Записки на кухонном полотенце

Инга Максимовская, 2018

Книга о любви, повседневных буднях, трудностях и маленьких радостях большой семьи, очень среднего достатка. Пытаясь удержаться на плаву, неунывающая семейка состоящая из мамы, папы, трех неугомонных детишек и шебутной собаки породы джек-рассел, отзывающейся на погоняло «Падла», постоянно попадают, в смешные и не очень, передряги, делающие их жизнь интересной и насыщенной. Обложку подарили мне мои замечательные, любимые дети – главные герои моих заметок. Она окончательная и обжалованию не подлежит. Автор трепетно относится к творчеству любимых.

Часть 3. Сумка с собакой

Сумка стояла в витрине и манила меня блестящей застежкой и нарисованной на фронтоне собакой, похожей на Падлу как две капли воды.

«Зачем я поперлась мимо этого магазина?» — мелькнула расстроенная мысль.

Толкнув дверь, я вошла в пахнущее апельсиновым ароматизатором нутро торговой точки и уставилась на вожделенную торбу.

— Сколько стоит? — выдохнула я, не в силах отвести взгляд от желаемого.

— Сто пятьдесят евро, — вяло улыбнулась разнаряженная в пух и прах продавщица, презрительно разглядывая поношенную болоньевую куртку, заставив меня поежиться. Из магазина я вывалилась в растрепанных чувствах и побрела на работу. За сто пятьдесят евро я могла кормить детей неделю.

— Вот, — сунула мне под нос ноги, увенчанные длинными и зазубренными, похожими на японские сюррикены ногтями, поеденными грибком, клиентка. — Сделай что-нибудь. А то у меня свидание сегодня, а тут такое.

— Сорок, — вякнула я, заломив цену вдвое, и перед глазами встала проклятая сумка.

Клиентка затрепетала. Отправив мужа в плаванье — он у нее капитан дальнего плаванья — дамочка пустилась во все тяжкие, что меня несказанно радовало. Она начала ходить ко мне, как на работу, рассказывая о своих похождениях, но при этом хорошо платя деньгами, заработанными бедолагой мужем, болтающимся в далеких холодных морях.

— Согласна, — решительно тряхнула тугими кудрями клиентка, а я вдруг вспомнила фильм «Тупой и еще тупее», где герою Джимма Керри пилили ногти болгаркой.

Вооружившись клещами, я пожалела, что не имею сварочной маски, и принялась за работу. Спустя час я получила заслуженную плату, приблизившись к мечте на сорок евро. Вечером, после работы, я специально прошла мимо магазина. Сумка была на месте.

— Я дома, — крикнула я в пустоту, войдя домой.

Квартира молчала, только слышалось, как где-то в ее недрах шарила в помойном ведре вездесущая Падла.

— Почему так тихо? — спросила я у выглянувшей из двери своей комнаты дочки.

— Мышь ловим, — шепнула красотка, бодро хрустя козинаком, и закатила глаза.

— Отдай, всю приманку сожрала, — выхватил у нее из рук лакомство любящий братишка, появившийся в прихожей.

— Какую мышь? — икнула я и зашарила глазами в поисках табуретки, на которую собралась заскочить с места с дикими криками.

— Серую и толстожопую, — хмыкнула Таська и развела в сторону руки, показывая габариты филейной части серой прохвостки.

По всему выходило, что у нас в малогабаритной квартире поселился монстр.

— Мать, давай червонец, — голосом Василия Алибабаевича хмыкнул Димка. — Липкую мышеловку буду покупать, а то эта тварь из обыкновенной вафлю сперла и не попалась.

Вздохнув, я достала червонец, отодвинув покупку желанной сумки на неопределенный срок. Но жить в квартире с толстожопой норушкой, храбрости у меня не хватило. Сынуля выдернул банкноту из моей судорожно сжатой руки, приложив при этом немалые усилия, и, сверкнув спиной, ломанулся в магазин, видимо, боясь, что я его догоню и отберу деньги обратно. Но страх победил жадность, и ребенку все же удалось выскочить за дверь, пока я раздумывала.

Утром сумки в витрине не оказалось.

«Купили», — равнодушно глядя на мою расстроенную физиономию, процедила продавщица. Едва не плача, я поплелась на работу.

— Вот, смотри, — сунула мне руку вчерашняя клиентка, увидев, что я приросла к полу на пороге при виде ее персоны. — Сделай, что-нибудь, дорогая, — зашлась в рыданьях коварная сластолюбица, — плачу любые деньги. Все ногти об этого гада обломала, наизнанку вывернулась, а оооон, ооон…

Представив, как и чем выворачивалась наизнанку клиентка, изменяя мужу, я хрюкнула от восторга и боком двинула к своему рабочему месту.

— Что он?

— Подарок мне приволок, — вновь зашлась изменщица, заламывая руки с обломанными ногтями.

