Сталкер времени. Начало. Византия

Ингвар Го, 2019

Сталкер времени Максим Клинг из 2067 года с помощью "машины времени" телепортируется в 1452 год в последний свободный город Византийской империи Константинополь, чтобы спасти не сумевшего вернуться после неудачного путешествия во времени гениального ученого Сергея Шмита.

-1-

Одна тысяча четыреста пятидесятый год. Византия. Константинополь. Император Византии Константин Одиннадцатый стоял на террасе Большого дворца. Последние правители не любили этот дворец, он пугал их своими размерами, роскошью, но больше всего своей памятью о прежнем величии империи. Последние императоры больше думали о себе, о своем благополучии и богатстве. Империя, созданная во имя Христа, город, построенный во имя Богородицы, это было ничто по сравнению с бесконечными пирами, дорогими камнями и золотом.

С террасы был виден собор Святой Софии, открывался вид на Мраморное море, на бухту Золотой рог и Босфор. С Босфора подул легкий бриз, теплый ветер обдувал одежду императора морской прохладой. Было воскресенье. Император смотрел на огромный город и размышлял: «Господи, когда-то население этого города составляло почти полмиллиона человек, теперь намного меньше, но всё равно Константинополь — величайший город мира, величайшее творение императора Константина Первого. Прошла почти тысяча лет, и сегодня не триста седьмой год, а одна тысяча четыреста пятидесятый… Господи, что же будет дальше. Константин Первый хотел объединить всех: юг и восток, запад и север, объединить всех во имя Христа…» — холодный ветер прервал размышления императора.

— Как холодно, — произнес он. — Такой холодный ветер бывает зимой, а сейчас лето.

Это был ветер с востока. На террасе появился слуга.

— Басилевс, к тебе Фотий, — сказал он.

— Опять этот Фотий, что ему от меня нужно? — пробормотал Император и равнодушно ответил. — Пусть ждет.

Слуга ушел. Император догадывался, что Фотий обладает тайнами темного учения. Патриарх обвинил его в ереси, просил отлучить от церкви и казнить, но Константин не послушал Патриарха. Три года назад, когда на троне был его старший брат Иоанн Восьмой, Фотий предсказал Константину день, месяц и год, когда он станет Императором. Предсказание в точности исполнилось. Кроме того, Фотий назвал точную дату полного солнечного затмения, предотвратил в Константинополе эпидемию чумы и даже спас самого Императора от смерти, когда в его золотой кубок подсыпали яд. Поэтому Константин сохранил Фотию жизнь, хотя и немного побаивался его.

Константин еще полчаса простоял на террасе, созерцая город. Потом спустился с нее, прошел по галерее, по анфиладе залов и дошел до тронного восьмиугольного зала с шестнадцатью окнами. Когда он подошел к золотому трону, на ступеньках которого стояли изваяния двух золотых львов, у Императора возникла заминка, куда сесть? В воскресенье и во время больших христианских праздников он должен был сидеть на левой половине трона, вторую правую сторону оставляя своему Богу Христу. «Сегодня воскресенье», — подумал Император, но все-таки сел на правую половину.

— Пусть войдет, — властно сказал Константин.

Через пару минут серебряные двери, на которых были изображены Христос и Богоматерь, открылись, и в тронный зал вошел Фотий.

— Басилевс, я хочу, чтобы нас никто не слышал, — сказал Фотий.

Император дал знак, все удалились.

— Мне было видение, — начал Фотий. — Город горит, горят храмы, монастыри, библиотеки, по Константинополю бродит смерть. Твое обезглавленное тело таскают по улицам…

— Молчать! — Константин прервал Фотия. — Молчи, я отдам тебя Патриарху, он давно хочет твоей смерти.

— Басилевс, ты властен убить меня, — Фотий осекся, однако после небольшой паузы продолжил. — Если хочешь, можешь убивать меня медленно, но я никогда не обманывал тебя. Город Богородицы погибнет, и это случится через несколько лет. С купола Софийского собора сбросят православный крест. Город отдадут на растерзание варварам. Будут убиты десятки тысяч людей. Империя погибла, остался только Константинополь, но и он падет. Наши предки первыми приняли Христа и сделали его своим Богом, но Римский Папа предал нас. Дьявол ползет по земле, и у нас уже почти нет сил сопротивляться ему, он сильнее нас, и скоро мы уйдем в вечность. Но мы обязаны сохранить нашу веру и память империи. Вспомни, что сказал Император Юстиниан: «Величайшими дарами, которые Господь в своей любви послал людям, являются религия и империя, первая служит делам божьим, вторая делам земным».

— Чего ты хочешь? — неожиданно спросил Константин.

— Я хочу навечно сохранить нашу веру и основы государства и создать тайный орден Хранителей Империи. Для этого мне нужно несколько образованных юношей. Я знаю, через очень много лет Византия вновь возродится, и потомки этих юношей встанут во главе ее и будут управлять новой Империей, так, как сейчас ею управляешь ты, и как управляли до тебя. Орлы опять воспарят! — Фотий замолчал.

— Когда случиться то, о чем ты говорил мне вначале? — спросил Император.

— Я не знаю, но это будет, — ответил Фотий.

