Развод. Цена нелюбви

Инга Максимовская, 2023

– Ненавижу! – шиплю, глядя на мужа. – Ты меня просто растоптал. Предал! Чего же ты еще хочешь?– Тебя. Ты нужна мне, детка, – отрывисто говорит человек, которого я беззаветно любила. – Мне нужен ребенок. Отец поставил условие – он хочет внука.– Так иди к своей любовнице за этим, а я подаю на развод!– Ты родишь этого ребенка, таково условие.– А если нет?– Тогда лишишься всего, чем дорожишь, – его холодная улыбка пугает. Но сдаваться я не намерена.

Глава 7

Здание концерна, принадлежащее семье моего мужа, уносится стрелой в облака. Построенное полностью из стекла, похожее на замок снежной королевы, оно никогда мне не нравилось. Холодное, безжизненное, лишенное какой либо архитектуры, оно словно кичится слишком выставленной на показ роскошью.

Двери бесшумно раздвигаются, радушно впуская глупую овечку по имени Риша прямо в сияющую пещеру циклопа Полифема.

Господи, какие странные сравнения лезут в мою голову. Каблуки стучат по закаленному стеклу. Которым выстлан пол. Цок-цок. Мне все время страшно, что я пробью шпилькой, кажущееся слишком хрупким, покрытие, хоть и знаю, что это невозможно.

Каблуки неотъемлемая часть моего гардероба. С тех пор, как я познакомилась с мужем. Он буквально насильно приучил меня носить туфли и дорогие брендовые вещи не на выход, а повседневно. Вывел из моего обихода кроссовки и удобные оверсайзы. Я привыкла. Черт, я привыкла к навязанному мне образу. Срослась с ним, как и с Витей, пропиталась, пустила корни. Но это ведь не я. Раньше я бы никогда не напялила на себя чертов льняной брючный костюм, цвета майской зелени с цикламеновыми сеапринами и такого же цвета сумочкой. А теперь…

— Ирина Игоревна, вы записаны? — интересуется девушка администратор. Стоящая за стойкой. Она похожа на куклу. И все люди вокруг, снующие туда-сюда, как муравьи, тоже кажутся запрограмированными роботами.

— Я должна записываться? — выгибаю бровь. Да, это точно не я. Никогда не была зажратой стервозной теткой. Но, Витя меня научил. — Деточка, я Ирина Игоревна Половцева. Вы вообще умеете мыслить? Или…

— Простите. Конечно, проходите, — девчонка сразу теряется и становится даже миленькой. И куда девается ее профессиональная надменность? Ничего, научится. Это не сложно. Я то научилась. И меня сейчас это жутко пугает. Я другая, не принадлежу этому миру. Я хочу рубашку из фланели и обычные джинсы. Я хочу бежать в обычных кедах по чертовым ступенькам, но вместо этого дефилирую к отвратительному лифту, похожему на прозрачный стакан, который возносит меня прямо к облакм. Точнее к цокольному этажу — владениям великого Алексея Николаевича Половцева.

— Риша, девочка, нехорошо заставлять старика нервничать, — поднимаетсся из кресла свекр. Кривит душой. Стариком бы его назвать мог только самоубийца. Высокий, статный. Про таких говорят — мужчина без возраста. Разве что седина выдает его годы. Странно, но я только теперь замечаю, что они с Витей абсолютно не похожи. Как лед и пламень. — Проходи, дочка. Чай, кофе, или ликерчику? Мне вчера из поднебесной доставили. Вишневый, вкусненький. Умеют эти якудзы вкусняшки делать,черт бы их подрал.

— Я люблю апельсиновый, — черт, что я несу? И почему внизу живота снова буря? «Апельсинка, ты такая вкусная». Я наверное рехнулась окончательно. — Алексей Николаевич, давайте без экивоков. Вы ведь знаете, зачем я пришла? Я хочу развестись с вашим сыном. Не могу жить в грязи. Не хочу. Я не стану претендовать на какое-то имущество. Просто хочу попросить вас быть милосердным и оплатить лечение моей мамы.

— Мы договорились, что ты меня папой будешь звать, детка, — губы у свекра все еще улыбаются. Но глаза… Если бы можно было, я бы прямо сейчас осыпалась на дорогой персилдский ковер, небрежно валяющийся на полу, горсткой пепла. Конечно он все знает. Я вижу газету лежащую на столе, и фото на первой полосе. Неужели это я на ней? Да уж, выгляжу бомбически. Одно радует, что на улице точно никто не узнает в этом пучеглазом существе меня. Что ж, тем лучше. Мой свекр увидит это позорище.

