Ледяное сердце герцога

Ирина Ваганова

Псевдоисторический роман о том, как человек с холодным сердцем неожиданно получает дар любви. На пути к счастью герой попадает в ловушку. Верность первому чувству помогает ему преодолеть козни врагов и встать на защиту рубежей королевства. Паблик автора: https://vk.com/club119422950

5. Сирота

Милтина родилась в семье главного лесничего. В лесах герцогства Эдуан водились лоси, медведи, кабаны, множество мелкой дичи. Охотиться здесь любил сам король. На должность главного лесничего желающих было много, ведь платил герцог щедро. Работы тоже хватало. Отец Милтины — потомок обедневшего дворянского рода. Он стремился сюда не только из отвращения к праздной жизни и бессмысленному существованию молодых искателей богатых невест. Юноша горячо любил дочь священника и вопреки воле родителей женился на ней. Молодым отказали даже в том скудном содержании, которое эсквайр Грэг Уэсли имел до свадьбы. Должность в лесах герцога Эдуана оказалась везением. Новоиспечённая семья быстро обзавелась хозяйством в добротном доме среди живописной природы. Молодожёны чувствовали себя необычайно счастливыми, не зависящими ни от родни, ни от условностей света, ни от кого бы то ни было. На пятый год Бог подарил им дочь.

В доме на опушке леса вдали от деревень проходило раннее детство Милтины. Мать она не помнила, та скончалась после рождения дочурки. Отец женился вскоре после смерти её матушки — работы в лесу много, смотреть за дочкой и хозяйством некогда. Мачеха оказалась женщиной властной, расторопной. Она с удовольствием руководила тремя работниками лесничего и сама дел не чуралась. Крепкое хозяйство процветало, в доме всегда был достаток.

К падчерице женщина относилась хорошо, но мамой не позволяла себя называть. Бледненькая сероглазая девчушка совсем на неё не походила, женщина хотела иметь родных — румяных кареглазых крепышей. Годы шли, Бог детей не давал. Тоненькая падчерица росла, всё больше напоминая родную мать. Вместе с ней росло неудовольствие лесничихи, будто Милтина виновна в бесплодии мачехи. Это неудовольствие превратилось в ненависть, когда погиб отец девочки. Дочке в ту пору исполнилось двенадцать лет. На ребёнка по милости герцога было выделено содержание, которое мачеха прибрала к рукам. Дом в лесу пришлось освободить для семьи нового лесничего. Хорошо ещё, вдова умудрилась вовремя перегнать корову и лошадь в родную деревню. Прихватила также курочек, припасов кое-каких, что на телеге уместились.

Родители встретили овдовевшую дочь холодно, что уж говорить о чужой девчонке! Падчерица трудилась целыми днями. Мачеха и её родня наперебой давали Милтине поручения, не сообразуясь ни с её юностью, ни со здоровьем. Называли девочку лишним ртом, нахлебницей, приживалкой, не признавая, что она отрабатывает свой кусок хлеба с лихвой. Досыта не кормили, обновы она даже в мечтах не смела просить. Купленная ещё отцом одежда вскоре износилась, тогда в ход пошли добытые из сундуков штаны и рубахи братьев мачехи — работать в мужской одежде было удобнее. По воскресеньям Милтине позволяли надевать старые юбки и кофточки хозяйки из тех же сундуков — в праздничные дни девушка пела в церковном хоре соседнего села. В храме девочка забывала о горестях теперешнего положения, отдыхала душой и телом, измученным непосильной работой.

Мягкий низкий голос Милтины необычно красивого тембра добавлял красок общему звучанию хора. Прихожане полюбили новую певчую. Воскресные службы напоминали дочери лесничего о далёких днях счастливого детства, об отце, обучавшем её игре на лютне и пению. Положенная клиру воскресная трапеза поддерживала сироту, не давала умереть от истощения. Здесь-то на четвёртый год жизни в деревне приметили Милтину женихи. Потянулись в дом мачехи сваты. Первым отказали наотрез: девица годами мала, здоровьем слаба, разумом незрела, приданого за ней нет. Но идут и вторые, и третьи! Опять родня приживалку отдавать не хочет, говорит, не раньше, чем через год — пусть окрепнет под материнским крылом.