Наступила тишина. Император опустил голову и посмотрел на свои руки. Почти на все пальцы были надеты золотые кольца и перстни. «Красиво», — пытаясь отогнать от себя мрачные мысли, подумал Император, наслаждаясь игрой бликов огромных драгоценных камней. Неожиданно его взгляд остановился на перстне с большим рубином. Он не обратил бы на него внимания, но за его золотую оправу зацепилась желтая шелковая нитка. Неожиданно нитка с каким-то странным попискиванием переплелась в фигуру, очень напоминающую череп. Ужас охватил Императора, почти с нечеловеческим усилием он выдавил из себя:

— Ступай…

Фотий поклонился и вышел из зала. Император снял перстень и швырнул его в дальний угол тронного зала, молча перекрестился. «Кто этот Фотий? — подумал Император. — Колдун или пророк? Мне стоит только пошевелить пальцем, и от него ничего не останется. А если он прав? Границы империи почти под самыми стенами Константинополя. А если падет и Константинополь…»

-2-

Две тысячи шестьдесят седьмой год, Зеленогорск, район Санкт-Петербурга. Максим Клинг проснулся около девяти. Заправил кровать, принял душ, позавтракал, надел шорты, футболку, кроссовки, вышел из дома, немного постоял на крыльце, наслаждаясь утренней прохладой, и направился в сторону Финского залива. Он шел по узкой дорожке, выложенной гранитными плитками, и думал о будущей миссии. Пахло сосной. Максим подошел к берегу. С залива дул теплый морской бриз. Вдалеке был виден позолоченный купол Кронштадтского морского собора. Макс сел на песок, посмотрел на волны, на купол собора, на яхту, плывшую в сторону Санкт-Петербурга, принял позу «Лотоса» и стал медитировать. Было около десяти часов утра. В «Центр «Z» ему приказано явиться к тринадцати. Торопиться было некуда.

Прошло примерно сорок минут, Максим закончил медитировать и посмотрел на дисплей своего коммуникатора, было десять часов пятьдесят шесть минут. «Скоро я буду узнавать время по положению Солнца, звездам и Луне», — подумал он.

Вернувшись домой, Макс переоделся, затем вышел на крыльцо и громко крикнул:

— Райт!

Через несколько секунд к дому подъехал красный наномобиль. Макс сел на заднее сиденье и негромко сказал:

— В «Центр «Z», ведешь ты.

Автомобиль плавно тронулся.

«Центр «Z», куда направлялся Максим, занимался глобальными исследованиями, их целью были путешествия во времени и пространстве. В «Центр» Макс попал сразу после окончания «Школы сталкеров», тогда ему было двадцать два года. В «Школе сталкеров» (правда, «школой» в привычном понимании этого слова ее назвать было нельзя, на пяти курсах обучалось десять курсантов, а преподавателей было сорок семь) его обучили более двенадцати видам борьбы, он освоил разные системы оружия: от меча, лука, копья и шпаги до плазменного автомата. Он изучил несколько языков, прошел школу выживания и мог находиться в пустыне без воды и пищи более семи дней, в совершенстве овладел гипнозом, внушением, медитацией. Максим был сталкером времени.

Через семь минут наномобиль подъехал к зданию «Центра «Z». Оно входило в состав интеллектуального комплекса «Лахта Сити» и из всех небоскребов было самым маленьким, всего сто метров, но уходило под землю еще на сто. Там внизу, на самом последнем этаже и находился аппарат, позволяющий путешествовать во времени и пространстве, или «машина времени». То, что он существует, было государственной тайной. Только высшие руководители государства знали о его существовании. Девяносто процентов сотрудников «Центра» даже не подозревали, чем они занимаются. Каждое подразделение выполняло свою определенную задачу, не зная, какие задачи решают другие. Это позволяло проводить исследования в строжайшей секретности. Место дислокации «Центра» тоже было выбрано неслучайно, так как в пятнадцатимиллионном Санкт-Петербурге, в огромном мегаполисе сверхсекретный объект спрятать было проще, не привлекая внимания.

Максим вышел из наномобиля и направился к зданию «Центра «Z». Войдя внутрь, он предъявил охране свой пропуск, один из охранников отсканировал его, вернул Максу и отдал ему честь. Максим подошел к лифту.

— На тридцать третий этаж, — негромко сказал Максим, двери лифта открылись, он вошел в прозрачную кабину и через несколько секунд был на месте.

Пройдя по коридору мимо нескольких дверей, он остановился у одной из них, на ней висела табличка: «Директор «Центра «Z» профессор Зарецкий Север Петрович». Максим посмотрел на дисплей своего коммуникатора, было двенадцать часов пятьдесят девять минут и пятьдесят восемь секунд. Макс открыл дверь и вошел в большой вытянутый кабинет. В нем находились: профессор Зарецкий; генерал-майор Раскин, работающий Начальником службы безопасности; профессор лингвистики Громов, он возглавлял отдел, отвечающий за языковую подготовку сталкеров; профессор медицины Вершинин; тренер по Греко-Римской борьбе Светлов; чемпион мира по фехтованию Лукин; профессор психологии Светлана Бирман и профессор робототехники Холин, он занимался всеми техническими вопросами.

— Капитан Максим Клинг прибыл, — четко представился Максим и закрыл за собой дверь.

— Добрый день, Максим, — сказал профессор Зарецкий. — Как настроение?

— Отличное! — ответил Макс.

— Замечательно! — улыбнулся профессор Зарецкий и, обращаясь уже ко всем, продолжил. — Уважаемые коллеги, сегодня мы собрались, чтобы сделать последнее заключение о готовности Максима к предстоящей миссии, к телепортации в тысяча четыреста пятьдесят второй год в Константинополь. У вас есть к нему какие-либо замечания, вопросы? Прошу, кто начнет?

— К языку и произношению мы не имеем никаких претензий, — начал профессор Громов. — Единственное, возможен небольшой акцент, но в городе, куда сегодня отправляется Максим, большое количество национальностей, говоров, диалектов, и проблема акцента не является существенной. Максим полностью готов.

— Спасибо, — сказал профессор Зарецкий.

— К состоянию здоровья претензий нет, Максим абсолютно готов, — вставил профессор Вершинин.

— Спасибо, профессор, — поблагодарил Зарецкий.

— Мы обновили у Максима навыки Греко-Римской борьбы, каратэ и боевого самбо, у меня замечаний нет, — доложил Светлов.

— У меня тоже нет, — добавил чемпион мира по фехтованию.

— Психологическое состояние Максима в норме, — сказала профессор Бирман.

— Ну что ж, я вижу, комиссия полностью подтвердила готовность Максима к телепортации, — подытожил профессор Зарецкий. — Как аппарат, Григорий Борисович? — спросил он профессора робототехники Холина.

