#Природа, #Родина, #Литература, #Любовь

Иоланта Ариковна Сержантова, 2021

Сборник рассказов, притч, новелл, эссе о природе, о бережном отношении к ней, как к одному из проявлений любви к Родине …Рекомендуется для внеклассного чтения, для использования на уроках русского языка, литературы, окружающий мир, этика, а также для уроков мужества и патриотического воспитания школьников и молодёжи.

Покуда нас не попросят…

Облако — яркой весёлой пушистой горкой возлежало на голубом блюдце неба. Холодный венчик кроны леса, что столь долго и старательно взбивал добела розовый, малиновый рассвет, был уже отставлен в сторону, прилично вычищен и просыхал на лёгком тихом солнечном ветру.

Обронённым крылом бабочки налипла на стекло пушинка. То синица, хватив лишку сладкого весеннего духу, принялась срывать с себя ненужную уже одёжу, да расшвыривать её по сторонам. Но рано, рано. Поторопилась она. Дома-то ещё одеты в сугробы, хотя уже и не по колено, а по щиколотку, но всё же. Да и птицы по сию пору прижимаются щекой к стеклу, просят поесть.

Предрассветная ночная тишина, утренняя бездонная полудрёма, обломившийся неподалеку сук усталого ствола, щёгольский хруст ветки под викторианской ногой кабана… — всё это после, потом, когда будет утомительно сухо и бессодержательно тепло. Когда не то, что чувства, но мысли, размякшие от бесконечной лени, опадают вялыми лепестками с пустоцвета.

В такие дни я неизменно вспоминаю своего знакомого бегемота, гиппопотама по рождению, а по сути — друга. Каждую седьмицу я приезжал к нему в соседнюю губернию, чтобы угостить баранками. Особо он любил с маком и колотым сахаром поверх. Когда я подходил, бегемот улыбался хитрыми глазками, радостно пыхтел и открывал чемодан своего рта, показывая жёлтые пеньки зубов. Я закидывал привезённые гостинцы ему на язык, после чего бегемот захлопывал рот и пережёвывал. Так аккуратно, медленно, вкусно… Смаковал! А после кивал благодарно тяжёлой головой и долго, протяжно нежно фыркал, рассказывая про то, как ему жилось до моего приезда. Казалось, он не особо-то ждал сдобы, которой было ему, что там говорить, — на один глоток, но куда более того — сочувственного расположения, без которого никак и никому нельзя.

Однажды, накануне моего очередного визита, бегемота убили. Некий недалёкий повеса сунул для смеху в булку белого цыганскую иглу, и закинул метко в зевающий рот наивного толстяка…

Этот бегемот сверял по одному лишь мне качество всей человеческой породы, и ошибся. Я подвёл его! Пусть невольно, но заставил позабыть об осторожности, и по сию пору кляну себя, ибо моё стремление навязать бегемоту своё общество не могло окончится никак иначе. Только трагедией.

Мы не имеем права вмешиваться, пока нас не попросят. Покуда не постучаться тихонько в дверь или окошко, либо оглянутся, спеша по тропинке впереди, с просьбой идти поскорее им вослед…

…Набегавшись, день присел, опершись спиной о горизонт, потирая, все в синяках туч, коленки. С рассвета до сумерек, много повидал он, многое понял. Жаль, не пригодится оно следующему дню. У него — своё знание жизни, свои промахи, как у бабочки, что так часто размахивала крыльями, что потеряла одно из них и навсегда разучилась летать.