Глава 7. Друзья, друзья… друзья?
Если во время первого танца партнер еще ни разу не наступил вам на ногу, он обязательно наступит вам на ногу во время второго.
— Поль, у нас шесть новогодних корпоративов! Пока! Кажется, мы раскрутились. А в январе можно на море. Выбирай, куда! — Глеб купеческим жестом раскинул руки. — Люблю Новый год!
— До января дожить надо, — неохотно отозвалась Поль.
— Доживем! Нам бы еще одну снегурку… Может, позвонишь своим? Самую завалящую.
— Возьми англичанку.
— Марию? — Глеб расхохотался. — Она слишком дорогая, нам бы кого попроще. Да и Денис не разрешит.
— Дорогая? С ее физиономией?
— Поль, что с тобой? Нормальная деваха, незлая, добродушная… Денису с ней повезло. А танцует как! Ну да, не красавица, но держится хорошо, не лезет из шкуры, не выделывается, не колет глаза своим столичным мюзик-холлом. Стиль чувствуется. Не переживай ты так, не хочешь, не надо, найдем другую. — Глеб рассмеялся своей шутке; Поль молчала. — Что с тобой? — повторил он.
— Декабрь достал! — резко бросила Поль. — Темно, дождь этот бесконечный… Устала. А она… кукла! Никаких эмоций, неживая, даже шуток не понимает. Как в коконе. Кукла с приклеенной улыбкой.
— В мюзик-холле они все как куклы. Это у вас, актеров, все эмоции наружу. Ничего, переживем декабрь и махнем…
Тон у Глеба был благодушным, и Поль подумала, что ему всегда все нравится, он всегда всем доволен: дурацким бизнесом, мелкими деньгами, даже депрессивный декабрь, бесконечный дождь со снегом и выдувающий душу ветер ему без разницы, он их даже не замечает. Что есть, то и ладно. Мелкотравчатость и невзыскательность — то, что всегда ее в нем раздражало. Тетка говорила про таких: с ним каши не сваришь! Она смотрела на довольное лицо Глеба, его шевелящиеся губы: он что-то говорил, но слова пролетали мимо Поль, она вдруг перестала их слышать.
— Ненавижу декабрь! Паршивый, беспросветный… так и хочется повеситься! — выпалила она. — Подлый мелкий городишко! Подлые мелкие обыватели! Сплетни, скандалы… Достало все! — Она закрыла лицо ладонями.
— Девочка моя, да что это с тобой? Заболела? — Глеб положил руку ей на лоб. — Температуры нет. Не вздумай, ты мне нужна здоровенькая. Вы, женщины, очень зависите от погоды, всяких магнитных бурь… Я читал статью одного психиатра, он говорит: нужно переключаться. Хочешь, сделаю кофе?
— Сделай, — буркнула Поль.
— Слушаюсь! — Глеб зазвенел чашками. — Кстати, Денис приглашает завтра в «Английский клуб», пойдем? Повод надеть новое платье…
— Не пойду! — отозвалась она.
— Не пойдешь? — Глеб даже растерялся. — Как это? Почему не пойдешь? А я?
— Кто платит? Снова Денис?
— Поль, о чем ты! Он миллионер, это для него не деньги. Я был там всего раз, причем совершенно случайно. До сих пор помню. Самый крутой городской ресторан, крутизна во всем, начиная с холла и кончая посудой. Не говоря уже о жратве и официантах в ливреях.
— Тебе никогда не бывает стыдно? — закричала Поль. — Жратва, лакеи! Ты себя слышишь? Тебя не унижает, что он все время платит за нас?
— Платит тот, у кого есть лишние бабки. Не вижу никакой трагедии. Были бы у нас, платили бы мы. В чем унижение? Хочешь, чтобы заплатил я?
— А жила не лопнет? Давай заплати, хочу посмотреть.
— «Английский клуб» не потяну, а «Сову» — вполне. Он наш друг, ему приятно наше общество, у него здесь больше никого нет. Не понимаю, о чем ты! Не бери в голову.
— Как ты не понимаешь! — страстно выкрикнула Поль. — Мне стыдно! Понимаешь, стыдно! Чувствую себя бедной родственницей. Меня никто никогда так не унижал — он сует подачки, а ты готов бежать по первому зову. Не пойду.
— Напрасно ты так, Денис нормальный мужик. Тем более они скорее всего уедут, не верю, что Мария приживется у нас. Да и Денису неинтересно, он скучает по Лондону.