— Все параметры в норме, все работает в штатном режиме, старт намечен на шестнадцать ноль-ноль, — ответил Холин Зарецкому.

— Хорошо. Спасибо, все могут быть свободны, — сказал Зарецкий.

Все встали и направились к выходу. Максим отошел от двери, чтобы пропустить комиссию. Последним из кабинета выходил профессор Холин, Макс уже хотел последовать за ним, но Зарецкий неожиданно окликнул его:

— Максим, задержитесь на несколько минут!

Он подошел к Максу, взял его под руку и предложил сесть, сам сел рядом. Профессор достал из кармана пиджака небольшой брелок с маленькими кнопками и нажал на одну из них. Загорелось освещение, на окна медленно опустились бронированные жалюзи, такие же на стену, где находилась дверь в кабинет.

— Так будет безопаснее, — задумчиво сказал профессор и замолчал.

Наконец, после продолжительной паузы Зарецкий произнес:

— Максим, прошу вас, дайте мне слово, что то, что вы сейчас услышите, останется между нами…

Опять повисла многозначительная пауза.

— Даю вам слово офицера, — прервал молчание Макс. — О том, что я сейчас услышу, не узнает никто, Север Петрович.

— Понимаете, Максим… — сказал профессор, но опять замолчал, и, наконец, выдавил из себя следующее. — Понимаете, Максим, вы не первый, кто отправляется в Константинополь накануне краха Византийской империи. Там уже побывал один человек, но вернуться назад он не смог.

— Что? — удивился Макс.

— Я вам все сейчас объясню. Вам рассказывали о Сергее Шмите?

— Да, я что-то такое слышал, — ответил Макс.

— Сергей Шмит был моим заместителем, когда создавался «Центр «Z», и аппарат, который стоит там внизу, придумал и спроектировал он, — профессор показал пальцем в пол. — Мы работали вдвоем, он изобретал, а я убеждал чиновников в правительстве в важности наших экспериментов. Я был администратором, Сергей творцом. Мне удалось убедить руководство страны выделить нам деньги. Помогли военные, им была нужна информация о военных технологиях будущего. Но Сергею это было неважно, его интересовало только прошлое, история. За четыре года ему удалось создать аппарат, а мне завершить строительство этого здания. Сергей начал первые эксперименты. Сначала один день «вперед», один день «назад». Затем один год «вперед», один год «назад», все проходило в штатном режиме. Мы были счастливы, но особенно Сергей. Все, кто знал об экспериментах, считали нас соавторами, правду знали только я и он. Максим, вы хорошо знаете технические характеристики аппарата?

— Да, конечно.

— На сколько лет мы можем попасть в прошлое или будущее?

— На семьсот «вперед» и на семьсот «назад».

— Все правильно, но так было и десять лет тому назад, когда работал Сергей Шмит. Без него нам не удалось продвинуться ни в прошлое, ни в будущее даже на один год. Мы работаем, но результата нет, мы топчемся на месте, извините, я отвлекся. Так вот, десять лет назад, когда Сергей закончил очередную серию экспериментов, однажды вечером он пришел ко мне в этот кабинет и сказал, что хочет сам испытать аппарат на предельные нагрузки и отправиться в прошлое, в эпоху падения Византийской империи. Я стал возражать, что как директор центра запрещаю ему даже думать об этом, что это путешествие очень опасно прежде всего для него самого. Тогда он сказал, что расскажет, что я никакой не соавтор, а рядовой прилипала к гениальному открытию. Он кричал, что я завхоз, а он гений, тогда я уже был профессором, а он лишь доктором наук. Если бы он все рассказал, разразился бы скандал. Он был младше меня на пятнадцать лет, в две тысяче пятьдесят восьмом году мне было пятьдесят, а ему тридцать пять. Я долго колебался, чуть не довел себя до нервного срыва, и, наконец, согласился. Я разрешил телепортацию, но только на двадцать четыре часа. Сергей написал специальную программу для главного компьютера центра. Мне оставалось лишь нажать несколько клавиш на виртуальной клавиатуре, и аппарат пришел бы в действие. Ночью он спустился на последний этаж в стартовый терминал, в терминале никого не было, охрана у входа его пропустила, у него, как и у меня, был допуск во все помещения центра. Охраны в терминале не было, вы же знаете, им нельзя там находиться, но там уже спрятался я и ждал уже четыре часа. Я вошел туда до того, как сменились охранники, переоделся в его одежду и запустил аппарат. Телепортация прошла успешно. С пропуском и в одежде Сергея я вышел из терминала и поднялся в свой кабинет, где провел самые мучительные двадцать четыре часа своей жизни. За час до его возвращения в его одежде я опять спустился в терминал. Система возвращения заработала, но вдруг произошел сбой. Сергей не вернулся из прошлого в наше время. Я ждал его два часа, но он не возвращался. Максим, вы знаете, даже в случае смерти сталкера аппарат возвращает его тело, но этого не произошло. Я хотел собрать технический совет, чтобы коллективно найти пути решения проблемы, но испугался. Если бы узнали правду, меня могли бы уволить и даже арестовать. Я решил: пусть будет так, как есть… И никому ничего не сказал, вы первый, кто узнал об этом. Через пять дней жена Сергея, Наталья, написала заявление в полицию об его исчезновении. Началось расследование. Меня заподозрили в убийстве Шмита, но все обошлось, я был оправдан, дело закрыли, — профессор замолчал.

После рассказа профессора Максим оказался в полной растерянности. Профессор Зарецкий был его кумиром. Умный, интеллигентный, начитанный человек, полубог, почти гений, придумавший и построивший аппарат, изменивший представление о мире, оказался совсем другим. Ради карьеры, научного звания и положения в обществе он не предпринял никаких попыток спасти человека, своего соратника и друга. По сути, он просто предал Шмита. «Иуда», — пронеслось в голове Макса, но он был сталкером и мог управлять своими эмоциями.

