12 моментов грусти. Книга 1. Июльское утро

Ирина Александровна Агапова

Роман «12 моментов грусти» – это мой реквием по ушедшей навсегда эпохе. 20 век, СССР, как жилось, как любилось. Книги «Июльское утро» и «Есть имя у дождя» повествуют о подростках, школе, о таинствах первой любви, о целом мире чувств и эмоций, о самых красивых и поэтичных отношениях, о грусти, одиночестве и первых разочарованиях, о становлении характеров молодых людей и о разнообразных испытаниях, выпадающих им в судьбе. А также поднимают вопросы о морали, чести и нравственности.

Томление

Утренняя тишина была разбита телефонным звонком. Мама с кем-то громко разговаривала в коридоре.

«Каникулы, называется, не дают поспать в субботу!» — Яна недовольно повернулась на другой бок.

Только она задремала, раздался звонок в дверь.

— Дина Павловна, — заверещала Светка. — Неужели Яна еще спит? Мы же не поздно гуляли. Вчера было так скучно, жарко, мы целый день сидели у меня в квартире и… ели.

— Прости, что вы делали? — спросила мама с усмешкой.

— Е… ели, — Чуча слегка замялась. — Все время ели, чуть не лопнули, честное слово…

— Зачем же вы столько ели? — уже не скрывая смеха, спросила мама.

— А что еще делать в такую жару? — совершенно искренне удивилась Светка. — А потом мы захотели мороженого и пошли в «Снежинку».

«Ага… Ели… в жару! Ну все.. Глупая дура! Чуча, она и есть Чуча!» — Сон как рукой сняло. Яна с возмущением вскочила с постели и выбежала в комнату.

Светка, увидев Яну, сделала большие глаза, показывая: видишь, мол, какая я хитрая…

— Света, прекрати, мама все знает, я ей рассказала, где была вчера.

Мама засмеялась, и Светка тоже прыснула со смеху.

— Ой, прости, прости, — только и сказала она. А потом вдруг выпалила: Дина Павловна, вы знаете, Яна вас боится!

Яна посмотрела на Светку уничтожающе: «Ну что ты такое несешь?»

— Боится? — удивилась мама.

Тут подал голос папа:

— Да, боится, Дина, я это уже давно заметил, и не делай вид, что это для тебя новость. Ты на нее сильно давишь.

— Зато тебе нет до нее никакого дела, — парировала мама. — И вообще ни до кого. Засыпаешь в обнимку со своим транзистором, — и насупила брови.

Папа сглотнул.

— Неправда, — нарочито твердым голосом произнес он. — Я просто не люблю лезть там, где это не столь важно! И вообще, дай ей решать и мыслить самостоятельно. Пора уже. Взрослая девочка! Ты же не хочешь, чтобы она жила, как в консервной банке?

Это была его любимая фраза.

— Все, Светка, пошли ко мне в комнату, — Яне не хотелось слушать эту перепалку.

Папа любил дочку такой, какая она есть, и всегда гордился ею. А маме хотелось, чтобы Яна была лучше, и ей все время было мало ее достижений. Из-за этого у родителей были постоянные разногласия в вопросах воспитания.

Но мама не могла угомониться:

— Я разобью твой транзистор, Аркадий!

Папа на всякий случай взял радиоприемник в руки.

— Ты в три часа ночи просыпаешься и идешь слушать вражеские радиостанции, как будто это твой долг, а перед женой у тебя никаких долгов нет? (Папа молча прижимал свою любимую «Спидолу» к груди.) Ты приходишь с работы, ужинаешь и сразу же засыпаешь в кресле. Но в три часа ночи тебя как по команде подбрасывает, и ты бежишь на кухню слушать, — и она скривилась, — «Сева, Сева Новгородцев. Город Лондон, Би-би-си». Если бы ты видел свое идиотское выражение лица в это время!

— Тише, Дина, там же дети, — старался урезонить ее папа. — Надо же знать, что в мире творится, а то мы сидим как черти в табакерке, — вымучено улыбнулся он, пытаясь отшутиться.

— Что ты вообще там слышишь, там же глушат все время?..

— Ну ты же сама, когда я рассказываю, с интересом внимаешь… И к Янке — мягче, мягче… Она у нас хорошая…

Мама замолчала, тихо зашептав что-то папе на ухо, и потом через минуту заливисто рассмеялась:

— Ну, теперь ты понимаешь, почему я все время злюсь…

Когда смех замолк, Яна посмотрела на притихшую Чучу.

— Папа любит джаз, Луи Амстронга, а мама — «Битлз». Иногда по ночам они ловят «Голос Америки», там есть джазовая программа Уиллиса Коновера, и еще музыкальную передачу из Лондона Севы Новгородцева на «Би-би-си», слушают транзистор по ночам, но в основном папа, конечно. Папа всегда был против войны во Вьетнаме, и ему нравятся хиппи.

— Да-а-а, у тебя хипповый папа, он очень добрый… — толстушка вздохнула, она своего отца видела очень редко.

— Светка, я хотела поговорить по поводу твоего утреннего выступления. Почему ты такая ду… глупая? Начала маме нести всякую чушь. Почему ты во все лезешь? Не могла со мной поговорить сначала?