— Откуда ты знаешь? Он тебе сам сказал?
— Ничего он не говорил, просто мне так кажется. Посуди сама: наш городишко, как ты выразилась, — и Лондон, где он прижился, нашел хорошую работу… язык знает, наконец. Мария вообще там родилась. Я бы ни минуты здесь не остался. Спихнет отцовский бизнес, и поминай как звали. Твой кофе. — Глеб поставил перед ней чашку. — Осторожно, горячий. Есть печенье, будешь?
Поль не ответила. Сидела, обхватив чашку руками и так сосредоточенно уставившись в черную жидкость, словно пыталась там что-то разглядеть.
— Так что пока они тут, будем дружить. Он обещал пригласить к себе в Лондон, но… сама понимаешь. Посмотрим. Ты очень сложная, Поль, а жизнь простая, не нужно пытаться изменить то, что не получится. Пупок надорвешь. Так что, как говорит Виталя Вербицкий, донт вори, би хеппи[1]. И вообще, скоро Новый год! С детства мой любимый праздник, всегда ждешь подарки, елка, шары цветные, шампанское, друзья…
Поль смотрела на Глеба, и трудно было понять, чего в ее взгляде больше: презрения, злобы, нетерпимости… Глеб, ничего не подозревая, пытался развлечь подругу смешными историями из детства, убеждал, что умеет предсказывать погоду и наколдует снег и морозы на весь январь, а они в это время будут валяться на пляже где-нибудь в Пхукете или на Бали. Он увлекся и нес что-то совсем уж запредельное про омаров и шампанское, про подводное плавание, громадные ракушки и кораллы, про древние храмы и необыкновенные сувениры. Поль едва сдерживалась, чтобы не закрыть уши ладонями и не закричать: «Замолчи, дурак!» Вид самодовольного болтливого Глеба был невыносим…
…Они все-таки пошли в «Английский клуб». Глеб восхищался, Денис поддакивал, Поль была мрачнее тучи, Мария неопределенно улыбалась, смотрела по сторонам и едва слушала.
— Девчонки, вы самые красивые! — сказал Глеб. — Скажи, Денис? Как две стороны золотой монеты…
Мария вопросительно взглянула на Дениса, и он поспешил объяснить:
— Глеб сказал, что ты и Поль похожи на золотую монету. Комплимент такой.
Мария кивнула и улыбнулась. Она была в длинном белом платье, без украшений и почти без косметики; белые волосы забраны в пучок на затылке. Поль — в коротком черном, с тяжелым гримом, — походила на вампира.
Когда Глеб потянул Марию танцевать, Поль уставилась на Дениса в упор и спросила:
— Ты с ней спишь?
— А ты? Он сказал, вы собираетесь пожениться. Правда?
— Нет. Ты не ответил на мой вопрос.
— Я с ней не сплю. Мария… у нас спокойные отношения, она вся в танце, ей ничего не нужно.
— Когда ты ей скажешь?
— О нас? — Денис улыбнулся и взял руку Поль. — Скажу. Я люблю тебя. Ты же знаешь. Всегда любил.
— Я тебе не верю! Вы в одной квартире… у вас же одна спальня!
— Мария позавчера переехала в гостиницу, а я начал ремонт. Отец совершенно не занимался домом, там просто сарай. Разбираю вещи, выбрасываю старое барахло. Я предложил, она согласилась. В «Братиславу». А вы? Глеб настроен серьезно, чуть ли не пригласил меня на свадьбу…
— Глеб неплохой человек, но… — Поль запнулась.
— Но?..
— Есть такое амплуа — простак, слышал? Это про Глеба.
— У вас успешный бизнес…
— Успешный? Скорее, безуспешный! — резко бросила Поль. — Конечно, кое-что капает, на жизнь хватает, только что это за жизнь? Приходится считать каждую копейку. Он ленив, благодушен, отметает все мои предложения, ему и так хорошо… Надоело! Мы держимся только благодаря моим связям. Инженер из него тоже плохой, он полтора года был безработным, потом работал автомехаником, а потом Вербицкий… помнишь Виталю?
— Помню.
— Он предложил ему по старой дружбе заняться корпоративами, обещал помочь. Теперь сдает в аренду своих ребят — деньги всем нужны. Глеб хорош тем, что не кинет, как другие, отдаст все до копейки. Честен до идиотизма.
— Разве это плохо? — осторожно спросил Денис.
