Черное. Белое

Ирина Завалишина, 2011

О чем эта книга? Может, о силе? Заставляющей совершать неисполнимое. Неисполнимое ни для человека, ни для ангела… Может, о страхе. Страхе, когда кажется, что вот сейчас ты потеряешь самое дорогое, самое ценное твоему сердцу. «Я не мог лишить себя удовольствия послушать, как ты изливаешь свое горе, посмотреть, как отчаянно ты бежишь, пытаясь убежать от самой себя. Это было прекрасно!» Или о боли. О боли, которая ищет, что еще не убито, не истерзано, не замучено, чтобы добить до конца. Выискивая и не находя, но повторяя свои удары снова и снова. «Тело передергивалось, точно от удара током, создавая при этом резкую, колющую боль, которой я была безумно благодарна, потому что на целых две секунды сознание покидало меня». О желании? «Энергия зла дарила удовольствие, она воплощала в себе грех, но я никогда не считала удовольствие грехом». О жестокости? «Он страдал, и я упивалась его страданием. Когда-то я предупредила его, что ему может быть еще больнее. Я была честна с ним и считаю, что сделала для него одолжение». О потере ценностей? «Умение жить, не поддаваясь своим эмоциям, – это самое лучшее, что может иметь человек, и единственное, за что стоит бороться». «Холодный рассудок и голый расчет на самом деле прекрасные предпосылки для жизни. Я вот выживаю только благодаря им». О любви… «Что бы я делал, если бы тебя вдруг не стало?» «Даже после смерти я буду помнить тебя, потому что нельзя стереть из памяти такой голос, которым ты говоришь, такое дыхание, которым ты дышишь, такой взгляд, которым ты смотришь». «Вселенная велика и бесконечна. Ее сила так же не имеет границ, как и ее пространство».

Глава 10

Непонятно каким образом, но Марк быстро разрядил обстановку, и вскоре я успокоилась и даже почувствовала пробуждение аппетита. Глупо было затевать с ним ссору.

— Посмотри сюда… — Марк указал на розу. — Давай, не бойся. Посмотри наверх.

Я взглянула и увидела, как свет от вазы падает на тонкие лепестки, из-за чего они кажутся розовато-прозрачными. Роза будто была создана из полупрозрачного света и казалась необыкновенно уязвимой.

— Здорово, — прошептала я.

— Видишь, какая она нежная. Кажется, что сейчас дунешь — и она растает. Такая чистая и прозрачная… А теперь посмотри так. — Он привстал и заглянул сверху, оставляя рядом место и для меня. Я повторила его действия. Идущий снизу свет падал прямо в середину цветка, из-за чего казалось, что роза горит изнутри. Свет, объявший лепестки, создавал впечатление, что роза объята пламенем. Марк продолжил: — Разве такую розу можно назвать слабой? Она пылает. Великолепное зрелище, правда?

Я согласно кивнула. Это потрясающе! Всего лишь посмотреть под разными углами — и вид кардинально меняется. Я откинулась на спинку дивана.

— Так же и ты. — Марк повернулся ко мне и завладел моим взглядом. — Ты кажешься хрупкой и нежной, но на самом деле ты очень сильна.

— А если ты во мне ошибаешься?

— Мы уже обсуждали вероятность моих ошибок.

Время летело слишком быстро, не давая мне возможности остановить его; я съела кусок торта, мы выпили кофе, официант принес счет. Сказка скоро закончится.

Когда мы сели в машину, Марк предложил покататься по окрестностям. Пересилив себя, я возразила:

— И без того заняла у тебя много времени.

— Я не смог бы провести это время лучше.

У меня словно камень с души упал — время моего одиночества не только отсрочилось, но и уменьшилось.

Мы уже выехали за пределы города, когда у меня зазвонил телефон. Порывшись в сумке, я достала его. Звонила Кристина.

— Да?

— Привет… — Голос подруги казался огорченным.

— Привет. Что-то случилось?

— Я в больнице. Но тебя здесь нет. Куда ты ушла?

— Я… я с другом. Мы решили покататься по городу.

