. Обе они, что та, что другая, — «мадам Брошкины», как бы ни лепили горбатого, что счастливы безумно и всех Пистолетовых сбросили с хвоста.

Она увеличила звук. И когда Влад ворвался в номер, Пугачева и Галкин голосили, как Армейский ансамбль песни и пляски имени Александрова:

–…давай не будем больше мучиться и отменим по такому случаю нашу «желтопрессную» любо-овь!

Даша с абсолютно сухими глазами притопывала в такт мелодии и даже весело подпевала звездной паре.

Глаза Макарова сияли.

— Дашка! — выкрикнул он и бросился к ней, расставив руки, как всегда делал при встрече, а она летела к нему со всех ног и повисала на шее. Но тут она выставила перед собой пульт и приказала:

— Стоять, генерал! И без лишних движений! — потом кивнула в сторону стола: — Забирай! Иначе все это полетит к чертовой маме за окно, а я заявлю, что это твоих рук дело. В городе тебя знают и поверят!

— Понял! — Лицо его вмиг потемнело. — Понял, сейчас прикажу!

Он вышел в прихожую и что-то быстро сказал в трубку мобильного телефона. Затем посмотрел на нее:

— Водитель заберет!

— Без меня! — Она выставила перед собой ладони. — Свое добро забирайте без меня! Я иду в ванную! — И, прихватив полотенце, гордо продефилировала мимо него.

— Даш… — Влад попытался взять ее за руку.

— Уйди! — Она ухмыльнулась и пропела: — Я тебя лепила из того, что было! Из чего лепила, в то и наступила! — почти ласково потрепала его по щеке. — Иди, Пистолетов, я тебя отпускаю. Но мой последний совет: вариант «чай, кофе, потанцуем» — не твой! Не впадай в лакейство, оно тебя погубит! — И захлопнула дверь ванной за собой.