— Хорошо, наверное. Это просто иллюстрация, понимаешь? Фигура речи. Он держит слово, не врет, не виляет, кругом положительный… Простак!
— А я?
— Ты? — Поль улыбнулась, глядя на него в упор. — Ты… Кто же у нас ты? Коварный соблазнитель? Герой-любовник? Граф Дракула? Или всего понемногу?
— Кто я для тебя? Был и есть?
— Был? — Поль взглянула настороженно. — Я не понимала тебя… Мы встречались, но ты ни разу не сказал, что любишь. Я никогда не знала, что у тебя внутри, ты всегда был как будто в стороне. Да! Ты был отстраненным. И закрытым. Провожал домой, поджидал после спектакля, ничего не пытался… Ты никогда ничего не пытался! Смотрел молча. Помнишь?
Денис кивнул:
— Я боялся тебя. Вокруг тебя такие, как Вербицкий, это был твой круг, а я чужой. Я знал, что мне не… светит. Наверное, я тоже простак. И когда это все-таки случилось, я скорее удивился, чем обрадовался.
— Ты не простак! Тогда ты был маленьким, а теперь вырос…
— Я был не маленьким, а влюбленным, неуверенным, слабым… Твоя тетя поила меня чаем и утешала…
— А сейчас?
— Для меня ничего не изменилось.
— Ты меня любишь?
— Я тебя люблю.
— А что дальше?
— Я приду сегодня… можно? Я соскучился, ты все время перед глазами. Провожу Марию и приду…
Поль не успела ответить — к столику вернулись Глеб и Мария. Глеб был разгорячен и сиял, Мария улыбалась.
Что испытывает тот, кто обманывает друга? Кто пожимает ему руку и подмигивает его любимой женщине? Кто делит с ним пищу, смотрит ему в глаза, задушевно беседует за жизнь, постоянно помня при этом, что спит с его женой? Жизнь, конечно, та еще… какое бы тут словцо? Шутница? Нет, слишком мягко. Любопытный жестокий хихикающий тинейджер, тыкающий палкой в жука, чтобы посмотреть, как несчастный «насекомый» беспомощно шевелит лапками, закрывает глаза и притворяется мертвым.
Поль притворялась любящей подругой Глеба… Любящей — это конечно, громко сказано: Поль, задиристая и резкая, была скорее деловым партнером с намеком на любовный уклон. Денис притворялся его добрым старым другом. А где место Марии в этом раскладе? Непонятно. Подруга? Невеста? Просто Мария? В смысле попутчица: а что, захотела побывать на родине предков, и Денис не смог отказать. А время от времени можно… э-э-э… перепихнуться, чего уж там, мы современные люди, никаких предрассудков.
Мария порозовела скулами, белая прядка выпала из прически, она все время улыбалась. Глеб целовал ей пальцы и говорил комплименты, Поль… ну мы уже знаем — была мрачнее тучи. Денис взял на себя роль тамады и лидера. Он изучал меню; Глеб сказал, что, принимая во внимание отвратительную погоду, хочет селедки под приличную водочку, а потом здоровый честный английский ростбиф с картошкой — можно фри, — под каким-нибудь забойным соусом. Поль после долгих раздумий заказала рыбу и белое вино, можно шардоне, а Мария попросила овощи-гриль и минеральную воду, так как мяса не ест и вина не пьет. Снимаю шляпу, сказал Глеб, я бы не выдержал!
Они сидели в углу под пальмой, и весь зал был перед ними как на ладони. Сверкающая люстра, горящая вполнакала, неяркие бра по стенам, снующие водомерками официанты во фраках, «живая» шелестящая музыка на маленькой сцене в противоположном углу, — что-то невесомое и нежное.
— За наших девочек! — сказал Глеб, поднимая рюмку. Они выпили. Глеб тут же налил себе еще: — Недопой хуже перепоя! Денис, Мария, не хотите с нами на океан? Можно в Индию или в Таиланд. Отгуляем Новый год, развяжемся с утренниками, и вперед! А что? Поваляемся на песке, поплаваем…
— Я не люблю много солнца, — сказала Мария. — Кожа портится.
— Будешь под зонтиком! Купим тебе большой голубой зонтик…
— Куда именно? — Денис взглянул на Поль — та смотрела в тарелку.