Через паузу своим обычным спокойным голосом, как будто профессор рассказал ему исторический анекдот, а не тайну своего предательства, Максим спросил:

— В какой год он телепортировался?

— В тысяча четыреста сорок третий, — грустно проговорил профессор.

— Меня тоже отправят в тысяча четыреста сорок третий? — спросил Макс, хотя во время подготовки ему называли другую дату.

— Нет, — ответил профессор.

— Почему?

— Потому, что это невозможно, — сказал профессор. — Аппарат несовершенен, помните случай три года назад?

Максим вспомнил, тогда чуть не погиб один из сталкеров, его друг. Но почему произошел сбой, он не знал, а его приятелю запретили рассказывать подробности.

— Вы знаете детали случившегося? — спросил профессор.

— Нет, — ответил Макс.

— Мы отправили сталкера в то же время и место, где уже побывал другой сталкер, надо было кое-что уточнить, — начал профессор. — Но произошел «эффект шлейфа времени». Преодолеть его мы пока не можем. Наши физики-теоретики рассчитали, что он не возникает, если между первой и второй телепортацией пройдет не менее девяти лет. Вы отправляетесь в тысяча четыреста пятьдесят второй год в Константинополь. Задачи, которые поставили перед вами, все остаются в силе, но, если вам удастся разыскать там Шмита и вернуть обратно, вы снимите грех с моей души. Я понимаю, это очень сложно, почти невозможно, но я очень рассчитываю на вас, Максим. Я уверен, что Шмит жив, я это чувствую. За неделю найти человека в большом городе очень трудно, поэтому я настоял на вашем месячном пребывании в Константинополе.

Профессор опять достал из кармана маленький брелок и нажал на одну из кнопок. Перед Максом появилась голограмма незнакомого ему человека в полный рост.

— Так выглядел Сергей девять лет назад, — сказал профессор.

Через несколько секунд голограмма пропала, но появилась другая.

— Так, вероятно, он может выглядеть сейчас, — добавил профессор. — На голографическом монтаже один из вариантов одежды, которую он может носить, традиционная византийская туника. Вы запомнили?

— Да, — ответил профессору Макс.

— Максим, я знаю, что у вас отличная зрительная память, но посмотрите подольше, пусть эта голограмма навсегда останется в вашем сознании, — попросил профессор.

Прошло примерно сорок секунд.

— Достаточно, Север Петрович, я его запомнил, — остановил профессора Макс.

Голограмма пропала.

— Хорошо, — сказал Зарецкий и добавил. — Я надеюсь, что все, что я вам сейчас рассказал, останется между нами?

— Север Петрович, я дал вам слово офицера, — ответил Макс.

Зарецкий опять достал маленький брелок и нажал на одну из кнопок. Жалюзи, которые закрывали окно и стену, стали медленно подниматься. Освещение постепенно стало гаснуть.

— Я буду в стартовом терминале, а сейчас хочу пожелать вам удачи, — сказал Зарецкий, пожал Максиму руку, обнял, а затем дружески похлопал его по плечу.

— Спасибо, — ответил Максим и очень внимательно посмотрел на профессора, ему показалось, что во взгляде Зарецкого было что-то не то, что-то необычное и пугающее.

Максим отдал профессору честь, вышел из кабинета, подошел к лифту и через двадцать секунд уже был на последнем подземном этаже «Центра «Z» в стартовом терминале.

***

«Машина времени» Зарецкого-Шмита, а вернее, как оказалось, просто Шмита, чем-то напоминала гироскоп, только очень большой. Диаметр аппарата составлял двадцать метров. Он был устроен так: в середине центральной оси, на которой была закреплена внутренняя кольцевидная рама, размещалась небольшая площадка, на нее и с нее телепортировались сталкеры в процессе путешествий во времени. В середине оси находился серебряный обруч диаметром около двух метров, внутри него на площадке и стоял сталкер перед стартом. У аппарата телепортации было еще две кольцевидных рамы: внешняя кольцевидная рама и так называемый кольцевидный корпус, они также крепились к центральной оси. Когда аппарат включали, кольцевидные рамы начинали по очереди вращаться, кольцевидный корпус начинал свое движение только в конце путешествия, когда сталкер возвращался обратно. Внутренняя кольцевидная рама вращалась вокруг оси, внешняя кольцевидная рама перпендикулярно ей, кольцевидный корпус также вращался вокруг оси и перпендикулярно ей.

На рамах и на корпусе были смонтированы асинхронные излучатели, они включались, когда рамы и корпус начинали вращение. Внешняя кольцевидная рама отвечала за перемещение во времени. Если она двигалась по часовой стрелке, сталкер перемещался в будущее, если против, то в прошлое. От скорости вращения внешней рамы зависело, на сколько лет или столетий необходимо телепортировать человека. Чем больше скорость, тем дальше в прошлое или будущее перемещался сталкер. Внутренняя кольцевидная рама вращалась только по часовой стрелке. Она отвечала за координаты точки, куда должен был переместиться путешественник. Ее запускали только тогда, когда внешняя рама достигала необходимой временной скорости. Через несколько минут после начала вращения внутренней рамы под воздействием асинхронных излучателей возникал временной водоворот или коридор времени, куда и попадал человек.

***

В стартовом терминале к Максиму подошел инженер Томский, он отвечал за подготовку сталкера к старту.

— Добрый день, — сказал Томский. — Пойдемте.

— Добрый, — ответил Максим.

Они вошли в небольшой бокс, Томский выдал Максиму одноразовый черный, эластично прилегающий к телу костюм, и вышел. Макс полностью разделся, повесил свою униформу в шкафчик, надел одноразовый костюм, после телепортации тот оставался в серебряном обруче, прикреплённом к центральной оси (после телепортации сталкеры появлялись в заданной временной точке абсолютно голыми, и в первые часы пребывания в новом временном пространстве это создавало небольшие проблемы).

