Ночной гламур

Инна Балтийская

Молодая журналистка Лена устроилась на столь желанную работу в модный журнал "Ночной гламур". Но что-то странное творится в редакции. Визитки этого журнала используются для таинственных убийств, а зловещий шантажист, похоже, затаился среди гламурных сотрудников.

Все события в романе от начала до конца — художественный вымысел автора, любое совпадение имен и событий является случайным.

Глава 1

— Ты узнаешь меня, дорогой? Это Диана. — низкий, чуть хрипловатый голос в телефонной трубке звучал кокетливо. — Я тебе звоню по вопросу личному, можно сказать, интимному.

— Кто вы? — удивленно спросил Стас Федорчук. Он не помнил никакой Дианы. — И какие, елки-палки, сейчас могут быть интимные вопросы? Еще девяти дней после похорон Ксаны не прошло.

— Я Диана, а ты — убийца. Ты убил свою жену, и у меня есть все доказательства.

— Да пошла ты! — бизнесмен бросил трубку. Но его домашний телефон тут же зазвонил вновь. Федорчук слегка поколебался, но трубку все же поднял.

— Стас, ты меня не понял. — незнакомый голос звучал мягко, с такой доброй интонацией, что хотелось прослезиться от умиления. — Я не собираюсь тратить наше общее время, доказывая тебе, что это ты ее убил. А тебя прошу не трудиться, доказывая мне, что ты не виновен. Я уже сказала — у меня на руках серьезные улики. Если я передам их в полицию, тебя признает виновным любой суд, и не поможет никакой адвокат. Но я женщина добрая, и доводить дело до суда не хочу. Ты переведешь деньги на указанный мной счет, и я отдам все улики тебе.

— А, так ты шантажистка! — Стас Федорчук хрипло расхохотался. — Дудки, стерва, тут ты прокололась. Я невиновен, и свои улики можешь запихнуть себе в ж… Я ясно выражаюсь, или повторить для верности?

— Спасибо, я все поняла. — с чувством произнесла невидимая собеседница. — Увы, вы не джентльмен. Мне очень жаль, но теперь я просто вынуждена передать все улики в полицию.

* * *

— Мамочка, я сегодня была на собеседовании в редакции модного журнала «Ночной гламур»! — с трудом сдерживая ликование, с порога прокричала я. — Меня берут внештатницей! А если хорошо себя покажу, то через два месяца зачислят в штат.

— Что за журнал, Милена? — моя мама всю жизнь работала учительницей младших классов, и от великосветской жизни была бесконечно далека.

— «Ночной гламур» — по слогам проговорила я. — Он недавно создан, выходит раз в неделю, и пишет только о светской жизни — о ночных тусовках, модных приемах, театральных и галерейных показах… Интервью с интересными людьми печатает. Классная работа для выпускницы филфака, правда?

— А у нас есть модные приемы? — удивилась мама. — Ночные тусовки? В нашем тихом городке?

— У нас в городе есть обычные приемы, а модными они станут тогда, когда о них напишет журнал. — пояснила я. — Так что не исключено, что именно я стану законодательницей мод! Да не пугайся так, я шучу. Мода меня интересует слабо, сама знаешь. Но не в желтые же газетки же мне идти! В журнале наберусь опыта, потусуюсь с серьезными людьми, меня потом и в серьезную прессу возьмут. Или даже на телевидение!

— А в школе поработать не хочешь? — в очередной раз для проформы предложила мама. Этот разговор мы вели последние пару лет, и на положительный ответ она уже не рассчитывала.

— В твою школу я когда-нибудь приду директором! — торжественно пообещала я, и отправилась в свою комнату — подгонять нехитрый имидж вчерашней студентки к новой почетной должности.

К своему первому рабочему дню в самом модном городском глянцевом журнале я готовилась целую неделю. Конечно, у нас не Москва и даже не Питер, но этот журнал, похоже, даже не подозревал об этом прискорбном факте. Любую выставку картин художника-самоучки в журнале превращали в событие века. А уж если в наш провинциальный городок прибывали знаменитые певцы, горожане пребывали в полной уверенности, что все они стояли в очереди на интервью к журналистам «Ночного гламура».

