Экспедиция «Нерей». Ближний поиск

Илья Мартынов, 2017

Все три шаттла исследовательской экспедиции на планету Нерей разбились во время высадки. В живых осталось лишь двое астронавтов. Земля молчит. Кажется, обоим выжившим – лейтенанту Джеку Сэлленджу и тяжело раненной Энн Пэтроу – суждено погибнуть в диком инопланетном мире. Внезапно Земля выходит на связь – но вместо спасения герои получают лишь странные задания. Лейтенант вынужден в одиночку путешествовать по планете, населенной необычными и опасными формами жизни. Пытаясь изучить их, он однажды сталкивается с тем, что может изменить не только его судьбу, но и будущее всего человечества.

Протокол I-844

1

— Приём. Передаю сигнал с поверхности планеты Нерей, — произнёс он, скользя ладонью вдоль тёмно-серой грани телепорта.

— Пирамида трухлявая! — выругался Джек и с досадой стукнул кулаком по столу, отчего устройство завибрировало и недружелюбно загудело. Ему захотелось плюнуть прямо в самый центр рамки телепорта, но он сдержался.

— Говорит старший лейтенант Джек Сэллендж. Миссия F-3476N8, — он надавил пальцами правой руки на изрядно взмокший висок. Другой рукой он настолько сильно вцепился в рамку телепорта, что казалось, будто его ладонь сейчас поглотит все тепло, излучаемое устройством.

Ответа не последовало. Здесь, на другой планете, на расстоянии восьми с половиной световых лет от Земли, мертвенная тишина по другую сторону устройства превращала кровь в мельчайшие ледяные кристаллики, едко покалывающие сердце. Джеку казалось, будто этот холод заполнял его нутро, отравляя весь организм.

Миссия по колонизации другой планеты и без того была под угрозой срыва. Телепорт не успевал настроиться на нужные частоты. Механизм разогревался, вроде бы входил в рабочий режим, но Джек был недостаточно хорошо знаком с физикой и техникой, чтобы определить, правильно ли он функционирует. В его обязанности вообще не входило пользование предметами, перемещающими что-либо в пространстве. В нормальных обстоятельствах это находилось исключительно в ведении капитана миссии и его помощника.

В эту минуту Джек жалел, что в Академии никто им никогда не рассказывал подробно о механизмах работы телепорта. Офицер знал, что телепорты были официально запрещены правительством. Законодательство допускало их использование лишь в экстренных случаях и только специально обученным персоналом. Джек старался не думать о том, что в данный момент он нарушал закон. Это бы лишило его всяких сил, позволив мертвенной тишине обратить в лёд его нутро.

Он знал, что на самом деле телепорт ничего никуда не перемещал, а лишь считывал сведения о состоянии мельчайших частиц помещенного в него объекта, а затем с огромной скоростью передавал информацию в другое подобное устройство — приёмник, где эти частицы вновь пересобирались. В полёте космический корабль «АванЛайт» прокладывал тоннель из порталов, сжимающих пространство и время. Так он мог сам перемещаться быстрее скорости света и оставлять за собой систему сверхсветовой передачи сигнала. Это позволяло встроенному в телепорт датчику отправлять и получать информацию практически без задержек.

Разумеется, вещество не могло возникнуть из ничего — телепорту нужен был не только источник энергии, но и материя, из которой будут собираться принятые объекты. На самом деле расщеплять исходный предмет было не обязательно, достаточно лишь считать и передать информацию о его состоянии. Но создавать избыточные клоны предметов было запрещено законом, и «телепортированные» объекты всё равно расщеплялись и выбрасывались в космос с пылью и отходами. Джек на мгновение задумался, что это, возможно, было слишком расточительно.

Лейтенант вспомнил, как о телепортах высказывался его отец. Он считал, что все эти законы, ограничивающие использование телепортации, вроде запрета на копирование органики или производство вещей без разрушения оригинала, вовсе не связаны с заботой о людях. Правительство не защищает интересы обычных граждан, а лишь поддерживает крупные корпорации, которым совершенно невыгодно распространение телепортов и наноассемблеров, собирающих любые предметы из песка, пригоршни камней или угольной пыли.

В распоряжении офицера оказался лишь портативный телепорт: он был только модулем, частью большого устройства. Джеку пришлось смириться с мыслью, что две остальные части были уничтожены во время падения шаттла капитана.

Настраивая телепорт на сверхбыструю передачу радиосигналов, Джек поймал себя на мысли, что больше всего на свете ему хочется услышать в ответ слова Глэдис. И это даже не удивило бы его. Телепорт жадно глотал сообщения Джека, сжимал их и отправлял по скоростному каналу.

Возможности этого модуля были ограничены: с его помощью Джек мог отправлять и принимать сигналы, а также собирать небольшие предметы: в высоту и ширину грузовая камера телепорта была немного меньше метра. Транспортировать предметы в другие места одиночный модуль телепорта не умел. Получалось, что если бы Джеку удалось забраться в камеру, телепортироваться на Землю он ни за что не смог бы — как бы сильно он этого ни хотел.

— Приём. Говорит старший лейтенант, офицер-исследователь Джек Сэллендж. Сообщите, каково качество сигнала? Видно ли моё изображение и слышен ли мой голос? — продолжал он, всё также стискивая пальцами переднюю рамку телепорта.

— Погоди немного, они ответят, сейчас там самое ранее утро, — внезапно оживилась Энн, проснувшаяся минут десять назад. Её голос звучал на удивление звонко, даже немного по-командирски.

Джек вздрогнул. Он не ожидал, что Энн, едва не погибшая после тяжёлого удара посадочного шаттла о поверхность планеты, уже может нормально разговаривать. В памяти промелькнули страшные кадры их падения: стекло в её шее, мертвенно-бледное обмякшее тело, которое ему приходилось реанимировать. Джек не был врачом, но даже его биоинженерное образование позволяло заподозрить, что состояние офицера Энн Пэтроу явно критическое. С помощью регенератора он смог правильно обработать раны Энн, она получала нормальное количество питания, но на поправку почему-то не шла. Напротив, Джеку казалось, что день ото дня ей становилось только хуже.

Он подошёл к ней, взял за руку и внезапно для себя поцеловал тыльную сторону ладони, отметив, что она кажется слишком прохладной. На мгновение Энн стала ему родной и близкой, почти как старшая сестра. Джек почувствовал, что рамки субординации здесь уже не имеют значения: она больше не командир шаттла, не полковник, а он — не старший лейтенант. Они здесь одни в целой звёздной системе. Чтобы прогнать прочь эти мысли, он решил заговорить.

— Энн, ну почему же я не знал тебя такой раньше? — произнёс Джек неожиданно для себя и ощутил, как увлажнились его глаза. Он осторожно обнял ее, ощущая стойкий запах геля, оставленного регенератором на коже её шеи. В этот скорее технический, как показалось ему, запах жжёного металла вплетался аромат её взмокших от пота волос, разбросанных по белоснежной подушке.

Отстранившись, он увидел, как по ее сухим бледным щекам стекают слезы. Джек подумал, что за строгой внешней оболочкой высокого офицерского звания пряталась хрупкая уставшая женщина. Он чувствовал, что Энн тяжело осознавать свою беспомощность. Ей ещё никогда не приходилось ощущать себя столь слабой. Но для Джека она была самой смелой и выносливой на свете, потому что совсем недавно он понял, что её настоящая сила заключается не в выдержке, а в умении доверять и быть настоящей.

Он дождался, пока Энн задремлет, а её дыхание сделается более ровным и глубоким. Нужно было разобрать оборудование и компактно расставить его в их небольшом стеклянном павильоне. Вечерело, и окна-панели постепенно затемнялись. Переставляя один из контейнеров со сканирующим микроскопом, Джек невольно заметил своё отражение в одной из панелей и удивился, насколько он исхудал и осунулся. Всегда подтянутый и спортивный, он словно кому-то одолжил как минимум одну шестую себя. Лейтенант давно уже забыл о своём виде и состоянии, особенно в последние дни, когда его поглощали мысли лишь о здоровье Энн.

«Да, дружище, схуднул», — подумал он, глядя на себя в панорамное окно.

Джек поднял руки вверх, напряг бицепсы и с ужасом обнаружил, что они почти вдвое меньше, чем были полгода назад.

«Чёртова экономия на воде! Если бы не остановки в космосе из-за неполадок корабля, — пронеслось в его голове. — Так и дистрофиком можно скоро стать. А мышцы тут явно лишними не будут». Он посмотрел в сторону спящей Энн, стараясь не думать, что ему придётся носить её на себе.

Джек ещё раз вгляделся в свое отражение и, приоткрыв широкую челюсть, надавил пальцами на ввалившиеся щеки. Исхудавшее лицо огорчало не меньше ослабившихся бицепсов. Ему показалось, что его серые глаза, ещё совсем недавно живые и искрящиеся, погрузились на дно глазниц и теперь недобро поблескивали мерцанием остывающего пепла.

Джек задрал серебристо-серую домашнюю робу и посмотрел на свой пресс, состояние которого уже давно тревожило. Квадратные бугорки солнечного сплетения сливались в напряженный монолит. Он попытался расслабить мышцы, но ничего не вышло. Такое иногда случалось, когда его одолевала тревога. Джек ненавидел это ощущение, когда в животе всё будто сгущалось и твердело, превращаясь в камень. Мышцы верхнего пресса сдавливали желудок, и он начинал поднывать тянущей, тупой болью.

— Труп с соломенными волосами, — он ухмыльнулся полушёпотом и поспешил вернуться к начатому делу.

2

Уже темнело, когда старший лейтенант Сэллендж остановился перед панорамной стеной недавно отстроенного жилого павильона и стал спокойно вглядываться в ночную темноту. Перед ним, в сотне метров впереди, виднелись два небольших холма и несколько валунов. Джек пил воду из стилизованной под двадцатый век чашки, которую прихватил с Земли, чтобы не забывать родную планету и город. Чудом она пережила крушение шаттла, оказавшись прочнее многих современных вещей…

Вдруг его внимание привлекло нечто невообразимое. Огромный валун внезапно зашевелился, слегка приподнялся, затем вновь опустился и откатился в сторону по песку. Трудно было разглядеть с такого расстояния все детали происходящего, но даже отсюда Джек увидел, как нечто, похожее на щупальце, обхватывает валун и тащит за собой.

По его спине пробежала дрожь.

Тут же он заметил движение и с другой стороны холма, разглядев в сумерках одного из местных травоядных — шарообразного бородавочника. Этот экземпляр двигался как-то странно, будто ковыляя, то и дело заваливаясь набок. Вероятно, это был детёныш, отбившийся от стаи, которая шла с водопоя.

Джек встревоженно наблюдал за происходящим. Несколько секунд он колебался, раздумывая, стоит ли поднимать с кровати Энн, но в итоге решил, что ей тоже нужно это увидеть.

— Энн, там какая-то явно странная хреновина, она тут совсем рядом, — он аккуратно потряс её, уже почти заснувшую, за плечо. — Я подумал, ты должна на это посмотреть.