Недоразумение обсуждали, не стесняясь Милтининых ушей. Изумлялись, что бесприданница нарасхват. О любви и речи быть не может, кому эти кости нужны! Ясно, что хотят работницу в дом заполучить. Безответная, трудолюбивая — клад, а не жена! Однако и теперешние родственники не спешат расстаться с лишним ртом, только если им подарки богатые предложат.

Судили-рядили и сошлись вот на чём: мельник-то вдовый, как траур по жене выдержит, будет достойным женихом этому сокровищу!

Раньше Милтина ещё надеялась найти счастье в замужестве. Были в деревне парни добрые, приветливые, они восторженно поглядывали на сироту, сердце девушки млело от их взоров. За любым из этих молодцов можно прожить без горя. Но мельник! Громадного роста, силён как буйвол, грубый, громогласный. Жену поколачивал, побоями и свёл в могилу раньше срока. Ждала Милтину беспросветная жизнь. Затосковала она по свободе родного леса, потянуло её в дом, где росла — проситься в служанки к лесничему, лишь бы рядом с деревьями и зверушками оказаться, подальше от жадных жестоких людей. Одно спасение — побег.

Устроила дочь лесничего тайник в яме под корнями сосны на высоком берегу Эдулы. Как-то ночью перенесла туда отцовскую лютню, тайно добытые из сундука сапоги, сухари, флягу с водой, штаны и рубашку. В ближайшее воскресенье нелюбимая падчерица отправилась будто бы в храм, петь на службе, но свернула в проулок, вышла за околицу и побежала к реке. До вечера её не хватятся, за это время она уйдёт далеко.

У тайника Милтина переоделась, закинула на спину котомку с припасами и лютней и пошла берегом реки к лесу Эдуанов. Она спешила уйти как можно дальше, лишь раз остановилась поесть сухарей и напиться из родника. Ближе к вечеру путница увидела башни замка. Она замерла, залюбовалась ими и вдруг почувствовала порыв ветра. Резкая боль от впившихся в тело когтей гигантского орлана лишила девушку сознания.

Гигантский орлан несёт Милтину

Очнувшись, пострадавшая увидела незнакомых мужчин. Это были ратники герцога Эдуана и его слуга. Девушка хотела подняться, но движения причиняли боль.

— Я Милтина, дочь лесничего. Иду домой, — тихо проговорила она, настороженно глядя на незнакомцев. Девушка опасалась, что мужчинам не понравится неуважение, которое она невольно выказала.

— Ишь ты! Оделась-то, чисто парень! — удивился один из ратников.

— Куда ж тебе идти, болезная? Разбилась, изранена. Надо бы к лекарю, — рассуждал второй.

— Как ещё жива осталась, — качал головой Шугэ, — отнесём в замок, попрошу у господина разрешения подлечить её.

Милтина успокоилась: нет, её не осуждают, напротив, хотят помочь. Раненую бережно переложили на чей-то плащ. Четверо ратников, взялись за его концы и понесли девушку в крепость.

Герцог позволил Шугэ оставить пострадавшего в замке и оплатил услуги лекаря. Парень так и не отважился сообщить Эдуану, что орлан нёс девушку, а не мальчишку. Среди прислуги бытовало мнение о господине, как о редкостном женоненавистнике. В замке женщин мало, а девиц так и вообще нет.

К сироте за её недолгую жизнь не проявляли столько внимания и заботы. Жена Шугэ Золле относилась к ней, словно к родной сестрёнке. Молодой женщине было скучно за крепостными стенами, не с кем посудачить. Она рассказывала Милтине о себе, о господине, обитателях и работниках замка, интересовалась судьбой новой подружки. Печальная история дочери лесничего растрогала добрую женщину до слёз. Сочувствуя ей, она уговаривала мужа похлопотать: пусть девушке позволят поселиться в замке! Шугэ обещал, но разговор с герцогом откладывал до выздоровления Милтины, вдруг Эдуан рассердится и велит выгнать девчонку, а она ещё так слаба.

