Обреченная. Наперекор судьбе

Ирина Денисова, 2021

История о двух девушках из Санкт-Петербурга, выросших в детском доме. Роман о добре и зле, о любви и ненависти, о любовной страсти, жизненной драме и настоящих чувствах. О счастье и горе, о хороших и недобрых людях, о зависти и подлости людей, окружающих героиню. Книга создана на реальных жизненных событиях. Герои – не картинки с модной обложки, а люди со своими противоречиями, чувствами, надеждами и болью, мечтами и любовью. Переплетение их судеб заставит читателя внимательно следить за сюжетом. Имена персонажей изменены и не имеют ничего общего с реально живущими людьми. Многие события вымышлены.

1. Детский дом

Обстановку детского дома номер тридцать три города Ленинграда никак нельзя было назвать роскошной, комфортной или даже приличной.

В комнате младших воспитанниц стояли восемь коек, на которых спали восемь девочек, обиженных судьбой.

Судьба у каждой из них была непростой, но одинаково бездомной.

У кого-то из брошенных девочек родители были алкоголиками, у кого-то — наркоманами, других просто лишили материнских прав. От Лены с Мариной отказались родственники — так им сказали, не посвящая в подробности.

Скоро они вырастут, уйдут из ненавистного детского дома, и начнут свою — новую, самостоятельную жизнь.

Стоявшие в два ряда металлические кровати были накрыты серыми от старости матрасами и такими же серыми от бесконечных стирок простынями. Проволочные сетки давно прохудились, а по бокам вылинявших матрасов вылезали грыжи желтого, страшного ватина.

На металлических спинках старых железных кроватей висели вафельные полотенчики, прикрывая тряпочками блеклого цвета облупившуюся краску.

Бедную обстановку обшарпанной квадратной комнаты с низким мрачным потолком украшали висевшие на потолке лампочки в черных патронах. Люстры не было вовсе, не было и другой мебели, кроме деревянных тумбочек, почти рассохшихся от старости.

На одной из тумбочек сидела кукла Лиза, задумчиво смотревшая на девчонок своими васильковыми глазами из-под пушистых кукольных ресниц.

Казалось, что шикарная кукла совсем не вписывается в бедную обстановку и представляет собой единственное светлое пятно в мрачной комнате, больше похожей на тюремную камеру, чем на уютную обитель маленьких деток.

Лизины кудряшки кокетливо выбивались из-под связанной Мариной ажурной шапочки, клетчатое платье накрывал кружевной школьный передник, а на ногах красовались резиновые туфельки на высоком каблучке. Лиза была подарена Марине добросердечными опекунами.

Девочки часто пытались предугадать свое будущее — ведь у каждого человека должна быть мечта. Без мечты зачем жить, к чему стремиться? Что человек без мечты? Букашка, тихо живущая и хлеб жующая…

Частенько после отбоя, разглядывая серые казенные стены в их холодном, неуютном общем доме, девочки тихонько перешептывались и делились друг с другом своими фантазиями.

— Я бы хотела родить ребенка и быть хорошей мамой, — говорила Марина.

Дальше этого желания ее девичьи мечты никогда не заходили.

Подруга Ленка мечтала не меньше, чем быть звездой, прима-балериной, и чтобы все мужчины сходили от нее с ума.

Впрочем, они хорошо понимали, что окружающим совершенно наплевать на то, чего они хотят, и о чем мечтают. Их кормили одинаковой безвкусной едой, одевали и обували в одинаковую казенную одежду, заставляли жить по навсегда заведенному порядку и соблюдать изо дня в день один и тот же, никогда не меняющийся, режим сна и отдыха.

Марине часто хотелось выть от Ленкиной активности. Лена постоянно тормошила и заводила ее. Она никогда не сидела на месте.

— Разве можно быть таким безумным комком энергии?! — спрашивала ее Марина.

— Из тебя жизненная энергия так и прет, ты всегда в каком-то движении. Все будут бояться тебя и разбегаться в разные стороны, а все женихи попрячутся по углам от твоей бешеной активности.

Ленка возражала:

— В жизни всего нужно добиваться — хитростью, наглостью, чем придется. Главное — не сидеть на месте, брать всё, что можно, и чего нельзя.

Детдомовские привычки — это оставшиеся на всю жизнь чувство голода, страх и недоверие к миру. Девочкам еще повезло — они попали в хороший детский дом, здесь их никогда не били. Иногда к ним переводили сирот из других детских домов, и те рассказывали жуткие вещи — о педофилах — воспитателях, о пьющих санитарках, о врачах, калечащих детей, и об усыновителях, скупающих детей на органы.

А иногда в детский дом попадали домашние дети, которых забирали из семьи от нерадивых родителей. Этим было тяжелее всего — они плакали по ночам и страдали о прежней жизни.

Ощетинившиеся колючками детдомовцы не хотели принимать домашних в свою стаю. Изнеженным и избалованным домашними пирожками подкидышам было не место среди закаленных жизнью и жестоким воспитанием, выросших в этих стенах, настоящих детдомовцев.

Развитое стадное чувство заставляло каждого уважать коллектив и его вожаков. Здесь суровые законы — почти как в миниатюрной тюрьме для малолетних заключенных. Как себя покажешь — так к тебе и будут относиться. Прогнешься под толпу — будут тобой помыкать, а дашь отпор — начнут уважать. Никого не касается, мальчик ты или девочка, у тебя всего два пути — или альфа-самец, или изгой.

Марине с Леной было гораздо легче — другой жизни они никогда и не знали, а со своими сверстниками росли с самого детства.