— Уверен, что мне нужно это видеть? — строго сдвинув брови, спросила она.

— Определённо уверен! — решительно ответил Джек.

Его встревоженный вид на мгновение заставил её содрогнуться. Она стиснула зубы и безмолвно кивнула. За два с лишним года полёта на корабле лейтенант Сэллендж уже успел выучить, что полковник Пэтроу не привыкла демонстрировать свою слабость.

Джек помог ей доковылять до окна.

Они увидели, как шарообразный бородавочник на мгновение замер, а затем, словно что-то почуяв, резко вскочил на холм — но это оказалось его роковой ошибкой. В следующую секунду показался хозяин щупальца. Огромная тварь, высотой в три, а может, и все четыре метра взгромоздила свою тушу на холм, поднимаясь откуда-то сзади, с той стороны, что была скрыта от глаз Джека. Лейтенанту Сэлленджу показалось, что он видел уже не щупальце, а длинную конечность, которую венчал то ли острый клюв, то ли огромный коготь. Тут же рядом возникла ещё одна такая же, а затем показался громадный блестящий хвост. Тварь молниеносным движением нанесла удар по бородавочнику. Завязалась потасовка, которую уже было совсем невозможно разглядеть в наступившей темноте. Офицер ни секунды не сомневался, что тварь утащила тушу несчастного бородавочника за холм и там же её разделала. Во рту у Джека всё пересохло, и в сознании внезапно всплыла фраза старшего механика Алана Фортса, сказанная им однажды на капитанском мостике: «…там, где есть травоядные, обязательно найдутся и хищники».

— Не хотел бы я повстречаться с этой тварью, — оцепенев от ужаса и неподвижно простояв несколько секунд, сказал наконец Джек — Алан, как же ты был прав, сукины твои секвенции!

— Да, верно, Алан был прав, — быстро ответила не менее напуганная Энн, вглядываясь во мрак пустынной темноты за окном, — здесь точно полно сюрпризов, рядом с которыми придётся выживать.

— Следует внимательнее относиться к безопасности. Я думал… — Джек на секунду осёкся, — просматривая сканерограммы на корабле. — Я думал, что эти травоядные бородавочники агрессивны и опасны, а они лишь цветочки да камушки…

— Надо проверять все замки. А ещё нужно забрать уцелевшее оружие из шаттла.

— Это верно.

На следующий день Джек старался всё делать в ускоренном темпе. Быстро дошёл с многосоставным роботом-помощником до шаттла, быстро выгрузил оружие, также быстро взвалил его на робота и отправился домой.

По дороге назад он остановился неподалёку от холма, где вчера вечером они с Энн видели бородавочника и ту здоровую тварь. Он скомандовал роботу-трапечнику направляться к павильону, а сам свернул в сторону холма. Хоть и несильно, но ветер уже успел засыпать сине-зелёными песчинками место вчерашней бойни. Джек был начеку, в любой момент готовый вскинуть руку для выстрела.

Глубокие следы, оставленные тушей травоядного бородавочника, сползали с холма и уходили куда-то вдаль равнины к обособленной скалистой гряде, находившейся метрах в трехстах отсюда.

Холм был усыпан треугольными углублениями, рядом с которыми осталось несколько округлых следов от стоп бородавочника.

«Да, должно быть, мощная тварь, — размышлял Джек, — но где же она обитает?» Он постоял ещё несколько минут, настороженно озираясь по сторонам.

В его памяти крутился образ планеты, какой она была видна из космоса — оливково-зеленый шарик. На поверхности всё выглядело несколько иначе.

— Мы побывали в нескольких серьёзных передрягах, друзья, но сумели справиться с неполадками. Нам также удалось провести корабль по заданному курсу, — зазвучал в сознании Джека голос капитана Грэхэма. — Нерей — это планета с перпендикулярной осью вращения. Для нас это значит, что на ней почти не заметна смена времён года. В целом климат даже чуть более стабилен, чем нынешний земной. Средняя температура на планете не поднимается выше 23 градусов Цельсия. Она меньше Земли и по массе равна 0,63 земных масс. Длина суток около 22 часов. На планете почти нет открытых водных поверхностей, за исключением двух небольших морей.

Перед мысленным взором Джека развернулась карта, которую он мог перемещать, то приближая горные хребты, то отдаляя поверхности ледяных шапок на полюсах планеты. Его мозг воспроизвёл кусок поверхности планеты с двумя морями, одно из которых было почему-то бирюзово-зелёным, а не синим, как второе.

— На планете будет сложно добывать воду, — продолжал в голове Джека своё спокойное повествование голос капитана, — но высокая влажность по утрам поможет компенсировать недостаток воды в регионе нашей высадки. Уровень кислорода на планете чуть ниже, чем на Земле, и составляет около 19 %, но на вас это не особенно скажется. Вы же тренированные, подготовленные люди, — Джек вспомнил улыбку под чёрными усами капитана и улыбнулся сам. «Где сейчас капитан и его помощник? — раздумывал Джек… — Неужели… ты и сам знаешь, что они не выжили…» С горькой досадой он пнул носком ботинка зеленовато-серую пыль и выругался вслух.

Его взгляд пробежал по блестящему песку, словно пытаясь угнаться за яркими искрами, и вдруг, словно по зову какой-то безмолвной, но могущественной силы, устремился вверх. Что-то было не так с этим небом. Оно словно жило своей собственной жизнью. Джек вспомнил рассказ капитана про сверхплотные слои в атмосфере и необычные газовые явления. Он покрутил головой, стараясь охватить как можно больший кусок жёлто-зелёного неба. Облаков почти не было видно, но те, что удавалось заметить, формой походили на вытянутые полукруглые скобы.

«Они как-то странно двигаются, надо будет потом ещё понаблюдать за ними», — подумал Джек, сплюнул на песок и пошёл дальше. Слюна сперва зашипела, а затем распалась на несколько капелек, которые, в свою очередь, словно растворились на поверхности песка. На Земле влага из его слюны вероятно быстро испарилась бы, но здесь миллионы крошечных микроорганизмов впились в жидкое содержимое, бережно выкачивая крохотными клеточными насосами каждую молекулу воды.

В тот день, вернувшись в павильон, Джек почти не отходил от Энн. Ему казалось, что если он сможет развлечь её, развеселить, все страдания полковника Пэтроу чудесным образом пройдут сами собой, и она поправится.

Попутно, урывками, когда она спала, Джек подходил к телепорту и продолжал слать сообщения на Землю в Центр, в надежде услышать ответ хоть кого-нибудь с Земли.

В очередной раз работая с телепортом, Джек вдруг вспомнил, как несколько дней назад он долго и утомительно собирал устройство. Тогда Энн выглядела будто бы свежее, чем сегодня, но она так же много спала. Он то и дело подбегал к ней и сообщал, что уже вставил ту или иную деталь, а затем бодро пояснял, что главное — правильно зафиксировать сконденсированные аккумуляторы для зарядки всей установки. Она слегка улыбалась, одобрительно кивала головой и вновь засыпала.

3

Энн лежала совсем бледная, на её лбу проступил пот, дрожь била её измученное тело.

Только сейчас в свете ещё ярких лучей инопланетного солнца Джек вдруг обратил внимание на то, как сильно она исхудала. Тонкая кожа обтягивала её теперь особенно острые скулы, тёмные вены проступили на ссохшейся шее, руки стали синюшными и жилистыми. Она скорее походила на какую-то старуху из архивных фильмов позапрошлого века.

Лейтенант Джек Сэллендж предчувствовал, что что-то произойдет, но после того, как он принёс Энн воды, он услышал совсем не то, что ожидал.

— Джек, я должна тебе кое-что сказать, — начала она еле слышным, совсем осипшим голосом, чуть отодвигаясь к противоположному краю кровати, чтобы лейтенанту было удобнее сидеть рядом с ней.

— Я готов тебя выслушать, Энн. Только правду, — в его взгляде было нечто умоляюще печальное, и это помогло ей раскрепоститься и излить душу.

— Я хотела сперва сказать, что думала о тебе хуже, чем ты есть, — она на секунду прервалась, словно подыскивая нужные слова. Потом посмотрела на Джека решительно, словно поняв, что подбирать слова бессмысленно — остаётся только рассказать всё как есть, и продолжила, — ты мне казался безнадежно молодым и глупым.

Джек знал, что по меркам тридцатисемилетней Энн он совсем ещё юнец. Она уже полковник, у неё за спиной немало полётов и успешных миссий. Энн была ещё из того поколения, когда работать или служить начинали уже в четырнадцать. Джека эта участь миновала. Его и Сэма, как тепличные растения, держали в лицее до семнадцати лет. Энн, бесспорно, имела право считать себя намного более опытной и зрелой. И все же ему нравились ее слова — похоже, она клонила к тому, что он превзошёл ее ожидания.

— Я и не думала, что ты окажешься таким сообразительным… видимо, ещё умеют чему-то учить в Космической Академии, — продолжала она.

— Умеют, Энн, поверь, — улыбаясь произнёс лейтенант Сэллендж и положил руку на ее темные волосы, блестевшие в проникавшем через окно свете чужого солнца.

Её выцветшие серо-зелёные глаза блестели в свете зеленоватых лучей, просачивающихся сквозь стёкла павильона. Она с трудом сглотнула слюну и кивнула.

— Да, видимо ещё умеют… в общем, я благодарна тебе, спасибо…

— Это мой долг, полковник Пэтроу! — постарался бодро выговорить он.

Она попыталась изобразить улыбку, и от этого стало ещё заметнее, как исхудало ее лицо. Энн продолжила говорить, и Джеку показалось, что он запомнит ее слова навсегда.

— Я всё-таки должна сказать тебе правду…

— Какую? — он настороженно выпрямился, словно это помогло бы ему услышать больше.

— Не уверена, что ты готов это услышать… — она тяжело вздохнула.

— Я готов! Не томи, пожалуйста, — почти умоляюще сказал он, нахмурившись.

— Я беременна, но, боюсь, что родить уже вряд ли смогу, — быстро отчеканила полковник Пэтроу.

— Но как? Это же запрещено… — Джек растерялся, его мозг словно отказывался поверить в услышанное.

— Погоди, договорю… — Энн вновь тяжело вздохнула, приподняв плечи над кроватью. Это движение напоминало Джеку, как не раз тяжело вздыхал капитан Николс Грэхэм, когда корабль ещё только приближался к планете. Но у Энн были другие причины: опасные травмы и беременность. Плод явно отбирал немало сил. Джек сел рядом с Энн и взял её за руку. Он пристально смотрел на неё, изо всех сил стараясь выглядеть ободряюще, но получалось у него это плохо. Было заметно, что его пробивает дрожь.