До старта оставалось тридцать минут. Макс нажал на кнопку переговорного устройства у двери и сказал:

— Я готов.

Через минуту в бокс вошел Томский.

— Пойдемте, — позвал он.

Они вышли и направились к аппарату, который должен был телепортировать Макса в тысяча четыреста пятьдесят второй год. У подъемника, перемещавшего на площадку у центральной оси, стоял профессор медицины Вершинин. Маленьким приборчиком он просканировал Максима от ступней до головы.

— Все в норме, — сказал профессор Вершинин и направился в «Центр управления стартом».

«Центр управления» представлял из себя просторный зал с большим бронированным окном. Он возвышался над аппаратом на двадцать метров. Из смотрового окна был хорошо виден и сам аппарат, и сталкер. Там уже ждали старта генерал-майор Раскин, профессор Громов, профессор Светлана Бирман, профессор Холин, несколько техников и инженеров, не было только профессора Зарецкого.

Томский и Макс поднялись на площадку и направились к центру, где находился еще один подъемник, он доставил их до середины оси к серебряному обручу диаметром приблизительно два метра. В нем Томский специальными тросиками зафиксировал руки и ноги Максима, теперь сталкер стал напоминать рисунок Леонардо да Винчи «Золотое сечение человека». Затем инженер проделал обратный путь и тоже направился в «Центр управления стартом».

— Максим, — по трансляции из центра управления сказал профессор Холин. — До временного старта осталось десять минут. Я запускаю внешнюю раму времени.

— Понял вас, запускаете внешнюю раму времени, — ответил Максим.

Внешняя рама времени начала медленно вращаться. Через пять минут она достигла необходимой временной скорости.

— Максим, временная рама достигла заданной скорости, мы запускаем внутреннюю раму, — сообщил по трансляции профессор Холин.

— Понял вас, запускаете внутреннюю раму, — ответил Максим и посмотрел на окно «Центра управления стартом».

Он заметил, как к генералу Раскину подошел какой-то офицер и что-то сказал ему. Максим, конечно, не слышал, что сказал офицер, но по артикуляции ему показалось, что генерал произнес слово: «Что?», — после чего он незамедлительно вместе с офицером покинул центр управления. «Что-то случилось», — подумал Макс.

Да, действительно, случилось. В своем кабинете застрелился профессор Зарецкий, но об этом Максим узнает только после возвращения. Внутренняя рама достигла расчетной скорости, после ее запуска прошло четыре минуты пятьдесят семь секунд, раз, два, три… Тело Макса попало в коридор времени. Телепортация состоялась, на тросиках медленно колыхался черный эластичный костюм, который еще несколько секунд назад был на Максиме.

— 3 —

Фотий вернулся в библиотеку. Она располагалась в правом крыле дворца на третьем этаже. Библиотеку начал собирать сын Константина Первого, основателя Константинополя, Константин Второй. В ней было все: от богословских книг до рукописей Аристотеля и Платона. Фотию было сорок четыре года, но у него не было ни семьи, ни детей, у него не было даже собственного дома, поэтому он жил во дворце в небольшой комнате рядом с библиотекой.

В тысяча четыреста сорок шестом году он стал столпником, аскетом. Он избрал этот вид подвига во имя Господа, а именно непрерывную «молитву на столпе и денно, и нощно», это был жест отчаянья, в вере Фотий хотел найти спасение.

В тысяча четыреста сорок седьмом году мимо колонны, где стоял Фотий, проезжал нынешний Император Константин Одиннадцатый. Он спросил Фотия, когда он станет Императором. Константин хорошо помнил: его отец царствовал тридцать четыре года, старший брат уже двадцать два, а Константину хотелось власти. Фотий назвал будущему Императору точную дату, когда тот взойдет на престол: семнадцатое марта тысяча четыреста сорок девятого года. Так и случилось, именно в этот день Константин стал Императором Константином Одиннадцатым. Через два дня (девятнадцатого марта) он приказал разыскать столпника, который предсказал точную дату его восшествия на престол. Фотия нашли и привезли во дворец.

— Что ты хочешь получить за свое предсказание? Золото, чин, славу? — спросил Император Фотия.

— Басилевс, — отвечал Фотий, — в твоем дворце есть библиотека, позволь мне стать одним из ее Хранителей.

— Хорошо, — сказал Император.

Так Фотий появился во дворце. Но до тысячи четыреста сорок третьего года (вернее, до две тысячи пятьдесят восьмого года) у него было другое имя, его звали Сергей, Сергей Шмит. Фотий был тот самый Сергей Шмит, который «застрял» в чужом времени. Шел одна тысяча четыреста пятидесятый год.

***

В начале лета тысяча четыреста сорок третьего года Сергей появился в Константинополе. Он не был сталкером, он был ученым. «Школу сталкеров» открыли через два года после его исчезновения. Он не знал греческого языка. Но ему повезло, почти сразу после телепортации он нашел старые лохмотья и надел их на себя. Сергей притворился нищим глухонемым, и в этом «образе» весь день бродил по Константинополю, восхищаясь красотой древнего города. Его поразил собор Святой Софии, он хотел войти внутрь, но служитель собора не пустил его, лохмотья, в которые он облачился, были ужасны. Он увидел величественный Большой Императорский дворец, мощные стены и фортификационные сооружения. Он бродил по кривым улочкам, где жили бедняки, и по широким улицам с двухэтажными и даже более высокими домами, отделанными мрамором, где жили богатые и состоятельные граждане. Он внимательно рассматривал людей, у многих на лицах отражалась полная беспечность, они не знали, что через десять лет, а именно двадцать седьмого мая тысяча четыреста пятьдесят третьего года Константинополь падет, и многие из них будут убиты. Наступил вечер, через крепостные ворота Сергей вышел из города и направился к бухте Золотой рог. Он подошел к берегу, сел на песок и стал смотреть на противоположный берег, там стоял город генуэзцев Галата. Очень хотелось есть, он ничего не ел целый день.