Золле кормила подопечную щедро и разнообразно, девушка похорошела, исчезла её подростковая угловатость и болезненная бледность. При хорошем уходе раны вскоре зажили. Милтина вызвалась помогать по хозяйству. Дел было не так много, как в деревне, но беременная Золле быстро утомлялась и от помощи не отказалась. Часто они вдвоём сидели за шитьём и разговаривали. Однажды от этой работы их отвлекли — чучельник привёз подстреленного герцогом орлана. Любопытные собрались на площади и разглядывали мёртвую птицу. Слышались разговоры:

— О! У нашего господина собственный орлан в доме, вот счастья-то привалит!

— Так герцогу и сейчас неплохо живётся!

— Да чего говорить! Всем нам теперь счастья будет вдоволь!

Протолкавшись сквозь толпу, Милтина с ужасом смотрела на когти, когда-то впившиеся в её тело, на готовый разодрать в клочья клюв, на стеклянные глаза, в которых таилась угроза. Вдруг в толпе зашикали. Люди расступились, давая дорогу герцогу. Оттащили и замешкавшуюся Милтину.

Девушка впервые увидела Громма Эдуана. Красота его казалась неземной. «Такими должны быть ангелы», — кричало всё её существо. Величественно пройдя мимо зевак, хозяин замка остановился около чучела и задумчиво разглядывал его. В надежде на богатое вознаграждение чучельник расписывал трудности работы с огромной птицей. Герцог кивнул, дал распоряжения о переносе орлана в зал охотничьих трофеев и оглядел столпившихся зевак. На мгновение взгляд его выхватил лицо Милтины. Так смотрят на котёнка или воробышка — на милое беззащитное существо. Девушка затрепетала, чувство благоговения захлестнуло её. Громм ушёл. Работники, гикая, подбадривая друг друга, потащили чучело в башню, толпа редела. Золле теребила подружку:

— Что застыла? Идём! — звонко хохоча, женщина обняла Милтину и повела её прочь. — Да ты влюбилась!

Нет, она не влюбилась. «Влюбилась» — так мелко! Восторг от случайно брошенного на неё взгляда, восхищение грацией и красотой мужчины — далёкого и недоступного, как молодой месяц, близкого и родного, как лес, где выросла Милтина.

Золле весело тормошила девушку, приводя её в чувство:

— Кто не влюблялся в красавца Эдуана! Пройдёт! Встретишь настоящего парня, оценишь живую ласку!

— Нет-нет, я не знаю… — беспомощно лепетала Милтина. — Он такой необыкновенный! Удивилась и всё!

— Удивилась она! — хитро подмигивала Золле. — Все знают, каков наш герцог! Гордый слишком, женщин не замечает. Каких невест ему не предлагали: знатные, богатые! Не смотрит даже. Так бобылём и останется! Слёзки? Да что ты, девочка! Выбрось из головы эту отраву!

Дочь лесничего кивала в ответ на уговоры доброй женщины. Всё правильно, ей и думать о герцоге грешно, но, стараясь погасить сжигающее сердце пламя, она осознавала, что не найдёт сил забыть искру невольного интереса во взгляде господина, его прекрасные глаза под нарисованными умелой кистью Создателя бровями!

Через два дня после этого случая Шугэ собрался говорить с Эдуаном о судьбе Милтины. Девушка хорошо справляется с работой швеи, возможно, герцог позволит ей жить в замке и обшивать ратников и слуг. Неожиданно для супругов подопечная воспротивилась — нет, она не останется здесь.

— Куда ты пойдёшь, дитя?! — Золле чуть не плакала от огорчения. — Оставайся с нами, разве мы с Шугэ обижали тебя?

Милтина и сама готова была разрыдаться, но не отказывалась от намерения покинуть замок.

— Где моя одежда?

— Ты пойдёшь в штанах, как парень? — возмутилась женщина. — Изволь! Вот! Я всё починила, выстирала. Не думала, что пригодится, а вот понадобилось.

— Спасибо, Золле, я не забуду твоей доброты, — девушка переоделась под пристальным взглядом хозяйки и, поцеловав её, сказала примирительно, — прости меня. Я не могу остаться рядом с ним. Моё сердце разрывается.

— Ты бежишь из-за герцога? Бедная девочка! Куда же теперь?

