Чертов ангел

Инга Максимовская, 2023

Вчера на мой балкон с крыши свалился мужик и принес с собой неприятности. Сегодня я бегу от его убийц, которые пришли и за мной. Только с поправочкой: мужик еще жив, и бросить его не могу. Совесть не позволяет. А у совести голубые глаза, зовут ее Соня, и она этому гаду приходится дочерью!

Глава 7

— Ты что задумал, ирод? — вякнула я, рассматривая дымящиеся ножницы в руке Погодского? Мне страшно. А когда мне страшно, сам знаешь….

— Сейчас мне это даже надо. Твой поток сознания поможет мне не вырубиться, — совершенно спокойно сказал Синоптик. — Режь.

— Тебя?

— Футболку, мать твою. Я не представляю, как ты дожила до своих лет, учитывая идиотизм твой, — все же взревел мой раненый пациент.

— Я бы лучше тебя порезала, гад, — пробухтела я. — И так проблема на проблеме: жених сегодня женится, бабушку любимую похоронила, поминки похерились, саму чуть не убили. И все из-за кого, а? Дружки твои поганые по твою душу пришли, так-то, — молотила я языком стараясь не думать о том, что мне предстоит. — Сволочь ты Погодский, чтоб ты провалился.

— Слился женишок, значит? — хмыкнул бандюган, и мне реально захотелось всадить в него ножницы и провернуть пару раз. — Что ж, я понимаю парня. Удивлен только, что он вообще тебя терпел.

Из соседней комнаты послышался веселый смешок. Странно, девчонка же глухая. Или эта она своей игре так радуется?

— Словил, падла? — подтвердил мою догадку радостный голосок.

Я вздохнула и принялась за адский свой труд, борясь с подскочившей к горлу тошнотой. Ткань, пропитанная кровью, превратилась в жесткую, совершенно неподдающуюся моему инструменту, корку. Я увлеченно принялась кромсать ее ножницами, не обращая внимания на затихшего придурка. Что — то он кстати долго молчит. Да и пес с ним, даже хорошо. Что затих, не будет отвлекать.

Через пять минут «резни» у меня заболели пальцы, еще через три минуты примерно, я почувствовала себя взмыленным жеребцом на выездке. Чертов трикотаж. Казалось я режу лист железа маникюрными кусачками. Ножницы видимо затупились от кипячения. Закружилась голова, в воздухе витал аромат окислившейся крови, что тоже не прибавляло прелести происходящему.

— Шарик. Ты балбес, — натужно пробухтела я, борясь с непослушным инструментом, — какого черта ты их кипятил. Нужно было прокалить в духовке.

— Что? — голос Антона прозвучал глухо. Видно держится из последних сил, бедолага.

— Поздравляю тебя, Шарик. Ты балбес, — повторила я, прервав на минуту увлекательное занятие. Бледное лицо Погодского мне совсем не понравилось. Но больше всего возмутил взгляд, прикованный к моей… Черт, я же сейчас похожа на развратную девку. Мокрая от пота футболка, облепила мою грудь, открывая взору козлины все мои прелести. Сомнительные, надо сказать. Как нежно называл меня Шмойлов «доска два соска», но все равно это не дает никакого права этому мерзавцу так меня разглядывать. Я ему не девка с трассы.

— Чего уставился? — от моего рыка, Синоптик вздрогнул и перевел взгляд на мое лицо. Словно из анабиоза вышел. — Все вы мужики на одну колодку. Нет у меня груди. Убедился? Ты же лифчик мой волшебный уничтожил, а без него у меня одна альтернатива — зеленка. Ну, понимаешь, намазаться, чтоб за прыщи сошло?

Черт. Да что со мной такое? Я снова несу полный бред. И вот сейчас этот мерзавец смотрит на меня и на губах его опять змеится чертова улыбочка.

— Знаешь, мне в женщинах всегда больше нравились глаза, — снова этот ехидный тон. С подковырочкой. Боже, как же я его ненавижу.

— Согласна, женщина без глаз гораздо страшнее женщины без груди, — рявкнула я, отбрасывая в сторону чертовы ножницы. Схватила пальцами ткань и со всей силы дернула ее в стороны. Футболка затрещала, и распалась на два лоскута. Погодский всхрапнул, как орловский рысак и вырубился.

Рана на плече мне не понравилась. Воспалившаяся кожа, покрытая запекшейся кровяной коркой, горела, под моими пальцами. И самое страшное — пуля прошла на вылет, и теперь в плече красавчика зияла дыра. С одной стороны меня это порадовало — не придется ковыряться в распухшем мясе в поисках чертовой пули. С другой — я прекрасно осознавала — тут нужен врач и чем скорее, тем лучше.

— Эй, ты зашивай Тоху скорее, — я вздрогнула и выронила из пальцев ватный тампон. Черт возьми, эта малышка подкралась, как маленькая кошечка на мягких лапках и теперь стояла рядом, рассматривая рану на теле отца, словно это было что — то совсем обычное, сродни укусу комара. В руках девчонка держала бутылку дорогущего виски, которое я в жизни никогда не пробовала и не попробовала бы, потому что для того, чтобы его купить, мне пришлось бы продать почку.