«Вернусь домой и в «Асторию», в ресторан, буду есть черную икру и пить французский коньяк», — подумал Сергей. Он лег на спину и стал смотреть на звезды, он был счастлив. Гуляя весь день по Константинополю, он очень устал и почти сразу задремал. Взошло солнце, Сергей мирно спал на берегу бухты Золотой рог. Его разбудили крики чаек. Наступило утро, а он так и не вернулся в Петербург. Он быстро поднялся, его охватило беспокойство. Было очевидно, что что-то пошло не так, но он отогнал от себя грустные мысли и пошел обратно в город.

— Я ученый, мне есть чем заняться, — убеждая самого себя, проговорил Сергей.

Весь день он бродил по Константинополю, изучал город, архитектуру, людей. Вечером он вернулся на то же место. Страшно хотелось есть, но и в эту ночь он не вернулся в Петербург. Прошла неделя, и Сергей понял, что он никогда не вернется назад, его предали.

Он стал нищим, у церквей и храмов просил милостыню, как десятки других попрошаек, питался объедками. Каждый день измученный, голодный, уставший, он приходил на берег бухты Золотой рог и ждал чуда. Сергей сильно исхудал и озлобился, но понимал, что в положении, в котором он оказался, виноват сам. В первый день он восхищался Константинополем, теперь город пугал его, он боялся его и людей, живущих в нем. Шмитом овладело полное отчаянье. Сергей с трудом пережил зиму, когда температура не поднималась выше семи градусов, а он был почти без одежды. Постепенно он стал немного понимать греческий язык и чуть-чуть разговаривать на нем. Однажды, бродя по городу, Шмит увидел человека, который стоял на двухметровой мраморной колонне и молился. Сергей еще плохо знал греческий и не мог спросить, кто это. Он часто проходил мимо колонны, а человек все стоял и молился.

Наступило лето тысяча четыреста сорок четвертого года. Сергей опять оказался рядом с колонной, на которой стоял человек. Шмит уже неплохо изъяснялся по-гречески.

— Кто этот человек, — спросил Сергей случайного прохожего.

— Столпник, преподобный Лука, он молится за всех нас, — ответил прохожий.

Чтобы не сойти с ума, Сергей решил найти спасение в вере и стать столпником. Он пришел к вратам монастыря Богородицы Одигитрии, рассказал монахам о своем желании, его приняли. Недавно умер столпник, преподобный Феофан, но занять его место желающих не находилось. Целый год Сергей жил в монастыре, готовясь к своему «подвигу». За это время он в совершенстве освоил язык, научился читать и писать, выучил наизусть почти сорок молитв. И в день рождества Богородицы двадцать первого сентября тысяча четыреста сорок шестого года начал свое служение.

Через пять дней после разговора с Императором в комнату, где жил Фотий, вошел помощник Константина Одиннадцатого Василий.

— Император приказал передать тебе это, — сказал Василий, вручил ему свиток и удалился.

Фотий сразу развернул свиток и прочитал: «Я, Император Константин Одиннадцатый, повелеваю: Управителю Константинопольского Университета разрешить Фотию, Хранителю Императорской библиотеки, отобрать среди студентов наиболее талантливых юношей и передать их в полное его распоряжение. Император Константин Одиннадцатый».

Несмотря ни на что, Сергея никогда не покидала вера в то, что ему удастся вернуться обратно. В императорской библиотеке он нашел книгу на непонятном языке. Она когда-то хранилась в библиотеке Платона. Никто не знал этого языка, поэтому ею никто не интересовался. Сергей попробовал расшифровать неизвестный ему язык, на это ушло полгода. Никто кроме него не смог бы справиться с этой задачей так быстро, но Шмит был гений, и это ему удалось. Начало расшифровки, как бы сказали в конце двадцать первого века, стало научной сенсацией, в книге было дано описание неизвестной высокотехнологичной древней цивилизации, возможно, самой Атлантиды, и ее уникальных технологий. Сергей надеялся перенести эту информацию в свое время, это могло стать колоссальным прорывом для человечества. Он знал, что во время штурма Константинополя турками императорская библиотека полностью сгорела, сгорели и книги из библиотеки Платона. Сергей попробовал запомнить содержание книги, но объем информации был настолько огромен, что даже его натренированный мозг не мог этого сделать. Это было под силу лишь нескольким людям. Под предлогом создания Ордена Хранителей Империи Сергей обратился к Константину, и сегодня получил от него разрешение. Теперь Шмит мог пойти в Университет и выбрать там самых талантливых и обладающих феноменальной памятью юношей.

На следующее утро Фотий отправился в Университет. Ему повезло, там шли экзамены. Он зашел в зал управителя Университета (или по-современному ректора) Юстиниана и вручил ему свиток Императора. Тот внимательно прочитал его и после небольшой паузы произнес:

— Воля императора есть закон. Сегодня экзаменуют по богословию, геометрии, риторике и философии, какую группу ты хотел бы посетить, чтобы отобрать учеников?

— Ту, где экзаменуют по философии, — ответил Фотий.

— Ступай за мной, — сказал ректор и встал из-за стола.

Они вышли из зала и вскоре оказались у аудитории, где шел экзамен по философии, вошли внутрь. Юстиниан приблизился к экзаменатору и что-то прошептал ему на ухо, тот внимательно посмотрел на Фотия и предложил сесть рядом с собой. Ректор удалился.

Фотий несколько дней приходил на экзамены, пока, наконец, ему не удалось отобрать пять самых талантливых юношей, обладающих феноменальной памятью. Прошло два года, из пяти учеников осталось только три: Алексей, Иоанн и Феодор. К сожалению, два ученика умерли от непонятной болезни, которую в будущем стали называли отеком легких.

На одном из первых занятий Феодор спросил Фотия:

— Учитель, зачем ты заставляешь нас запоминать буквы неизвестного нам языка?

