Мрачный катрен

Илья Соколов, 2015

Что лучше всего объединяет людей? Магия и алкоголь? Как весело провести время в одиночку? Стрелять взглядом из окон? Что можно почувствовать в доме-наркотике? Дримпанк, вирд и просто фантастику. Сюрреализм в обычной жизни и кибернуар за её гранью. Любовно-романтическую реальность сновидений и белый мрак темноты.Содержит нецензурную брань.

Приход ухода 20??

Все началось с того, что я расхерачил букридер. А после этой страшенной процедуры — опять поглядел фильм про убийцу полицейских. Я часто его смотрю; просто хороший фильм, по книге.

В окно долбились сороки, а я пошел умываться. Затем все почернело (я сразу вспомнил про Блондиночку), и музыка упала с потолка.

После всего мне пришлось уйти из суеверной квартиры. Сам не заметил, как оказался в каком-то баре. Красивая телка за два стола от парня рядом со мной кокетливо плюс стыдливо прячет за ручками-ладошками свою промежность, кричащую из-под юбки.

Да кому здесь вообще нужны твои трусики?! Мне…

Пиво мурлыкает при нажиме на стакан из пластика судьбы. Негритянка (с автозагаром) блюет на заднике кафе (тот, первый, бар я бросил). Погода «плавает». Да что там погода — время года не пойми какое.

У банкомата на углу в мою сторону смотрит снеговик. Недобро так смотрит…

Пальмовый ливень мокнет сам от себя. И только я обратил внимание на то, какой дерьмовой жизнью я живу, как тут же по придури устроился расклейщиком объявлений. А в напарники мне достался воображаемый дебил, настолько неумелый, что с трудом отличал клей от полноценного скотча…

Его сбила машина.

А я уволился через пару лет (или недель).

Тут-то мне снова и встретился мой старый знакомец. Алекс. Он все так же выглядел как матрос дальнего плавания, уволенный за пьянку…

— Хватит уже смотреть порнуху под музыку. — Фраза, брошенная на законное место приветствия, была вся кстати.

— Шарф что ли потерял? Я тебе его дарил, помнишь? — Вопросы, вопросы.

Он светло курит, стыдливо пронося мозг, щеки и глаза мимо дыма.

— Куда-нибудь пойдем?

— Еще бы…

Покинув «мусарню», мы с Алексом направились к фонтану в парке (на самом деле никакого фонтана там не было, просто кран, который торчал из земли, как упрямый локоть). Алекс по дороге опять закурил, а я мысленно любовался небесной гладкостью, не подавая вида.

Мы тут же натолкнулись на Блондиночку. Она, красивая и нигилистская, шла по аллее с таким видом, будто тянула тысячу призрачных голосов за собой.

Поздоровались (мы ее давно с Алексом знали), пообнимались коротенько, я успел чмокнуть ее в щечку, затем в мочку уха, в ресничку, упавшую на сексуальнейший нос, и куда-то еще, после чего остался вкус сладкой гадости медово-карамельной гаммы.

— Вы куда-то тащитесь? — спросила Блондиночка, возбудившись. Алекс многочастотно кивнул, а я попытался лукаво не перегреться на солнце.

Блонди-телка, можно сказать, возглавила нашу «ходку». А походка-то у нее более чем приятно-притягательная, мягкая как у кошки весной.

Небесные трамваи пылятся по линиям среза третьей ветки кипарисовой березки, что притаилась посреди подземного парка (да, теперь мы троицей талантливых в безумии людей идем по пространству подземно-могильной дороги).

В одном из закутков блюет зеленая собака.

В другом, который поуютней, пристроилась (друг к другу) парочка любителей анально-скорого проникновения; он у нее со спины…

Сфоткав эту секс-сценочку, Блондиночка возвращает Алексу телефон (он у него в виде крупной конфеты), а после сообщает с деловитой бессмысленностью:

— У меня идея года! Давайте в кино пойдем.

Благоухающий взглядик ее глаз заставляет меня согласиться на все условия (и в который раз убедиться, насколько я люблю лучистый синий).

Алекс глупо вопрошает, будут ли там голые дельфины, на что Блондиночка отвечает легким шлепком по его взъерошенному затылку.

