Непрошеный дар

Инна Разина, 2022

От любви до ненависти один шаг. А у нас с Егором было много таких шагов. Однажды мой бывший жених бросил мне в лицо: «Да я каждый день бога благодарю, что он избавил меня от тебя!» А потом стал моим тюремщиком. Я сама разбудила в нем зверя, смогу ли теперь справиться с ним? А ведь мне так нужна поддержка. Мой привычный мир рушится на глазах, засыпая все вокруг обломками. Мне больше не за что зацепиться. Ни в ком не найти опоры. Станет ли ей человек, которого я ненавижу?

3.1

— Дашка, ты не могла найти что-нибудь получше? — Олеся смешно сморщила нос, разглядывая мое новое жилище. Я обернулась по сторонам и недоуменно пожала плечами.

— По-моему, здесь неплохо.

— Ну да, миленькая квартирка, — согласилась подружка. — Но тут всего две комнаты. С твоим загородным дворцом не сравнить.

— Ну и ладно. Ты же знаешь, теперь я сама должна платить за жилье. На большее у меня зарплаты не хватит.

— Наверняка, это ненадолго. Скоро твой папочка одумается и все вернет обратно.

— Не уверена, что хочу этого, — вздохнула я. — На самом деле, я давно подумывала жить отдельно. Вся эта ситуация только подтолкнула меня.

— И все-таки не понимаю, чего ты взбеленилась? Егор такой ммм… классный. Была бы в полном шоколаде! Богатый, красивый муж, новый, шикарный дом, чего еще желать? На твоем месте я бы вцепилась в него и не отпускала. А ты отказалась…

— Олесь, вот зачем ты говоришь эту ерунду? — раздраженно уточнила я. — Я же знаю, ты не такая. Мне нравится твоя откровенность и прямота. Но иногда от твоих рассуждений у меня уши вянут.

— Знаешь, — печально ответила Олеся, — вот если бы мне тоже с самого детства все подавали на тарелочке с голубой каемочкой, я, может, была бы не меркантильная, а, наоборот, вся такая романтичная. Как и ты, мечтала бы всего добиться сама. А сейчас я больше всего мечтаю, чтобы обо мне кто-нибудь позаботился.

— Ты так это говоришь, что мне уже захотелось извиниться. За то, что у меня такой отец.

— Ладно-ладно, не злись. Я все понимаю, — подружка быстро пересела с кресла ко мне на диван и легонько пихнула меня локтем в бок. — Конечно, чувства прежде всего. Но разве Егор тебе не нравится? Ты ему, по-моему, очень даже. Я видела, как он на тебя смотрит.

— Не знаю, что ты там видела, — покачала я головой. — Но если бы он меня любил, не поступил бы так со мной.

— А вдруг он как раз из-за любви? Просто хотел быть рядом?

— Ага, рядом с моим папочкой. Давай уже оставим эту тему. Я не хочу больше о нем вспоминать.

Эту фразу я и сама себе твердила несколько раз на дню, вот только выполнить ее не получалось. Злые, обидные слова сами собой всплывали у меня в голове. И я пыталась понять, прав ли Егор в отношении меня? Я, действительно, морочила ему голову или он все-таки мне нравился? Тогда считала, что нравится. Но если бы он сделал предложение, я бы согласилась? Ответа на этот вопрос у меня не было. Возможно, я просто не успела узнать его как следует. Тогда возникает другой вопрос: почему? Почти два месяца он постоянно был рядом. Может, в его словах все же был смысл? И я, занятая своими переживаниями, не так уж стремилась по-настоящему его понять. Но целовать себя разрешала…

В общем, я полностью запуталась. И решила гнать от себя подальше все эти мысли. Толку от них все равно не было. Олеська как раз собралась уходить, и я проводила ее в прихожую. Только закрыла за ней дверь и сразу услышала звонок телефона. Быстро вернулась в гостиную и схватила его.

— Слушаю.

— Добрый день. Кудрявцева Дарья Павловна? — раздался в трубке вкрадчивый мужской голос.

— Да, это я.

— Платонов Дмитрий Иванович, адвокат. Вы не могли бы в ближайшее время подъехать ко мне в контору?

— А в чем дело? — насторожилась я.

— Я должен исполнить одно поручение, касающееся вас. Приходите, и все узнаете.

— Чье поручение? — мне не удалось скрыть удивление.

— Все расскажу при встрече. Когда вам будет удобно?

