Загадочный перстень

Ирина Глебова, 2012

Старинный перстень искусной редчайшей огранки не просто удивительное украшение на руке прекрасной женщины, но – изощренное оружие в борьбе за любовь и богатство. На дворе мятежный 1913 год. Но провинция еще живет спокойно. В Харькове проходит ученый симпозиум врачей-офтальмологов, приехавших со всего света, чтобы поделиться новейшими достижениями в области медицины. И вдруг – убит один из виднейших французских специалистов, Жорж Аржен! А у его супруги похищен перстень дивной красоты... Сможет ли следователь сыскной полиции, обаятельный интеллектуал Викентий Петрусенко разгадать тайну этого преступления?

2

Жена одного из приехавших на симпозиум врачей, француза мсье Аржена, рано утром обнаружила, что ее шкатулка с драгоценностями открыта и из нее исчез дорогой перстень с изумрудом. Женщина вызвала горничную, та испугалась скандала, позвала портье, а тот быстро послал нарочного к генеральному директору. Француженку пока что удалось успокоить, но уж очень она возмущена.

— Значит, другие гости еще о краже не знают?

— Пока бог миловал! Наши постояльцы рано не встают, только к девяти начнут спускаться в ресторан.

— А что же француженке не спалось?

— Не знаю… О, господин Петрусенко, если вы сумеете уговорить мадам Аржен не распространяться о краже, я буду вам так благодарен!

Викентий Павлович вздохнул:

— Вы же понимаете, господин Леваневский, следственные действия скрыть трудно. Даже не знаю, как все обернется. А для начала поговорим с потерпевшей.

— Конечно! Пойдемте, я провожу вас в ее номер.

Они не стали вызывать лифт, поднялись на второй этаж по широкой, устланной ковром лестнице, постучались. Резковатый, раздраженный женский голос крикнул: «Антре!»

«Истинная парижанка», — сразу подумал Викентий Павлович, увидев хозяйку номера люкс. Мадам Аржен явно еще не было тридцати лет. Невысокая, гибкая, не красавица, темные волосы по-модному коротко подстрижены. Блестящие глаза, пухлые капризные губки и живая мимика придавали ей то очарование, которое ценится мужчинами выше классической красоты. Ее пеньюар из легкого блестящего материала ниспадал складками, а вместо застежки был перехвачен на груди брошью.

— Наконец-то! — воскликнула она. — Ваша полиция не слишком тороплива!

Петрусенко сразу понял, что мадам по-русски, конечно же, не говорит. Он ответил ей так же, по-французски, представился… Успокоил:

— Не волнуйтесь, мадам. Вы, наверное, слыхали поговорку о том, что русские долго запрягают, но быстро едут. Считайте, мы уже поехали.

Француженка повела плечами — уже не раздраженно, улыбнулась удивленно и кокетливо. У этого следователя был прекрасный выговор, уверенный вид и веселые искорки в глазах. Она даже подумала: «Интересный мужчина!..»

Викентий Павлович улыбнулся в ответ, предложил женщине сесть, устроился в кресле напротив.

— Мадам Аржен, расскажите все с самого начала. Как вы обнаружили пропажу?

— Я плохо засыпаю, если остаюсь одна. Потому я вчера выпила снотворное. Оно подействовало… не сразу, но, наверное, сильно. Я ничего не слыхала.

— Простите, вашего супруга не было сегодня ночью?

— Ах да! — Она небрежно махнула рукой. — Его и сейчас еще нет, и он ничего не знает! Бедный Жорж, для него это будет удар! Ведь это он подарил мне перстень!

— Мсье Петрусенко! — Леваневский в присутствии француженки тоже говорил по-французски. — Господин Аржен вчера во второй половине дня уехал в гости. Его пригласил в свое имение наш местный врач, господин Степановский.

— Мадам? — Петрусенко удивленно приподнял бровь.

— Ах, ну конечно, меня пригласили вместе с мужем. Только что мне там делать? Эти скучные профессиональные разговоры, деревня! Я отказалась! И право же, гораздо лучше провела время. Вечером поездила по городу: магазины, ателье… Ваш город, мсье Петрусенко, конечно, не Париж, но вполне современный!

— Да-а, — протянул Викентий Павлович. — Харьков не Париж…

Дама не уловила иронического подтекста, да он и не ожидал от нее этого. Повернул разговор в нужное русло.

— Значит, вы крепко спали и ничего подозрительного не слыхали?

— Вот именно! Но проснулась рано и почти сразу увидела, что моя шкатулка с драгоценностями открыта. И перстня в ней не было!

— Одного перстня?

— Да, только его! Колье, жемчужное ожерелье, браслет, кольцо и еще один перстень — на месте. А того, с изумрудом, нет. Украден!

— Вы совершенно уверены? Может, перстень где-то в другом месте?

— Нет, нет! — Француженка притопнула каблучком. — Я сама, перед тем как лечь спать, сняла его с пальца и положила в шкатулку. Отлично помню!

— И чем же вы объясните такую избирательность вора?