— Я любила Ника, — произнесла она, посмотрев Джеку прямо в глаза. Сконцентрировав всю теплоту, что у него ещё оставалась, Джек заглянул в зеркало души Энн — её настоящие, чистые, открытые глаза, и прочёл в них немую просьбу не судить её строго. В этот момент офицер Пэтроу поняла, что может довериться лейтенанту. Сделав ещё один вздох, Энн продолжила: — Он отвечал мне взаимностью. Я ведь оказалась на «АванЛайте» в том числе и из-за него. У звёзд, которые я изучала по поручению Агентства, такая же активность, как и у солнечной. И у этой тоже, — она кивнула влево, в окно, где сквозь полупрозрачные стёкла виднелся диск жёлто-зелёного светила.

— Никакого интереса сюда лететь мне не было, я не люблю планеты и живность, в экспедициях меня всегда привлекали лишь звёзды. Они и дают жизнь всему остальному… в них все загадки Вселенной. Они совсем одинокие… планет бывает несколько или даже много, а звезды почти всегда одиноки. Лишь иногда природа разрешает им быть вдвоём. Я тоже всегда была одна. Тихо служила службу, делала, то, что любила. Кроме Грэхэма у меня никого и не было. Мы вместе работали в двух миссиях, он не раз помогал мне, а я старалась выручать его. И однажды… — она умолкла.

Молчание тянулось несколько минут. Едва слышное дыхание Энн то и дело сменялось хриплыми протяжными вдохами.

— И однажды что? — осторожно спросил Джек, повернув голову, чтобы лучше слышать, но по-прежнему мягко касаясь рукой её волос.

— И однажды я поняла, что не смогу без него, — резко сказала Энн, и слова прозвучали как удар ножа.

Джеку и в голову не могло прийти, что такая строгая, целеустремлённая, взрослая по его меркам женщина могла вот так запросто влюбиться в какого-то капитана корабля. Почти как в тех классических романах, какие они некогда изучали в лицее на занятиях по мировой литературе.

— Эээ… да, — растерянно произнёс Джек.

— И я напросилась в эту миссию.

Она рассказала, как было непросто попасть на «АванЛайт», как она вынуждена была дважды проходить отбор в команду, как долго не могли дать разрешения — кто-то в Агентстве не мог обеспечить ей протекцию… Будто бы случайно, мимоходом Энн напомнила Джеку о том, что правила строго запрещали интимную связь между членами экипажа.

— Однажды я осталась с ним наедине, в его каюте. А потом ещё раз, и ещё. Мы часто стали встречаться тайком. Наш путь к этой планете растянулся из-за неполадок, но я была счастлива, что у нас появилось больше времени. Мы не считали секвенций, наша ДНК казалась нам бесконечной, — она немного задержала дыхание и, чуть сощурив глаза, посмотрела в сторону Джека, словно в очередной раз оценивая — можно ли ему доверять. — Потому что я была рядом с любимым человеком. Старая, сорокалетняя тётка нашла своё счастье в укромном уголке космоса, — она как-то странно, недобро усмехнулась, потом посмотрела на Джека, будто пытаясь оценить его реакцию.

— Чего? — недоумевающе спросил лейтенант Сэллендж.

— А знаешь, Джек, я ведь перевидала немало парней, таких как ты, все в вас видно как на ладони… Молодых, ещё совсем неопытных и самоуверенных… с вашей этой белоснежной охмуряющей улыбкой, — вдруг выпалила она.

Джек не сдержался и улыбнулся, но по-доброму, словно его рассмешили старой необидной шуткой. Ему было двадцать четыре, и теперь он укорял себя за то, что ещё совсем недавно Энн ему казалось безнадёжно старой. Сейчас Джек уже и сам не понимал, как её воспринимать. Много ли это — быть тридцатисемилетним?

Он пристально посмотрел на Энн, разглядывая овал её лица. Взгляд цеплялся за каждую морщинку и ямочку. Лицо офицера Пэтроу выцвело и посерело, а морщины оставили на коже отпечаток глубокой скорби. В таком обличье Энн напоминала ему престарелую мать его возлюбленной, рассказывающую историю своей молодости.

— Но ты меня приятно удивил, должна признаться… Ник, напротив, не был таким… он всегда был сдержанным, воспитанным и галантным. Он брал женщин другим. Не устояла и я… Я боялась, что о нашем романе кто-то узнает, но боялась не за себя, а больше за него… его ведь могли уволить. И тогда что?

— Что? — не выдержал Джек.

— Мне бы остались только звёзды, да и то, те, что на погонах. А его бы звёзды слетели…

— Когда ты узнала о его болезни?

— О, это произошло по глупости… — она попыталась улыбнуться, но ей удалось лишь подобие оскала. — Ник подозревал, что силовые установки с отклоняющими полями не всегда работали исправно, особенно в моменты экстренных торможений, — она остановилась, немного прокашлялась. Джек дал ей глотнуть воды, после чего её рассказ продолжился. — Но он принял решение оставаться в плохо защищённом от космической радиации отсеке, даже в те моменты, когда там было совсем опасно. Я знала, что у него была боязнь замкнутых пространств. Он никому не говорил много лет и до этого справлялся, но, видимо, все эти неполадки с двигателями корабля окончательно дестабилизировали его состояние, — Энн попыталась глотнуть, но у неё не получилось. Тогда Джек встал и принёс ей ещё немного воды, чтобы смочить горло.

— Он поэтому и поселился в каюте с иллюминатором. Я понимаю его. Ему нужно было хоть как-то снять стресс, — она сделала ещё глоток, приподняв голову с подушки. — Представляешь каково это — спать в каюте без окон, когда ты с детства этого боишься?

— Нет, никогда не думал об этом, — покачал головой Джек.

— И однажды он сообщил мне, что результаты очередного медицинского обследования выявили у него рак, который перекинулся на лёгкие, — чуть поджав нижнюю губу, продолжила Энн. — Быть может, он… он знал об этом и раньше, но сказал, когда в одну из ночей я нащупала у него уплотнения на шее. Я видела такие уплотнения у своей матери, когда та отказалась лечиться. Она умерла, как и все, кто отказывался лечиться должным образом.

— И почему в медотсеке ему не смогли помочь… как же наноботы, которые должны были расщепить раковые клетки? — изумлённо вскинув вверх брови, спросил Джек.

— У него был такой редкий тип иммунитета, для которого ещё нет совместимых наноботов. У него были почти все типы наноботов, кроме противоопухолевых. Они отторгались. Сначала я не могла принять это. Я тогда кричала на него в порыве бешенства. Я ругала его за то, что он продолжал жить всё в той же небезопасной капитанской каюте. Поначалу ремодуляция помогала, частично омолаживая клетки и приостанавливая развитие болезни. Но в какой-то момент мы оба поняли, что время упущено, ему нужно было серьёзно лечиться, а не этими… стандартными ремодуляторами старого образца. Да и Грэхэм, по правде говоря, был старой закалки. Не любил он медотсек и технологичную медицину Ему даже не нравилось искусственное оплодотворение. Вообще… он не хотел, чтобы я избавлялась от ребёнка.

— А почему он согласился лететь, зная о своих особенностях? — изумлённо спросил Джек.

— Для Грэхэма было важно выполнить поручение Центра, — она прокашлялась. — Руководитель внутригалактических миссий Норвэлл мог доверить задание только ему. Во всяком случае так сказал Грэхэм, и я ему верю. — Прищурившись, она пристально взглянула в глаза Джека, — ты ведь его сам хорошо знаешь, Норвэлла. Грэхэм говорил, что вы с его сыном учились.

— Верно, — Джек утвердительно покачал головой.

Он постарался скрыть смущение. Ему было неприятно, что Энн знала о том, что он попал на корабль не без помощи высокопоставленного чиновника Агентства.

— Но Норвэлл не знал о клаустрофобии Грэхэма. Думаю… он бы мог подыскать кого-то другого, — она глотнула воздуха. — А может, и не мог.

Джек нервничал ещё больше. «Что ещё ей известно? Почему мне никто об этом не рассказывал? — крутились в голове вопросы. — Вероятно, потому, что я слишком молодой или из-за того, что дружу с семьёй Норвэллов?»

— А когда ты узнала о беременности? — лейтенант Сэллендж решил сменить тему.

Джек чувствовал ее внутреннюю борьбу. Несколько секунд поколебавшись, Энн решила, что стоит рассказать всё до конца.

— Поднимаясь на борт корабля ещё перед запуском, я предвидела, что такое вполне может произойти между нами. На этот случай у меня были пилюли от зачатия, и я их принимала, если знала, что иду к нему. Но однажды я их забыла. Я была тогда так рада, что ему полегчало, что не подумала о мерах предосторожности. Этого раза хватило… Дура. Сама раньше не понимала, как другие оказывались в подобных ситуациях.

Она осеклась, потом помолчала. И набрав в грудь настолько много воздуха, насколько это было возможно в её состоянии, вновь продолжила.

— Понимаешь, ведь долгое время только я одна знала о его болезни. Ты меня понимаешь?

— Да, Энн, я тебя понимаю. Только продолжай. Я всё понимаю… мы одни здесь, нас больше некому судить. Только ты и я. Ты… сама, главное… — о не знал, что сказать, как закончить, — ты сама себя, главное, не вини.

— Спасибо… уже не виню. Я узнала, что беременна… но с тех пор я стала бояться медотсека как огня. Если бы в Агентстве узнали, что я вступила в связь и забеременела, то по возвращению на Землю меня ждало бы суровое наказание. Меня бы уволили и лишили всех званий.

— Да, я понимаю.

— Несколько раз я пропустила посещение медотсека, зная, что все мои данные будут записаны в протокол и переданы в Центр. Вопреки всем правилам, Ник разрешил мне не ходить туда. Уж лучше было нарушить протокол посещений, чем… Агентство узнало бы всю правду.

— Я… я даже не представляю, я бы выпрыгнул в космос, если бы что-то во мне росло, — Джек сам понял, что это прозвучало глупо, но все-таки попытался пошутить, чтобы хоть немного сбросить напряжение.

— Лора тогда что-то заподозрила, когда я стала пропускать обследования, — словно не заметив шутку Джека, продолжила Энн, — но она держала язык за зубами, за что я ей благодарна. Варпол вроде бы даже и не заметил. Он на своей весёлой волне был, — она печально улыбнулась.

— Я помню, что ты сильно потеряла тогда в весе, — среагировал Джек. — Алан меня спрашивал — может ты тоже заболела, как и капитан.

— И что ты ему ответил? — сипло спросила полковник Пэтроу.

— Сказал, что вряд ли, честно говоря, уже не помню, что ответил, — он пожал плечами, поджав нижнюю губу.

— Да, Алан был единственный, кто ко мне приставал с расспросами. Вот мерзкий тип, — она закашлялась.

— Прости, — Джек замялся.

— За что?

— За то, что напомнил тебе об Алане и ещё за то, что расспрашиваю тебя обо всём об этом. Просто ты и правда тогда так похудела. Я за тебя переживал и остальные, думаю, тоже.