— А можно сегодня? — спросила я, даже не пытаясь бороться с собственным любопытством.

— Конечно. Тогда жду вас. Пожалуйста, не забудьте паспорт и свидетельство о рождении. Адрес сейчас пришлю, — собеседник отключился, а через минуту прислал сообщение с названием улицы и номером дома. Я вбила адрес в интернет, он оказался не так уж и далеко.

Все время, пока я вела машину, пыталась понять, что это может быть за поручение? И кто его дал? А потом вдруг меня осенило: что, если это происки отца, чтобы вернуть меня домой? Но что такого он мог придумать, чтобы для этого понадобился адвокат? Решил лишить меня наследства? На мой взгляд, слишком уж радикально и мелодраматично. А этими качествами отец никогда не страдал.

Адвокатская контора оказалась совсем небольшой, и в данный момент я была ее единственным посетителем. Когда сообщила секретарше у входа, к кому пришла, она предложила присесть на кожаный диванчик, а сама скрылась в кабинете. Через пару секунд выглянула и пригласила меня войти. Сидящий за столом мужчина в строгом деловом костюме поднял голову и вежливо улыбнулся, жестом показывая на стул. Подождал, пока я устроюсь, и внимательно оглядел меня с головы до ног. Только потом попросил документы. Получив их, очень тщательно изучил все страницы, еще раз оценивающе окинул меня взглядом. Наконец потянулся и достал из ящика большой конверт из плотной светло-желтой бумаги.

— Итак, исполняю поручение, — громко заявил он. — Я должен передать этот конверт лично в руки Кудрявцевой Дарье Павловне, то есть вам. Что я сейчас и делаю. Вот, пожалуйста, возьмите, — мужчина протянул мне конверт. Я взяла его и недоуменно уставилась на собеседника.

— Это все? Я могу идти?

— Да, конечно. Только распишитесь вот тут, пожалуйста, — он подвинул ко мне большую толстую тетрадь. Я оставила автограф и снова взглянула на мужчину.

— Можно узнать, кто дал вам это поручение?

— Кудрявцева Наталья Дмитриевна.

— Мама?! — воскликнула я. — Но как же… Когда она это сделала?

Адвокат посмотрел в свои записи.

— Двадцать пятого июля.

— Этого не может быть! Двадцатого мама уехала в Сосновку и оставалась там неделю до дня своей смерти. Вы вообще знаете, что она умерла?

— Знаю, — спокойно произнес мужчина. — Это было условием выполнения поручения. И ошибки никакой нет. Двадцать пятого июля она была здесь, у меня в кабинете. Где мы и оформили ее поручение.

Несколько секунд я растерянно смотрела на собеседника. Мама, действительно, была здесь? Приехала в город на один день и ничего нам не сказала? Не заехала домой, не позвонила? А потом снова вернулась в деревню? Что вообще происходит? Я ничего не понимала. Мозг зацепился за странную фразу, и я потрясено спросила:

— Что за условие вы упомянули?

— Я должен был передать вам конверт через месяц после смерти вашей матери. Если, конечно, таковая случится. Смерти при любых обстоятельствах: естественной, насильственной, неважно. Что я и сделал. Извините, немного задержался, болел.

— Но… почему? Зачем маме это было нужно?

— К сожалению, не могу ответить на ваш вопрос. Не обладаю такими сведениями. Я вообще больше ничего не знаю. И что в конверте, тоже. Он предназначен исключительно для вас.

***

Почти бегом я выскочила из адвокатской конторы и быстрым шагом дошла до машины. Забралась внутрь и аккуратно вскрыла конверт. Терпеть до дома не было никаких сил. Мне на колени выпала сложенная пополам бумага. Всего один лист, исписанный аккуратным маминым почерком. Первая же фраза бросилась мне в глаза:"Дорогая, если ты читаешь это письмо, значит меня нет в живых". Слезы мгновенно брызнули у меня из глаз. Я быстро отвела руку в сторону, стараясь не намочить драгоценные листы, и попыталась справиться с рыданиями. А когда это с трудом удалось, продолжила чтение.

"Дашенька, я догадываюсь, что ты сейчас чувствуешь. В твоей голове наверняка немало вопросов. И мне так много нужно тебе рассказать, но я не знаю, с чего начать. Прости, это нелегко. Я могла бы просто прислать тебе свою исповедь, но не стану обрушивать всю ужасную информацию сразу. Ты мне не поверишь. А если даже и поверишь, правда может тебя сломать. А я этого не хочу. Я боюсь за тебя! Но и молчать больше нельзя.