— Что? — удивилась Кристина.

Я заметила, что Марк разворачивает машину в обратном направлении, и вопросительно посмотрела на него.

— Я везу тебя в больницу, — пояснил он.

«Нет, только не это! — пронеслось у меня в голове.

— Не оставляй меня, пожалуйста…»

— Вика? Алло?

— Да, мы едем в больницу… — Горечь в голосе плохо скрывалась. — Подожди, мы скоро будем.

Хорошо.

Я сидела в машине, печально считая последние минуты, которые сегодня проведу с Марком.

— Ты не рада гостям? — поинтересовался он.

— Нет, рада.

— Тогда что с тобой?

Я покачала головой в знак того, что все в порядке.

— Мы можем покататься позже. Я не уйду.

Его слова моментально заставили меня поднять голову, и ощущение радости не заставило себя долго ждать.

— Не уйдешь? — дрожащим голосом переспросила я.

— Я ведь обещал исполнять твои желания.

Не прошло и пяти минут, как Марк припарковал машину возле больницы. Когда он открыл тяжелую больничную дверь, я очень обрадовалась — Кристина была не одна, она взяла с собой своего сына. Увидев меня, Артур подбежал ко мне и поцеловал в щеку. Погладив малыша, я обернулась: где же Марк? Он стоял в дверях и неуверенно смотрел на меня. Неужели он тоже бывает растерянным?

— Заходи, — позвала я его.

— Лучше не буду мешать и подожду на улице.

— Что за глупости? Я хочу, чтобы ты был рядом.

Увидев в его глазах непонятное мне презрение, я проследила за взглядом — Марк с неприязнью смотрел на ребенка. Артур считал шаги между сиденьями и был очень увлечен этим занятием. В конце концов, Марк все-таки зашел внутрь. На прекрасном лице трудно было увидеть едва уловимые эмоции, но я отмечала каждое изменение, происходившее в его настроении. По-моему, он был очень удивлен и совершенно не рад видеть здесь ребенка.

Кристине эмоции тоже скрыть не удалось: она восхищенно рассматривала Марка с головы до ног. Я ревниво приблизилась к нему.

— Кристина — Марк, — представила я их. Мой любимый лишь коротко кивнул.

— А-а-а, — протянула Кристина. — Марк это…

— Мой друг, — добавила я.

Наконец-то она оторвала от него взгляд и удивленно взглянула на меня. Я подсознательно ждала поддержки от Марка, но он молчал, будто не желая привлекать к себе внимание.

— Это мой новый однокурсник, — пояснила я.

Кристина кивнула, видимо, решив расспросить меня позже.

Мы разговорились; Марк упорно молчал, и мне уже не хватало звучания его шелкового голоса. Артур увлекся и по-прежнему не замечал нас.

Наверное, Кристину тоже заинтересовало молчание моего спутника, и она обратилась к нему с вопросом.

— Значит, ты учишься вместе с Викой?

Марк кивнул, и черные шелковистые волосы упали на лоб — я залюбовалась. В его глазах я смутно различала непонятную для меня тревогу.

Кристина задала еще один вопрос:

— Откуда ты приехал и чем тебя привлек наш город?

Марк тихо, почти шепотом, ответил, сообщив то, что мне уже было известно.

До этого не обращавший на нас внимания Артур вдруг испуганно обернулся:

— Мама!

Подруга подошла к нему и присела рядом. Малыш в страхе спрятался за ее спину.

— Мама! — Теперь он смотрел в сторону Марка и жался к Кристине.

В зрачках Марка вспыхнул уже знакомый, пугающий меня огонь. Злость и ненависть, обращенные против невинного малыша. Совсем как… как к той девочке, которая сказала, что Марк плохой. Он вел себя совершенно расслабленно, и лишь по его взгляду можно было догадаться, что он чувствует на самом деле.

Казалось, Кристина в глазах Марка не видела ничего.

— Ты боишься его? Все в порядке, он хороший, — успокаивала она малыша.

Я стояла, как вкопанная, пытаясь понять, что происходит. Сознание было затуманено.