— Вот-вот… — усмехнулась Энн. — Ты же помнишь, что питались мы экономно, а плоду вообще нужно было особое питание. Он стал отнимать у меня силы, и это несколько осложнило моё положение. Я знала, что плод развивается, но не так, как положено, а гораздо медленнее. И тогда я съела пригоршню отравы, чтобы убить эмбрион, но у меня не получилось… выкидыша не произошло.

— Вот почему ты ходила такая угрюмая… На тебе лица не было, — Джек посмотрел в окно, прокручивая тяжёлые воспоминания о тех последних месяцах, что он провёл на «АванЛайте» перед высадкой. Он вспомнил, как Энн ходила печальная и поникшая, как она самой последней, чтоб её никто не заметил, возвращалась после очередного профилактического осмотра. Он тогда не понимал, чем было вызвано её состояние, но сейчас картина ясно складывалась в его сознании, словно невидимая белка одну за другой раскусывала скорлупки орехов-секретов, обнажая ядра истинной реальности.

— Да… а сейчас ещё стала похожа на ссохшийся труп, — усмехнулась Энн уголком сухих губ.

Джек сжал пальцы в кулак и закусил их. Его взгляд метался по комнате, а перед мысленным взором вставали воспоминания о встречах с Энн за последние полгода. Ему хотелось задать очень много вопросов, но ответы на большинство из них он не был готов услышать. Лейтенанту Сэлленджу было страшно за свою коллегу. Он прикусил указательный палец так сильно, что от внезапной боли в его серых глазах показались слезы. Тусклый свет дежурной иллюминации отразился в капле, прокатившейся по его щеке. Энн не заметила этого, её взгляд был болезненно рассеянным и пустым.

— И ты плакала в тот день после обследования потому, что понимала, что всё ещё беременна и об этом узнает Агентство? — наконец спросил он, проморгавшись и посмотрев на Энн.

— Что? — словно возвращаясь в реальность, растерянно переспросила она.

— Я про беременность… Я видел, как однажды ты шла из медотсека и плакала. Прости, что подглядел за тобой…

Эта мысль снова болезненно уколола его… Он корил себя за то, что позволил проследить за полковником Энн Пэтроу.

— Да, — словно приходя в себя, сказала она, — Ничего… теперь уже неважно. Николс узнал о моей беременности не сразу. Он настоял на том, чтобы я всё-таки пошла в медотсек перед высадкой. Нужно было проверить мой общий медицинский статус и узнать, в каком состоянии находится плод. Уже терять было особо нечего, но можно было хоть попробовать обезопасить себя от проблем со здоровьем. Мы планировали телепортировать медицинское оборудование с Земли и вылечить Грэхэма, но понимали, что это лишь наивные фантазии.

Джек выслушивал её с ощущением, что это всё ему чудится, что это всё не наяву, а в каком-то параллельном мире, просто похожая на Энн женщина что-то рассказывает про такую же ситуацию. И он бы в этот момент отдал всё, чтобы это оказалось именно так.

— И ещё, Джек… Ник хоть и был всегда немногословен, но кое-что он всё же рассказывал… он сказал, что планета не так безобидна, как кажется. Зонды успели передать часть информации, пока мы летели сюда… Кое-что Агентство сообщило и Нику, — она остановилась, подумала и продолжила — а ещё у них там какие-то тёрки в Агентстве, но точно мне Ник ничего толком и не рассказал.

— А что ещё известно о планете и нашей миссии? — взволнованно спросил Джек.

— На самом деле — не так много, помню только, что нас всех сильно торопили, — она резко повернула голову в его сторону, — а тебя как? Тоже подгоняли?

— Эм, ну не знаю, — он почесал затылок и растерянно скривил рот, — да я уже не особо помню. Просто я как узнал о миссии, так и попросился. Там и времени особо на раздумья не было.

— Ясно, — она задумчиво посмотрела куда-то перед собой, — надо выяснить, что осталось от других шаттлов. Центр может и не выйти на связь.

От этих её слов Джеку захотелось поёжиться.

— Я постараюсь отыскать их.

— Кого? — в её голосе отчётливо ощущалась злоба.

— Я хотел сказать, остатки шаттлов, — Джек солгал.

Внутренне он всё ещё надеялся, что кто-то мог выжить после крушения.

4

С утра, взяв с собой робота-трапечника, Джек отправился в шаттл, чтобы окончательно разобрать вещи и забрать остатки провизии. После ночного появления твари Джек стал вдвое осторожнее. Выходя из павильона, он старался брать с собой оружие и разведывательных дроидов-старфишей. Эти небольшие роботы, походившие на шестиконечных морских звёзд, были созданы, чтобы проползать вперед, забираясь в самые труднодоступные места. В случае опасности они, а не члены экипажа, принимали на себя первый удар. Оба старфиша уползли вперед, не подавая сигналов об опасности, поэтому, стараясь не отставать от гусеничного трапечника, Джек смело шагал к шаттлу.

Глядя на блики солнца, играющие на блестящем корпусе робота, Джек вспомнил, как после их жёсткой посадки робот сам выкатился из ниши грузового отсека.

Дроид чем-то походил на популярную в двадцатом веке игрушку — «змейку Рубика». Такая игрушка досталась Джеку от его прадеда, и он бережно хранил её как послание из прошлого от своего знаменитого предка. Вручая игрушку девятилетнему Джеку, его отец торжественно сообщил, что змейка Рубика — это символ вечной перестройки всего живого и неживого, олицетворение нескончаемого вектора эволюции.

Сперва маленький Джек прохладно отнёсся к подарку отца, но уже спустя несколько дней он оценил всю увлекательность игрушки и бесчисленные возможности её трансформации. Оставаясь наедине со своими детскими мыслями, он мог подолгу вращать и складывать шарнирно соединённые элементы, превращая их в замысловатые фигуры. Позже, учась в Академии, Джек вспоминал, что в детстве чаще всего он всё же собирал из сегментов игрушки различных животных. Уже тогда его тянуло к работе с живыми системами. До поступления в Академию он мечтал летать на шаттлах по межпланетным маршрутам. Там, среди разноцветных шариков космических тел, казалось ему, скрывается настоящий вселенский рай. Космос манил Джека своей непредсказуемостью и таинственностью, но больше всего его интересовали взаимовлияния объектов — например, он любил порассуждать, как далеко бы отнёс его шаттл газовый глаз урагана на Юпитере или как сильно бы сплющило морскую черепаху под огромным атмосферным давлением ещё не колонизированной Венеры. А ещё Джек любил сложные молекулы. Комбинации из атомов напоминали ему трансформации в змейке Рубика. Возможно, поэтому, обучаясь в космической Академии, он выбрал специализацию по биоинженерии.

В отличии от призм, из которых состояла игрушка Рубика, сегменты робота напоминали скорее усеченные пирамиды с гранями-трапециями. Надежно балансируя на опорной платформе, робот уверенно удерживал два приподнятых и растопыренных в разные стороны концевых сегмента-манипулятора. В высоту он был около полутора метров, а вытянувшись в полный рост, мог бы оказаться и ещё выше. Каждая трапеция была покрыта идеально гладкой серовато-белой глазурью с несколькими тонкими тёмно-коричневыми полосками внизу и справа на боку. Верхняя правая часть постоянно извивалась, отчетливо напоминая голову змеи.

Когда Джек впервые столкнулся с роботом, он был потрясён, слегка напуган и одновременно заворожен творением инженерной мысли. Раньше таких роботов он вживую не видел — лишь разглядывал изображения на занятиях по обеспечению звездолётов, и эти изображения выглядели далеко не такими впечатляющими.

Робот несколько раз изогнулся петлей, взмахнул «конечностями», внезапно напомнив Джеку огромную земную птицу, которая собирается взлететь, а затем вытянулся в длинную змею, состоящую из множества сегментов. Трапечник покатился по сине-зелёному песку степной пустыни, распластавшейся вокруг павильона, и там, где он соприкасался с землей, загорались яркие шарики моторного коврика, которые цеплялись своими ворсинками за мельчайшие детали рельефа. Изготовленные из пластичных композитных материалов, ворсинки могли модифицировать свою структуру, плотность и форму. Это позволяло роботу молниеносно изменять траекторию движения. В некоторых случаях трапечник мог поднимать центральную часть вверх, шагая на боковых сегментах, как на ходулях.

Джек старался поспевать за роботом, но всякий раз, прибавляя шагу, чтобы его догнать, он не мог удержаться от мысленного восклицания в духе: «Вот диковинная хреновина!»

Когда они подходили к хвостовой части шаттла, лежавшей на земле метрах в семистах от их недавно выстроенного павильона, трапечник поднял боковые сегменты и сложил над собой. Глядя на небрежно лежащую махину двенадцатиметрового шаттла, Джек невольно подумал, что эта посадка стала для него не только первым, но и последним полетом на летательном аппарате этого типа.

Всего недели две назад, находясь на корабле «АванЛайт», он не переставал восхищаться изящными конструкциями шаттлов. Аппараты напоминали Джеку вытянутое тело рыбки с аккуратными иголочками-зазубринами на хвосте. Их тонкие плавные линии вызывали в его голове настоящий термоядерный взрыв из смешения всевозможных эмоций. Перед вылетом он не без любопытства наблюдал за тем, как инженер их корабля, Фрэнк Варпол, проводил последнюю проверку — обходил каждый шаттл и внимательно заглядывал под боковые стабилизаторы, а затем осматривал хвостовую часть, в том числе и расположенный в ней нижний люк грузового отсека. И это не была дань традиции. Обычно проверкой состояния техники занималась система интеллектуального анализа. Как показалось Джеку, капитан был чем-то серьёзно обеспокоен, поэтому он поручил Фрэнку провести дополнительный осмотр оборудования в ручном режиме. Тогда лейтенант списал это на консерватизм капитана, но сейчас он так уже не думал.

Джек отодвинул вниз крышку этого люка, теперь уродливо искореженную, и пропустил робота вперёд. Трапечник с элегантной лёгкостью вкатился по крышке в пространство шаттла. Джек полез следом.

Забравшись внутрь грузового отсека, он заметил что светло-бирюзовая, местами отсвечивающая зелёным и голубым, пыль, смешанная с песком и гравием, уже плотным слоем покрыла пол и некоторые контейнеры, лежавшие близко к люку. Это зрелище раздражало Джека. Ему показалось, что пыль словно живая, она хочет засыпать весь шаттл и навсегда оставить их здесь — одних на чужой, жестокой планете. Джек подбежал к отверстию люка и, нервно шаркая по полу ботинком, попытался вымести пыль вон из отсека.

Вдруг вспомнив, зачем он пришёл, Джек отдал роботу голосовую команду — отыскать и собрать весь сохранившийся провиант. В грузовом отсеке оставалось немало исследовательского оборудования, компактно запакованного в металлические контейнеры. Ящики были разбросаны по всему дну отсека. Переставляя очередной контейнер, Джек бросил взгляд в сторону круглого отверстия — люка, ведущего в полутёмную кабину пилотов. Там по-прежнему тускло горели белые и оранжевые лампы аварийной иллюминации.

