Планета изменяющихся

Инга Риис

Вторая книга серии «Великое равновесие». Герои из первой книги попадают на планету, где живут потомки людей, которые приобрели необычные способности. Там они встречают новых друзей, опасных врагов и узнают о великой опасности, грозящей всей разумной жизни в родной галактике.

© Инга Риис, 2023

ISBN 978-5-0059-8074-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава 1. Замок горного герцога

— Но не можете, же, вы оставить меня ночевать под дождем! — возмущенно воскликнул Локки, пытаясь при вспышке молнии разглядеть того, кто отвечал ему сквозь щель в смотровом окошечке, расположенном в воротах горного замка.

— Ты вполне мог бы заночевать в городе, никто не заставлял тебя тащиться в горы, на ночь глядя! — сварливо заметил невидимый стражник, и собрался было закрыть отверстие, сквозь которое разглядывал пришельца.

— У меня послание к вашему герцогу от моего сенешаля! — в отчаянии завопил юноша, ночевать в такую бурю на открытом воздухе ему вовсе не хотелось.

Окошечко в металлической двери вновь приоткрылось.

— Покажи письмо! — послышался недоверчивый голос.

— Ты хочешь, чтобы оно размокло? — возмутился Локки, и, почувствовав слабину, решил развить наступление. — Позови своих товарищей и впусти меня во двор, если боишься встретиться один на один!

Стражник буркнул что-то невразумительное и захлопнул окошко. Локки горестно застонал, обреченно оглянулся вокруг и опустился на мокрый валун.

Замок герцога де Рец расположился на горизонтальном выступе гигантского скального массива, к которому вела узкая извилистая тропа, вырубленная на обрывистых склонах, изломанными уступами спускавшихся от Вершины Мира, самой высокой горы этой планеты, к более обжитому плоскогорью. Здесь было царство мертвого камня и лишь кое-где виднелись мелкие искривленные деревца, каким-то чудом выросшие на голых камнях. И вокруг, на многие мили, не было ни одного жилого строения. Город, о котором поминал ему стражник, юноша оставил у себя за спиной еще ранним утром. Он никак не мог предположить, что темнота и дождь настолько замедлят его продвижение, а затем помешают ему показать рекомендательное письмо, написанное его покровителем. Но непрерывно льющиеся с неба потоки воды, в один момент, уничтожили бы послание. А непрекращающийся холодный ливень, вкупе с порывистым ветром, к утру уничтожат его, самого. Локки поглубже надвинул на голову капюшон, обхватил плечи замерзшими руками и приготовился покориться злодейке-судьбе.

Но тут раздался противный скрип, и в воротах отворилась небольшая калитка. Оттуда раздался знакомый голос:

— Заходи, если не шутил про послание!

Локки радостно вскрикнул, мгновенно вскочил и протиснулся в приотворенную дверь. Под небольшим навесом его встретили трое крепких мужчин, одетых в легкие доспехи. Обнаженные мечи прямо обозначали меру доверия к его словам.

— Покажи письмо! — снова потребовал, встретивший его первым, стражник.

Юноша покорно вздохнул, расстегнул намокшую кожаную куртку и достал из-за пазухи маленький кожаный тубус, залитый воском, на котором стояла печать с дубовой ветвью, гербом сенешаля Сумеречного Леса. Стражник повертел его в руках и принял долгожданное решение:

— Отведите его в казарму, к коменданту!

Локки с облегчением перевел дух и пошлепал по лужам, вслед за своим провожатым. Даже на гауптвахте ночевать было предпочтительнее, нежели под открытым небом.

Приземистое строение, сложенное из плохо обработанных массивных каменных блоков, располагалось совсем недалеко от крепостных ворот, прикрывая доступ к основному зданию замка герцога. Когда стражник открыл массивную металлическую дверь, оттуда на Локки пахнуло долгожданным теплом, густым запахом мужских тел, мокрой кожи и крепкого эля. Юноша невольно улыбнулся, все это всколыхнуло детские воспоминания. В отсутствие своего приемного отца, мальчишка частенько пробирался в жилище его воинов и целыми вечерами сидел у камина, слушая их рассказы и песни.

— Рано радуешься! — грубо прервал воспоминания сопровождавший его мужчина. — Наш командир быстро тебя расколет, если что не так!

Локки оставил без комментариев его высказывание, коротко усмехнулся, с сожалением посмотрел в сторону длинного стола, уставленного кувшинами и остатками трапезы, и последовал за своим проводником в сторону небольшой двери в стене.

За открытой дверью оказалось помещение, больше напоминавшее кабинет сенешаля, нежели караулку в казарме. Различного размера мечи и алебарды были аккуратно развешаны по ближней ко входу стене, а две другие занимали полки, заставленные свитками в тубусах и книгами в кожаных переплетах. За большим столом сидел сухощавый темноволосый мужчина и читал один из фолиантов. Бросив быстрый взгляд на раскрытую страницу, Локки понял, что видит перед собой атлас майоратов и ленных владений, открытый на странице, посвященной областям Сумеречного Леса. Там красовалось великолепное изображение герба сенешаля, которое юноша так часто видел в детстве.