Покидаем подземный «гараж» пустоты, бодро бредем по солнечной улочке, а простенькие как полынь прохожие продолжают поражать собственным поведением: вот какой-то парень с пьяной походкой заметно боится цирроза; цементный офицер розовеет при каждой затяжке на дымчатых колготках своей спутницы с лицом типичной певички; некая дамочка, громко обсуждая по переговорному устройству свою постельную жизнь, с обидой сетует на расчлененку в сериалах, якобы из-за которой ее муженек слишком кроваво кончает, а сперма у него стала слишком соленая; лысоватенький бухгалтер водит очками по стеклу ресторана, заметно мешая посетителям набивать желудок исполинского осьминога (ось, минога) всякой мясной нарезкой; маленький мальчик прется на свидание к маленькой девочке в маленький номер в мини-гостинице с большим микробаром; ряженные в пришельцев придурки столпились у ларька и штурмуют его, словно стая фанатиков таблоидной дружбы плюс классных сисек на обложках; на облаках, срываясь в шепот неразличимых звезд, кто-то Высший стенографирует жизнь игры самыми важными в мире знаками…

— Бля, паспорт надо! — ужасается Алекс, когда мы в алкомаркете у кинотеатра покупаем бухло, чтобы пронести его в зал и выпить. Алекс действительно выглядит довольно молодо.

В темноте кинозала, сидя рядом с нашей Блондиночкой, прихлебывая пойло, я уже в который раз замечаю, насколько мне приятно находиться вблизи от нее. Очень приятно. Мне нравится аромат этой девушки, ее отношение к жизни и ко мне.

Пока я любуюсь своей подружкой, подвыпивший Алекс устремляется прочь по проходу, чтобы рухнуть на какую-то тетку, расплескивая поп-корн. При этом я посекундно вспоминаю тот момент, когда мы с Блондиночкой влезли на очень красивый чердак, где после выпили винища, а затем она настойчиво полезла ко мне…

Я весь рот (да и лицо целиком) тогда измазал в ее сладком секрете. Она тогда еще сказала:

— Я трезвой без тебя жить не смогу.

Но она все-таки протрезвела…

А сейчас, отмахав Алекса от взбесившейся тетки, пропустившей кульминационный момент фильма про женатых зомби, наша слегка пьяная троица села в самолет. Он, правда, дышал жаром под видом аттракциона в ближайшем развлекательном (сам себя) центре. И рядом со мной, вжавшись в кресло, расположилась чудесная брюнетка, привлекательная всей душой.

Пока мы над чем-то «летели», она прокричала (чтоб слышал лишь я), что зовут ее Красотка-Комсомолка.

Заслышав, что смазливо-симпатичная девчонка, флиртуя, знакомится со мной в самолете, блонди-диктатор начинает ревниво мусолить Алекса, который с радостью ей отвечает…

Мы покидаем «синему» развлечений; Красотка-Комсомолка с нами не идет.

Благополучно добредаем до набережной. Река не широка; синюшная вода на этот раз почти печалится по своему покою. Даже брошенный в нее окурок Алекса реку не возмущает.

Мы переходим по ломкому мосту на другой берег, там словно существует другой мир. Слегка зеленые деревья толпятся в легкой темноте перед проходом в заброшенную клинику для душевноздоровых.

Здание старое, в несколько этажей, покоится квадратом с острой крышей, как коробка на берегу. И в ней, конечно, пусто.

Перелезаем через забор из бетонного крошева, пробираемся под сумрак старых стен и потолков. Под нашими ногами «стонут» слова и фразы на непонятных наречиях (ими исписан весь пол первого этажа).

На втором Блондиночка замечает картину выцветших красок, висящую в проеме так, что в загадочную комнату за ней попасть невозможно без вмешательства в одинокую частную жизнь этой странной картины.

На ней нарисованы мы: потрясающая по красоте Блондиночка, всегда чуть расхлябанный Алекс и я (почему-то с растрепанными волосами цвета адской сажи весной).

Блондиночка фоткает картину на «конфетный» телефон Алекса. Мы восходим на третий этаж, за ним — четвертый; там просто пустота, большая комната, проломы окон.

Я прислоняюсь к обшарпанной стене местных сумерек и, съехав по ней спиной вниз, сажусь на корточки и смотрю на своих спутников-друзей.

Ох уж этот мне женский миг моды: Блондиночка, вынув из кармана курточки зеркальце, ловко поправляет прическу. По мне — так лишнее; она и так красива до могилы.

А Алекс чуть поодаль, оперевшись рукой на пыльное оперение подоконника, глядит рассеянно в окно. Он, вроде, видит старый сад на заднем дворе клиники. Кусты среди деревьев в запустении. Над ними небо будто осени (а может, и весны)…

В общем, сейчас мы в точности повторяем ту картину у входа в загадочную комнату. Да и фотку в телефоне Алекса тоже повторяем.

Налюбовавшись собой, Блондиночка убирает зеркало обратно в куртку. Алекс поворачивает свое синеглазое лицо к нам и произносит:

— Считается, что электричество с водой несовместимы. Ну плохо сочетаются, и всё. Но при этом в человеке, который состоит на множество процентов из воды и прочих жидкостей, без электричества нейроны головного мозга будут бесполезны, да и все тело окажется бессмысленным мясом без прописки… Удивительно, правда?

Закончив свой спич, Алекс отходит от окошка.