— Это излишне в данной ситуации, не находите? — снова блею и ненавижу себя за это. Куда делась моя стервозность под взглядом этого мудрого удава Каа, которым он меня кажется гипнотизирует?

— Ну, без экивоков, так без экивоков, — теперь передо мной не добрый «папочка», а хищный зубастый мужик. И мне становится страшно. Права была Липка, я дура, сунула голову в пасть крокодила, сама. — Ты Половцева, Риша. А это накладывает определенные обязательства. Никакого развода с моим сыном не будет. Это сейчас не выгодно, и для бизнеса, ну скажем так, неприятно. Брак — такая же деловая сделка, работающая на семью. Виктор просто привык получать то, что хочет. Это нормальная мужская природа. А ты жена. Ну заинтересуй мужа так, чтобы он не шлялся по шлюхам. Брак — работа для двоих.

— Я думала, что брак это любовь, доверие и взаимопонимание. То есть вы знали что ваш сын. Что он извращенец… — о господи. Горло рвет смех. Ну, конечно, отец знал о пристрастиях своего единственного отпрыска. Какая я дура…

— Прекращай кобениться и возвращайся в семью. Твоя машина уже здесь, в гараже. Отправляйся к мужу, и твоя мать получит все, что требуется.

— Но как… Моя машина… Вы что, за мной следите?

— Присматриваем, — хмыкнул «папуля». Черт, это значит я постоянно по наблюдением. — Ты Половцева. Поезжай домой, детка. Устрой мужу романтик. Может внучек мне получится у вас.

— А если нет? — цежу я сквозь зубы, выпятив вперед подбородок. В душе бушует адская буря. — Я не хочу быть Половцевой. И внучека рожать от человека, который трахает блядей не буду. Это мерзко.

— Ох, доча, разочаровываешь старика, — черт, улыбка добренького папочки сейчас похожа на оскал тигровой акулы. Я смотрю, как он жмт на кнопку селектора. В кабинете тут же появляются два абсолютно одинаковых амбала. Двое из ларца. — Сноху мою в комнату отдыха проводите. Да аккуратно, как вазочку эпохи Мин. Посиди там, Риша. Подумай. А я как закончу, лично тебя домой отвезу.

— Может и счечку еще подержите?

— Может и подержу. Надеюсь на твое благоразумие. Миллионы женщин живут с этим. Только живут они с нищебродами. А ты богата, Ира. Весь мир перед тобой. Чай не сотрешься.

— Алексей Николаевич. Миленький. Ну отпустите меня, — хнычу я. — Ну не могу я быть с Витей, после того, что видела.

— Больше не увидишь. Это я тебе обещаю. И вот еще. Я прямо сейчас оплачу лечение моей свахи на год вперед.

Молчу. А что сказать. Он меня покупает. Покупает дешево, по его меркам. Я расслабляюсь. Помогаю охранникам свекра меня отвести в комнату отдыха. Слушаю скрежет ключа в замке. Меня заперли, но не потрудились обшмонать. Слишком уверенны в своей неприкосновенности.

Набираю дрожащими пальцами телефон, написанный на клочке дешевого картона. Радуюсь, что не поддалась порыву и не выкинула к чертовой матери визитку мерзкого хама.

— Алло, — раздается заспанный больной голос Северцева, после наверное сотого гудка. — Если это не срочно, то я вас…

— Северянин, это я, — лепечу в трубку. Ну зачем я позвонила? Видно мозг у меня совсем разжижился от происходящего.

— А, Апельсинка. Я Северцев, и немного не в кондиции. Водка вчера была слишком вкусная. Если ты просто потрындеть, то…

— Меня похитили и насильно удерживают, — выпаливаю, перебив поток его бессвязного бреда. — Спаси, а.

— А ты мне чего? — надо же, как быстро трезвеет этот хам. Прямо на глазах. Точнее на ушах.

— Я хочу мстить. Давай тебя сделаем майором.

— Где ты? Адрес скинь, горе. Мстительница, мля, — теперь он звучит собранно и профессионально. И я чувствую, как меня накрывает волна спокойствия. Дура я все таки.