Джек вошёл внутрь кабины, стараясь не вглядываться в острые изломанные контуры разбитой панели управления. В его мыслях всплыли воспоминания, окрашенные в цвет крови. Он ещё раз припомнил, как они с Энн пролежали там несколько часов после падения. В тот момент он считал её уже мёртвой. Он уже и сам не помнил, как извлекал огромный кусок стекла из её шеи, как останавливал кровотечение. Коричнево-чёрная лужица засохшей крови рядом с креслом пилота служила зловещим напоминанием о том утре.

Джек неприятно поёжился, вспоминая как он, словно растерянный мальчишка, метался внутри шаттла, пытаясь как-то помочь Энн. Думать об этом было неприятно, для него, офицера, подобное поведение считалось непростительным. Однако ему было, на что переключиться. Сейчас её состояние беспокоило лейтенанта больше, чем что-либо другое. Он пообещал себе сделать всё, чтобы она выжила.

На корабле, который остался там, на орбите планеты, они не были близкими друзьями с Энн. Джек вообще считал себя изгоем. Он был самым молодым, неопытным, для кого-то из членов экипажа — возможно, даже жалким.

Энн не раз одаривала его строгим взглядом, а однажды она назвала его бездельником. В тот момент ему было плевать, но сейчас ему сделалось совестно. Джек знал, что попал в экспедицию лишь благодаря тому, что его отец был известным врачом, а отец его лучшего друга, Сэма, руководит департаментом внутригалактических миссий космического агентства.

Глядя на то, как трапечник бодро грузил на центральный сегмент контейнеры с водой и провизией, Джек улыбнулся и легонько стукнул его кулаком по корпусу.

— Дружище, может, всё ещё не так плохо? — обратился он к роботу.

В ответ нижняя часть центрального сегмента робота стала переливаться разноцветными волнами. Трапечник радовался своему командиру.

Джек вспомнил, что об этих устройствах рассказывали в Академии. Этот робот — гусеничный трапечник «Кроулер трэйп 2188 A» — был сконструирован в бюро роботизации Космического агентства сорок пять лет назад для выполнения разгрузочных, сортировочных и строительных работ. Такие роботы оказались просто находкой для миссий по освоению землеподобных планет. Благодаря разделению на звенья, которые могли разъединяться и собираться вновь, такие роботы легко преодолевали сложности каменистых ландшафтов.

В своё время Агентство сделало на них огромную ставку во время четвёртой попытки освоить Марс, но все же та попытка, к великому сожалению всего человечества, закончилась провалом, как и все предыдущие. Марс оказался не по зубам землянам — во всяком случае, пока что. Но Джек верил в то, что однажды освоить Марс удастся, и они будут туда летать всей семьёй вместе с женой Глэдис и детьми (а возможно уже и внуками) на экскурсии по живописным местам, полным зелёной растительности и прозрачных голубых озёр. После очередного провала миссии колонизации и терраформирования Марса по Агентству вообще поползли слухи о прекращении финансирования подобных программ, но этого всё же не случилось — в противном случае Джек никогда бы не оказался на Нерее.

Агентство припасло несколько гусеничных трапечников в обход запрета на их использование, и сейчас один из них и помогал старшему лейтенанту Сэлленджу. Джек знал, что из-за запретов, наложенных на интеллектуальные машины, робот не так умен, как мог бы быть, но все же трапечник умел понимать простые команды, отслеживать повороты головы и движения глаз людей. Также он был запрограммирован во всём содействовать человеку в случае, если последний попадал в сложную ситуацию. Помощник капитана Алан не раз рассказывал, как в миссиях именно трапечники протягивали аэронавтам руку (если так можно вообще выразиться) помощи: кого-то вытаскивали из ям и кратеров, некоторых тащили на себе, когда те уже не могли идти от усталости.

Справившись с внушительной частью оборудования, Джек решил, что перенесёт остальные вещи позже. Вылезая из люка шаттла, Джек поправил электрофотонный плазмострел на рукаве. Это было оружие Энн. В один из первых дней, когда она ещё находилась в шаттле, Энн вытащила оружие из потайного сейфа рядом с креслом пилота и отдала Джеку.

Джек огляделся по сторонам: вокруг раскинулись просторы песчаной равнины с редкими вкраплениями некой растительности.

Прохладный, похожий на морской бриз ветерок обдал офицера с головы до ног. Гул одинокого ветра застыл у него в ушах. Никакой живности или крупных растений поблизости не наблюдалось. Но пейзаж радовал глаз, и его даже можно было бы назвать успокаивающим. В дневном жёлто-зеленоватом свете звезды, заботливо обогревавшей планету, синий песок степной равнины выглядел почти бирюзовым, валуны походили на огромные самоцветные камни, искрящиеся на свету, а скалистые гряды казались застывшими тёмно-синими истуканами. Пейзаж планеты выглядел по-своему живописным, даже изящным в своей чудесно подобранной гамме холодных цветов. Но Джек не мог отделаться от мысли, что сквозь изящество сине-зелёных оттенков проступает мертвенный холод бездушия и отчуждённости.

Держа наготове оружие, он медленным шагом пробирался вперёд по равнине всё ближе к гряде невысоких скалистых пород мимо округлых и овальных валунов. Он шёл к их новому дому.

Слабый ветер трепал его тёмно-русые волосы. Песок по большей части был крупнозернистым, а от каждого шага в воздух легко вздымались вверх тонкие зелёно-голубые или молочно-фиолетовые столбики мелких песчинок. Джек вновь отметил, что сила притяжения на планете действительно меньше. Он почувствовал себя пятнадцатилетним подростком, и ему отчаянно захотелось подпрыгнуть вверх. Несмотря на то, что он должен был уже привыкнуть к новой гравитации за время, проведённое на планете, его мозг всё же предвосхищал земное притяжение и всё никак не мог сопоставить видимое с ощущениями. Тишина, тепло и сухо, лёгкий гул, слабое дыхание ветерка, шорох песка под камуфляжными ботинками. Вот что окружало офицера. До павильона оставалось совсем немного.

Он дошёл до невысокой скальной гряды. Скошенные скалы вторгались в степной пейзаж, образуя выступ почти идеально правильной формы. На вид высота самых протяженных скалистых образований была не больше восьми метров, а длина в основании — около десяти метров. Некоторые были совсем узкими, по три-четыре метра. Скопления по пять-шесть скалистых возвышений соседствовали с одинокими каменными великанами, которые вздымались над полупустым ландшафтом равнины.

Подойдя к ближайшему уступу, Джек услышал шуршание где-то спереди. Он прислушался — шуршание как будто стихло — задрал голову и осмотрел верхушку скалы. Одного из старфишей он уже отпустил вперёд, а в левой руке держал вторую звезду, которая шевелила и вращала своими девятью ножками, явно желая высвободиться и начать заниматься тем, для чего её готовили создатели. Джек присел и положил звезду на песчаную поверхность. Она мгновенно поползла куда-то вдоль гряды. Поочередно переставляя маленькие ножки, она подбиралась к самому краю скального возвышения, как внезапно откуда-то слева из-за одной из скал снова послышался шорох. Джек встал, выставив вперед руку с плазмострелом наготове. Шорох повторился, а за ним последовал звук, похожий на шипение. Джек замер, прислушиваясь поочерёдно то к звукам за скалистой грядой, то к стуку своего сердца. Немного поразмыслив, медленно, почти крадучись, он стал отходить вбок от гряды, чтобы освободить себе пространство для манёвра в случае опасности.

5

Когда звезда добралась до края гряды и начала скрываться за каменистым возвышением, шорох на секунду стих. На какое-то мгновение повисла тишина, не считая всё того же лёгкого гула в ушах, как вдруг старфиш вылетел из-за боковой скалы, будто его с силой отшвырнули. Послышался отчётливый топот. Шарообразное существо на двух ногах с огромными каменистыми наростами-бородавками выскочило из-за скал. Раздался пронзительный рёв. Звезда к тому моменту успела прийти в себя, восстановив координацию. Она направилась к Джеку с невиданной скоростью, будто ища у него защиты. На песчаной поверхности за ней оставались неглубокие борозды, но Джек не обращал на это никакого внимания.

Существо не замедлило двинуться за звездой в сторону Джека. Его округлая, почти полутораметровая тушка довольно быстро перемещалась на толстых ногах благодаря низкой силе тяжести. Встреча с одним из каменистых наростов на туше грозила Джеку травмой или даже смертью. Глаза лейтенанта Сэлленджа распахнулись от неожиданности и ужаса, ступор сковал всё его тело. Всё, что он смог сделать — это резко выбросить вперед правую руку, активируя закрепленное на ней орудие. Вспышка света вылетела из плазмострела — сферический сгусток электрофотонной плазмы устремился в сторону существа и угодил ему в правую конечность.

Существо, к тому моменту уже почти настигшее Джека, резко повалилось набок и кубарем прокатилось в сантиметре от него, издавая пронзительный рёв. Ещё одна вспышка света, и вновь шар плазмы вылетел вперёд. Это автоматическая система распознавания фотонной пушки засекла ещё одно шарообразное существо. На этот раз снаряд угодил чуть выше того места, где голова переходила в туловище и начинался панцирь с ороговевшими наростами-камнями. Второго монстра откинуло назад и перевернуло вверх тормашками. Теперь он пытался подняться, бессильно болтая ногами в воздухе и размахивая коротким хвостом. Придя в себя после охватившего его ужаса, Джек вспомнил, что одно из этих существ в ту ночь утащила хищная тварь. Про этих существ он знал и ранее — из видеоматериалов, которые им показывал капитан.

Фотонная электроплазама не убила каменных бородавочников, она лишь оглушила их на время. Пушка крепилась на рукав двумя кольцами с датчиками пульса, давления и психо-эмоционального напряжения офицера. Они анализировали состояние лейтенанта и принимали решение о том, насколько мощным должен быть снаряд и как он сработает. На этот раз датчики приняли решение выпустить снаряды умеренной силы. Они разрывались до подлёта и наносили увечья лишь посредством ударной волны. Такие снаряды не должны были серьёзно повредить защищенным толстой кожей существам.

Пока второй бородавочник пытался вернуть себе прежнее ощущение земли под ногами, Джек стал осторожно приближаться к первому — тому, что с травмированной ногой. Теперь рёв существа был жалобным, а не угрожающим, как в те первые минуты. Его правая нога изрядно деформировалась, а вторая была вывихнута. Четыре узеньких тёмно-синих глаза двигались вверх-вниз. Существо выглядело затравленным и напуганным. На мгновение Джеку показалось, что бородавочник просит пощады, извиняясь за своё слишком опрометчиво наглое поведение. Прихватив старфиша, Джек побежал в сторону шаттла за регенератором. Он знал, что их отправили сюда с исследовательской миссией, а не за тем, чтобы они калечили представителей фауны.

— Что там? — услышал он встревоженный голос Энн, вбегая в павильон за регенератором, оставленным на столе перед панорамным окном.

