Сказки белой вороны

Ирина Краснова

Сказки-зарисовки с натуры – своеобразные тесты на настройку возможности чувствовать, слышать. Сюжет, длина текста позволяют остановиться и прислушаться, уловить то, что откликается во время погружения в простые, на первый взгляд, истории. Но так ли всё просто? Замечали ли вы, как иногда всего пара слов или даже… пауз могут раздвинуть реальность и погрузить в мир эмоций, приблизить что-то едва уловимое, но такое необходимое, чтобы чувствовать: «я живу!»?

Клюква в сахаре

8.12.2000

Я сижу в кафе, затерявшемся среди переулков со старинными названиями. Конечно, я могла бы перекусить за стойкой какой-нибудь привокзальной забегаловки, но сегодня я могу (и хочу!) позволить посидеть за столиком у окна, в уютном, тихом кафе, наблюдая за голубями на улице.

Передо мной чашечка чёрного кофе, мороженое в вазочке и в такой же вазочке розовая масса чего-то, похожего на мусс, что готовила мама в детстве. Клюквенный и полезный. Как сказал официант: «У них сегодня какой-то повод и они угощают». Пустячок, а приятно. В рюкзачке, который висит на спинке стула:

а) кошелёк, с суммой честно заработанной головой, и мне нисколько не жаль, оставить какую-то её часть (суммы) здесь в кафе.

б) записная книжка, с кипой визиток, записочек, телефонных карточек (вы помните, были такие, с магнитными полосками, для каждого города нужна своя), и ещё масса различных по форме носителей информации,

в) паспорт, с двумя вклеенными фотографиями, наглядно демонстрирующими, какой была, какой стала.

и г) билет на поезд, который через несколько часов отчалит от перрона этого города.

А пока время есть. Я сижу в кафе и пью кофе с мороженым.

Вообще-то я не курю. Я действительно считаю, что это вредит здоровью, особенно тех, кто оказывается рядом. Но иногда, жалею, что эта привычка мне чужда.

Я представляю, как нелепые, пустые, тяжёлые паузы можно заполнить этим ритуалом. Не спеша, а быть может наоборот, нервно, со множеством лишних движений, достаю сигареты и зажигалку, демонстрируя вкус и полное поглощение этим. Если бы я курила, у меня бы были длинные дорогие сигареты и эксклюзивная зажигалка. Подношу сигарету к губам. Освещаю лицо огоньком. Почти свеча, почти интим. Говорят, что это успокаивает нервы, даёт время подумать, но это всего лишь маска. Это игра в «замирание», попытка почувствовать себя выше ситуации, быть вне её, посмотреть со стороны.

Прищурив глаза, смотрю куда-то вдаль и держу паузу. Очень медленно выпускаю дым и окутываю себя облаком загадочности. Небрежно стряхивая пепел, можно произнести: «Ну и…», если кто-то рядом, но это большой роли не играет. Это «Ну и…» и так парит в воздухе. Это будет продолжаться ровно столько, насколько хватит сигареты.

И если за окном идёт снег хлопьями, а под конусами света фонарей спешат редкие прохожие… можно и нужно слушать в тишине, в паузе, в дымке, момент и абсурд происходящего. Можно. Но я не курю. Быть может, поэтому мне не хватает времени, чтобы остановится и осмотреться. Я пью кофе и смотрю в окно.

По сюжету ко мне сейчас должен подсесть мужчинка средних лет, незаурядной внешности. Ведь в книгах, а в прочем и в жизни, именно в кафе, к красивым и одиноким девушкам подсаживаются и начинают разговор.

А я сейчас красива и если кто-то с этим не согласен, я пронзю его таким взглядом, что слова свои он заберет назад ещё и извинится. А на счёт «одинока». Почему-то считается, что если на соседнем стуле сейчас не присутствует мужчина — женщина одинока. Хотя, как мне кажется, состояние одиночества выдают только глаза. Но мои сейчас этого сделать не могут — они наблюдают за голубями. И так, если бы ко мне сейчас всё же подсели… Сначала он, конечно, просто возникнет и спросит:

— У вас свободно?

Я кивну. Он начнет усаживаться. И вот ему уже удобно. Я оторву свой взгляд от окна и томно направлю его, на того, кто рядом. Он уже виновато улыбается и делает глоток своего кофе. Тут я нарушу паузу:

— Я слушаю…

— Кого? — он напрягает слух и оглядывается по сторонам.

— Я Вас слушаю. Вся во внимании. Вокруг полно свободных мест, а Вы ко мне подсели. Наверное, хотите о чем-то поговорить? Кстати, меня зовут…

— Давайте без имён. Как будто мы уже знакомы. — Он включается в игру со своими правилами.