Моя внешность, увы, не вполне соответствовала модельной. Никаких тебе 90-60-90, рост — метр с кепкой, фигура в форме песочных часов, а не модной лыжной палки, грудь маленькая, волосы — темно-серые… Правда, мама уверяла, что они каштановые, но я ей не верила. Но, поскольку с ростом и фигурой за несколько дней ничего сделать было нельзя, я решила начать с прически.

В самом дорогом городском салоне «Феникс» я села в кресло, придирчиво полистала каталоги и заказала короткую стрижку с рваными прядями и коричнево-шоколадный окрас волос, перемежающийся тоненькими золотистыми прядками. Мастерица долго осматривала мои волосы, шевеля их пальцами, затем недоверчиво спросила:

— Девушка, а вы что, до сих пор ни разу не красились?

— Нет, а что?

— Да это плохо… У вас свой цвет довольно темный, придется сильно осветлять…

— А я если бы их раньше красила, они стали бы светлее? — удивилась я.

Ничего не ответив, мастерица отправилась смешивать краски. За два часа я была окрашена, пострижена, и даже выпила чашечку кофе, наконец, парикмахерша — или в салоне их принято называть иначе? — высушила мои волосы чересчур горячим, на мой взгляд, феном, и я посмотрела в большое зеркало на свою голову. В первый момент мне показалось, что я вижу дурной сон, я даже зажмурилась и потрясла головой, пытаясь проснуться. Нет, не может быть, чтобы этот ярко-красный шар с торчащими во все стороны разной длины иголками — моя аккуратная каштановая головка! Вот теперь я готова была поверить маме — раньше мои волосы были каштановыми! Чуть не плача, я воззвала к мастерице:

— Девушка, мы договаривались о цвете расплавленного шоколада!

— Так вот же он! — девушка энергично качнула ладонью мою шею в сторону зеркала.

— Это взбесившаяся лисица! — в отчаянии выпалила я.

— Ну как же, вот посмотрите еще раз каталог. Вы ведь эту краску заказывали? — терпеливо, как раскапризничавшегося ребенка, увещевала меня парикмахерша. — И вот этот микс пошел на золотые пряди.

Я опять посмотрела в зеркало, пытаясь найти эти самые пряди, но оттуда на меня по-прежнему смотрело нечто, смахивающее на окровавленного лешего.

— Девушка, но эта прядка в каталоге выглядит совсем по-другому! Она коричневая, а не красная!

— Так каталог старый, волосы уже выцвели. — спокойно пояснила парикмахерша. — И у вас через месяц-другой выцветут, не беспокойтесь.

— Да как я в таком виде на улицу выйду! — я собиралась с духом, чтобы потребовать перекрасить себя в любой цвет, вплоть до радикально черного.

— Вам очень идет! — затараторила девушка. — Я прямо залюбовалась! Только не вздумайте красить волосы раньше. Чем через месяц, а то, во-первых, результат непредсказуемый, а во-вторых, они вылезать начнут. А у вас волос и так немного осталось…

Я невольно отвлеклась от нелепого цвета.

— Что значит «осталось»?

— Они у вас сильно секутся, и, по моему, выпадают… Вы когда по утрам расчесываетесь, на щетке много волос остается?

Разумеется, волосы на щетке оставались, но я всегда считала, что это естественно. А вдруг нет?

— Вот видите, вам волосы подлечить надо. — правильно истолковала мое замешательство парикмахерша. — Вы купите у нас масочку для волос, профессиональную, две недельки полечите, а потом — милости прошу, можно и еще раз покрасить.

Маску я покупать не стала, но мое сопротивление было подавлено в зародыше. В самом унылом расположении духа я вышла на улицу. Вот так-то, пойду теперь на новую работу в виде кошмара в багровых тонах. И чем меня не устраивал прежний цвет? Ну и что, что немного тускловатый, зато вполне пристойный. Дома я вновь вымыла голову, надеясь, что шевелюра хоть немного потускнеет. Но нет, она, казалось, заиграла новыми оттенками красного. Плюнув на боевую расцветку, я начала подбирать наряд для первого рабочего дня.

Интересно, в редакцию надо одеваться по-офисному строго? Как писали в модных журналах, юбка на ладонь ниже колена, пиджачок в тон и обязательные бежевые колготки? Но на улице тридцатиградусная жара, я с ума сойду в пиджаке и колготках! К тому же, моя ежикообразная багровая стрижка все равно к такому наряду не подойдет. А, семь бед, один ответ. И я надежа коротенькие джинсовые шорты, белые босоножки без каблука и белый трикотажный топик без рукавов. А что, смотрится очень мило, полноватые бедра туго стянуты, а стройные ножки полностью открыты. Конечно, выгляжу я по-пляжному, но плевать, все равно народ уставится на мою голову, а остальные детали пройдут мимо сознания.