Локки, вновь, коротко улыбнулся, подошел к столу и протянул тубус с письмом. Тут ему бросилось в глаза, что в качестве закладки комендант использует длинный и узкий кинжал, другого оружия на мужчине не было видно, но вел себя он совершенно спокойно и уверенно, в отличие от своих подчиненных. Комендант внимательно осмотрел тубус, затем оценивающий взгляд его ярких глаз вернулся к Локки. От настороженного внимания юноши не ускользнуло, что изящно вырезанные ноздри орлиного носа едва заметно вздрогнули, в глубоко посаженных глазах мелькнул зеленоватый отсвет, и вряд ли, то был отблеск свечей. В мозгу всплыл образ из далекого детства, лицо было другим, но ощущение оставались те же, его изучали. Локки попытался расслабиться и не отводить взгляда.

— Ты — изменяющийся? — прозвучал долгожданный вопрос.

— Ведь, вы уже знаете, что нет! — юноша попытался произнести эти слова как можно небрежнее.

Зеленовато-рыжие глаза коменданта прищурились, взгляд заметно похолодел:

— Знаю! Тогда непонятно, зачем ты проделал столь долгий путь от своих земель до этого замка?

Комендант признавал, что перед ним человек сведущий, но доверие еще предстояло заслужить. Локки прерывисто вздохнул, оглянулся на сопровождающего и нехотя промолвил:

— Мой приемный отец, сенешаль, передает меня под покровительство герцога!

Лицо коменданта едва заметно дрогнуло, он слегка склонил голову на плечо и промолвил:

— И это, несмотря на то, что ты — не изменяющийся?

— Я полагаю, что подробности — в письме! — Локки попытался произнести эти слова как можно тверже, и снова оглянулся на стражника.

— А письмо может вскрыть только герцог, — задумчиво промолвил комендант, вертя в руках тубус. — А моя задача — охранять моего сюзерена от любых неприятностей.

— Я могу вручить письмо в вашем присутствии, — предложил Локки.

— Или я могу вручить это письмо сам, — в голосе мужчины послышалось некоторое напряжение.

Локки нехотя кивнул, но попытался настоять на своем варианте:

— Можете! Только хотелось бы, чтобы это произошло как можно быстрее, а еще у меня есть сведения, которые я хотел бы передать устно, лично герцогу.

— Ты в курсе, что нам известна репутация сенешалей? — поинтересовался комендант. — И их отношение к договору между стабильными и изменяющимися?

Локки кивнул:

— Приемный отец предупреждал, что меня воспримут с подозрением, но письмо должно было рассеять сомнения на мой счет.

Комендант задумчиво побарабанил пальцами по столешнице, затем встал, снял с ближайшей полки бутыль из темного стекла, налил полный бокал густой, темно-зеленой, жидкости и протянул ее парню:

— Пей!

Кривая улыбка скользнула по губам Локки, его нос уловил знакомый пряный запах:

— Этот поступок не очень гуманный, учитывая то, что у меня весь день не было во рту ни крошки съестного, но я вас понимаю!

Юноша взял бокал и залпом проглотил весь напиток. Локки показалось, как будто, жидкий огонь разлился по его горлу и проник в желудок, затуманивая сознание, он судорожно ухватился за стол, пытаясь сохранить равновесие, темнота стремительно затопляла его разум.

Очнулся он на широкой каменной скамье, стоявшей у входа в комнату коменданта. Хозяин помещения сидел рядом с ним на кованном металлическом табурете и пристально его разглядывал. Увидев, что парень очнулся, комендант слегка улыбнулся и произнес:

— Ты изрядно меня озадачил!

Невеселая усмешка скользнула по губам Локки:

— Не только вас! И именно поэтому я здесь!

Глаза мужчины заметно потеплели:

— Трудно быть чужим среди тех и других! Мой сюзерен любит сложные загадки, поэтому я с утра пораньше отведу тебя к нему. А пока обсохни, поешь и выспись в тепле.

Он помог парню встать на ноги и подвел к своему столу, на котором уже стоял чугунок, укутанный в полотенце и большая краюха хлеба. Запах мясного рагу, распространившийся по комнате, как только сняли крышку с чугунка, едва опять не лишил Локки сознания. Юноша бросил на коменданта благодарный взгляд, схватил лежавшую рядом ложку и накинулся на еду. Он опорожнил уже более половины посудины, когда смог оторваться от еды и посмотреть в сторону своего благодетеля. Тот сидел в резном деревянном кресле, определенно прибывшем когда-то из родных для юноши мест, и, сцепив под подбородком длинные пальцы, внимательно рассматривал Локки.

— У вас есть еще вопросы, комендант? — пробормотал парнишка с набитым ртом, стараясь побыстрее справиться с едой.

— Более, чем достаточно! — подтвердил начальник стражи, потирая указательными пальцами острый подбородок. — Так много, что не знаю, как к ним подступиться. Тонкости твоей внутренней природы — это, и в самом деле, прерогатива герцога, но вот, то, почему сенешаль послал тебя к нам, касается меня, как ответственного за безопасность. Первичную проверку ты, вроде бы, прошел, но в наше время появляется слишком много странных мутаций. В давние времена, предки герцога и сенешали вместе следили за безопасностью населения нашего мира, но с течением времени их пути разошлись. Уже несколько поколений как сенешали и орден очистителей заняли воинствующую позицию в отношении изменяющихся, и признай, что твое появление у нас на пороге выглядит более чем странно. Ты сказал, что сенешаль — твой приемный отец, а кто твои настоящие родители?