— Ах, да он просто не успел! Я проснулась и спугнула его!

— Вот как? — Петрусенко задумался, потом спросил: — Дверь в ваш номер была заперта или открыта?

Мадам Аржен задумалась.

— Не помню. Я позвонила, пришла горничная, потом господин директор…

— Горничная? — Викентий Павлович взглянул на директора. — Надеюсь, она здесь, в гостинице?

— Конечно. Я ее сейчас вызову.

Он дернул за шнурок электрического звонка — одного из нововведений в оснащении этого современного отеля. Через две минуты в дверь постучали, вошла девушка в форменном платье. Невысокая, хрупкая, молоденькая и миловидная. Пушистые светлые волосы аккуратно убраны под чепец-венчик.

— Варвара, — обратился к ней Леваневский, — господин следователь хочет тебя о чем-то спросить.

Тон у него был официальный, но в нем сквозили теплые, почти ласковые нотки. Девушка подняла на Петрусенко глаза, однако он успел заметить, как прежде она мгновенно оглядела красивое домашнее платье француженки и как дрогнули ее губы. «Женщина всегда женщина, — чуть улыбнувшись, подумал Викентий Павлович. — Первым делом всегда замечает наряды».

— Милая девушка… Варя? Можно вас так называть? Хорошо… Когда вы утром вошли к мадам, не помните ли, была дверь в номер открыта? Или заперта на замок?

Горничная ответила сразу:

— Закрыта, господин следователь. Заперта.

Мадам Аржен встревоженно прислушивалась к русской речи и сразу же потребовала:

— Что она говорит? Переведите?

— Девушка утверждает, что дверь была закрыта на замок.

— Ну, уж нет! Я теперь точно вспомнила: дверь была открыта!

— Но, мадам! Я сначала подергала ручку, а когда дверь не открылась, постучала. Вы мне ее открыли, и я слышала, как щелкнул замок.

Петрусенко удивленно глядел на легко говорившую по-французски девушку: ее голос звучал мягко, но уверенно. А директор довольно покивал:

— Да, Викентий Павлович, наши служащие владеют французским. А как же! У нас здесь часто иностранцы останавливаются.

Мадам в раздражении махнула рукой:

— Нет, я теперь точно вспомнила! Дверь сначала была открыта. Я, наверное, сама ее потом закрыла. Увидела, что перстень украли, испугалась, подошла к двери и закрыла.

— Значит, сразу предположили, что дверь может быть открытой?

— Ну, наверное… Я была так растеряна…

В этот момент шумно распахнулась дверь, в прихожей прозвучали уверенные шаги, и в комнату вошел высокий мужчина. Он молча удивленно оглядел присутствующих, а мадам, вскрикнув, бросилась к нему.

— О, дорогой! Какое ужасное происшествие! Меня ограбили! Украли перстень — твой подарок!

— Да, мсье Аржен, это так, как ни прискорбно! — Директор быстро подошел, здороваясь, пожал французу руку. — Однако следствие будет вести наш лучший специалист по раскрытию преступлений. Позвольте представить: следователь сыскного управления господин Петрусенко.

Хозяин номера молча кивнул Викентию Павловичу. Интересный мужчина, худощавый, лет сорока, с густыми темными волосами, аккуратной бородкой и усами, в которых, как и на висках, пробивалась седина. Выражение его лица было не столько удивленным, сколько мрачновато-раздраженным.

— Позвольте задать вашей жене еще один вопрос, и мы оставим вас… на некоторое время.

Он опять молча кивнул, а Петрусенко добавил:

— Впрочем, это вопрос вам обоим. Опишите похищенный перстень. Как он выглядел?

Мадам, опережая мужа, тут же затараторила:

— Очень дорогой и очень красивый! Золотой, а камень — изумруд чистой воды, такой… холодновато-зеленый, размером вот, как этот ноготь. — Она показала свой длинный перламутровый ноготь на большом пальце. — А вокруг, в ажурных золотых листиках, обрамление из мелких бриллиантов.

— Как огранен изумруд? — спросил следователь.

Мадам пожала плечами:

— Такие крупные срезы, в которых очень красиво переливается свет…

— Огранка — «Роза Антверпена», — коротко и спокойно вставил мсье Аржен. У него оказался приятный уверенный баритон.

Петрусенко кивнул:

— Значит, двенадцать граней.

— Да.

— А вы, Варя, — Петрусенко повернулся к горничной, — когда шли на вызов, не заметили ничего необычного? В коридорах или в номере? Может быть, кого-то встретили?

Девушка помолчала, видимо припоминая, потом покачала головой:

— Нет, ничего такого… необычного. И в коридорах было пусто. Раннее ведь утро.

Через пять минут следователь, директор и горничная покинули номер, оставив мадам Аржен рассказывать супругу подробности волнующего происшествия. Петрусенко пообещал им еще сегодня предпринять быстрые действия к розыску. И просил по возможности не говорить никому из коллег-врачей о краже.

— Это в интересах следствия, — объяснил он.

Мсье Аржен уверенно остановил негодующий возглас жены и заверил, что так и будет.