— Пойду по городам и сёлам. Буду петь. Я видела бродячих менестрелей, им хорошо подают. Вот только взглянуть бы ещё разок на господина.

— Идём! — Золле решительно потянула девушку за собой, — Шугэ попросит Эдуана выслушать тебя, поблагодаришь за приют.

Передав Милтину мужу и вкратце рассказав об их разговоре, женщина так разволновалась, что почувствовала себя дурно. Она поцеловала Милтину на прощанье и пошла к себе.

Зайдя в кабинет Громма, девушка, как заворожённая, глядела на герцога. Она механично произносила заготовленные фразы, а душа её ликовала. Как он смотрит! Сколько нежности, восхищения во взгляде! Ещё миг, и она кинется к нему, обовьёт шею руками…

Эдуан просит спеть. Милтина запела, подыгрывая себе на лютне. Эту балладу она малышкой слушала, сидя на коленях у отца. Любимая песня мамы, как он говорил. Герцог взирал на певицу с обожанием, их души объединяло чувство восторга и трепета. Мгновения будто бы превратились в вечность… Что произошло? Эдуан выдохнул:

— Уходи!

Она ослышалась? Нет, он повторил:

— Вон! Вон отсюда!

Не чувствуя себя живой, девушка что-то сказала, поклонилась и вышла из комнаты. Шугэ едва успел подхватить её, не дав упасть на каменный пол. Преодолев лестницу с Милтиной на руках, слуга встретил камердинера герцога.

— Какая симпатичная ноша!

Старик потрепал Милтину по щеке. Девушка открыла глаза, высвободилась и ступила на землю.

— Так это добыча орлана! Поправилась? Куда теперь?

— В менестрели надумала, — ответил Шугэ и показал инструмент, который до сих пор держал в руке. Девушка взяла лютню и, ничего не объясняя, спрятала её в заплечный мешок.

— Будешь одна бродить по дорогам? — изумился камердинер. Смерив девушку изучающим взглядом, предложил: — Едем со мной в Эду, директор тамошнего театра мой должник. Попрошу его взять тебя в труппу. Танцевать умеешь?

Милтина пожала плечами. Шугэ заметил:

— Она шьёт неплохо.

— Ну не певицей, так костюмером пойдёшь, — засмеялся старик и крикнул своему служке, — вели седлать коня для моей спутницы!

Шугэ простился и поспешил наверх, ему крикнули, что господин зовёт. Старик, взяв Милтину под локоток, повёл её на площадь. Он обрадовался попутчице:

— Видишь, как удачно герцог отправил меня с поручением в Эду! Сделаю кое-какие дела, навещу старых знакомых, тебя пристрою и обратно! А чего ты мальчишкой вырядилась?

— Так удобнее.

— Волосы состригла, какая из тебя певичка без причёски! — сокрушался камердинер герцога.

— Косу мне обрезали, когда первые сваты пришли.

— Чем же сватам твоя коса не приглянулась?

Милтина впервые после пережитого в кабинете Эдуана потрясения улыбнулась:

— Мачеха злилась. Нечего, сказала, женихов завлекать. Вот так обстригла, — девушка провела рукой у мочки уха. — Уже отросли.

Камердинер потрепал густые волосы Милтины:

— Коса знатная была, вижу.

— Она шиньон себе изготовила, покрасила только.

Привели лошадей. Путешественнице помог забраться слуга, камердинер запрыгнул в седло сам, хвастая ловкостью. Проехали по площади, затем под надвратной башней и стали спускаться по мосту. У девушки холодок шёл по спине, затылок налился тяжестью. Всё её существо противилось отъезду. Что-то важное, самое главное в жизни она предавала сейчас. Ещё раз увидеть молодого герцога, оглянуться, вдруг он следит за ними через узкое окно! Милтина подавила в себе это желание. Эдуан и не вспомнит о дочери лесничего, ему дела нет до спасённой им девицы. Спутник что-то весело рассказывал, расспрашивал девушку. Она вежливо отвечала, иногда невпопад. Лошадки мерно постукивали копытами. Когда выехали на дорогу, свободную от крестьянских телег и пеших работников, поскакали быстрей. Тут уж не разговаривали.