Локки отложил ложку и серьезно посмотрел в глаза коменданта:

— Я родился в Сумеречном Лесу, отца я совершенно не помню. Мы с матерью жили в стороне от поселений, на берегу озера. Местные обходили наш дом стороной. Мне было всего пять лет, когда мать привела меня в замок сенешаля, о чем-то поговорила с ним, а потом оставила меня ему и ушла. У меня в памяти остались ее белокурые волосы, зеленые глаза и красный плащ. У Джоэла Стилла, нашего нынешнего сенешаля, никогда не было ни жены, ни детей, но ко мне он относился с большой теплотой, хотя, в обучении был не менее строг, чем с другими учениками и воинами. Стилл никогда не рассказывал о себе, или о моей семье, но от одного старого воина я узнал, что сам сенешаль был родом из глубины Сумеречного Леса. И этот же старик, будто бы, узнал мою мать. Он видел ее в той же деревне, откуда был родом сам Стилл. Старик не любил рассказывать о том, что произошло в той деревне, сказал только, что там погиб прежний сенешаль, и воины выбрали Джоэла Стилла своим новым предводителем. Под впечатлением рассказа, я однажды спросил Джоэла, не он ли мой отец, на что тот со всей твердостью ответил, что нет. А перед моим отъездом сообщил, что моя мать когда-то была его невестой, и он, в память о прошлом, обещал ей обо мне позаботиться.

Комендант потер нахмуренный лоб, заглянул юноше в глаза и спросил:

— И ты не помнишь, чтобы твоя мать изменялась?

Локки вернул ему не менее твердый взгляд:

— Не помню, чтобы я или моя мать когда-либо изменялись. Но я могу чувствовать присутствие изменяющихся. И не только это. В Школе Менестрелей говорили, что у меня, редкий по силе, дар певца, но даже лучшие из тамошних специалистов не смогли разгадать того, что творится с моим сознанием.

— Так ты — менестрель? — удивленно вскинув брови, воскликнул его собеседник.

— Полного круга! — с гордостью заявил юноша, и, вскрыв потайной кармашек на куртке, достал оттуда цепочку с золотым медальоном.

Комендант принял из его рук медальон с выгравированным на нем именем, но на его лице недоверие смешивалось с восхищением.

— И в том футляре — инструмент, на котором ты играешь? — указал он на объемистый мешок из пропитанной воском кожи, стоявший рядом с дверью. — А я-то не мог понять, зачем тебе столько пожитков в дороге!

— Там флейрис! — дрогнувшим голосом сообщил Локки, скользнув взглядом по футляру.

К своей радости он понял, что швы по-прежнему замазаны воском, и герметичность не нарушена. И тут же вспомнил, что тонкое обоняние начальника замковой стражи дало бы ему знать, если бы внутри футляра находилось оружие, яды или что-то еще, вызывавшее опасения. А так, он должен был только почувствовать запах дерева и кожи.

— Я не хотел бы распаковывать ее, прежде чем не закончится дождь! — умоляюще взглянув на коменданта, промолвил Локки. — Если она промокнет, я не смогу ее настроить, как минимум месяц! А я хотел бы показать герцогу, на что я способен, как можно скорее.

Тут его усталое сознание окончательно прояснилось, и юноша вспомнил, зачем так торопился сегодня в замок. Локки снова повернулся к начальнику стражи и промолвил, вложив в свои слова максимум убежденности, на которую был способен:

— И я хотел бы попасть к герцогу еще до рассвета!

Комендант с сомнением покачал головой:

— Вряд ли, это возможно! У герцога сегодня большой прием, посвященный Великому Противостоянию, в замке собралась уйма влиятельных гостей, он едва ли выкроит для тебя время.

Локки отчаянно затряс головой, вспомнив волну дурного предчувствия, окатившую его, когда он вступил в город.

— В вашем ближнем городе что-то очень неладно, там страсти кипят, как в бурлящем котле! И что-то очень недоброе наблюдает за дорогой к замку, я чувствовал, что за мной следят, пока не пошел сильный дождь. И я не сумел обнаружить или опознать недоброжелателя, а такого со мной давно не случалось! — дрожащим от волнения голосом промолвил юноша.

Локки не очень надеялся, что ему поверят, слишком расплывчатыми казались его доводы, но к его удивлению, начальник стражи внезапно помрачнел, откинулся на спинку кресла и вполголоса пробормотал:

— Слишком много совпадений, для случайного хода событий!

Затем он хлопнул ладонью по столу, поднялся и решительно произнес:

— Считай, что ты меня убедил! Мне не хочется будоражить гостей, вдруг тревога окажется ложной. Поэтому, переодевайся в парадный костюм, представим тебя, как бродячего менестреля. А я передам твое послание герцогу, он сумеет улучить минутку, чтобы побеседовать с тобой. У тебя есть пять минут на сборы.

С этими словами, мужчина вышел в соседнее помещение. Сквозь приоткрытую дверь Локки услышал, как он раздает приказы, отправляя усиленные наряды на стены замка. Искренне пожалев стражников, юноша сбросил влажную рубашку и брюки, вытащил из глубины вещевого мешка зеленую шелковую тунику и сухие штаны, быстро переоделся и повесил на шею свой медальон. Вошедший начальник стражи окинул его одобрительным взглядом и протянул плотный широкий плащ с капюшоном. Локки накинул плащ, постарался получше укрыть футляр и, вслед за комендантом выскочил под дождь.

Даже прихожая замка оказалась освещена гораздо лучше, чем кабинет начальника стражи. Десятки светильников усеивали высокие каменные стены, подсвечивая украшенные гербами щиты и шелковые знамена. Вышитые на них причудливые создания колыхались, от чего казались совсем живыми. У юноши промелькнула мысль, насколько близки к реальности эти изображения. Но комендант не дал ему времени, чтобы как следует оглядеться, приказал распаковать инструмент и за руку потащил в главный зал.