Наконец, долгожданный день настал. На планерку я пришла на четверть часа раньше положенного, и разумеется, уткнулась носом в запертую дверь. В первый момент я даже перепугалась — вдруг перепутала адрес? К сожалению, я страдаю настоящим географическим маразмом, и не всегда с первого захода нахожу собственный дом, в котором живу с самого рождения. Но нет, здесь другой случай. на собеседовании я была именно в этом здании и, кажется, именно в этом кабинете. И потом, на здании, куда я только что вошла, среди прочих табличек красовалась и большая латунная с надписью «Ночной гламур». Так что перепутать адрес я никак не могла. А вдруг я перепутала этаж?

Пока я в панике металась по коридору, в нем наметилось некоторое оживление. Одна девица молчаливой тенью проскользнула мимо меня, я погналась было за ней. Но она нырнула в какую-то дверь, а я не заметила, в какую. Ломиться во все двери в длинющем коридоре я не решилась, и вновь вернулась к кабинету, опознанному мной как редакторский. Мне повезло, на сей раз дверь оказалась полуоткрытой. Я постучалась и, не дожидаясь ответа, нырнула внутрь.

За полукруглым столом, на котором гудел супернавороченный компьютер, сидела редакторша Стелла, модно одетая высокая дама, похожая одновременно на Людмилу Гурченко и Марлен Дитрих. Ее лицо с туго натянутой бледной кожей и впалыми щеками казалось слегка неземным, инопланетным, к тому же тонкие изогнутые брови придавали ей некую загадочность. Еще на собеседовании девочка из соседней редакции по секрету сказала, что приподнятые брови, впалые щеки и натянутая кожа Стеллы — результат двух пластических операций, а в молодости редакторша выглядела слегка иначе. Так это или нет, я не знала, и обсуждать эту тему тоже не хотела. кто знает, на что решусь я лет этак через…дцать? Со спины Стеллу вполне можно было принять за двадцатилетнюю, но при ближайшем рассмотрении возраст себя выдавал. Она удивленно приподняла тонкие брови:

— Милена? Почему так рано? Планерка начинается через десять минут.

— Извините, не хотелось в первый же день опаздывать… — залепетала я, но Стелла перебила:

— Вообще-то, у нас все всегда опаздывают. Ты тоже со временем научишься. — одним уголком рта улыбнулась Стелла. — Садись, скоро остальные соберутся.

На дрожащих ногах я добралась до одного из десятка стульев, стоящих вдоль стены, и тяжелым кулем плюхнулась на него, с опаской косясь на дверь. Вот-вот в нее войдут мои будущие коллеги, те, чьими творениями я зачитывалась вот уже полгода — с того момента, когда был создан этот журнал.

Особенно мне хотелось увидеть автора эротического дневника под названием «Да здравствует секс!». Свои эротические приключения девушка Нателла описывала с огоньком, и неизменно находила живой отклик в моей душе. Правда, саму рубрику я бы с удовольствием переименовала бы в «Большой облом, или Полковника никто не хочет». Еще до прихода в журнал я долго рассматривала глянцевую фотографию эротоманки Нателлы и недоумевала — такая шикарная девица, и так не везет с мужчинами! Роскошные мачо с завидным упорством отвергали ласки соблазнительной красавицы, даже не утруждая себя объяснениями. Перевелись в городе настоящие мужики, вслед за Нателлой сокрушалась я. Если уж на этакую красоту не клюют, на что тогда рассчитывать мне, совсем обыкновенной?