— Бородавочники, целых два, — кратко ответил Джек и схватив регенератор, побежал к заднему грузовому отсеку.

— Ты ранен? — вскрикнула вдогонку Энн, приподнявшись с кровати.

— Нет, они ранены!

Он выбежал из портала павильона и помчался в сторону скалистых гряд.

На секунду в его голове пронеслась мысль: «Не безумие ли всё это? Зачем я тут несусь к какому-то монстру? Бред какой-то».

Когда он пробежал сто пятьдесят метров до той гряды, перевёрнутого бородавочника уже не было, остался только один — с подстреленной ногой. Джек осторожно приблизился к существу, на всякий случай, приготовившись резко отвести руку для атаки. Бородавочник не стонал, а лишь испуганно вращал своими маленькими глазками, скрытыми в узеньких щёлочках. Упираясь здоровой ногой, он пытался отползти в сторону. Джек поднёс регенератор к раненой конечности существа. Прибор сперва долго калибровал ткани, а затем приступил к работе. Когда миниатюрные булавовидные щупальца регенератора вонзились в опалённую рану бородавочника, тот сперва дёрнулся, издав протяжной рёв, а потом также резко успокоился и замолчал, почувствовав облегчение.

— Значит, мы похожи по структуре молекул и клеток, — слегка ободряющим, весёлым тоном сказал Джек, всё также держа правую руку наготове, а левой поддерживая регенератор.

Согласно протоколу B-414z Джек имел право собирать только биоматериал клеточного и молекулярного уровня. На кратком курсе обучения перед вылетом Джеку объяснили, что сектор их высадки находится в относительно безопасном месте, где нет агрессивных существ.

Также ему сообщили, что признаков радиационной или биологической опасности для аэронавтов не выявлено. В рамках миссии в задачи Джека входил лишь анализ генетического материала в образцах, собранных дронами-старфишами. Однако протокол не запрещал вступать в контакт с любым из существ в секторе высадки, кроме тех случаев, когда биологические объекты проявляли явную агрессию.

В протоколе не было сказано ни слова относительно применения оружия. Джек понимал, что в сложившейся ситуации он уже вряд ли сможет действовать исключительно по протоколу.

После окончания процедуры Джек заметил как регенератор заметно полегчал, выделив много живительной биомассы для восстановления тканей бородавочника. Некоторое время животное оставалось неподвижным, а затем, поняв, что нога теперь не болит и ею можно шевелить, перевернулось и встало на обе конечности. Оглядевшись по сторонам, бородавочник бросил беглый взгляд на своего врача в лице лейтенанта Сэлленджа и поспешно удалился по равнине в сторону далёких кустарников.

Джек долго смотрел ему вслед, не веря своим глазам. Всё это казалось ему нереальным, словно он попал в нарисованную кем-то картину. Но это и была та самая реальность, с которой лейтенанту Джеку Сэлленджу предстояло столкнуться.

Биологические объекты Нерея (Неро-8 по кодификатору). Пособие по ксенобиологии

Каменных бородавочников (herbivore wartstone) относят к бипедальным (двуногим) представителям типичной фауны околоэкваториальных зон. Наросты («бородавки») представляют собой матрикс кератиноподобного вещества, способный встраивать в поры между молекулами частицы из оксида кремния. Несмотря на большую массу тела, животные могут развивать скорость до 55 км/ч.

Раздельнополы в отличие от большинства других травоядных обитателей планеты. Во время гона их плотная кожа с панцирем из каменистых бородавок становится смертоносным оружием в соперничестве за самку. Этим объясняются вспышки агрессивных форм поведения внутри стаи. Несмотря на сложное взаимодействие особей внутри стаи во время гона, в целом каменные бородавочники достаточно спокойны. Агрессию по отношению к представителям других видов способны проявлять лишь в критические моменты. Полагают, что миролюбивый характер большинства травоядных существ связан с отсутствием жесткой конкурентной борьбы за самку.

Темнело. Острые лучи звезды, словно щупальца, скользили над песком степной пустоши, пробиваясь через колючие макушки местных кустарниковых колючек. Джек посмотрел вокруг, и у него внутри все сжалось, будто где-то в его теле затаилась черная дыра, пожирающая его изнутри. Ноги сделались резиново-ватными, а поступь — невыносимо тяжёлой. Джек не хотел здесь быть, он всем нутром желал закрыть глаза и забыть всё увиденное. Навсегда. Стиснув зубы, он заставил себя двигаться дальше, в сторону павильона, где в его помощи нуждалась сильная, но совершенно изнемождённая болезнью женщина.

6

Джек вошёл в их совсем небольшой стеклянный жилой дом. Энн полусидела на кровати, отвернувшись к боковому окну. Джек не мог видеть её лица, но он невольно отметил, как лёгкое одеяло подчёркивает строгие изгибы её стройной фигуры. Даже в столь болезненном состоянии, Энн оставалась эффектной и яркой. От этой мысли Джеку сделалось ещё тоскливее.

Услышав тихие шаги своего напарника, полковник Пэтроу развернулась лицом к входному порталу.

— Что там? — ее голос звучал встревоженно, но твёрдо.

— Да, полечил бородавочника, в которого случайно попал, — небрежно бросил Джек, снимая с руки плазмострел.

Она зябко поёжилась, а затем тяжело и протяжно вздохнула.

— Холодает, — выдавила она, медленно потирая правой рукой плечо.

— Да, уже скоро будет закат, — отряхивая походную куртку ответил Джек.

Их взгляды встретились. Джеку показалось, что ее глаза стали впалыми. Она развернулась, легла на спину и чуть сползла вниз. Джек замер, наблюдая за Энн. Он понимал, насколько ей неприятно выглядеть столь немощной в его глазах.

— Джек, я не хочу умирать, — внезапно не выдержала она. Ее пересохшие губы дрогнули, а по щекам покатились слезы. — Вот так, на чужой планете…

— О чём ты, Энн?! Никакой смерти! Только жизнь! — Джек подскочил к ней и крепче, чем нужно было, схватил за плечи.

— Перестань, я знаю, что мы умрём здесь! — выкрикнула она, сдерживая всхлипы.

— Мы не будем так…

— Но одно меня радует, — твёрдо перебила его Энн. Она сжала губы, внезапно напомнив Джеку обиженного подростка. — Знаешь что?

— Что же? — сдавленно спросил Джек, который сам едва сдерживал слёзы.

— Я скоро буду с ним, — коротко выдохнув, сказала она.

— Неужели ты… — он осёкся, понимая, что в эту минуту не стоит заводить разговоров о жизни после смерти.

Он ещё раз её обнял. И так они просидели почти двадцать минут, пока из телепорта внезапно не донесся голос.

— Приём, говорит F-000, Центр управления космическими полётами. Приём. Как нас слышно?

Джек осторожно высвободил Энн из объятий и подбежал к телепорту.

— Приём. Говорит старший лейтенант Джек Сэллендж. Слышимость нормальная. Как слышно меня? — ответил Джек, протирая рукавом глаза.

— Слышимость нормальная, — в этот момент в самом центре телепорта возникло изображение полноватого мужчины с завязанным галстуком. Это был дежурный диспетчер.

— Рад видеть вас, сэр… лейтенант Сэллендж. Доложите обстановку.

Как выяснилось, диспетчера звали Майк Торбинс. Его назначили на аппарат сверхбыстрой передачи сигналов лишь недавно, и поэтому он мало что знал о миссии «АванЛайта» и его экипаже. Джеку пришлось долго вводить его в курс дела и описывать суть произошедшего. Пересказывая случившееся, Джек испытывал ощущение неприятного раздражения оттого, насколько спокойно диспетчер воспринимал информацию о гибели членов экипажа.

— В итоге из выживших я, офицер-исследователь, старший лейтенант Джек Сэллендж и пилот посадочного шаттла, полковник Энн Пэтроу, но она в крайне тяжёлом состоянии. Она ослаблена после обильной потери крови в результате ранения при падении.

— Сведения принял, лейтенант. Доведу до руководства. Оставайтесь на связи. В скором времени ожидайте передачи дополнительных инструкций, — спокойным, строгим голосом ответил диспетчер.

После этих слов трансляция прекратилась так же внезапно, как и началась.

Джек просидел несколько секунд у телепорта, покорно, словно пёс, ожидающий подачки от хозяина. Затем он стукнул по столу и вскочив на ноги, пнул стол, на котором покоился телепорт.

— И это всё? Какого чёртова нуклеотида они не соединят меня с руководством! — вскрикнул он, скрежеща зубами. — Грёбаные бюрократы! Где мистер Норвэлл, мать его за ногу? Мы тут…

— Джек! Тише! — прошипела Энн, явно разгневанная его приступом бешенства.

— Энн, это не в какие рамки! — не унимался Джек.

— Это не повод вскакивать, пинать стол и орать, — уже более твёрдо и звонко произнесла Энн, строго нахмурив брови.

— Извини, но согласись же, это не в какие воро… это странно! — он попытался оправдаться за своё поведение, — Ладно, подождём…

— Джек, ты офицер, пусть и ненастоящий! — с выдохом выдавила Энн.

— Я ненастоящий?! — он замер, таращась на Энн своими округлившимися глазами.

— Ну… я не это имела в виду… я хотела сказать, что ты ещё не опытный…

— Нет, уж, Энн, договаривай, выкладывай всё, что там надумала!

— Джек! Ты ни разу не участвовал в опасных операциях, у тебя ещё мало опыта, ну что ещё я должна тебе объяснять?!

— И ты считаешь, что это не опасная операция? — негодовал Джек. — Да мы чуть копытца не отбросили с тобой, приземляясь сюда!

— Джек, — она приподнялась и укоризненно посмотрела на него, — инструкции должны быть исполнены в любом случае!

Она легла обратно и умолкла. Как показалось Джеку, видимо, она считала, что разговор окончен. Но такой расклад Джека явно не устраивал.

— И? Энн? Это всё? — он хотел выудить из неё ещё что-то.

— Джек, пока ты не научишься быть дисциплинированным и следовать инструкциям, ты не можешь считать себя офицером, — говорила она строгим, спокойным голосом, глядя в металлический решётчатый потолок.

— Вот так, да, полковник Пэтроу?

— Да! Старший лейтенант Сэллендж, разговор окончен! — и это были последние слова перед тем, как она закрыла глаза.

Джек долго раздумывал над ними. Его явно задело, что Энн не считала его настоящим офицером. «По правде говоря, она вообще-то права, — рассуждал он про себя, — но всё ведь можно исправить. Видимо, мне и правда стоит слушаться старших по званию и следовать инструкциям… Наверное, им там в Центре виднее. Надо подождать следующего сеанса связи».

Он посмотрел на лицо Энн: её ссохшиеся бледные губы были поджаты, а крылья аккуратного носа неестественно широко раскрывались при каждом вдохе, дававшемся ей явно нелегко. Одеяло на её груди медленно поднималось и затем грузно опускалось. Джек пожалел, что в сердцах вступил в перепалку с больной Энн.