— Глеб, как всегда, забегает наперед, — голос у Поль был неприятным. — Мы еще ничего не решили, и я не уверена, что вообще хочу лететь чуть ли не сутки…
— Разве сутки? — удивилась Мария. — По-моему, около десяти часов без пересадки. Мы были в прошлом году в Гоа. Денис купил мне три платья из батиста с узорами, вышитые разноцветным шелком, очень красивые. Сам выбрал. Голубое, зеленое и желтое. Зеленое я забыла в гостинице! — Мария рассмеялась. — Все хорошо, но я обгорела, спина болела и коленки.
— Коленки? — удивился Глеб. — Почему коленки?
— Странно, да? Только спина и коленки. Песок был страшно горячий, а волны ночью светились как стразы. Там нет вечера — закат и сразу ночь. И большие звезды совсем низко.
— Едем! — Глеб хлопнул ладонью по столу. — Хочу купить платья, посмотреть на низкие звезды и наловить стразов. Акулы там есть?
— Мы не видели. Были дельфины и еще обезьяны, маленькие, ничего не боятся, вырывают бананы прямо из рук. Одна схватила мою шляпу, Денис побежал за ней, а она запуталась в лентах, и он отобрал. — Мария снова рассмеялась.
— Даже думать нечего! Едем! В январе. У меня знакомая в турбюро, завтра же позвоню, узнаю, как и что.
Чувствовалось, что Глеб опьянел, он слишком громко смеялся и размахивал руками, строил планы поимки обезьяны и катания на дельфине. Мария хохотала, что было совершенно на нее не похоже. Потом они снова убежали танцевать; Поль и Денис остались одни.
— Лина, я приду? — В голосе Дениса была мольба. — Я соскучился! Ни о чем другом не могу думать… Я приду?
Поль кивнула. Долгую минуту они смотрели друг дружке в глаза…
…Глеб отодвинул стул и усадил Марию. Схватил графин с водкой, воскликнул:
— Мария меня затанцевала, падаю с ног. Давайте за дружбу! Я всех вас люблю!
Денис пригубил и отставил рюмку, Поль залпом выпила свой бокал, сморщилась:
— Ох и кислятина!
Мария пила воду. Она была самая трезвая, разгоряченная после танца, довольная.
— Поль, Глеб сказал, ты актриса! — Она с улыбкой смотрела на Поль. — Почему ты ушла из театра?
Поль с удовольствием ответила бы: «не твое дело», но вместо этого пожала плечами и неохотно сказала:
— Так получилось.
— Ты красивая. Ты хорошая актриса. Очень!
Поль вспыхнула скулами. Возникла неловкая пауза.
— Откуда ты знаешь? — рассмеялся Глеб.
— Я чувствую. Разве нет?
— Если честно, ни разу не видел Поль на сцене, — признался Глеб. — Виталя Вербицкий говорит, что хороша, жалеет теперь. Это режиссер молодежного театра, Поль работала у него. Еще до меня.
— Может, хватит? — с вызовом спросила Поль. — Ушла и ушла, никому не интересно. Молодежный тот еще отстойник, все приличные давно сбежали. Вербицкий считает себя талантом, а сам… — Она махнула рукой.
— Его очень хвалят, — примирительно сказал Глеб. — Говорят, билеты на премьеру раскупают за полгода. Не знаю, не был ни разу, хотя он зовет. Но театр — это не мое, тут я профан. Мне бы цифры и схемы…
— Особенно схемы, — уронила Поль.
— Все мы погрязли в болоте, но некоторые из нас смотрят на звезды, — вдруг сказала Мария. Ни с того ни с сего.
— Красиво. Сама придумала? — спросил Глеб.
— Нет, это Оскар Уайльд. Мне пьесы его нравятся, «Как важно быть серьезным» раз десять смотрела. Много афоризмов вроде этого, настоящий английский юмор. В вашем театре не ставили?
Поль не ответила.
— А что такое английский юмор? — спросил Глеб. — Говорят, они не догоняют наши анекдоты.
— Наши анекдоты никто не догоняет, — сказал Денис. — У всех свой юмор. Англичане говорят «свой дурак в рукаве». Американский юмо, например, называют «бананошкурный»…
— В смысле примитивный? Старушка поскользнулась на шкурке, и все смеются?
— Английский юмор — это сарказм и абсурд, — сказала Мария. — Я люблю Оскара Уайльда, знаю много на память, например, о любви. Сейчас переведу! — Она задумалась на минуту и сказала: — Любовь начинается с обмана себя, а кончается обманом другого. Или вот еще: мужей всегда ревнуют некрасивые женщины, а красивые ревнуют чужих…
Конец ознакомительного фрагмента.