Ребенок продолжал хныкать. Кристина подняла его на руки и, решив показать, что Марк опасности не представляет, поднесла его ближе к нему. Тот стоял, не шелохнувшись. Артур заплакал сильнее и начал бить маленькими кулачками по груди. Он хотел вырваться!

— Все хорошо, — успокаивала она, но малыш кричал и плакал, будто в истерике от неудержимого страха.

От его дикого крика я очнулась и подошла ближе. Артур весь дрожал и никак не унимался. Когда я подошла совсем близко, крик немного стих, но когда чуть-чуть подвинулась в сторону, вопли начались заново. Я поняла: он успокаивается, когда я спиной закрываю Марка. В маленьких детских глазах было столько испуга, что я удивилась — чем он мотивирован? А в любимых глазах столько злости…

— Он слишком маленький, — шепотом произнес Марк, чтобы слышала только я. — Мне лучше уйти. Не переживай, я подожду тебя.

Когда Марк выходил, Артур завопил еще сильнее. Я не видела связи, и панически не хотела, чтобы Марк пропадал из моего вида.

Вскоре крики прекратилась. По щекам малыша стекали последние слезы.

Я была просто ошеломлена. Горящие черной ненавистью глаза Марка напомнили мне о прошлых событиях: такие же глаза я видела в тот вечер, когда он спас меня, и в тот день, когда к нам подошла маленькая девочка.

Артур все еще дрожал от страха и хныкал, но эта дрожь постепенно стихала.

— Странно, — Кристина озвучила мои мысли, — раньше он никогда себя так не вел… Да и Марк даже не подходил к нему. С чего бы это?

— Не знаю.

Почему Марк с такой неприязнью смотрел на малыша? Как можно так ненавидеть детей?

— Послушай, — тихонько окликнула я Кристину. — Ты видела, как смотрел Марк?

— Да.

— Тебе не показалось странным?

— Что именно?

— Ну… его взгляд.

— Он был удивлен.

— Удивлен? — переспросила я.

— Да. Что-то не так?

— Нет, все в порядке.

Она и в самом деле не распознала его взгляда! Марк молчал все время, пока Кристина не задала ему вопрос. Тут меня осенило: он молчал, чтобы не привлекать внимание Артура! А когда ему пришлось заговорить… Но как он мог знать, какова будет реакция ребенка?

— Значит, говоришь, он твой однокурсник? — переспросила Кристина.

— Угу.

— Ты не говорила мне о нем.

— Он новенький.

— В жизни не встречала никого красивее. Интересно, что он делает здесь?..

— Я почти ничего не знаю о Марке. — Я поспешила закрыть эту тему.

Минут через двадцать Артур совсем успокоился, и Кристина заторопилась домой.

— Марк и так слишком долго ждет тебя.

Тревога охватила меня сразу, как только я оказалась на улице: «Лексуса» Марка нигде не было. Впрочем, как и его самого. Не может быть — он же обещал! Я готова была разрыдаться: если он так просто ушел, как я могу быть уверенной в том, что он придет завтра? Снова и снова я оглядывалась в поисках внедорожника, но нигде не могла его заметить: надежда рушилась по кусочкам.

У ворот машины тоже не было. Переживания всецело охватили меня. Подступили слезы, вот-вот готовясь политься ручьем.

Я завернула за дом, и сильные руки перехватили меня. Подняв глаза, я тут же блаженно их закрыла, поглубже вдыхая сладкий аромат. Он не ушел! С закрытыми глазами я радостно ощущала, как ненужная тревога покидает меня. Все в порядке.

— Ты плачешь? Неужели ты плачешь?

— Просто… я испугалась.

— Испугалась чего?

Мысли лихорадочно разбегались, не давая возможности найти ответ на его вопрос.

— Просто… просто… ты ушел!

Марк рассмеялся и обнял меня за плечи. От последнего его действия меня бросило в жар.

— Я ведь сказал, что дождусь. Никогда не сомневайся в моих словах.

— Но твоей машины нигде не было.