Еще при входе в главную арку Локки окатило такой волной света, незнакомых запахов, будоражащих эмоций и чувств, что он едва не потерял равновесие. И только звуки оркестра, негромко игравшего знакомую мелодию, вернули ему уверенность в себе. Начальник стражи указал ему место за раскидистым кустом, который рос в большой каменной кадке, а сам начал пробираться сквозь нарядную толпу в дальнюю часть зала, где был расположен невысокий помост. Несмотря на то, что юноша был ошеломлен, представшим его глазам великолепием, он сумел взять себя в руки и начать оценивать присутствовавших в зале.

Большинство гостей, как быстро понял Локки, принадлежали к старинным родам, берущим начало от первых изменяющихся. Породистые характерные лица и одежды родовых цветов помогали соотнести их с портретами в генеалогическом справочнике. Мужчины и женщины, подогретые влиянием приблизившихся лун и планет, непрестанно двигались по залу, смеялись, разговаривали и танцевали. От каждого из них шла отчетливая волна силы и уверенности в себе. И даже на этом фоне, невозможно было не заметить герцога Ройса де Рец.

Даже если бы герцогская чета и не стояла на помосте, Ройс выделялся бы в толпе своим впечатляющим ростом и богатырским телосложением. Гордо посаженная голова, увенчанная пышной гривой пепельно-серых волос, крупные и правильные черты лица — все в нем дышало силой и властью. Вышитый на коротком плаще знак его клана, пещерный лев, как нельзя лучше, отображал его внутреннюю сущность. Герцогиня была не менее высокой и красивой женщиной, пышные, темно-каштановые волосы были уложены в замысловатую прическу, а платье отливало серебром и сталью, также как и наряд ее мужа. Они очень походили на семейный портрет своих прародителей, висевший в замке сенешаля.

Гораздо больше удивила юношу та пара, что находилась на помосте, рядом с хозяевами замка. Как ни старался, Локки не смог узнать, к какому роду принадлежит миниатюрная женщина, беседовавшая с герцогом. Ее атласное платье, переливавшееся оттенками изумрудно-зеленого, вызывая в памяти листву после дождя, насколько скрывало, настолько же и подчеркивало точеную фигурку. Пышная копна волос спадала на плечи светло-каштановым водопадом, на котором от факелов вспыхивали огненные росчерки, обрамляя и подсвечивая изящные и подвижные черты лица. Ее спутник был одет в охотничий костюм, подходящий по цвету к платью рыжеволосой женщины. Но волосы его были иссиня-черными, а черты лица — гораздо более резкими. И хотя, ростом он значительно уступал герцогу, что-то в выражении его лица и уверенной точности движений выдавало в нем человека, которому не стоило бросать вызов на поединок.

Изрядно встревоженный, юный менестрель потянулся к ним своим внутренним чутьем, пытаясь осознать эмоциональную окраску их ауры, и в тот же момент поймал на себе пристальный взгляд ярко-зеленых глаз собеседницы герцога. Его глаза будто приклеились к оценивающему взгляду незнакомки, Локки понял, что столкнулся с личностью, намного превосходившей его в духовной силе и умении владеть ею. Но не успел он, как следует, испугаться, как легкая улыбка тронула уголки губ рыжеволосой женщины, и его разум окатила волна доброжелательного любопытства.

В тот же момент к помосту добрался начальник стражи. Лицо герцога помрачнело, он спустился с помоста, несколько минут слушал, а затем двинулся в сторону, где притаился испуганный менестрель. Локки почти было решил ретироваться из зала в прихожую и подождать герцога там, но тут на него налетели две юные прелестницы, которых он ранее не замечал.

— Смотри, Лейррисс! Здесь новый менестрель! И какой хорошенький! — проворковала темноволосая девица, чей стройный стан был затянут в платье цвета морской волны.

Глаза незнакомки оказались такого же сложного цвета и при этом буквально лучились весельем. Красавица, определенно наслаждалась смятением, которое вызвало ее замечание у юноши.

— Надеюсь, что его голос так же хорош, как и его кудри! — поддержала ее другая девица, в волосах которой блистало гораздо больше медных оттенков, хотя, лицом она была почти полной копией той, что заговорила первой. — И инструмента я такого еще не видела!

Несчастный Локки почувствовал, что кровь приливает к его щекам, и не найдя ничего лучшего, смущенно пробормотал:

— Это — флейрис, миледи, он распространен в тех местах, откуда я родом.

— И будет просто великолепно, если ты исполнишь нам какую-нибудь балладу или песню со своей родины, — послышался глубокий и бархатный голос, и юноша увидел, что женщина в изумрудном платье подходит к нему вместе с герцогом.

А следом за ней идет ее спутник и еще двое темноволосых юношей, очень на него похожих лицом и фигурой. И тут Локки, наконец, осознал, кого ему напоминают задержавшие его девицы. Рыжеволосая женщина в зеленом платье, определенно, была их матерью, вот только, выглядела она, в лучшем случае, как их старшая сестра. Фигура и кожа ничем не выдавали возраст матери четверых детей, на ее губах тоже играла улыбка, но в глазах читалось настороженное внимание и многолетний опыт. И это почему-то вернуло менестрелю присутствие духа, ему захотелось сразиться с незнакомкой на равных.

— Я спою вам любовную балладу, которую очень любят в наших краях, — довольно громко ответил менестрель. — Но хочу предупредить, что это — весьма печальная история!

