Невинная для хулигана

Инна Матвеева (2024)

Из-за семейных обстоятельств меня отправляют в академию изгоев: здесь учатся опасные, сложные, никому не нужные ребята. Грубые, дикие, аморальные. И я теперь среди них. Отличница-скромница, которая никогда даже толком с парнями не общалась. Какие шансы выжить? Родители думают, что позаботились обо мне, договорившись со старшекурсником, что он будет защищать меня ото всех. Вот только чем дальше, тем сильнее ощущение, что защита мне нужна в первую очередь от него…

Глава 5. Милана

Что ж, первый день получается лёгким. Совсем даже не конфликтным, не считая тот эпизод с Максом, который был подстроен. Но расслабляться рано — ко мне не цеплялись, но я ведь подмечала, как кто-то кого-то то и дело шпынял, использовал, унижал. В моей группе, кстати, нет, но достаточно было стоять в коридоре, чтобы подмечать в других. Или улавливать эту информацию из разговоров ребят.

Моя группа хорошо себя вела, скорее всего, исключительно из-за присутствия Мрака. Перед ним никто не решался выпендриваться, вот и всё. А потом и препод этот… Нестандартный для такого места. Вижу по реакции ребят.

А после занятий Андрей Степанович неожиданно тепло обращается ко мне:

— Милана… Задержитесь, пожалуйста.

— Охренеть ты популярна, — беззлобно фыркает за моей спиной симпатичный кудрявый брюнет. Не помню имя. — Мало было подноса с едой?

Ага, того самого, который явно от Марка был… Припахал несчастного паренька, который разве что не заикался от волнения. И потом сам за мной всё убрал и вынес. Я хотела сопротивляться, но не стала — так испуганно посмотрел… Сразу поняла, что проблемы у него могут быть.

У него они и так в какой-то степени есть. Теперь все в группе думают, что Глеб (так его зовут) влюблён в меня. И решил вот так подкатить. Про Марка никто не догадывается… Кроме, разве что, вчерашних ублюдков, в чью сторону я даже не смотрю. И их взглядов, кстати, тоже не чувствую.

Марк остаётся сидеть за последней партой, когда я подхожу к Андрею Степановичу. Ребята неохотно выходят, оглядываясь на назад. Преподаватель бросает взгляд на всё ещё угрюмо сидящего на месте Марка, но не говорит ему ничего. Только мне:

— Хотел сказать, что если у тебя будут какие-то проблемы или просто захочется поговорить… Я всегда к твоим услугам. Можно даже вне учебного времени. Вот мой номер, — протягивает мне, видимо, заранее заготовленную бумажку. Оригинальный способ обмена контактами, давненько с таким не сталкивалась. Обычно в телефон сразу забивают. — Звони, пиши. Я живу в общежитии для преподавателей и администрации. Оно через дорогу от вашего.

Я даже не нахожусь со словами — слишком выбивает эта его доброжелательность внезапная. А потом только замечаю, что на листочке не только номер написан. Там и почерк отца: «Мы говорили, что связываться напрямую у нас не получится. Андрей — наш способ связи. О нём никто не знает. Марку тоже не стоит, порви листок».

Хм… Странные шпионские игры какие-то. Почему моему защитнику не стоит знать, что Андрей Степанович на моей стороне?

Но почерк папин, такой сложно переделать. Да и препод вызывает доверие…

Киваю ему, засовывая листок в карман. Потом порву и выброшу… Я же пока не успела номер себе переписать.

— Спасибо, Андрей Степанович, — говорю намеренно отстранённо, чтобы Марк ничего не заподозрил.

Хотя я по-прежнему не представляю, почему папа хочет скрыть от нанятого им же парня, что этот препод здесь ради меня. Да и вообще… Каковы шансы сделать это, когда даже этот наш диалог какой-то двусмысленный? Марк справедливо может решить, что далеко не каждой студентке Андрей Степанович делает подобное предложение.

Эта мысль толкает изобразить удивление, которое наверняка на моём месте испытывала бы другая:

— Но почему именно мне вы это предлагаете? — да-да, это спектакль для одного зрителя. Для Марка.