Больше в тот вечер никаких сообщений из Центра не приходило. Но всё же Джеку стало как будто легче, ведь появилась, пусть и небольшая, толика надежды, что их спасут — за ними прилетят и заберут.

Он ворочался, то и дело просыпаясь от каждого лёгкого шороха за стеклом павильона. Сперва он встревоженно думал о хищной твари, что пожирает травоядных. Затем сон стал перемежаться мыслями о том, как они с Энн будут выполнять задания миссии, что с ними станет, если Центр не придумает, как их вытащить с планеты.

— Джек, — он вздрогнул, внезапно сквозь полудрёму, услышав её свистящий шёпот.

— Да, — он резко подскочил на своей узкой кушетке.

— Принеси, воды, пожалуйста… горло, — прохрипела она с явным усилием.

— Да, сейчас, — лейтенант сбросил одеяло и, ступая босиком по армированной плитке пола, быстро посеменил в сторону стола, под которым пряталось несколько канистр с водой.

Присев на край панельной кровати Энн, Джек поднёс стакан к её губам.

— Не могу уснуть, — выдавила Энн, чуть приподнявшись на локоть и опустошив стакан с живительной влагой, — не дают покоя мысли об остальных…

— Я понимаю, — он закусил губу и печально нахмурил свои светлые брови.

— Знаешь, что меня печалит? — её губа затряслась…

Он покачал головой, ещё сильнее закусив губу.

— Мы все ведь не так уж много друг о друге знали… А теперь их нет…

— Я бы не хотел… — внутри у него всё напряглось, а камень на животе стал будто ещё твёрже, чем когда-либо прежде.

— Джек, — сердито перебила она его, — ты же сам видел, как взорвался посадочный шаттла капитана и Фрэнка.

— Да, верно, ты права, — он грустно покачал головой. — И Лора с Аланом, вероятно, тоже погибли.

— Этого мы не знаем, но подозреваю, что их уже нет… — она печально ухмыльнулась, — Фрэнк был славным малым. Да… они все были славные.

В голове Джека вспыхнули образы того злосчастного утра, когда «АванЛайт» был на орбите планеты, но в отсеке с посадочными шаттлами произошла разгерметизация. Это был первый в жизни Джека вылет на другую планету. В тот момент, затаив дыхание, он ждал реактивного старта, как вдруг ощутил резкий толчок, и корабль затрясло, мотая во всех плоскостях. Все три шаттла колебались в воздухе, будто на огромных волнах, но всё же удерживались на месте, благодаря силовому полю. От воспоминаний о том, как тогда его едва не стошнило утренним завтраком, снова скрутило живот.

Перед глазами Джека возникла огромная, полукруглая как ракушка, створка отсека, которая медленно опускалась, блокируя вылет шаттлов. Наверное, в ту минуту капитан через нейрошлем тщетно пытался отдавать мысленные команды кораблю, чтобы тот разгерметизировал отсек и поднял створку, открыв им путь. Но компьютер корабля словно не слышал команд капитана, у него было своё видение ситуации. Компьютер работал на максимальную герметизацию корабля и стабилизацию гравитационных силовых полей.

Капитан Грэхэм вместе с инженером Фрэнком Варполом были вынуждены протаранить створку отсека носовой частью шаттла, чтобы освободить проход. Если бы они отложили высадку, им пришлось бы провести на орбите не меньше недели. После каждой неисправности компьютер «АванЛайта» проводил длительную и тщательную диагностику, а миссия и без того растянулась. Ещё немного — и им пришлось бы задумываться об экономии запасов провизии и воды.

А затем Джек увидел в своих воспоминаниях то, что заставило его вцепиться в край кровати Энн до боли в костяшках пальцев. Точка шаттла капитана, летевшего вперед, становилась всё меньше и меньше, и вдруг она словно отлетела куда-то в сторону и превратилась в яркий жёлто-оранжевый шар, который мгновенно съёжился и угас.

Джек тяжело выдохнул, отпустил край кровати и сцепил пальцы на затылке.

— Чёрт! Как такое вообще могло произойти?! — он говорил будто сам с собой. — Хотя, что я несу. Мы все знали, куда летели…

Энн молчала. Она лишь с досадой посмотрела на его профиль и отвернула голову так, что её глаза упёрлись в потолок.

— Они шли на риск сознательно, в отличие от тебя, — внезапно заговорила она.

— Да я вроде тоже понимал, что не на отдых летим, — он свёл локти вместе и спустил руки на грудь.

— Вряд ли ты на самом деле понимал… — произнесла она, глядя сквозь решётку потолка, — вот Алан понимал. Он и летал уже не раз. В предыдущей экспедиции они с Николсом и познакомились.

— Я этого не знал, — Джек внимательно посмотрел на заострённый кончик носа лежавшей на подушке Энн, заметив, как в таком положении он задорно чуть вздёрнут вверх.

— Мда…

В сознании Джека сразу всплыло выцветшее пятно посередине на нижней губе и подбородке. Затем память дорисовала образ худощавого мужчины средних лет с чуть впалыми щеками и карими глазами. Про себя Джек назвал Алана мексиканцем. Почему-то ему показалось, что из-за длинных чёрных волос он точно должен был быть мексиканцем.

— Алана воспитывал отчим… мне однажды Ник рассказал об этом. Он всегда хотел сбежать из дома, — она замолчала на несколько секунд, словно раздумывая о чём-то своём, далёком, а затем выдохнула и добавила: — Вот и сбежал.

— Он и не мог знать, к чему приведёт его побег, — Джек чувствовал как к горлу подступала горечь сожаления.

— Не мог, это верно, равно как и все остальные не знали, чем закончится миссия… Я сожалею, что почти не выслушивала Лору. А ведь могла. Она всё время ощущала себя потерянной. А я будто жила в себе, в своём мирке с Грэхэмом, — она усмехнулась, и маленькая трещинка на её верхней губе покраснела от проступившей крови.

Кофейное лицо Лоры, её строгий сосредоточенный взгляд тут же вспыхнули в памяти Джека. Он отвернулся с мыслью о том, что и сам он не особо стремился узнать других членов экипажа. Хотя некоторые из них и стали для него хорошими приятелями.

— Знаешь, Энн, я думаю, может это и неплохо, что нас было всего шесть… Могло бы пострадать больше.

— Согласна, — она кивнула с видом строгой учительницы, всё так же не отрывая взгляда от потолка.

— Но обязательно что-нибудь придумаем, Энн! Мы выжили! И это уже хорошо, — он старался сам поверить в свои слова. Ему нужно было отойти от тяжёлых воспоминаний.

— Джек, я уже труп. Просто дай помереть спокойно, — едва повернув в голову в его сторону, холодно и сухо отрезала она.

Он заплакал от страха и от ощущения какой-то нелепой, детской беспомощности, а ещё от злости и обиды на ситуацию. Безмолвно, чтоб она не слышала.

Лейтенант отвернулся, чтобы посмотреть на темноту за окном. Тьма напомнила ему космос. Далёкий, холодный и бездонный. Он вспомнил, как всего несколько недель назад, перед выходом на орбиту, их корабль замедлил движение, и Джек мог бесконечно долго рассматривать мелкие точки скоплений звёзд: крестообразными, спиральными или просто беспорядочно рассыпанными скоплениями они, словно яркие белые кончики невообразимо длинных иголок, раздирали черноту космического вакуума. Чтобы нижняя губа не тряслась, он закусил её до боли. Несколько минут он старался думать только о космосе, отстраняясь от окружающей реальности.

— Энн, расскажи мне про звёзды. Всё, что сама знаешь, — несколько успокоившись, вдруг сказал он.

— Про звёзды? — удивление словно оживило её речь.

— Да, всё про них. Кто знает, что ещё мне нужно узнать, — он пожал плечами и загадочно посмотрел на Энн, моргая сквозь подсохшие слёзы, — да и интересно же, в конце концов.

— Ну ладно. Расскажу. Звёзды… — Энн оживилась и развернувшись, подпёрла ладонью подбородок, — они, понимаешь… прародители всего — и нас с тобой, и даже этой чёртовой планеты… — начала она неспешно свой рассказ, — Ты ведь и сам знаешь, что они разные… когда мы открыли лёгкие квазинейтронные звёзды, непохожие на все остальные, то это перевернуло с ног на голову представления физиков об устройстве вселенной.

— Почему? — Джек старался вникнуть в каждое слово Энн.

Он хотел узнать всё, выжать из полковника Энн всю информацию до последней капли. Ему нельзя было её вот так отпустить, не расспросив. Он впервые за два года захотел по-настоящему понять кого-то.

— Каждая звезда, она как человек, — начала она своё объяснение, то и дело прерываясь, чтобы с хрипом неглубоко вдохнуть, — находится в постоянном конфликте сама с собой. Гравитация звёздной материи заставляет её сжиматься, но есть свет, который вырывается наружу в результате термоядерных реакций внутри самой звезды. Это создаёт противодействие сжатию, и звезда постоянно балансирует между этих двух сил. Так же как и любой человек балансирует между тем, что на него наваливается и тем, что пытается вырваться изнутри, — она засмеялась и закашлялась, а потом, набрав воздуха, продолжила: — Так вот, выяснилось, что всё же есть уникальные звёзды, которые являются нейтронными по структуре, гораздо более тяжёлые, чем солнце. Знаешь, есть такие люди, для которых время будто остановилось — ничего не давит на них, и ничего не рвётся наружу. Если говорить о звёздах, то гравитация там работает по-другому — и звезда становится будто прозрачной. Ничто не выходит наружу, ни свет, ни частицы… Есть и такие люди, которые вроде существуют, а на самом деле они прозрачны, как бы невидимы для всех. Я долго над этим думала…

— Так, а что же не так с этой звездой и с этими особыми людьми? — не унимался Джек.

— Они останавливают время и запускают перестройку вещества, — вдруг почти учительским твёрдым тоном ответила она, пристально посмотрев на Джека.

— И ты их пыталась разглядеть через иллюминатор? — осторожно спросил он.

Джек вспомнил, как Энн подолгу могла смотреть в иллюминатор рядом с капитанским мостиком. Мало кто тогда решался её отвлечь от этого занятия. Потому что она была по-настоящему влюблена в них.

— Нет, конечно… нужны особые приборы, но, думаю, это из-за них мы несколько раз тормозили… они не искажают пространство, не сжимают его, а создают новое пространство и новую материю…

— Но разве такое бывает? — Джек от удивления вскинул вверх брови. Он лишь образно, в самых общих чертах, мог представить всю сложную физику того, о чём говорила Энн, но даже то, что он себе воображал, впечатляло его разум.

— Да бывает, такие звёзды могут перенаправить эволюцию вселенной и всего живого… во всяком случае так думает кое-кто из лаборатории «N-star».

— А ты сама как думаешь? — на секунду Джек подумал — уж не свихнулась ли она.