Шмит не стал обучать своих учеников языку, на котором была написана книга, найденная им в Императорской библиотеке, а только просил их запоминать и без ошибок воспроизводить символы. Поэтому информация, «закодированная» в тексте, им была недоступна. Впрочем, даже зная язык, они вряд ли что-нибудь поняли бы. Отдельные формулировки и технические решения даже самого Шмита ставили в тупик.

— Такова воля императора, — ответил Фотий, еще раз показал на свиток, подписанный Константином Одиннадцатым. — Придет время, и я открою вам свою тайну.

После этого разговора прошло полтора года. Вечером как обычно Сергей вышел из университета и решил немного пройтись по городу. Вскоре он оказался на центральной улице Константинополя. Неожиданно кто-то произнес его имя: «Сергей», Шмит инстинктивно обернулся. Сзади стоял мужчина в черной одежде, но это был не монах. «Черный человек» положил ему руку на плечо. Сергею показалось, что кто-то или что-то проникает в его сознание.

Улица исчезла, он оказался в пространстве, которое очень напоминало его рабочий кабинет там, в двадцать первом веке. Сергей сидел за столом, напротив расположился незнакомец в черном.

— Где я? — испуганно спросил Сергей.

— Не беспокойтесь, вы в полной безопасности, — на чистом русском ответил незнакомец.

— Откуда вы меня знаете?

— Неважно, откуда я вас знаю и как вы попали в Константинополь из двадцать первого века, важно то, что вы сейчас услышите, — сказал неизвестный. — Меня зовут Ия, я последний житель страны Илурия, она погибла почти одиннадцать тысяч лет назад. Книгу, которую вы нашли в императорской библиотеке, написал я.

Возникла недолгая пауза, затем он продолжил:

— Одиннадцать тысяч лет назад к планете приблизился огромный метеорит, столкновение было неизбежно, Земля могла погибнуть, как когда-то погибла наша Родина — Марс. Наши инженеры модернизировали космодиск, его только что построили и хотели использовать для изучения дальнего космоса. Это был совершенный, не имеющий аналогов аппарат почти что с безграничными возможностями. На нем установили плазменное оружие, его применение должно было изменить орбиту планетоида. Мы стартовали, нас было двое. Когда до цели оставалось расстояние, которое могли преодолеть наши плазменные заряды, мы произвели залп. Заряды достигли поверхности планетоида, он взорвался и развалился на несколько частей. Но самый большой обломок все равно продолжил свое движение к планете. Мы не смогли ничего сделать, весь боекомплект был использован. Наш аналитический модуль рассчитал место его падения, и когда мы узнали результат, нас охватил ужас, обломок метеорита должен был упасть на материк, где находилась Илурия. Потом из космоса мы наблюдали за огромной вспышкой, которая произошла на Земле, и планета из голубой стала почти черной, в атмосферу попало огромное количество пепла. Мы попытались связаться с Центром сопровождения полета, но связи не было. Космодиск вернулся на околоземную орбиту, чтобы понять, что происходит на планете, но из-за большого количество пепла в атмосфере рассмотреть что-либо на Земле было невозможно. Мы просканировали планету на наличие биологических форм жизни. Кое-где она все-таки сохранилась. Ресурсы космодиска были рассчитаны на сто земных лет. Мы приняли решение остаться на околоземной орбите. Постепенно атмосфера планеты избавилась от пепла, на это ушло почти десять лет, и когда Земля снова стала голубой, мы увидели, что на месте Илурии теперь огромный океан, потом вы назовете его Индийским. Прошло чуть меньше девяноста лет, ресурсы корабля были на исходе, и мы приняли решение вернуться. Но на Земле мы не встретили цивилизованных людей, только группы полудиких, полуголодных, оборванных «полу-животных». Мы несколько раз покидали космодиск, но это оказалось небезопасно, во время одной из таких «вылазок» трагически погиб мой напарник. Это было давно, тогда мне шел триста пятидесятый год, жители нашей цивилизации жили до тысячи лет, а если кого-то просили, и дольше. Тогда я был молод, это сейчас я старик, и мне осталось не более двадцати лет. Наш космодиск был построен для дальних космических путешествий и имел много вспомогательных модулей, в том числе и модуль для анабиозного сна, и после гибели моего напарника я принял решение уйти в анабиоз на десять тысяч лет, энергии, чтобы поддерживать меня в этом состоянии, было достаточно. Перед анабиозом я запустили программу «Крот», и космодиск ушел под землю на тридцать метров. Я надеялся, что, когда проснусь, люди опять достигнут уровня развития нашей цивилизации или хотя бы приблизятся к нему. Но ошибся… На космодиске сохранился Кристалл знаний, на нем была записана почти вся информация о нашей цивилизации, я перенес ее на более примитивный носитель, записав в книгу, после долгих «странствий» она попала к Платону, а после его смерти и в Императорскую библиотеку. Несколько дней назад я встретил вас на улице этого города, заглянул в ваше сознание и понял, кто вы и откуда, и что вам удалось расшифровать и прочесть мою книгу. Я преклоняюсь перед вами. И как принято здесь, как, впрочем, пока и в вашем мире, хочу вознаградить вас за ваш труд. Надеюсь, вам удастся вернуться со всеми этими знаниями обратно и использовать их во благо человечества. Возьмите.

Неизвестный протянул Сергею небольшой сверток.

— Что это? — спросил Сергей.

Но в этот момент кабинет, стол и все остальное пропало, Сергей опять стоял на центральной улице Константинополя, «черный человек» протягивал ему сверток. Шмит взял его и развернул, в нем находилась увесистая шкатулка, Сергей посмотрел в сторону черного человека, но его уже не было. Фотий вернулся в свою комнату во дворце, закрыл дверь изнутри, открыл шкатулку и обомлел, в ней лежали драгоценности.

— Здесь же миллиарды, — завороженно проговорил Фотий.

