Победа, стоящая её

Инна Деми (2025)

Когда попала в руки безжалостных преступников, жизнь меняется в одно мгновение. Меня готовят стать «трофеем» для победителя подпольных боёв — хладнокровного и опасного зверя. Но в тот момент, когда судьба кажется решённой, появляется он — загадочный, дерзкий и смертельно привлекательный мужчина, который разрывает цепи моего плена. Его намерения не ясны, но между нами вспыхивает напряжение, которое невозможно игнорировать. Спасая, он пробуждает во мне не только желание к свободе, но и жгучую страсть. Теперь я не просто заложница — я женщина, готовая сгореть в этой искре любви и опасности.

Глава 4

Мы словно во сне шли по коридору. Вокруг всё плыло, голова была тяжёлой от страха и шока. Нас вывели в какую-то комнату — с первого взгляда она напоминала гримёрную. По стенам висели зеркала с тусклыми лампочками, столики были завалены косметикой. От обилия ярких, неуместных здесь цветов, веяло абсурдом, будто всё происходящее — какой-то нелепый театр.

Когда я вошла, мои губы дрогнули в слабой усмешке.

“Привести себя в порядок? Учитывая, что мы все только что пережили, и что ждало впереди, как это вообще может быть важно?”

Никто из нас сейчас не думал о том, как выглядит. Волосы растрёпаны, лица бледные от страха — всё это казалось такой мелочью на фоне того, что нас ждёт.

Одна из девушек, дрожа, осмелилась возразить:

— Какой в этом смысл? — её голос был полон боли и отчаяния. — Мы не…

Она не успела договорить. Женщина, которую я сразу заметила при входе, резко подошла к ней. Высокая, с холодным взглядом. К ней тот верзила обращался по имени Адель. Её движение было таким быстрым, что я не сразу поняла, что происходит.

Адель схватила девушку за волосы и рывком подтолкнула к зеркалу. Я вздрогнула, видя, как та зашипела от боли, но не могла сопротивляться. Женщина прижала её лицо почти вплотную к столу, удерживая голову с силой.

— Или ты сама себя малюешь, — прошипела она сквозь зубы, — или я сейчас расквашу твой прекрасный носик об угол этого столика. Тогда уж точно станешь красоткой.

Злобный голос был низким и холодным, в нём не было ни капли сочувствия. Девушка замерла, её глаза расширились от ужаса, и, казалось, что она на грани паники, но не смела больше возражать.

Адель бросила её, оттолкнув к зеркалу, и отошла, словно ничего не произошло.

Я сжалась, чувствуя, как напряжение в комнате стало ещё более густым. Никто больше не пытался говорить.

Мы были сломлены, запуганы до дрожи.

Огляделась.

Остальные девушки, одна за другой, в спешке занимали места у свободных зеркал. Они начинали торопливо мазать на себя косметику, дрожащими руками прикасаясь к теням и помаде. Было ясно, что никто не знал, что делать, но все боялись не подчиниться.

Я не стала медлить. Прошла к свободному месту и села перед зеркалом. На столе лежала косметичка, с явно использованной палеткой, поломанной пудрой, помадой с замятой поверхностью — всё говорило о том, что это было уже не раз использовано. Но сейчас это казалось таким незначительным, на фоне страха и осознания того, что нас ждёт.

Взяла помаду и нанесла её на губы, машинально, почти не думая. Моё отражение было чужим. Бледное лицо, застывший взгляд.

Я не узнавала себя — ни внешне, ни внутренне.

Когда Адель ушла в сторону, напряжение не покидало комнату. Мы все продолжали сидеть перед зеркалами, стараясь не смотреть друг на друга. Казалось, что мир сжался до этих лампочек и теней, потому как выхода нет…

Вдруг дверь снова открылась, и двое мужчин закатили портативную вешалку, на которой висели одинаковые платья. Чёрные, короткие, безвкусные и явно неподходящие для того, что должно было случиться. Эти наряды ещё больше усилили ощущение нереальности происходящего.