— Наверное, ты выпить хочешь? — ухмыляется Блондиночка. Алекс глядит на меня и кивает.

Мы втроем покидаем заброшенную больницу.

Направились в бар «Огненная русалка» (там клевый потолок)… По дороге ко мне подкатила цыганка, думал, станет приставать, но она лишь поведала — «Сын это сны…» и куда-то моментально исчезла, визуально всосавшись за гаражи.

В «Огненной русалке» мы заказали едва ли не ледяного пива; я сел напротив окон, тем самым оставив Алекса к залу заведения синеглазым лицом.

Блондиночка, махнув рукой какой-то симпотяжке в знак приветствия, нахально нам сообщила:

— Эту красотку, я погляжу, обожают везде, куда бы она ни пошла. Все мужики так похотливо на нее глазеют… Аж завидно.

Она кокетливо чмокнула несколько глотков пивка из моего стакана.

— Да брось ты! — протянул Алекс, тоже отъявленно пялясь на миниатюрную красавицу. — Ты же лучшей любой.

— Спасибо, котик, — улыбнулась Блондиночка, — так приятно…

Пока они любезничали, я, чуть обернувшись, смотрел на мини-красотку и ее спутника (вполне обычный паренек, который, в свою очередь, наблюдал за нами).

— Ее зовут Игрушка, кстати. — Поведала наша беловолосая леди, опять домогаясь чужого пива — на этот раз Алекса.

На экране барного телевизора демонстрируется следующий поток «киберпатоки»: пронзительное небо, в которое легко смотреть и ничего не видеть; клип очередной силиконовой симпотяжечки; траурный ролик про старика без левой руки; снимки сонных акул в глубине темноты; изображения существ-сущностей, которые появляются каждый раз, когда ты закрываешь глаза или моргаешь.

Затем включают эпизод дебильного фильма, где по улицам города скользят потоки толи спермы, то ли известки, а паникеры-горожане, не слишком успешно спасаясь беготней, массово гибнут «под колесами» безжалостных белых селей…

Я отворачиваюсь от экрана. Блондиночка с хитринкой глядит на меня так, будто способна уместить Вселенную в одной строчке.

Через секунду ей станет скучно и захочется пойти куда-нибудь еще. Алекс точно будет не против.

Покинув «Огненную русалку», мы втроем гуляем по городу. На улицах царит ночь, ранняя и терпкая. Блонди(ночка) просто прекрасна сейчас. На ее сладком лице то и дело появляется едва заметная улыбка.

Заметно захмелевший Алекс вдруг предлагает наведаться в главную городскую библиотеку, мимо которой мы как раз и проходим.

Пузатое здание библиотеки пустует почти круглосуточно.

Тихо заходим внутрь; стеклянные двери смыкаются за нами. Будить уснувшего охранника-вахтера мы, конечно, не стали. Прошли по лестнице наверх.

Большой читальный зал был пустым и темным. Через стекло/стену пробивались сонные отблески уличных огней. Город будто находился в параллельном мире.

Мы с Алексом, выбрав для посиделок место поближе к огромным окнам, открыли очередную спиртную бутылку и продолжили «вечер встречи».

Наша чудесная спутница наслаждалась видом (большой читальный располагался на достаточной высоте)… Я встал из-за библиотечного стола и подошел к Блондиночке. Она продолжала смотреть на городскую ночь. А потом указала кивком на окна здания напротив…

Это была гостиница. Только в одном номере горел свет.

Там были мы, как бы не живые, но и не мертвые. Вторые Блондиночка, Алекс и я. Мы выпивали, веселились, сидя вокруг небольшого столика; хорошая компания друзей.

— Вы на что там пялитесь? — вопрос все более хмелеющего Алекса растаял в полутьме читального зала.

Ни я, ни Блондиночка не стали ему отвечать. Незачем сводить с ума пьяного друга (он и так уже довольно безумен). Мы просто стояли у огромных окон, рассматривая «самих себя» из темноты.

Алекс снова налил себе выпить. И про меня не забыл. Наша расчудесная блонди-подружка, отвернувшись от стеностекла, подошла к Алексу и, мягко перехватив у него бутылку, по-особому нежно к ней приложилась. Ее глоточки словно завершали что-то, может, не очень важное, но во всяком случае — значимое для меня.

Я опять посмотрел на тусклые огни города. По улицам бродило одиночество. Твое и мое.

Бесшумный ветер дразнил огни фонарей у реки. Они сквозь мелкие волны сна глядели на воду. Листва шуршала шторами углов бытия, перематывая близость друг к другу. И все, кто чувствовал эту самую близость, словно бы сами становились огнями.

Сутулый ветер уносил прочь наше прошлое.

Твое и мое…

Блондиночка отлепила от бутылки свои сладкие губы. И улыбнулась мне улыбкой очень счастливой девушки.

Ночные огни продолжали гореть.