— Антисептик нужен, антибиотики. Обколоть бы надо новокаином рану, — заблеяла я. Соня подошла к бесчувственному Синоптику и принялась откручивать крышку с бутылки. — Эй. Ты маленькая еще. Не смей пить.

Девочка не сводила с меня пытливого взгляда, явно читая по губам, то, что я ей говорю. Последний мой месседж ее явно повеселил. Соня улыбнулась, показав белые зубки, а потом резко сорвала пробку и перевернула бутыль на рану в плече отца. Крик, который издал Погодский, пришпилил меня к месту.

— Ну, давай, быстро, — приказала малявка и я подчинилась. Впервые подчинилась с первого раза, не споря, не думая ни о чем. Рванула вперед, зажав пальцами иглу.

Вы когда-нибудь пробовали шить человеческую кожу штопальной иглой. Тупой штопальной дурацкой иглой, истекая, заливающим глаза потом, и молясь при этом всем богам вселенной, под пристальным взглядом девочки — подростка, выдувающей пузыри из жевательной резинки. Нет?

Я вас умоляю, не пробуйте. Даже не думайте о таком занятии. Ни при каких обстоятельствах. Это неблагородно, не эстетично и отвратительно в конце концов.

— Эй. Ты куда? — крикнула мне в спину девчонка, когда я, сделав последний стежок, ломанулась в кухню, больше не в силах сдерживать рвотные позывы. Ну, да. Обычно люди при такой оказии бегут в туалет. Но где находится кухня я приблизительно знала, а вот уголок задумчивости в этой избушке, был для меня тайной за семью замками.

Распахнула шкафчик под мойкой и согнулась над мусорным ведром.

— Слабачка, — констатировала «мелкая». Интересно, как у нее получается так незаметно подкрадываться? — Ну, ты тут заканчивай, давай и возвращайся. Я Тоху на живот перевернула, с другой стороны тоже надо его заштопать. Антибиотики, кстати, я подготовила. Сделаешь инъекцию.

— Вот сама и делай, — буркнула я, вытирая тыльной стороной руки, губы. Малышка не обратила внимания на мои слова, не смогла прочесть по губам. Развернулась и пошла к холодильнику, из которого выудила рожок мороженого. Ну и нервы у ребенка. Ее что, снежная королева рожала? Хотя, с таким то отцом… Стоп, с чего я взяла, что Погодский является ей папашей. Просто априори. Потому что он с ней живет под одной крышей. Может просто брат, или опекун. Или как в фильме «Леон», она его ученица, желающая перемочить убийц своей матери к чертям собачьим. А Синоптик ее «сенсей». Черт, ну и мысли лезут в мой измученный мозг.

— Почему ты зовешь отца Тохой? — сдавленно спросила я, уставившись в лицо Сони, и стараясь, как можно медленнее произносить слова, чтобы ей было легче меня понять.

— Ты что, инвалид детства по развитию? — хихикнула Сонечка, лизнув розовым язычком пломбир? — И где только папуля вас находит таких?

— Не поняла, — икнула я в животе забурлило. Я вдруг поняла, что страшно голодна. Ну да, вот такой у меня организм.

— Ну, говоришь ты медленно, как имбецилка во втором поколении. Вопросы задаешь дурацкие, в то время, как у тебя в соседней комнате раненый скоро отдуплиться от потери крови и сепсиса, — начала перечислять эта маленькая нахалка. Да уж, от осинки не родятся апельсинки. Прав народ.

— Я для тебя старалась, между прочим, — зло рыкнула я.

— А не нужно было, — хмыкнула Соня, — я не собираюсь дружить с очередным Тохиным увлечением. Хотя, честно говоря, меня удивили спецэффекты с которыми вы появились. Раньше то красавчик сражал дешевых баб харизмой и обаянием. Дырка в плече — это что-то абсолютно новое и неизведанное. И ведро сама вынесешь. Не барыня.

— Соня, послушай, — начала было я, но девчонки и след простыл, спустя минуту я снова услышала стрельбу и звуки компьютерного боя. Да уж, занесло меня в какое-то королевство абсурда. Вздохнула и пошла в «операционную».

Антон лежал на животе, мелкая паразитка не обманула. По белоснежной простыне растеклось отвратительное кровавое пятно. Я задержала дыхание и стараясь не дышать взяла в руки бутылку с остатками виски. Подумала и сделала приличный глоток из нее. В голове зашумело, когда огненная вода камнем упала в пустой желудок. Стало весело и не так страшно. Я перевернула остатки пойла на рваную рану, ожидая очередного крика боли, но Погодский даже не шелохнулся. Вот тут мне стало страшно до одури. Прислушалась. Вроде дышит, правда слабо и хрипло, но тем не менее. Взяла ватный тампон, и начала очищать кожу возле раны. Под слоем запекшейся крови я обнаружила татуировки и хихикнула. Крыло ангела, пробитое пулей Аллесгута, прямо посредине. Жаль, слишком искусен был мастер. Татуировка словно сошла с полотен великого мастера. Тонко прописанные линии, жаль даже портить такую красоту. Но Соня права — мужика надо спасать. И придется идти на жертвы. Я вставила в игольное ушко капроновую нить, и принялась за шитье.

Конец ознакомительного фрагмента.