— Хорошо, тогда я на правах знакомой интересуюсь, а почему, по какому поводу мы сидим напротив друг друга и ведем этот разговор?

Возможно, мне доверится история про тяжёлую жизнь, про жену, работу, друга, собаку — не важно. Я буду вставлять «надо же», «бывает же», «вот с…», «ну что же»…

Последние глотки кофе будут неприятно прохладными.

Голуби за окном улетят — проедет снегоуборочная машина.

А тот, кто сидит напротив, будет искать в глазах моих сочувствия и сострадания, мысленно прокручивая варианты продолжения. Но его не будет. У меня билет. Я подзову официанта, расплачусь и удалюсь.

— Свободно?

Стоп. Пауза. Вызов в реальность? О, нет! Не надо. Не хочу. Уйдите. Вы мне помешали!

— Что? — выдаю своё коронное «что», после которого обычно больше вопросов не задают. Но…

— Место рядом свободно?

— Я не хочу показаться грубиянкой, но вокруг полно свободных…

Меня не слыша, усаживается рядом, делает глоток своего напитка и со взглядом, заставляющим чувствовать себя беззащитной, произносит:

— Да, к тому, что вы очаровательны, одиноки, вы (называет меня по имени!) ещё и милая хамочка — последнее говорится почти шепотом…

Я смотрю в окно. Где мои голуби?

Улетели. Машина снегоуборочная уже проехала. Стоп. Ещё раз. Один. Два. Три…

— Не расстраивайся так. Я не буду рассказывать о жене и собаке, — у меня их просто нет.

Неужели я думала так громко? Крылья? Рожки? Что у него есть?

— Вы могли бы…

— Замолчать? Нет, не могу. И о продолжении думать тоже не не могу. Я знаю. Знаю, что в сумочке билет и через пару часов вы покинете этот город…

— Так я считаю до трёх и вы исчезаете! — у меня совершенно нет желания общаться с сумасшедшим ясновидящим, от них трудно отделаться. Не первый такой на моём пути.

Я беру рюкзак, он на месте. Откуда он знает обо мне уже кажется, почти всё? Его глаза смеются, но я боюсь его и поднимаюсь…

— Во-первых, не так просто от меня отделаться, в этом вы ещё убедитесь. Во-вторых, не стоило тогда с таким отрешённым видом рассматривать голубей. В-третьих, выставляя свои иголки на показ, рискуете спугнуть хорошего человека, между прочим.

Человека? Это он, конечно, себя имеет ввиду. Да уж. Бред. Ухожу. Убегаю я.

До поезда и вправду два часа. Иду по скверу, думая: «Какой странный тип и откуда он взялся со своими знаниями?» Хожу кругами вокруг и около вокзала. Как похожи эти привокзальные районы, с налётом неблагополучия, пронизанные неуютом и суетой. Калейдоскоп лиц. Наконец, объявляют посадку. Иду на платформу. В киоске, что бы как-то оправдаться перед своим желудком, за то, что он бедненький на мусс рассчитывал, а я убежала, покупаю «Клюкву в сахаре». Захожу в вагон.

— Вы маньяк или как?

— А вот и Вы, моя милая… Добро пожаловать, располагайтесь! Тут свободно.

Ага, счаз, свободно! Куплено, оплачено мною четыре часа назад в кассе. Я плюхаюсь и отгораживаюсь от своего попутчика газетой…

— Да не бойтесь же меня. Всё очень просто объясняется. В кассе я за Вами стоял. Поэтому и билет и имя видел. А в кафе, да, случайно заметил. Вы такая загадочная сидели. Вот я и решил подшутить. Знаешь, — (Да что ж это такое? Он постоянно путается в «ты» и «Вы». Не буду ему помогать, пусть сам определится) — у меня есть знакомая… — Будет история о свежайшей любви? Но, он продолжает в другом ключе. — Ей бы эта история очень понравилась. Однажды…

У него нет жены и собаки, но у него есть он, а если мужчина начинает говорить о себе — это надолго. Но что это? Уже интересно. И то, что я еду к своей подруге, которая тоже любит такие истории, уже не удивляет, а дает возможность проводить параллели между его знакомой и моей подругой. У них одинаковые имена, схожее чувство юмора и философия восприятия. И возможно, в конце пути их будет встречать один и тот же человек. Как один из вариантов, почему бы и нет?

— Зря убежала. Эта штука вкусная была. Клюквенная. Прости, за моё неуклюжее вторжение. В знак примирения прими это — и он извлекает из сумки коробочку с надписью «Клюква в сахаре».

Я достаю свою, такую же и ставлю рядышком.

— Моя знакомая любит не только такие истории, но и клюкву тоже.

— Моя тоже, — говорит он, и добавляет, — наверное.