— 4 —

Шел тысяча четыреста пятьдесят второй год, до падения Константинополя оставалось чуть меньше года. Алексей, Иоанн и Феодор почти полностью запомнили содержание книги, посвященной утраченным технологиям древней цивилизации, и могли в точности воспроизвести все зашифрованные тексты, схемы и чертежи. Помимо этого, ученики Фотия в совершенстве освоили «современный» русский язык и неплохо на нем общались между собой. Сергей решил, что если до марта тысяча четыреста пятьдесят третьего года он не вернется назад, в конец двадцать первого века, тогда он со своими учениками покинет город и уйдет на север, в Россию. И знания, пусть и «современного» русского языка, помогут его ученикам легче адаптироваться в новой языковой среде. Алексей, Иоанн и Феодор досконально изучили историю Византийской Империи и Православной веры. И вот однажды в конце одного из занятий Фотий решил открыть Алексею, Иоанну и Феодору свою тайну. Он давно хотел это сделать, но колебался, поскольку не знал, как к его словам отнесутся ученики.

— Братья, — сказал он.

Все с удивлением посмотрели на Фотия, так он к ним никогда не обращался. Фотий продолжил:

— Воля императора исполнена, вы запомнили практически все, сегодня я открою вам свою тайну. Но прежде поклянитесь именем Господа, что все то, что вы сейчас услышите, кроме вас не узнает никто.

Наступила пауза. Ученики переглянусь, но поклялись именем Господа, что сохранят тайну до самой смерти.

— Двадцать седьмого мая тысяча четыреста пятьдесят третьего года Константинополь падет, — начал Фотий. — Его возьмут турки османы под предводительством своего султана Мехмеда Второго. Погибнет очень много людей, будут разграблены церкви, соборы и монастыри, сожжены почти все библиотеки, при штурме города погибнет наш император, с купола Софийского собора будет сброшен православный крест, — Фотий замолчал и посмотрел на своих учеников, на их лицах появилось выражение ужаса.

— Я не колдун, не пророк и не сумасшедший, — продолжил Шмит. — Я обычный человек, как и вы, просто я родился в две тысячи двадцать третьем году, я ваш далекий потомок. Меня зовут не Фотий, а Сергей Шмит, я прибыл из середины двадцать первого века и случайно здесь задержался. Я создатель машины, которая способна перемещать человека во времени и в пространстве. Я верю, что мне удастся вернуться назад, вернуться вместе с вами. Теперь вы стали носителями информации, которая очень важна для человечества. Если мы вернемся в мое время, то окажемся в стране, на гербе которой почти такой же, как и в империи, орел с двумя головами, одна смотрит на запад, другая на восток.

Фотий замолчал, он понял, что надо остановиться, ученики получили очень много информации, и им необходимо время, чтобы ее осмыслить. Он полностью им доверял, но все равно боялся, что они могут на него донести.

— Все, на сегодня достаточно, — сказал Фотий. — Завтра я вам расскажу, как устроено общество будущего, как люди побывали на Луне и Марсе, о скоростных автомагистралях, поездах на магнитной подушке и сверхзвуковых гиперпланах…

Фотий закончил речь. После слова «завтра» он перешел на русский, но его ученики еще не знали таких слов, как поезда, самолеты и автомагистрали, поэтому смотрели на него в недоумении.

Феодор, Иоанн и Алексей ушли. Все, что они услышали, настолько потрясло их, что они молча вышли из университета и еще около получаса бродили по Константинополю как загипнотизированные. Первым в себя пришел Феодор:

— А если рассказать все Патриарху?

— Мы поклялись именем Господа, что никому не скажем, — перебил его Иоанн. — Мне даже интересно, что еще он нам расскажет.

Алексей промолчал, он был самым умным. Алексей, Феодор и Иоанн простились и разошлись по домам.

Фотий вернулся в свою комнату во дворце, не раздеваясь, лег на кровать и стал ждать. Он боялся, что за ним придут, и даже не закрыл на задвижку дверь, как это обычно делал. Шмит так и не заснул, он всю ночь пролежал неподвижно на спине, рассматривая одну точку на потолке. Но никто не пришел.

За полчаса до назначенного времени Фотий пришел в Университет, поднялся в аудиторию, где они обычно занимались, и стал ждать своих учеников. Вскоре появились Феодор, Иоанн и Алексей, они были немного возбуждены и, как оказалось, тоже не спали всю ночь.

Перед началом занятий Фотий вышел в коридор и, убедившись, что их никто не подслушивает, начал свой рассказ. Он решил изменить свой первоначальный план и первый день посвятил мировой истории от падения Константинополя до две тысячи пятьдесят восьмого года. Второй развитию техники и науки. Третий космонавтике, освоению Луны и Марса. Фотий чертил схемы, рисовал, писал даты, но буквально через несколько секунд все стирал с доски. Алексей, Иоанн и Феодор слушали его, открыв рты. Фотий рассказывал об огромных многомиллионных городах, о семисотметровых домах, о возможности общаться на расстоянии…

Так продолжалось пять дней. В конце пятого дня Фотий сказал:

— Я рассказал вам одну сотую того, что знаю сам, я думаю, что, если нам удастся телепортироваться, для первичной адаптации в моем времени этих знаний вам будет достаточно.

-5-

Максим упал на каменную мостовую, он вовремя сгруппировался, поэтому не получил ни травм, ни синяков, через три секунды коридор времени закрылся. Макс осмотрелся по сторонам, он лежал посреди небольшой темной улочки, людей не было, и лишь в одном окне горел неяркий свет. Перед Максимом стояла первая задача — найти одежду, ведь он был абсолютно голый. Ему повезло, вскоре появился припозднившийся подвыпивший прохожий. Макс подкрался к нему и мягко нажал на акупунктурные точки на его шее. Прохожий сразу потерял сознание, но Максим знал, что он придет в себя ровно через пятьдесят минут. Макс подхватил его под руки и перенес на темную сторону улицы.

Конец ознакомительного фрагмента.