Женщина в зеленом одобрительно кивнула, герцог взмахом сильной руки заставил замолчать оркестр. Локки окинул взглядом обернувшихся к нему людей, передвинул из-за спины флейрис. Этот странный гибрид флейты и лиры, как нельзя лучше, подходил для сопровождения баллад, когда надо, музыка подчеркивала слова, а затем флейта давала время поразмыслить над их значением. Менестрель поднес к губам флейту, высокий печальный звук взлетел к далекому потолку, первые картины начали всплывать в голове у Локки, а затем слова потекли рекой, подчиняя себе и публику, и певца.

История о том, что даже взаимная любовь может приносить великие несчастья, никого и никогда не оставляла равнодушным. И хотя, в песне не было прямых указаний, всем было ясно, что речь шла об изменяющемся юноше и девушке, не способной разделить его судьбу. Все более яркие образы мелькали перед внутренним взором менестреля, буря чувств рвалась из его души наружу, а финальное видение костра, в котором сгорают тела влюбленных, оказалось столь сильным, что юноша не смог закончить финальную трель на флейте и вывалился в реальность.

Сначала на него обрушилась звенящая тишина, которая, как оказалось, воцарилась во всем огромном зале. А затем его взгляд прояснился и встретился с, пылающими зеленым огнем, глазами гостьи герцога, зрачки в них превратились в узкие щелки. А может быть, они всегда были такими? Локки понял, что женщина полностью сохраняла контроль над разумом, тогда как взгляды всех остальных, все еще, блуждали среди навеянных образов.

— У тебя, действительно, удивительной силы талант, но мне не дает покоя вопрос, в достаточной ли мере ты умеешь с ним управляться? — строго спросила рыжеволосая. — Мне показалось, или огонь костра обжег и тебя, самого?

Чувствуя, как краска смущения заливает его лицо, Локки кивнул и едва слышно промолвил:

— Вот, потому-то я здесь! Я пришел просить у герцога поддержки и помощи. Ни мой приемный отец, ни старшие в Круге Менестрелей не сумели полностью обуздать мой талант. И хотя, я никогда не желал причинять неприятности своим пением, всегда боюсь, что однажды все может выйти из-под контроля, и оставить отметины не только на моей коже.

Юноша протянул свою правую руку, на которой красовался свежий ожог, и, увидев, что взгляды ближайших зрителей начинают проясняться, торопливо закончил:

— Обычно, мне удается контролировать силу эмоций, но иногда, как сегодня, чувства берут верх! Но если вы все видели и чувствовали, однако сумели этому противостоять, то сможете оказать мне помощь!

Окинув беглым взглядом ошеломленные лица слушателей, Локки попытался подавить противное чувство страха, зашевелившееся у него в груди, бросил на собеседницу умоляющий взгляд и прошептал:

— Пожалуйста! Защитите меня!

Взгляд зеленых глаз женщины немного смягчился, она взяла своими тонкими пальцами, затянутыми в серебряную перчатку, обожженную ладонь юноши и тихо промолвила:

— В твоих мыслях нет злого умысла, тебе, просто, нужен хороший учитель! И то, что ты осознаешь серьезность проблемы, это — уже полдела! Но в другой раз будь осторожней, пламя твоих видений способно сжечь твоих слушателей, я знаю это не понаслышке. А вот, тогда защитить тебя от разъяренной толпы изменяющихся будет никому не под силу!

А затем женщина обернулась к герцогу, который уже почти полностью пришел в себя и решительно предложила:

— Мне кажется, что молодой человек так старался покорить нас своей игрой и пением, что не заметил, как поранил руку. Нам стоит отвести его в спокойное место и оказать медицинскую помощь.

И еле слышно добавила:

— А также внимательнейшим образом изучить доставленное им письмо и другие сведения!

После чего накрыла его кисть своим носовым платком, подхватила под локоть и быстро повлекла к выходу из зала.

Буквально, через несколько минут Локки оказался в кабинете герцога, в котором помимо него, рыжеволосой гостьи и ее спутника оказались только сам герцог и его начальник стражи.

— Талант этого юноши, у моего народа, называют проективной эмпатией, он может служить мощным оружием в умелых руках. Но в данном случае, причиняет вред, в первую очередь, своему владельцу, — сказала женщина, продемонстрировав собравшимся покрытую волдырями ладонь парня.

— Я сам был готов кинуться в пламя и растаскивать горящие головешки! — несколько смущенно пробасил герцог, разглядывая свои ладони.

— Простите меня, если я доставил вам неприятности! — с чувством искреннего огорчения воскликнул Локки. — Я только хотел показать товар лицом и позабыл, насколько меня, самого, увлекает эта печальная история!

— И меня простите! — угрюмо добавил начальник стражи. — Похоже, что я недооценил степень угрозы!

Рыжеволосая женщина иронично вздернула бровь и кинула быстрый взгляд в сторону герцога. Тот подарил ей успокаивающую улыбку и покачал головой:

— Джейрис, друг мой, ты сделал все абсолютно правильно! Мальчик не желал зла никому из нас, поэтому ты и не смог ничего почувствовать.

— Меня должен был насторожить столь неожиданный подарок сенешаля! — мрачно покачал головой комендант.

Внутри Локки, мгновенно, вспыхнули обида и гнев, он бросил возмущенный взгляд на начальника стражи и воскликнул:

— Мой отец не способен на подлость! И вы зря верите россказням, которые о нем ходят! Сенешаль Стилл прилагает огромные усилия, чтобы примирить между собой племена, живущие в Сумеречном Лесу. А, в отличие от предыдущего сенешаля, силу применяет только в случае, если измененный абсолютно не поддается контролю, да и то, предпочитает не убивать его, а надежно изолировать за стенами замка. И от жителей стабильных поселений требует такого же, неукоснительного, соблюдения законов! И я был бы ему гораздо полезнее в Сумеречном Лесу, особенно, учитывая мою способность, предчувствовать угрозу!