Чуча виновато смотрела на Яну.

— Я не могла дождаться, мне так хотелось узнать, как твое свидание. Я не хотела…

— Давай условимся, — строго посмотрела на нее Яна. — Сначала ты советуешься со мной, и я тебе рассказываю, что кому надо говорить!

— Так ты же меня сама просила сказать, что мы вчера были вместе, — оправдывалась Чуча.

— Все, Светка, иди домой. Я тебе позвоню.

— Яна, ты сегодня с ним встречаешься тоже? Как было вчера? — любопытство взяло вверх над обидой.

— Свет, я тебе потом все расскажу. А насчет сегодня не знаю.

Яна переживала и думала, почему Роберт не спросил ее номера телефона и не договорился с ней о встрече.

— Доча, собирайся, скоро выходим, едем на дачу, — крикнула мама из кухни.

— Светка, я не хочу на дачу. Спасай меня, — она умоляюще смотрела на Чучу.

— Дина Павловна, — начала Светка, — дело в том, что у меня сегодня, то есть завтра, то есть не у меня совсем, конечно, но у одной девочки, моей… нашей знакомой, — день рождения. И я как раз поэтому и пришла сейчас… — Светка пыталась сочинить на ходу, но у нее не очень-то получалось.

«О господи!» — Яна закатила глаза.

— Мам, Света хотела сказать, что завтра мы все идем на день рождения Ольги Пономаревой, — быстро вставила она, как будто бы переводила с иностранного языка. — Ты ее помнишь, она со мной училась в музыкалке до шестого класса.

Яна боялась, что Чуча еще что-нибудь не то ляпнет.

— С каких это пор ты с ней дружишь? Я про эту Ольгу уже года три ничего не слышу, — мама, разумеется, все поняла. Но тут снова вмешался папа:

— Дина, если Яна не хочет ехать на дачу, зачем ее заставлять? Ты вынуждаешь ее выкручиваться и врать. Вместо того чтобы все сказать как есть! Э… ну и вообще. Следи за собой. Ты все время разговариваешь командным тоном, точно как твоя мать! — папа произнес это с раздражением.

— Что тебе сделала плохого моя мать? — Дина Павловна была готова уже завестись и вовсю сверлила мужа одним из своих уничтожающих взглядов.

Но тот перебил ее и продолжал как ни в чем не бывало:

— Яна не будет без присмотра. У меня же замечательная теща, трам-пам-пам, всегда была… да, — папа ехидно улыбнулся.

Яна с обожанием и благодарностью смотрела на отца, и он подмигнул в ответ украдкой. Мама поджала губы, но промолчала, видно, не хотела ничего говорить при Светке. После утренней перепалки ей не оставалось ничего другого, кроме как согласиться.

— Хорошо, Яна. Я сейчас позвоню бабушке. Пойдешь к ней, пообедаешь. И ночевать будешь у нее тоже.

— Дина Павловна, — вставила свои пять копеек Светка. — Яна может пообедать и у нас. Моя мама приготовила индюшку.

— Нет, Света, — ответила мама с улыбкой. — Вы и так вчера много ели, чуть не лопнули. А Яна на специальной диете. Она же танцует. — И начала звонить бабушке.

Вскоре родители уехали на дачу. Чуча звала Яну к себе в гости, но та не могла уйти из дома. Она ждала. Она надеялась, что ОН ее найдет…

Девушка смотрела на телефон как на самый важный предмет в доме, подходила чуть ли не каждые пять минут и снимала трубку, чтобы убедиться, что аппарат работает, потом шла в комнату, пытаясь увлечь себя чем-то, но у нее не слишком получалось, потом снова бежала в коридор к входной двери и прислушивалась. Затем возвращалась в комнату, в очередной раз желая заняться своим привычным делом: почитать, поиграть на пианино, послушать музыку, но ничего не помогало. Ей было плохо, тошно, хотелось куда-то бежать.

Но она ждала…

Вдруг телефонный звонок, разбил тишину на тысячу мелких осколков. Яна вздрогнула и стремглав побежала в коридор, но, к ее великому разочарованию, это была всего-навсего бабушка.

— Яночка, через полчаса приходи обедать.

— Я не хочу есть, бабуля. Я позже. Позвоню сама, когда захочу.

И опять тишина, которая давила на уши.

Яна взяла книгу по искусству и живописи эпохи Возрождения. Ей обычно нравилось разглядывать репродукции Веласкеса, Рубенса, Рембрандта, Да Винчи… Но сейчас она просто тупо листала страницы.

Девушку подбросило от звонка в дверь. Пришла бабушка, принесла обед.

— Бабуля, ну зачем ты, я же не голодна, я же сказала, позвоню, — с возмущением и злостью от своей беспомощности она смотрела на бабушку.

— У тебя растущий организм, — безапелляционным тоном заявила Полина Моисеевна. — Ты должна хорошо питаться. Я сейчас все накрою.

С бабушкой было бесполезно спорить. Она всегда делала только то, что считала нужным, и ее мог притормозить только дедушка. Он легонько ударял ладонью по столу и говорил строго: «Прекрати, я сказал». Или: «Замолчи, я сказал».

