Сжигая вечность

Илья Михайлович Самсонов, 2022

В "Обществе" – некой территории, находящейся то ли на Земле, то ли в другом измерении, нынче в моде искусство. С открытием технологии, позволяющей вложить весь творческий потенциал человека в десяток часов, живопись переживает очередной бум. Но кто те люди, которые готовы обменять свою жизнь на одну, пусть и идеальную, картину? Что ими движет? И что они смогут создать? "Сжигая вечность" – часть цикла историй о далеком и неясном, но неотвратимо надвигающемся будущем. О существах из плоти и крови, информационных узлов и схем, которые живы, и которые похожи на нас. Это истории о могучем и ужасном искусственном интеллекте, но также и о любви, о жертве, об узах и цепях, об Обществе.

Сорок второй год о.т.п. (от Третьего Пришествия) выдался неважным. Он не принес людям счастья и в него не было сделано много значимых открытий.

Сорок третий год о.т.п. не был самым счастливым в жизни Общества. Но он был плодотворным. Между двумя показателями, вероятно, существует обратная зависимость, ведь когда люди погружены в дело, они перестают думать в рамках счастлив/несчастен и начинают мыслить в рамках эффективности. В сорок третий год изобретение в одном конце Общества тут же переносилось в другой его конец, иногда в совсем другую сферу науки, совершенствовалось, отправлялось обратно. Так изобретение прыгало туда-сюда, пока не получалось какое-нибудь новое технологическое чудо.

А вот в сорок четвертый год люди довольно выдохнули. Они хорошо поработали и теперь пожинали плоды своих же трудов. Многочисленные выставки, новые гаджеты, которые носили, как одежду; пластинки, на которые записывалась, как музыка, генетическая информация человека; напитки, при распитии транслировавшие в мозг человека голосовые сообщения.

Это изобретение особо пользовалось популярностью в сфере алкогольных напитков, в которые обязали помещать предупреждающие о вреде сообщения, — подобное предостережение, поступающее сразу в мозг человека, оказалось страшно эффективным, и количество потребления подобной продукции сократилось на тридцать процентов за год без каких-либо запретов. Вообще это объяснимо. Одно дело, затуманив свой разум огненной водой, слушать обольстительные речи девушек, и совершенно другое — когда прямо в твоей голове объявляется гневный праведный дух, укоряющий тебя во всех проступках.

Кстати о духах. Некоторые несчастные, не успевшие узнать об этом открытии науки но попробовавшие подобные напитки, думали, что в их головах заговорил svyatoi duch. Вероятно, сверхмощный искусственный разум, управлявший Обществом, и мог это сделать, но он предпочитал более мягкие и ожидаемые меры воздействия на людей. Вообще под его началом жилось хорошо. Об этом свидетельствовало количество прошедших лет и сам тот факт, что начало правления svyatogo ducha знаменовало начало новой эры и обнуление точки отсчета. «Третье Пришествие» стало уникальным даже среди Пришествий — в него к людям снизошел не Сын Божий, а Святой Дух. И ни в божественной, ни в биологической форме, а в форме самой мысли, которая лучше всего выражалась металлом и километрами проводки.

Как гормоны, поступающие в мозг после завершения работы и приносящие удовлетворение, технологические успехи приносили людям радость и облегчали жизнь.

И именно с гормонами было связано одно занимательное открытие, совершенное в сорок третьем году. Вопрос творчества был решен и разложен на математические составляющие. Были найдены ответы на вопросы о том, какие части мозга отвечают за творческий процесс и как их ускорить до невозможности. Не смогли решить лишь проблему сохранения человеческих мозгов после такого вот «разгона» — они «сгорали» за ночь.

Но творцов, в частности, художников это не волновало. Они всегда были, есть и будут такой породой людей, которая готова сунуться в любые дебри, пройти через огонь и медные трубы, чтобы создать единственный шедевр. И теперь их могли подтолкнуть к созданию шедевра.

Арк забрал регистрационный бланк с прилепленными к нему бумажками о здоровье, психическом состоянии и результатами его биохимического анализа крови. Поверх всего этого краснел толстый штамп с надписью «допущен». Из-за своего цвета штамп вызывал не самые позитивные чувства. Как будто его допустили нехотя, глядя сквозь пальцы. «Ладно уж, достал ты нас, иди, раз хочешь» — так он и говорил.

Но на самом деле ему, конечно, только казалось это. Отношение к художникам, пришедшим в центр «Вознесение», было уважительным и боязливым. Персонал, обычные рабочие люди, не могли до конца поверить в то, что все пришедшие сюда художники готовы были отдать свои жизни и уже на следующее утро развеяться прахом по ветру.

Они осторожно брали из рук художников документы, подолгу вглядывались в них, желая удостовериться, что эти люди материальны.

Арк знал, что художники материальны только с виду. Ткни легонько — покажется, что обычный человек. Продави поглубже, и художник лопнет, выплеснув наружу свои грезы, как съедобный шарик с соком внутри. Эти грезы отражали картины художников. Грезы могли быть наполнены светом и теплом, оставленным в сердце художника родными местами и любимыми людьми. Тогда каждая картина проникалась особым светом.

Но не всем же художникам рисовать теплые летние сады и прудики. Были картины, изображавшие свирепые битвы, голод, морскую бурю. Грезы были соответствующие. Их источниками являлись удары судьбы, нанесенные подло, в самые неожиданные моменты.

Арк ожидал своего удара. Но тот все равно больно уколол его в самое сердце. Жаннэ всадила клинок своего равнодушия глубоко в его тело, а затем ушла, не повернувшись. Она обронила в нем грезы одиночества, холодного и туманного, а еще следы печали. Теперь он собирался выплеснуть их в едином, последнем акте творения, которое могло бросить вызов божественному.

Арк откинул голову на подушечку установки и вдохнул газ. Его тело накачивали наркотиком, ускоряющим выработку «гормонов творчества» всеми способами. В легкие поступал газ; по трубочкам, оканчивающимися иглами, в его вены втекала жидкость; таблетки он уже успел принять, как только зашел в эту комнату. Установка пикнула, и сотрудник центра «Вознесение» помог ему встать.

— Все прошло, как должно. До начала действия активных веществ без четверти час.

Его провели в белую комнату, небольшую и совершенно лишенную обстановки. Из мебели не было вообще ничего. Негде было даже присесть. В центре комнаты на деревянной подставке стоял холст. Размерами он был, как Арк и просил — 100х120.

Он посмотрел на уголок, в котором были сложены краски, кисти. Усмехнулся. Чтобы художник не «распылялся», ему давался лишь один холст для рисования, однако разнообразие красок было внушительным.

Сотрудник за его спиной пикнул часами.

Конец ознакомительного фрагмента.