Между тем, народ потихоньку подтягивался, в кабинет редактора набилось уже около десятка журналистов, но Нателлы среди них не было. А я так мечтала наконец-то увидеть гламурную красавицу живьем! Наверное, отправилась на очередной любовный подвиг, с сожалением подумала я. Или провела слишком бурную ночь, пытаясь соблазнить очередной стойкий орешек. Мой взгляд задержался на симпатичной сероглазой блондинке с доброй сотней мелких длинных косичек. Возможно, на самом деле косичек было чуть поменьше, но в общей массе они выглядели эффектно. Я пристальнее всмотрелась в блондинку — вдруг это сменившая имидж Нателла? Нет, вроде не похожа…

Рядом с эффектной блондинкой сидело нечто лысое. Слегка прищурившись, я разглядела, что это девушка в узких очках с тонкой металлической оправой. Лицо у нее было скуластым, с маленьким вздернутым носиком, череп слегка удлиненной формы, и, похоже, не просто выбритый, а тщательно отполированный. Мне даже почудилось, что на нем играют блики от хрустальной люстры. Мне стало неудобно пялиться на девушку, я отвела взгляд и встретилась глазами с симпатичным темноволосым пареньком, который тут же мне нахально подмигнул. Я невольно отвела взгляд, но, не выдержав, вновь украдкой покосилась на паренька. Он смотрел на меня во все глаза и широко улыбался во все тридцать два зуба. Интересно, залюбовался на мою красоту, или просто ему нравится все красное? Я быстро показала ему язык и выпрямилась, сложив руки на голых коленках.

Редакторша Стелла отпила минералки из стоящего перед ней стакана, достала из-под стола полулитровую пластиковую бутыль «Эвиан», с некоторым усилием отвинтила крышку и долила стакан доверху. Поставив бутылку обратно, она обвела грозным взглядом присутствующих и с явной угрозой в голосе пропела:

— Ну что же, кажется, все собрались, пора начинать. Так как, Нателлочка, будем писать очередной опус или мне глазки строить?

Я покосилась на дверь — но она по-прежнему оставалась закрытой. В ошеломлении я лихорадочно завертела головой. Между тем на призыв Стеллы откликнулась девица, сидевшая у противоположной стены. Тоненьким голосочком она пропищала:

— Стелла, мне еще тысячу знаков дописать осталось! Через час сдамся.

Я почувствовала, как челюсть опускается к полу, и проворно поймала ее ладонью. Меньше всего сидящая напротив девица походила на свою фотографию. Стянутые в тугой пучок, какие-то серые, будто покрытые пылью волосы, небольшие, чересчур близко посаженные глазки были так жирно обведены черной подводкой, что казались вдвое меньше положенного. Сильно размалеванные, похоже, черной гуашью брови нависали над глазками, придавая девице угрюмый вид пещерного человека. Узкие прямые губы выделялись на бледном лице, как две кровавые полосы. Если бы я встретила эту девушку поздним вечером в безлюдном переулке, пожалуй, осталась бы на всю жизнь заикой.

Между тем редакторша переключилась на блондинку с косичками:

— Танюша, а с вашим материалом что делать будем?

— Стелла, я от него отказываюсь! — с вызовом заявила блондинка. — Что я, рыжая, что ли? Прихожу к этим куклам размалеванным в дом, так они меня на кухню ведут! Для гостиной я, понимаете ли, рожей не вышла! Да я в сто раз красивее любой из этих престарелых Барби!

— Теперь я понимаю, почему ты сменила за год два места работы. — вздохнула редакторша. — Ты мои задания не собираешься выполнять в принципе?

— Да всего одно не выполнила! — темпераментно воскликнула блондинка. — Зато у меня уже две таких темы на примете — закачаетесь!

— Ладно, после планерки поговорим. Сейчас, дорогие мои коллеги, я хочу представить вам нашу новую сотрудницу… Миленочка, покажись людям!

Я вздрогнула, затравлено оглянулась по сторонам, затем слегка приподнялась со стула, глядя строго на свои сапожки, быстро мотнула головой и плюхнулась обратно.

— Милена Ленская, прошу любить и жаловать. Она пока у нас внештатницей поработает, а там поглядим. — пояснила Стелла. — Вот статья о сумках и станет твоим первым заданием. Таня, после планерки введи ее в курс дела.

Народ вскочил и бодро потянулся к выходу. Я опять задержала взгляд на Нателле. На ней была длинная коричневая кожаная юбка, закрывающая щиколотки и оставляющая открытыми только концы острых черных туфель. Низ юбки был выполнен в виде ажурных кружев. Темно-зеленая блузка навыпуск из плотного шелка не слишком гармонировала с миди-юбкой по цвету, зато по форме сливалась с ней в единый монолит и придавала наряду трогательный вид противотанкового чехла. Я пыталась хотя бы приблизительно представить, какая у Нателлы может быть фигура, но мое богатое воображение на сей раз меня подвело. Единственное, в чем я могла быть уверена — что девушка была довольно худой, но вот что скрывал противотанковый чехол — стройную модельную фигуру или плоскую доску с кривыми, как у кавалериста, ногами — я догадаться так и не смогла.

