Стерва

Ирада Нури, 2017

Когда играешь судьбами других людей, будь готова к тому, что придётся платить по счетам. И если однажды, в твоей жизни появился долгожданный принц на белом коне, то постарайся сделать всё, чтобы он ничего не узнал о твоём прошлом, иначе, ты рискуешь потерять всё…

Глава 2

Все мы лишь песчинки в огромном мире. Каждому отведена своя роль в этом сценарии под названием жизнь. Кто-то сколачивает миллионные капиталы. Кто-то тратит их. Кто-то отчаянно пытается заработать хоть пару долларов, чтобы прокормить свою, едва сводящую концы с концами, семью. Что же касается меня… то я та, кому очень рано и не слишком деликатно объяснили, что ничто в этом мире не даётся просто так. Чтобы остаться на плаву, нужно зубами и когтями выгрызать себе место под солнцем. Идти по головам, если нужно, и никогда ни о чем не сожалеть, потому что слабые, в этом мире не выживают.

Хотите знать, как я дошла до такой жизни? Всё очень просто — так сложились обстоятельства. Но, если честно, то будь у меня второй шанс, поступила бы так же. А как же иначе? Ведь на кону стояло счастье и благополучие самого родного мне человека — сестры.

А как всё красиво начиналось!

Кто бы мог, тогда, в начале нулевых, подумать, что Катька Орлова из пятьдесят четвёртой квартиры, расположенной в одном из спальных районов белокаменной, не только получит возможность обучаться в далёкой Америке, но и умудрится подцепить себе там жениха. Да ещё какого! У папаши его был собственный бизнес, ну, и сынуля, как говорится, пошёл по стопам родителя.

Помню, я тогда в классе пятом училась. Прихожу домой, а там… прямо пир горой. Родители наши — простой сантехник и домохозяйка, приоделись по такому случаю, как на свадьбу. А Катька, счастливая, порхала по квартире, что-то лопоча по-английски своему"америкосу".

Помолвку справили знатную, позвали всех соседей. Стол ломился от угощений, на которые скидывались всем подъездом — кто грибочков притащил, кто пирогов напёк. Помню маму, весёлую, заправляющую салаты майонезом…

На меня, мелкую, тогда никто и внимания не обращал, все были заняты выигравшей путевку в счастливую заморскую жизнь сестрой и обрушившимся на неё счастьем.

Поженились молодые через несколько месяцев в Филадельфии. Нас, правда, из-за документов не позвали, но фотографии с торжества потом всё же выслали. Катерина, которая к тому времени превратилась в Кэтрин, была чудо, как хороша в длинном подвенечном платье. Высокая, стройная, светловолосая — копия нашей мамы в молодости, она казалась мне эталоном красоты и нежности, особенно на фоне своего белобрысого избранника, тощего, краснолицего, и с торчащими ушами.

Поначалу, писала Катька часто, со всеми подробностями. Звонила. Но, постепенно, весточки стали более скудными, редкими, а звонки вскоре и вовсе прекратились.

Время шло. Я окончила школу с золотой медалью и готовилась поступать в университет. Планируя когда-нибудь навестить сестру, всерьёз занималась английским языком.

И вот, прихожу я как-то домой, а мама вся в слезах. Десять лет прошло с тех пор, а я, как сейчас помню выражение её лица. Слова были не нужны, я сразу поняла, что с сестрой что-то случилось.

Как оказалось, Катерина застала своего ненаглядного с другой, прямо на его рабочем месте.

Ой, что тут началось…

Она орала благим матом, в котором, впрочем, мата было больше, чем блага, ну а ее благоверный, в котором ни блага, ни веры не наблюдалось вовсе, на все упреки и причитания весьма откровенно заявил:"Да, кто тебе поверит? Ты здесь вообще иностранка. Будешь много рыпаться, по миру пущу или вообще депортирую домой к маме с папой".

Ну, сестра моя, конечно, сразу же в слёзы. И тут, вдруг, до неё дошло, что она в этой Америке проклятущей, одна-одинёшенька, поплакаться, и то некому. Вот, и давай она звонить домой почти забытым родственникам, мол, одна, я тут, как перст, присылайте сестру, и жилетку побольше, плакаться буду.

Ну, а что я? Документы она мне выправила, визу оформила. Собрала я свой нехитрый скарб, попрощалась с отцом и матерью, и отправилась в далёкую Америку, сестру из беды вызволять.

А сестра, через столько лет, меня и не узнала. Стоит, ждёт. Я к ней подбегаю, обнимаю, а она мне по-английски:

— Мисс, вы ошиблись, я сестру жду.

Ну, и смеху было! Катька-то с годами, всё больше на мать походить стала, а я на бабку Аксинью, мать отца. Говорят, и характером в неё пошла… коня на скаку? Да, раз плюнуть!

В отличие от сестры, роста я не высокого, хотя и тоньше в разы, да, и шевелюра у меня не светлая, а каштановая с рыжиной. Цвет глаз, и тот у нас разный: У неё зелёный, а у меня отцовский синий.

Вот, стоим мы рядом друг с другом, а у нас ни одной общей черты, будто и не сёстры вовсе.

Ну, Катерина быстро опомнилась, вспомнила, какой я была десять лет назад, признала. А, как признала, так слёзы буйным потоком и полились. Рассказала, как муженёк над ней все эти годы измывался, про его измены, и про то, как приходится терпеть всё это из страха остаться на улице. Единственное, на что она смогла решиться, это, в знак протеста, временно переехать в отель, а вдруг Говард заскучает, и осознает свою ошибку.

Как же, держи карман шире.

Я её, конечно, утешала, как могла, а сама при этом думала, как бы я поступила на её месте. И решение пришло само собой. Катюха, долго сопротивлялась, но от шанса отомстить отказаться не могла.

Мы, конечно, очень сильно рисковали, но попробовать всё же было нужно.

И вот, я, выведав с помощью сестры, где будет обедать неверный родственник, во всеоружии отправилась туда же.

Его, я узнала сразу же. О, единожды увидев подобные уши, их уже ничем из памяти не вытравишь.

Он был не один. Его спутницей была невысокая девица, с платиновыми «а ля Монро» волосами. Симпатичная, но, скажу вам честно, против меня у неё не было никаких шансов. Славянская кровь — не водица.

Я села за столик напротив и заказала мартини. Я заметила, каким заинтересованным взглядом неверный зятек окинул меня с головы до ног. О, да, это была игра по моим правилам. В универе я на спор и не такое творила.

Поймав очередной его взгляд, я, ослепительно улыбнувшись, салютовала ему бокалом.

Вы бы его видели. Говард засмущался, сбился с речи, начал заикаться, демонстрируя недоуменно следящей за ним спутнице, как, сначала его лицо, затем уши и шея стали пунцовыми. Он стал прятать от неё глаза.

Воспользовавшись моментом, я подозвала официанта, и попросила поставить от моего имени перед Говардом бокал с шампанским, и пригласить его за мой столик.

Я не очень хорошо его знала, и у меня было очень мало времени на подготовку. Мысленно приготовилась сосчитать до двадцати, и, если он не примет моего приглашения, можно будет полагать, что эту партию я проиграла.

Говард опустился на соседний стул, на счёте — девять…