— Ну хорошо же. Подарок не триппер же, — удивилась я, судорожно вспоминая, когда муж мне дарил что-либо.

— Дааа, хорошо, — жалобно заныла красотка. — Другие золото дарят, машины, а этот сумку приволок. Ты представляешь? И ладно бы Луи Вуиттон или еще фирму какую. А то сумка с нарисованным кобелем. И наглости хватило уродцу сказать, что я на эту тварь глупую похожа.

— Там вроде сука нарисована была, — подобралась я, сразу поняв, кому досталась моя мечта.

— Ну, сука, так сука, — легко согласилась дама, — но утверждать, что она на меня похожа — верх наглости.

— Такая же милая, как и ты, — басом, передразнила она своего любовника. — Вот, сука.

Я посмотрела на клиентку и схватилась за пилу. Утверждая, что она похожа на милую собаку, незнакомый мне мужик, конечно, погорячился.

— Короче, сейчас с тобой закончим, и я выкину гадскую торбу в первую попавшуюся помойку.

— Хочешь, я выкину, — пискнула я, крепко держа капризницу за руку.

— Не хочу тебя утруждать, — пригвоздила клиентка, разглядывая отреставрированные ручки, похожие на куриные лапки.

— Помойка за углом, — трепеща, шепнула я в надежде.

Закончив маникюр и получив гонорар, я мелкой перебежкой припустила за клиенткой, как заправский шпион. Мне повезло. Мадам остановилась возле мусорных баков, находящихся в шаговой доступности от салона.

Сморщив нос, она достала вожделенную сумку, со всей дури закинула ее вглубь мусорного бака и, сев в машину, рванула с места, скрипя дорогими шинами.

«Главное, что б бомжи не побили, у них же все точки поделены», — думала я, с остервенением роясь в отбросах.

— Ну, все. Дожили, — голос мужа, глядящего на меня через приоткрытое стекло автомобиля, дрожал от сдерживаемого смеха. — Никуда тебя одну отпускать нельзя, даже на работу. Что на этот раз? Снова кольцо выкинула обручальное или колымишь таким образом?

— Ага, — поддакнул Димка, сидящий рядом с отцом и увлеченно снимающий на телефонную камеру минуту моего позора. — Таське покажу, вот смеху-то будет. Порвем ютуб, отвечаю.

— Езжайте, куда ехал, — окрысилась я на шутников, — некогда мне с вами лясы точить.

Прогнав зубоскалов, которые с веселым ржанием, достойным коня д'Артаньяна, все же поехали в сторону дома, я достала вожделенную сумку, стряхнула с нее банановую кожуру и, прижав к груди трофей, радостно затанцевала в сторону салона красоты, в котором работаю.

— Домой пойду. Как думаешь, мои забыли уже о том, что я в помойке рылась? — взглядом полным надежды уставилась я на подругу, работающую вместе со мной.

— Вряд ли, такое даже спьяну не забудешь. Эх, жаль я не видела, — с сожалением хмыкнула Надя. — Иди уже, горе, только окурок из волос достань.

— Эх, Ника, только ты меня понимаешь, — плакалась я вечером, глядя на Падлу, весело резвящуюся в кухне с толстожопой мышью, которая оказалась совсем не страшной, а очень даже милой. Растрогавшись, я даже угостила норушку печеньем.

— Конечно, понимает, вы же с ней обе любите рыться в помойке, — просочился на кухню муж в смешных семейных трусах, украшенных принтами медвежат. — Ты почему не сказала, что хочешь ту сумку?

— Потому что она очень дорогая, — вздохнула я горько, гладя рукой лежащую на диване рядом со мной торбу с нарисованной собакой.

— Знаешь, за двадцать лет проведенных вместе ты до сих пор не перестала меня удивлять. Но копающейся в мусорном баке, я видел тебя впервые. И мне стало стыдно.

— Почему за двадцать?

— Потому что у нас годовщина, я деньги на подарок тебе приготовил и все думал, что купить. Ты же ругаешься все время на подарки, которые я сам покупаю, и в этом году решил подарить тебе деньги.

— Да, подарки покупать ты не умеешь, — мне вспомнилась вереница зубных щеток, массажеров и прочей лабуды, купленной мне мужем в пароксизме безумного шопинга, и я вздрогнула.

— Я тебя очень люблю, — шепнул благоверный и сунул мне в руки сто пятьдесят евро.

— А годовщина у нас тринадцатого?

— Нет, — хитро улыбнулся он.

— Пятнадцатого?

— Опять не угадала.

— Неужели семнадцатого? — продолжила тупить я.

— Шестнадцатого, жена, сколько можно? — взревел муж притворно и запечатал мне губы поцелуем.

P.S. Утром я пошла в магазин и купила мужу подарок за бешеные сто пятьдесят евро.