Женщина шагнула вперёд, её голос прорезал воздух, как нож:

— Переодевайтесь!

Мы переглянулись, не понимая до конца, как реагировать. Взгляды были полны страха, паники, но никто не смел возразить. Сказать хоть слово против Адель было опасно. После того, как она унизила ту девушку у зеркала, все понимали, что она не станет церемониться с нами.

Одна за другой мы подходили к вешалке, выбирая по одному платью. Я чувствовала, как каждая моя клетка сопротивляется этому — но это сопротивление было бесполезным. Оно не могло ничего изменить.

Все мои мысли вращались вокруг того — как выбраться отсюда, как выжить.

Начали переодеваться прямо здесь. Неловко, молча, каждая снимала свою одежду, которая ещё совсем недавно казалась таким личным убежищем, а теперь стала лишь ненужной преградой. Кто-то неуверенно бросил взгляд на соседку, пытаясь помочь застегнуть молнию на спине.

Я тоже помогала — девчонки молча протягивали друг другу руки, чтобы застегнуть платье, как будто это был наш последний акт человеческой солидарности, несмотря на весь этот ужас. Застёгивая молнию другой девушки, я почувствовала её дрожь, и моё сердце ёкнуло.

Мы все были в одной лодке, и всё, что нам оставалось, — это держаться вместе, как могли.

Адель вышла в центр комнаты, её холодные серые глаза сверлили нас, как будто мы были всего лишь куклами, которыми она могла управлять. Скрестила руки на груди, с презрением оглядывая каждую из нас, и вдруг её губы изогнулись в мерзкой усмешке.

— Ну что, красотки, — начала она с издёвкой. — Готовы ублажать?

Её голос был как удар по нервам. Я ощутила, как внутри меня что-то обрушилось. Она продолжала говорить, и с каждым её словом, мой страх становился всё острее.

— Сейчас за вашу “прелесть” будут сражаться мужики. Ну не мечта, а? — её смех был холодным, как ледяной ветер. Он разрезал тишину, заполняя комнату отвратительным звуком.

Мы все замерли, словно загнанные в угол зверьки, не зная, куда бежать и как реагировать.

— Каждый боец выберет себе одну из вас, — Адель словно наслаждалась каждым своим словом. — И если тот, кто выбрал вас, одержит победу, — её глаза скользнули по нашим лицам, — постарайтесь не разочаровать победителя, ладушки?

Я смотрела на неё, но фразы не доходили до меня. Они звучали как-то отстранённо, будто не со мной происходило всё это. Внутри всё дрожало, словно хрупкий сосуд вот-вот расколется.

"Постараться не разочаровать?"

Я чувствовала, как меня начинает тошнить от её циничных разговоров.

“Как можно было говорить такие вещи, глядя на нас — на девушек, испуганных до полусмерти?”

Мои мысли были в полном хаосе.

“Мы — призы? За нас будут драться, а потом нас просто отдадут победителям, как трофеи?”

Сердце бешено колотилось в груди, и я едва сдерживала панику. Нужно было как-то взять себя в руки, но это было невероятно сложно. Всё происходящее казалось сюрреалистичным, словно я оказалась в фильме ужасов, от которого не было выхода.

Оглянулась на остальных девушек. Каждая из нас, в этих одинаковых чёрных платьях, выглядела сломленной. Кто-то смотрел в пол, кто-то — в пустоту, будто пытался отключиться от реальности. Но никто не говорил. Никто не возражал. Мы были как тени, лишённые собственного голоса.

Адель сделала шаг назад, её лицо озарилось довольной, почти радостной улыбкой, которая только добавляла ужаса происходящему.

— Тогда в бой, красотки! — провозгласила она, её голос был полон злорадства.

Я вздрогнула. Сзади неё с грохотом распахнулись двери, и в комнату вошли несколько мужчин в форме охранников. Их присутствие будто сдавило воздух вокруг, сделав его плотным и тяжёлым. Моё сердце замерло, и я почувствовала, как кровь стынет в жилах.

Мы были окружены. Как в ловушке.