Андрей Степанович улыбается одним уголком губ, похоже, улавливая. К счастью, при этом не бросает взгляд на последнюю парту.

— Не знаю, у меня такое ощущение, что ты не на своём месте. Ты отличаешься от большинства здесь, — с изобретательностью у него не очень, но в целом за объяснение сойдёт. Мне кажется, и ребята что-то такое чувствует: звучит правдоподобно. — Извини, что сразу на «ты». Так будет проще. В общем, возможно, я ошибаюсь, но… Я тут тоже не вполне вписываюсь, и решил, что таким, как мы, лучше держаться вместе.

Вздрагиваю, услышав смех с последней парты. Марк… Андрей Степанович бросает на него взгляд, хмурится, но ничего не говорит. А мне совсем уж не по себе становится. Даже не знаю, как продолжать нашу с препрдом сценку и что тут сказать.

— Конечно, я понимаю, что я — преподаватель, а ты — студентка, — продолжает Андрей Степанович, видимо, решив прояснить для нашего единственного зрителя и этот момент. — Но я несильно тебя старше. А правила в этой академии, насколько я понимаю, не особо и работают. Если так для студентов, почему не может быть и для преподавателей?

Застываю. Это ведь… Ну слишком недвусмысленно звучит. Можно даже за подкат воспринять — по крайней мере, очень явный намёк, что Андрей Степанович не считает обязательным соблюдать субординацию.

Это он так странный вызов бросает Марку? Или ему просто кажется, что самая правдоподобная тактика — изобразить интерес ко мне, как к девушке?..

Куча ответов и никаких ответов. А Марк как-то резко с места поднимается.

— Да, тут у каждого своя история, — тогда спешу заговорить первое, что приходит в голову. Скорее невпопад. Отвечаю лишь на его слова, что я не вписываюсь.

— Ага, и наша теперь тесно соприкасается, — неожиданно заявляет уже поравнявшийся со мной Марк. Ещё и кладёт руку мне на плечи, разворачивая и направляя к двери. — Мы пошли.

Кожу, где он прикасается, даже через одежду буквально печёт, а в горле разом пересыхает. Ничего не говорю. И даже на Андрея Стеапновича, глядящего нам вслед, не оборачиваюсь. Хотя он как-то многозначительно покашливает.

Что это вообще было? И со стороны препода, и со стороны Марка… Такое ощущение, что оба друг перед другом обозначили какое-то странное право на меня.

— Не нравится мне этот Андрюшка, — неожиданно заговаривает Марк, когда мы направляемся к лестнице. Я тут же резко веду плечом, пытаясь сбросить его руку. Ухмыляется, но убирает сам. — Мутный он какой-то, — обыденно заявляет.

— Нормальный. Доброжелательный, — возражаю, отойдя чуть подальше от Марка. А то он хоть и не касается меня, всё равно такое ощущение, будто ешё да. Кожу всё ещё покалывает горячими мурашками.

— За такую доброжелательность обычно увольняют в нормальных универах.

— Тебе откуда знать? — вырывается само.

И тут же неловко становится. Я словно отделяю Марка этим высказыванием от той, нормальной, привычной мне жизни. И хотя по факту не сказать, что несправедливо; всё равно хочется как-то сгладить углы.

Хотя Марк и усмехается, глядя на меня безотрывно. Притом, что мы уже по лестнице идём.

— Интернет тут как бы тоже есть.

Тоже усмехаюсь, чтобы как-то перебить неловкость, почему-то всё сильнее накатывающую.

— Ты ведь завтра пойдёшь к себе на пары? — тихо спрашиваю. — Андрей Степанович дал понять, что не пустит тебя в следующий раз. А с ним лучше не ссориться.

— Со мной лучше не ссориться, — жёстко отбивает Марк. — И этот хрен ведёт у тебя всего две пары в неделю. Переживёт, если решу появляться.

Только и вздыхаю. Мрак, угроза всей академи… А мне почему-то этот его грозный выпад сейчас ребячеством кажется. Желанием что-то кому-то доказать. И спорить не хочется вовсе не из-за страха перед ним.