Сначала тебе придется принять главное: все, что произошло со мной, я полностью заслужила. Мне некого в этом винить, кроме себя. Понимаю, как тяжело тебе это читать. Но теперь я буду говорить только правду. Во всем виновата я. Чудовищные ошибки, совершённые из страха, малодушие, обман — вот неполный список моих грехов. Они и привели к такому результату. И чтобы прервать эту страшную цепь, я пишу тебе письмо. К огромному сожалению, последствия моих поступков затронут и тебя.

Сейчас я представляю, как ты смотришь на меня с изумлением, недоверием. Как ждешь, что я объясню свои страшные слова. Обещаю, ты все узнаешь. Мы пойдем с тобой потихоньку, шаг за шагом. Слишком много набралось секретов, которые я так долго хранила в себе. Пора им вырваться на свободу.

Помнишь, в детстве ты любила играть в игру, когда я оставляла тебе подсказки, а ты шла по ним и отыскивала сюрприз. Сейчас мы тоже сыграем в эту игру. А призом будет правда. К тому времени, когда дойдешь до конца, ты сможешь ее принять. Я верю в это. А еще верю в тебя! У меня очень умная, смелая и находчивая дочь. Упрямая и самостоятельная. А значит, у тебя все получится.

Я хочу попросить только об одном. Пожалуйста, не показывай эти бумаге папе. И не рассказывай ему о нашей игре. Я знаю, ему сейчас очень плохо. Но он слишком прагматичный и рациональный. И не сможет принять правду. В каком-то смысле, ты, дочка, сильнее его. Твой ум гибче. Возможно, когда ты все узнаешь, то захочешь с ним поделиться. Это решение я оставляю за тобой. Но только не сейчас. Прямо вслух пообещай, что выполнишь мою просьбу и оградишь его от наших с тобой дел, пока они не закончатся. Пусть хоть немного поживет в покое. Ну а мы начнем."

После этого текста на бумаге оставалось всего две строчки."Итак, первая подсказка. Трифонова Екатерина Владимировна. Улица Льва Толстого, 15-45". И больше ничего. Никаких намеков и объяснений, что это вообще за женщина? Что мне с ней делать? Найти и поговорить? Но о чем?

Я еще раз со всех сторон осмотрела бумагу, но никаких пропущенных деталей не обнаружила. Похоже, других тайн, кроме самого текста, она не скрывала. Убрав все обратно в конверт, я задумалась. Итак, сейчас в моих руках свидетельство какой-то страшной маминой тайны. Секрета, судя по всему, приведшего к ее смерти. Все-таки мои подозрения, что с этой смертью что-то не так, были оправданны. А еще мама пишет, что ее тайны касаются и меня.

Я почувствовала, как грудь стянуло холодом. И передо мной возник главный вопрос: стоит ли ворошить эти секреты? Вытаскивать их на свет? Я совершенно не была в этом уверена, но прекрасно понимала, что остаться в стороне теперь не смогу. Выбросить конверт и зажить прежней жизнью, сделав вид, что его не было, просто не возможно. А значит, я шагну на этот путь и посмотрю, куда он меня приведет.

Остается второй вопрос: должен ли кто-нибудь узнать об этом? В одном мама была права. Папе говорить точно не стоит, это только добавит ему страданий. Тем более, неизвестно, что я вообще накопаю. Тогда кто еще остается: Олеся? Я вдруг остро осознала, что не хочу ни с кем делиться письмом. Оно мое, наша с мамой общая тайна. Последняя тайна. Все, что осталось у меня от нее.

Еще несколько минут я раздумывала, отправляться ли по указанному в подсказке адресу прямо сейчас. С одной стороны, меня подмывало это сделать. С другой, я чувствовала, что пока не готова. Меня одолевала тревога, беспокойство и мрачные предчувствия. Слишком сильны были ощущения, что привычная картина мира может в скором времени полностью измениться. И я сама открою эти двери, выпуская демона наружу.

Да, я приняла решение. Но сначала стоит набраться сил. Дать себе время осознать новую информацию, хоть немного свыкнуться с ней. К тому же, меня еще ждет работа, я не выполнила план на сегодня. Так что пока поеду домой. Но вот завтра… завтра я шагну в неизвестность. Приму предложенные мамой правила игры. И будь что будет!