И этого было вполне достаточно. Больше никто из семьи бабушку поставить на место не мог.

Яна обожала деда. Он был замечательным человеком. От него шла какая-то сила и необыкновенно положительная энергия.

«Все, я попала, — подумала Яна. — Надо идти есть или делать вид».

В это время зазвонил телефон. Полина Моисеевна тут же скомандовала:

— Иди ешь, я возьму трубку.

Но Яна уже летела к телефону и практически вырвала трубку у нее из рук.

Это был Роберт. Девушка онемела, жаркая волна накрыла ее, вытеснив из головы все мысли.

— Яся, привет! Чем ты занята? Чего молчишь? Алло!

— Я… Я не ожидала… — только и могла вымолвить она.

— Чего не ожидала? Что позвоню? Но я же сказал, — весело продолжал Роберт. Не услышав ответа, он спросил померкшим голосом: — Что ты молчишь? Скажи «привет» хотя бы…

— Привет… — тихим эхом отозвалось в трубке.

— Кто это? — заинтересовано спросила Полина Моисеевна и подошла ближе.

Яна замерла, умоляюще сигнализируя ей: уйди, мол, дай поговорить. Но какое там. Та лишь с еще большим интересом прислушалась. Внучка ее ненавидела в этот момент.

— Ясенька, ну что ты молчишь, ты не рада, что я позвонил? — с тревогой спросил Роберт.

— Я рада… — еще тише прозвучало в ответ.

— Ты не одна? — догадался Роберт.

— Я с бабушкой, — как можно непринужденнее ответила девушка.

— Я зайду к тебе сегодня в шесть. Можно? — неуверенно спросил молодой человек.

— Ты сможешь мне позвонить к шести? — Яна по-прежнему изо всех сил старалась не выдать своего волнения.

Полина Моисеевна не совсем понимала, о чем и с кем Яна договаривается, но на всякий случай сказала тоном, не требующим возражений:

— Никуда ты не пойдешь! Кто это? Иди ешь! — И приняла воинственную позу «руки в боки», продолжая внимательно прислушиваться к разговору.

— Я постараюсь позвонить к шести, — по голосу парня слышалось, что он расстроился.

— Хорошо, — прошептала Яна и поспешила повесить трубку, с досадой понимая, что Роберт слышал слова бабушки.

Разве так она представляла их первый телефонный разговор? Тем более она так ждала, так ждала… Глаза наполнились слезами. И, не помня себя от негодования и обиды, Яна набросилась на бабушку.

— Какого черта! Ну зачем ты пришла? — кричала она. — Что тебе надо?!

— Ах так… — Полина Моисеевна задохнулась от возмущения. — Ты, Яна, неблагодарная, я тебе кушать принесла и вот что получила вместо «спасибо»…

— Спасибо! — в глазах у Яны сверкали слезы. — Но тебя никто не просил! Бабушка, ну пожалуйста, уходи, я хочу побыть одна, — Яна почти умоляла ее. — Я позвоню и приду позже.

Лучше бы она поехала на дачу!

Полина Моисеевна не унималась:

— Я маме все расскажу. Кто это звонил? Никуда ты не пойдешь, я сказала!

Яна попыталась ее обойти и оттолкнула. Бабушка чуть не задохнулась от возмущения.

— Тебя лечить надо! У тебя нервы не в порядке. Разве можно так бросаться? — она оседлала своего любимого конька и принялась поучать и воспитывать Яну. — Сколько раз я говорила Дине, что такая нагрузка не каждому ребенку по плечу. Завтра же позвоню знакомому детскому невропатологу. Ты должна хорошо питаться и соблюдать режим дня. И в такую жару даже собак из дома не выпускают, а ты собралась уходить неизвестно куда и не известно с кем. Надо беречь себя…

— Бабушка, я уже не ребенок. Хватит меня допекать и поучать! Ты меня достала, достала! — закричала Яна, чуть не плача. — Я сейчас деде позвоню и пожалуюсь!

Аргумент сработал. Полина Моисеевна ушла, недовольно хлопнув дверью. Но Яна поняла, что продолжение следует, и властная женщина не так просто расстанется с идеей сводить ее к невропатологу. Девушка расплакалась..

«Он все слышал. Что он обо мне подумает? Он не позвонит», — с горечью думала она.

Около пяти вечера неожиданно вернулась мама.

Яна жутко обрадовалась, со слезами кинулась ей на шею и обняла.

— Что случилось, доченька?

Всхлипывая и возмущаясь, Яна рассказала про звонок Роберта и про бабушкино показательное выступление.

— Я поговорю с ней. Не расстраивайся. Ты же ее знаешь. Вот видишь, хорошо, что я вернулась. Мы забыли крышки на закатку. Ты знаешь, я так рада: у нас небывалый урожай абрикосов! Очень неожиданно и вдвойне приятно, — мама радовалась как ребенок. — Я завтра поеду утренним катером. — И направилась к телефону звонить бабушке.

Яна старалась успокоиться, не думать о Роберте и не ждать его звонка.