— А вот, с этого момента — поподробнее! — решительно потребовала гостья герцога. — Мне было бы интересно послушать, что заметил в городе еще один, посторонний, наблюдатель.

Вслед за этими словами, женщина мягко взяла руку юноши и начала смазывать ее каким-то ароматным маслом, доставая его из баночки, обнаружившейся в маленькой сумочке, висевшей у нее на поясе. Боль немедленно начала угасать, а вслед за ней — и гнев, который испытывал Локки, после несправедливого обвинения своего приемного отца. Мягкие движения женщины были сродни тем осторожным прикосновениям к его мозгу, которыми она успокаивала его чувства. Юноша вскинул удивленные глаза и поймал понимающую улыбку на губах женщины. Локки, в очередной раз, восхитился умению и непринужденности, с которыми женщина владела своим даром. А так же его широтой и силой охвата.

Когда его собственный гнев спал, менестрель сумел понять, что точно так же необыкновенная гостья влияет и на всех, остальных в комнате. А успокаивать там было что! Кроме начальника стражи, который испытывал вполне законное раздражение от того, что недооценил пришельца, сам герцог испытывал досаду из-за того, что так легко пошел на поводу у менестреля. И даже спутник рыжеволосой гостьи был заметно раздражен, хотя, его чувство носило, скорее, сексуальный подтекст. А женщина довольно быстро сумела всех утихомирить, не произнеся ни слова.

— Действительно, парнишка, с самого начала, утверждал, что почувствовал странную атмосферу, витавшую в городе, а также слежку за собой, вот только, не сумел обнаружить следившего. Да, и мы никого не заметили, хотя, и утроили бдительность, в связи с нашествием гостей на праздник! — немного смущенно пробормотал начальник стражи.

— И тем не менее, мне постоянно чудился пристальный и злобный взгляд, все то время, пока я пробирался по окраине города, — запротестовал Локки. — Я не стал задерживаться в поисках еды и даже устроил, на некоторое время, засаду на тропе, желая подстеречь недоброжелателя, опасаясь удара в спину, но никто не появился. Но я был уверен, что за мной следили до самых ворот замка!

— А мы не видели ни одной живой души! — упрямо запротестовал комендант.

— Вы могли бы и не заметить измененного, прятавшегося в камнях! Им вовсе не обязательно идти по дороге, предназначенной для людей, — задумчиво потирая подбородок, пробормотал герцог. — Вот только, всем в округе известно, что в замке примут любого изменяющегося и окажут ему защиту и поддержку.

— Я бы почувствовал присутствие измененного рядом с собой! — уверенно заявил Локки. — Во время участия в экспедициях моего приемного отца, я ощущал их не менее чем в полумиле!

— Ого! — невольный возглас, вырвавшийся у спутника рыжеволосой женщины, показал степень его удивления. — Ты в этом уверен?

Юноша сумрачно глянул на мужчину. Волевое лицо, обрамленное крупными волнами иссиня-черных волос, указывало на человека привыкшего принимать ответственные решения, и не только за себя. Такое выражение Локки часто видел на лице сенешаля. Вот только, выражение удивительно светлых, серо-голубых глаз этого человека было гораздо более жестким, чем у его приемного отца. Но вслушавшись в его эмоции, менестрель осознал, что не чувствует неприязни, направленной непосредственно на него, самого. Скорее, это было беспокойством за свою семью, имеющим достаточно веские основания. Хотя, поза сидевшего в кресле мужчины была нарочито расслабленной, пальцы правой руки непрерывно теребили кружевной манжет, почти скрывавший кисть руки, затянутую в такую же серебристую перчатку, как и у его жены. На поясе у него висел длинный кинжал в изукрашенных ножнах, который мог служить как изысканным украшением, так и опасным оружием.

Взгляд юноши переметнулся на руки его спутницы, продолжавшие поглаживать пораженное место. Он с удивлением отметил, что ощущает приятное тепло, присущее прикосновению живого тела, несмотря на то, что на ее руках были точно такие же перчатки, с виду, напоминавшие тонкий слой чистого серебра. Локки помнил, что и в его родных местах многие богатые люди защищали свои руки таким способом, но там была простая материя. Менестрель более внимательно всмотрелся в костюм незнакомки. Изумрудно-зеленое платье полностью скрывало ее тело, даже шея и верхняя часть груди утопала в густой пене кружев, тогда как молодые дамы обычно старались выставить напоказ эту часть своего тела. А здесь, в видимости, оставалось только лицо, да небольшая часть шеи, проглядывавшая сквозь узкую щель между рядами кружев. Еще там виднелось какое-то массивное серебристое ожерелье, усыпанное мелкими кристаллами, напоминавшими черные бриллианты.

Дама почувствовала его взгляд, переменила позу, еще глубже погрузившись в облака кружев и шелка, и весьма непринужденно заметила:

— Молодой человек абсолютно уверен в том, что он говорит, другой вопрос, насколько верно он воспринимает случившееся. Со своей стороны хочу напомнить, что мне тоже показалось, будто во взаимоотношениях горожан, в данный момент времени, творится что-то неладное. И это касается не только их отношения к незнакомцам, но и их взаимоотношения между собой, люди проявляют слишком много агрессии. Сильнее всего их гнев вспыхивает, когда речь заходит о владельцах этого замка, или вообще об изменяющихся.