От разглядывания фигуры Нателлы меня отвлек звонкий девичий голосок:

— Лена, привет! Или ты Мила? Стелла велела передать тебе мои сумки, пошли в кабинет, я тебе о них расскажу.

Блондинка с длинными прямыми волосами, в облегающих джинсах, расшитых оранжевыми цветами и птицами, бодренько побежала вперед, звонко цокая шпильками. Я засеменила за ней, на ходу сообщая, что меня можно звать Леной. И как этой ей удается так быстро бежать на каблучках? У меня такой трюк никогда не удавался, моя походка на шпильках напоминала моряка, впервые сошедшего на берег и пребывающего в постоянном ожидании шторма, поэтому я с джинсами предпочитала кроссовки, и всегда тратила массу времени на то, чтобы подобрать в магазинах модные босоножки с плоской подошвой. Но в таком журнале стыдно быть белой вороной, придется брать уроки хождения на шпильках. Тем временем, мы уже вбегали в кабинет, где, кроме нас, пока никого не было, хотя, судя по количеству включенных компьютеров на столах, здесь работали еще четыре человека.

— А где народ? — спросила я у остановившейся возле одного из столов блондинки.

— В кафе пошел. Оно в этом же здании, только в подвале. — пояснила блондинка. — Так что полчаса времени у нас есть, никто не помешает. Вот, смотри! — она открыла лежащую на одном из стульев розовую бархатную сумочку, и достала оттуда пачку фотографий. — Вот про эти сумки ты будешь писать.

Я с недоумением смотрела на несколько разложенных веером цветных снимков. Это были фотографии довольно крупных сумок, серых, бежевых, синих, черных и коричневых, очень похожих на ту с которой моя мама долгие годы отправлялась на рынок. Правда, пару лет назад у старушки, верой и правдой служившей нам долгие годы, оторвалась одна из ручек, и мы без сожалений выкинули ее на помойку. Может, мы погорячились?

— Это сумочки Биркин Баг. — протараторила Таня. — Тебе нужно написать статью «Сумка как пропуск в светское общество». Типа, если у кого нет такой вот сумки, это не настоящая леди, и в высшем свете ей делать нечего.

— Боже мой, куда же можно вот такое взять? — вырвалось у меня.

— На любой прием. — снисходительно пояснила Танюша. — Берешь вот такую сумочку, помахиваешь ей перед носом у присутствующих, и они понимают, что ты очень богата, и деньги у тебя изо всех мест сыплются. Смотрела «Секс в большом городе»? Там Саманта заказала одну из таких сумок и полгода ждала, когда ее доставят. Ее еще не всем продают, я тут таких историй наслушалась! Вот эта сумка, насколько я знаю, стоила своей хозяйке 67 тысяч долларов, эта — всего лишь 48, а цена вот этой доходит до 80-ти тысяч.

Я взяла в руки три снимка. Черная сумка была как две капли воды похожа на ту, которые десятками продавала на Центральном рынке, бежевая была просто сестрой-близнецом безвременно почившей маминой хозяйственной сумки, лишь красная выглядела слегка наряднее. Мама родная, к какому же наряду можно носить этакую красоту?

— А почему они такие дорогие? Она из человеческой кожи? — не удержалась я от следующего вопроса.

— Они из телячьей, а иногда и крокодиловой кожи, на каждую сумку нужно два крокодила. — вновь затараторила Танюша. — Названа в честь актрисы Джейн Биркин. Фурнитура из золота, сумку надо специально заказывать в одном из бутиков, они еще долго проверяют, в состоянии ли ты оплатить такую дорогую покупку, затем надо полгода ждать, ну и дождешься.

— А почему нельзя купить точно такую же сумку на базаре, и не истреблять крокодилов? — заинтересовалась я.

— Наверное, можно. — пожала плечами блондинка. — Если ты вся из себя в мехах и бриллиантах, то все поверят, что это оригинальная Биркин. Но тебе придется идти к таким тетям, которые на базаре подделку не купят.

— А если у них все же подделка? — не унималась я.