— Я отогнал ее чуть дальше. Ты же видела реакцию ребенка.

— Почему? Почему Артур испугался тебя?

— С маленькими детьми всегда так.

— Ты считаешь, что ответил на мой вопрос?

— Они много знают и видят, в отличие от взрослых.

— Видят что?

— Видят меня.

Все понятно: я схожу с ума.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты говоришь, во мне много загадок… — Марк открыл дверцу машины и помог мне сесть. Оказавшись на водительском сидении, он продолжил: — Ты можешь найти ответы хоть на одну из них?

Я отрицательно покачала головой.

— А дети — могут. Они знают меня.

Странно, раньше я не путала реальность и сны.

— Марк, по-моему, ты несешь полную чушь.

— Они видят во мне опасность.

— Какую опасность?

— Пожалуй, я могу позволить себе поставить границу и больше не стану отвечать на твои вопросы.

— А ты почему не любишь детей? — Я вскинула голову.

— С чего ты так решила?

— Потому что видела. В твоих глазах.

— В моих глазах?

— Да. Они горели ненавистью.

— Ты видела? — недоверчиво переспросил он.

— Да. А что, не должна была?

— Хм-м-м, — промычал он мне в ответ. — Я открываю в тебе все новые и новые стороны.

Я дотронулась рукой до своего лба.

— Видимо, я схожу с ума.

Марк продолжил спокойно катить по дороге.

— Когда-нибудь ты все узнаешь.

Я потерла мочку уха и посмотрела в окно.

— Ты мне не веришь, — усмехнулся он.

— Почему ты так решил?

— Твои движения. Потирание уха говорит о попытке слушателя не слышать лжи. Это более изощренная версия бесхитростного детского зажимания ушей ладонями, чтобы не слышать упреков родителей. К тому же, ты иногда трешь веко. Это означает: «Ничего не вижу!» Или — не хочу видеть. Попытка блокировать визуальный обман. Может, объяснишь, чем именно я вызываю у тебя такое недоверие?

— По-моему, все просто. Трудно поверить в то, что слишком хорошо.

— Ты ошибаешься. Не так уж я и хорош.

— Да, конечно.

— Ты меня отвлекла. — На полном ходу Марк обернулся назад и достал оттуда длинную коробочку. — Я хотел вручить тебе вот это.

— Что это?

— Подарок.

— Не нужно.

— Думаю, тебе понравится. Открой.

Внутри оказалась красная роза. И ваза — точно такая, как в ресторане.

— Спасибо, — улыбнулась я.

— С давних пор все народы отдавали свое предпочтение розе. Впервые розы начали разводить на восточных берегах Средиземного моря. Розы почитались в Римской империи, ими украшали богатые дома, они была на всех праздниках. — Мелодия любимого голоса звучала приятнее любых звуков. — Эти пышные красавицы ведут свой род всего от нескольких сортов диких роз. В Болгарии выращивают дамасскую розу, из лепестков которой получают розовое масло. — Шелковый голос уносил меня в мир цветов. Я узнала, что из роз готовят варенье, узнала, какие сорта используются для приготовления красного чая — каркадэ.

Мы неслись по дорогам, мимо пролетали дома и деревья, поля и луга. Ощущение счастья охватило меня, каждой клеточкой тела я чувствовала привязанность к Марку.

Возле небольшого поселка я заметила парочку лошадей.

— Ты занимался конным спортом? — вдруг вспомнила я.

— Да.

— Расскажи.

— Тебе нравится?

— Очень. Я всегда хотела попробовать. Но у меня, наверно, не получится. Я не люблю спорт.

— Ты явно недооцениваешь свои способности. В конном спорте существует несколько направлений. Наиболее известные — конкур и выездка. Конкур — это преодоление препятствий, выездка же представляет собой своего рода лошадиный танец. Видела когда-нибудь?

Я отрицательно покачала головой.

По дороге обратно в больницу Марк рассказывал о конном спорте. Сердечко выбивало: скоро останусь одна. На прощание он сказал мне слова, которые заставили меня затрепетать.

— Я буду скучать.