— И это — более чем странно, ведь, мы многие годы ведем с ними взаимовыгодный обмен! Мастерские замка производят металлические орудия, краски, лекарства и другие химические препараты, очень необходимые в повседневной жизни. Обменивая их на продовольствие, мы делаем жизнь горожан гораздо удобнее. А занимаясь обучением и воспитанием потенциальных изменяющихся, мы делаем жизнь всех нас гораздо безопаснее. Представить себе не могу, откуда бы, внезапно, взялся источник такой вражды! — в недоумении развел руками герцог. — Совсем недавно все было в полном порядке!

Начальник стражи энергично кивнул головой, соглашаясь с мнением своего сюзерена:

— Мои люди, да, и я, сам, регулярно проводим вылазки в город!

— А не могло ли, таким образом, сказаться Великое Противостояние планет? — вновь, подал голос черноволосый мужчина.

— Я понимаю ваши сомнения, конунг, но мой ответ — нет! — энергично покачав головой, ответил герцог. — Вы совсем недавно в наших местах, иначе бы знали, что противостояние, как и полнолуние, сказываются на психику только у изменяющихся. Люди, чьи тела стабильны, не обращают внимания на такие мелочи.

— И я могу вас заверить, что в городе сейчас нет ни одного взрослого изменяющегося, — решительно вмешался в разговор начальник стражи. — Если только новорожденные младенцы! Но им не по силам организовать слежку за пришельцем!

— А почему вы так уверены в том, что все изменяющиеся покинули город? — не сдавался гость герцога.

— Потому, что все они, по обычаю, собрались на праздник в замке! — с заметным раздражением ответил герцог. — Там могла остаться только…

Тут он замолчал и бросил странный взгляд в сторону Локки. Тот сразу почувствовал себя тут лишним.

Обстановку, опять, разрядила рыжеволосая женщина:

— Я уверена, что комендант Джейрис наилучшим образом организовал охрану замка, и думаю, что дальнейшее обсуждение может вполне подождать до утра. А сейчас дадим нашему юному другу возможность отдохнуть, пока он не уснул прямо на стуле! Сегодня у него выдался очень трудный день.

— Совершенно с вами согласен конунг! — с заметным облегчением откликнулся герцог. — Я сейчас вызову камердинера и попрошу подыскать ему свободную комнату.

— И желательно, чтобы она оказалась рядом с помещениями, выделенными нашей семье! — довольно жестко потребовала женщина, подтвердив таким образом, что герцог не зря оделил и ее титулом военного вождя.

Локки бросил на рыжеволосую быстрый взгляд и подумал о том, не ей ли принадлежит ведущая роль в этой необычной семейке? Но долго размышлять ему на эту тему не пришлось, так как, пока комендант занимался его размещением, герцог и его гости забросали юношу вопросами о тех годах, что он провел в замке сенешаля и в школе менестрелей. Когда же комендант вернулся в сопровождении камердинера, чтобы отвести Локки в его комнату, то, совершенно для него неожиданно, леди-конунг вызвалась сопровождать менестреля.

Идти пришлось совсем недалеко, небольшая комната оказалась расположена в самой роскошной части замка. Вероятно, то было помещение, обычно выделяемое для горничной какой-нибудь важной дамы, чтобы та, как можно быстрее, могла прийти на помощь своей госпоже. Вещемешок и футляр от флейрис уже стояли рядом с узкой кроватью, в небольшом камине горел огонь, на столике у кровати стояли кувшин и кубок. Дама вошла в дверь, следом за Локки, обернулась и повелительным жестом велела камердинеру оставить их вдвоем.

— Позволь мне, еще раз, осмотреть тебя на предмет возможных повреждений! — слова были довольно вежливыми, но, в том, как это было сказано, недвусмысленно прозвучал приказ.

— Мне нечего от вас скрывать! — небрежно пожав плечами, ответил менестрель и стянул через голову свою зеленую тунику. — Брюки тоже снимать?

Быстрая гримаска, промелькнувшая на лице гостьи, дала ему понять, что шутку поняли, но продолжения не ожидается. Чтобы скрыть смущение, Локки решил осмотреться по сторонам. В большом зеркале, расположенном напротив него, отразился стройный, мускулистый юноша, ростом совсем немного превосходивший рассматривавшую его женщину. Золотистые локоны пышной копной спадали ему на плечи, линия загара разделяла шею со значительно более светлой кожей груди.

— Действительно, исключая необычайно светлую масть, в тебе нет ничего примечательного, — задумчиво промолвила женщина, обходя его по кругу, словно статую.

— Сенешаль Стилл упоминал, что я очень похож на свою мать, — произнесенные слова вызвали неожиданную волну печали, всколыхнувшую душу Локки.

— А не мог ли ты, именно от нее, и унаследовать свой дар? — поинтересовалась леди-конунг.

— Не знаю! — грустно сказал юноша. — Я много раз пытался расспрашивать о ней своего приемного отца, но тот постоянно уходил от разговора, сообщив лишь то, что она была доброй и честной женщиной.

— Приемный отец знал о твоем таланте? — поинтересовалась рыжеволосая дама, снова появившись у него перед глазами.

— Он узнал совсем недавно, — воспоминания вновь, нахлынули на Локки. — Петь я начал еще в детстве, мой звонкий голос и абсолютный музыкальный слух и сподвигли сенешаля выбрать для меня путь менестреля, а не воина. Мне было десять лет, когда отец отвез меня в школу менестрелей, расположенную неподалеку. С тех пор я появлялся в его замке лишь на праздники.