— Ну не знаю. Да какая тебе разница, ты же не журналистское расследование ведешь, а репортаж о красивой жизни пишешь! — рассердилась Таня. — Пиши: «Никогда не видела этакой красоты. От зависти у меня загорелись глаза, я осторожно протянула руку и ласково погладила сумочку по мягкому кожаному боку. О, если бы у меня была такая же, я была бы на седьмом небе от счастья!» Вот, учись, пока я добрая! Запиши телефоны четырех клиенток, счастливых обладательниц замечательных сумок, и вперед! Кстати, вот тебе еще одни добрый совет: начни опрос с Валерии Никольской. После этой крашенной выдры все остальные сумочницы покажутся тебе сущими ангелами.

— Ладно, Таня, я все поняла. — вздохнула я. — Такая сумка как нельзя лучше подойдет к тону моих волос. Скажи мне лучше, кто тот темноволосый мальчик, который сидел рядом с лысой девицей?

— А, ты тоже на него запала! — хохотнула Танюша. — Да не красней ты, не ты одна. Это наш местный Ромео. Или Казанова? В общем, все наши девчонки на него стойку делают.

— Так все же, кто он?

— Фотограф наш, Рома Свиридов. Красивый мальчик, не спорю. Хотя, на мой взгляд, молоденький слишком. Впрочем, я и сама… Но у него маманя сумасшедшая абсолютно. Она подруга нашей Стеллы, вот и пристроила сыночка к нам в журнал. Правда, мальчик снимает и правда неплохо, но и платят ему, как опытному зубру, а он еще так, учится только.

— Так что с его маманей? — я попыталась вернуть Таню к нашим баранам.

— Да ну, чокнутая, сама ее как-нибудь увидишь, она регулярно к нам наведывается. За моральным обликом сыночка следит. Как-то раз увидела, что он со мной в коридоре обжимается, какой хай подняла! «Как ты мог! С простолюдинкой! Не смей меня позорить!» В общем, я бежала, как будто за мной целая банда гналась.

— А он что?

— А он только смеется, будто комедию ему показали. Да ему-то что, он привык уже, а вот я решила — лучше от него подальше держаться.

— И наша редакторша дружит с сумасшедшей? — работа в журнале перестала казаться мне такой уж привлекательной.

— Да эта мадам Свиридова, вообще-то, бизнесвумен, алкоголем торгует. Ее муженька несколько лет назад пристрелили, так мадам не растерялась, всю алкогольную торговлю взяла в свои мощные руки. Уж как компаньоны хотели у нее все отнять — фигушки, мадам железной оказалась. Она и нашему журналу огромную рекламу дает. Да что там, я думаю, она единственная, кто нам дает рекламу. Так что с нее и наш издатель, и наша редакторша пылинки сдувает. В принципе, она и в общении не выглядит психанутой, главное, к ее сыночку не лезть.

— Ты ее испугалась? — мне почему-то захотелось слегка уколоть надменную красотку.

— Я? Ее? Нет, что ты, — мило улыбнулась Танюша. — Просто с Ромкой у меня так, несерьезно было, чтобы навык не потерять. Я, ты думаешь, ля чего в этот журнал пошла? С разными придурошными бабенками про их уродские сумки беседовать? Фигушки! Тут можно с такими крутыми мэнами познакомиться на разных приемах и презентациях! В принципе, это единственный способ с ними познакомиться. А где еще? Серьезные бизнесмены на ночные дискотеки не ходят, не по статусу, в Интернете они тоже не сидят, вот я и нашла к ним свою лазейку.

— И как успехи? Со многими познакомилась? — я уже не ехидничала, и спрашивала из чистого любопытства. Но Танюша почему-то обиделась.

— И познакомилась. — жестко сказала она. — С двумя. А с кем, тебе не скажу.

— Да я тебе и так верю. — поспешила успокоить я. — Мне и самой бы неплохо с кем-нибудь познакомиться…

— С твоей шевелюрой? — фыркнула Таня. — Ты обратись к Муле, она для тебя клевый имидж придумает. Вот тогда и дерзай.

— Кто такая Муля?

— Наша стилистка. Да ты ее сегодня видела, она совсем лысая, мимо глаз не пропустишь.

— Она, чего доброго, и меня побреет?

— Ты думаешь, тебе это повредит? — откровенно рассмеялась Танюша. — Нет, дорогая, с твоей шевелюрой побриться — это лучшее, что ты можешь сделать.