— А когда ты сам осознал свой, особый, талант? — продолжала расспрашивать она, слегка коснувшись золотого медальона, висевшего у него на груди.

— Старейшины Круга Менестрелей уловили его зачатки, когда мне исполнилось четырнадцать, они рассказали, что такое изредка встречается, и предложили попытаться выяснить, не являюсь ли я скрытым изменяющимся, заставить темную сторону моей личности раскрыться.

— Как именно?

Локки удивленно заглянул ей в глаза:

— Да, так же, как это делают со всеми, остальными! Мне предложили настойку, которую дают, чтобы изменяющийся утратил над собой контроль.

— И что случилось? — продолжала настаивать она.

Юноша снова передернул плечами:

— Хорошим было то, что я не начал произвольно менять форму. А плохим — что мой разум абсолютно закрылся и не поддавался ни на какие воздействия, чего бы не произошло, если бы я относился к стабильным личностям. Я пришел в себя через пару часов, а моим наставникам ничего не удалось выяснить, все это время я лежал, как мертвый. На некоторое время меня оставили в покое, но мое воздействие на людей становилось все сильнее. Меня пытались научить, как контролировать свой дар, иногда у меня это получалось, а иногда — нет. Тогда меня отправили к отцу. Я рассказал ему, что со мной происходит, а тот ответил, что испытание темной стороны мне проводили еще в тот день, когда мать привела меня в замок. Сенешаль не смог бы оставить меня у себя, окажись я изменяющимся, ведь, он призван быть защитником стабильности! Я не изменился, но также потерял сознание, однако в тот раз все списали на мой юный возраст.

Локки с трудом перевел дыхание и с болью в голосе продолжил:

— Отец принял меня к себе, зачислил в отряд, предоставил в мое распоряжение все замковые архивы, чтобы я попытался найти там нужные ответы. Странствуя вместе с ним по лесу, я обнаружил свою способность, чувствовать присутствие измененных. А раньше все полагали, что только сами изменяющиеся могут чувствовать себе подобных! И этому я тоже не находил объяснения! Мне снова попытались раскрыть темную сторону, но с прежним успехом. Несмотря ни на что, отец любил меня, его воины — тоже. Но однажды я исполнял ту же балладу, что и сегодня. Это произошло вскоре после того, как мы побывали в сожженной деревне изменяющихся. В Сумеречном Лесу конфликты между стабильным и изменяющимся населением, временами, принимают весьма трагический оборот. И, как и в этот раз, мой дар вышел из-под контроля и подчинил себе слушателей и меня, самого! Вот, после того-то случая, отец написал письмо к герцогу и отправил меня в путь. Он полагал, что герцог де Рец знает об изменяющихся больше, чем кто-либо другой, и возможно, сумеет помочь мне.

Юноша замолчал и прикрыл глаза, он никому еще так не изливал свою душу, но эта женщина вызывала в нем непонятное доверие.

— Я думаю, что понимаю твою проблему лучше, чем герцог! — промолвила леди-конунг, задумчиво глядя ему в лицо. — Но и для меня остаются неясные моменты. То средство, которым потчуют изменяющихся, чтобы высвободить у них безусловные рефлексы, по какой-то причине, вызывает у тебя автоматическую блокировку мозговой деятельности, а это может однажды совсем плохо кончиться. Я могу использовать более мягкие способы воздействия, но нужно, чтобы ты расслабился и полностью мне доверял. Что нужно, чтобы ты поверил, что я — твой друг?

Локки распахнул веки, вгляделся в глубину глаз своей собеседницы, в которых причудливо играли золотые и зеленые отблески, и неожиданно, даже для себя, произнес:

— Скажи мне свое имя!

Та чуть удивленно улыбнулась и промолвила:

— Меня зовут Нюррсс!

— Какое странное и красивое имя! — восхищенно прошептал юноша, чувствуя, что тонет в ее глазах.

Нюррсс поднесла к его лицу руку, погладила по щеке и тихо попросила:

— Ложись на постель, закрой глаза и попытайся вспомнить прошедший день, в мельчайших подробностях!

Локки выполнил ее указание. Когда менестрель заговорил, то почувствовал, что женщина сидит совсем рядом. Но как только он попытался открыть глаза, на веки ему легла теплая ладонь. Слова текли рекой, вызывая в памяти картины, не менее яркие, чем во время исполнения баллады. Неожиданно у юноши возникло ощущение, что он делит свое восприятие с Нюррсс, перед его внутренним взором всплывали какие-то странные, незнакомые ему, образы. Затем нахлынуло принадлежащее ей любопытство, чувство тревоги и тщательно скрываемая печаль, редкими всполохами прорывающаяся сквозь общий доброжелательный настрой. Лежащая на его глазах, теплая ладошка вздрогнула, Нюррсс попыталась убрать руку, но Локки поймал ее и прижал к губам.

— На сегодня достаточно! — прошептала женщина, когда он заглянул в ее сияющие глаза.

— Я еще увижу тебя? — дрогнувшим голосом спросил юноша, мысль о расставании с ней была подобна удару кинжала.

— Мы непременно увидимся утром, а теперь тебе необходимо отдохнуть! — мягко промолвила она и снова накрыла ладонью его веки.

Мягкая волна успокоения затопила мозг менестреля, тело охватила сладкая истома, он глубоко вздохнул и погрузился в сон, наполненный образами рыжеволосой женщины.