— Я тоже так считаю, — твёрдо отрезала Энн. — А ещё эти звёзды бывают прямо в центре скоплений.

Договорив последние слова, она сильно и продолжительно закашлялась.

Когда кашель утих, ещё долго рассказывала о созвездиях и туманностях, о попытках с помощью взрывных реакций создавать новые звёзды — к счастью, так и не увенчавшихся успехом. Джек буквально проглатывал каждое слово, ловил каждое междометие в её рассказе. На какое-то мгновение он почувствовал себя астрофизиком, ищущим ответы на вопросы о законах мироздания.

Одновременно с этим Джек напомнил себе маленького ребёнка, который мог бы слушать подобные рассказы часами. Но для самой Энн это была непозволительная роскошь — так много и долго говорить. Но она говорила, стараясь изо всех сил. Как и любой настоящий учёный, даже умирая здесь, на жестокой планете, от тяжёлой болезни, она не могла предать дело всей жизни — поиск истинных ответов на вопросы о том, по каким законам работает мир. Она кое-что собрала во время этой и других экспедиций, и этими знаниями нужно было поделиться с человечеством, а единственным доступным представителем этого самого человечества был старший лейтенант Джек, сидевший тут рядом на краю её постели.

— Я же жила только звёздами долгие годы… Так бы и жила лишь ими, если бы не встретила Ника в одной из экспедиций, — словно оправдываясь, подытожила она.

— Я тебе завидую, Энн, — он погладил её по волосам, ощутив жар под ними. Организм Энн боролся сам с собой всеми известными ему способами.

— Брось ты, — фыркнула она, слегка улыбнувшись.

— Эм… провизию мы уже всю перенесли, завтра принесу остатки воды, надо забрать уже всё из грузового отсека, — озвучил он свои мысли, думая о том, что Энн нужно больше пить. Она одобрительно кивнула и закашлялась. Полковник привстала и долго пыталась побороть першение, сделав несколько глубоких сиплых вдохов и резких выдохов. Наконец, она поднесла руку ко рту и прокашлялась.

От вида всего происходящего внутри Джека всё сжалось. Он наблюдал за каждым её движением. Она сжала ладонь в кулак и метнула на него взгляд хищной, но затравленной пантеры. Сквозь пальцы сочилась красная густая жидкость. Энн поспешила спрятать кулак под одеяло, а голову отвернуть. Она не хотела, чтобы Джек знал, что она кашляла кровью. Сообразив что произошло, Джек напряжённо сглотнул и молча отправился к столу за водой.

Она сделала пару глотков и откинув голову на подушку, закрыла глаза. Казалось, тусклый свет подчёркивал жёлто-зелёные круги под ее слипшимися веками. Остальная часть лица была покрыта бледно-серой тонкой кожей, под которой в некоторых местах проступали голубоватые прожилки. Подождав, пока она полностью заснёт, Джек вернулся в свою постель и постарался погрузиться в сон, чтобы хоть ненадолго сбежать от реальности.

7

С утра Джек покормил Энн, отдал трапечнику приказ отправиться в шаттл и собрать все оставшиеся контейнеры и канистры с водой. Затем он принялся просматривать сигналы от телепорта, даже не надеясь, что из Центра могло что-то поступить.

К его удивлению на центральной панели павильона появилось сообщение:

F-000: Задание. Кому — Старший Лейтенант Джек Сэллендж. Отправить в сектор G-67a (56° 21 11.2"S 9° 10 28.5"E) разведывательного дрона для забора проб воды.

Срок выполнения 22 часа.

— Ого! Вот тебе и первое задание! Мы тут думаем как не сдохнуть, а они присылают задания, — воскликнул Джек, но тут же поспешил прикрыть рот рукой и украдкой посмотрел на пытавшуюся усидеть на краю кровати Энн. Он вспомнил про дисциплину и понял, что лучше уже раз и навсегда покончить с критикой действий Центра.

Она копалась в металлическом ящике с личными вещами и, к его счастью, словно не услышала его.

Судя по координатам, это был ближайший к их павильону ручей. Джек выяснил, что бородавочники ходили туда на водопой. Выйдя из павильона, он озвучил одному из старфишей координаты и цель задания, а сам отправился в шаттл проведать трапечника.

Забравшись внутрь хвостовой части шаттла, Джек не сразу заметил, что многое теперь выглядело совсем по-другому в изменившемся интерьере грузового отсека. Правой стенки, а точнее передней её части с нишами теперь словно и не было, а на её месте находился стенд с подвешенным к мощным крепежам гибридным эйрбайком «Оверплан-500» — сверхскоростным летательным аппаратом последнего поколения.

— Вау! — не сдержал восторга Джек и присвистнул. — Вот это вещь!

Сердце его забилось. О таком воздушном вездеходе лейтенант Сэллендж мог только мечтать. Он стоял ошеломлённый, полностью покорённый изяществом форм и линий аппарата. Причудливые изгибы деталей в сочетании с блеском корпуса придавали совершенно внеземной космический вид машине.

Эйрбайк представлял собой конструкцию около четырех метров в длину, похожую на элегантный мотоцикл, но с несколькими отличиями — откинутые назад рога фиксировали экранирующее стекло, а широкую переднюю часть покрывало множество миниатюрных датчиков. Мощный двигатель, часть системы охлаждения которого была видна снаружи, скрывался снизу за сидением. Опытный водитель мог с лёгкостью оценить состояние двигателя по изменениям в вибрации и особенностях шума аппарата.

В этот момент Джек на секунду подумал о том, что у их злосчастной ситуации есть свои плюсы и маленькие радости. Он знал, что ему никогда бы не дозволили в этой миссии управлять таким летательным аппаратом, но сейчас это уже было неважно. Теперь, вероятно, ему не просто удастся полетать на эйрбайке, но и придётся им воспользоваться для поиска возможно уцелевших членов команды. Потрясённый увиденным, Джек не сразу сообразил — зачем трапечник «Кроулер» разобрал стену и обнажил пред ним эйрбайк. Разгадка крылась в нескольких маленьких точках на карте, спроецированной на поднятое лобовое стекло. Это были координаты двух других шаттлов. Трапечнику было автоматически поручено задание найти маяки, и он с ним справился превосходно. По всей видимости, других маяков, кроме как в эйрбаке, нигде больше не предвиделось…

Джек вскарабкался по выступам в конструкции «Оверплана» и очутился за миниатюрным штурвалом. На проекционном экране лобового стекла точек оказалось не две, как предполагал Джек, а значительно больше. Причём удалены друг от друга они были очень неравномерно. Согласно масштабу, между некоторыми точками насчитывалось до нескольких километров. Это был плохой знак. Джек постарался об этом не думать. Он кинул взгляд на укладывающего канистры с водой робота.

— Завтра нам предстоит ещё немного потрудиться, приятель, — ласково обратился он к трапечнику.

«Кроулер трэйп 2188А» незамедлительно отреагировал сине-фиолетовыми волнами, пробежавшими по всему покрытию центрального звена. А потом сделал то, чего Джек вообще не мог даже и вообразить, — подъехал к нему и протянул правый манипулятор. При этом он издал звук, похожий на грустное подбадривание, смешанное с сочувствием. Это было похоже на некий дружеский жест поддержки. Роботу были не чужды некоторые эмоции, заложенные в программы его искусственного интеллекта. Полвека назад, в эпоху бурного развития роботостроительных технологий, интеллектом и человекоподобными эмоциями не снабжали только мусорные вёдра, что уж говорить о столь высокоорганизованном роботе.

На какое-то мгновение Джек, кажется, понял, почему ещё люди могли начать выступать с протестами в отношении повсеместного использования роботов — ну как тут можно не умилиться такой заботе, когда тебе протягивают руку поддержки.

Джек легонько постучал по последнему из пяти сегментов, улыбнулся и протянул трапечнику руку в ответ. Лейтенанту было странно ощущать, как холодный металл клешни сжал его кисть. Он впервые пожимал руку роботу.

Возвращаясь в павильон, ставший за последние несколько дней настоящим домом, Джек на секунду бросил взгляд на уходившие лучи звёздного солнца. В оранжево-красноватом отблеске никелево-зелёный цвет равнинного песка переливался всеми оттенками радуги. Таких закатов Джек не видел на Земле. На секунду он задержался, чтобы полюбоваться, вдохнул уже к тому времени прохладный воздух и направился ко входу в павильон, расположенный в торце слева от центральной стеклянной панели. Там его услужливо ждал старфиш. Он издал звук, который Джек интерпретировал как упрёк. Створка портала отодвинулась в сторону и старфиш, перебирая своими металлическими конечностями, горделиво засеменил вперёд.

Энн ещё не спала. Джеку показалось, что она как будто выглядела бодрее, чем с утра.

— Что там? Почему так долго? — осведомилась она, привстав с кровати.

— Трэйп раскопал «Оверплан», — ответил он, садясь на стул рядом с телепортом.

— А, да, точно, они нас снабдили ими, — Энн села, опёршись обеими руками на край кровати, и стала раскачиваться.

— Как ты? Получше? — осторожно спросил Джек, сидя вполоборота к ней.

— Да непонятно. Сколько мне ещё секвенций осталось отдышать.

— Энн, — он поджал губы и укоризненно посмотрел на неё. — Ладно… Не будем.

Затем он вскочил с места и схватил с пола у стены притихшего старфиша.

— Надо проверить пробы воды! — прокричал он, подбегая к столику с анализаторами и микроскопом. — Карантин они прошли спокойно, значит, не токсичны. Это радует.

Через несколько минут Джеку пришлось заключить, что вода не пригодна для питья. Он грустно взглянул на Энн, но тут же постарался приободриться, заметив, что она не настроена печалиться. Он приблизился и, улыбаясь, положил руки ей на плечи.

— А когда ужин, командор? — игриво, но всё тем же слабым сипловатым голосом спросила Энн, глядя прямо в глаза Джеку. Она редко смотрела ему в глаза, и сейчас этот искренний, по-доброму дружественный, почти детский взгляд окончательно растопил сердце космонавта.

— Будет всё, как вы пожелаете, мадам! — игривым и радостным тоном отвечал он. — Вам что на ужин — средиземноморских омаров или тушку круглого бородавочника?

Энн залилась смехом — хриплым, грудным, тяжёлым. Но это был самый настоящий смех самой настоящей земной женщины. В какой-то момент своей естественностью она напомнила ему Глэдис. На минуту это его даже опечалило, но надежда встретиться с ней, пусть и не скоро, вновь вернула ему бодрость духа.

— Мне несите оба блюда и поскорее. Аппетит нагуляла долгим ожиданием! — теперь они оба уже почти хохотали. Она смеялась, но время от времени останавливалась, чтобы отдышаться, а потом Энн вдруг сильно и глубоко закашлялась. Это был тяжёлый кашель, шедший откуда-то изнутри, который раздирал лёгкие и выдавливал куски её плоти наружу.

Джек аккуратно обнял Энн и усадил на кровать рядом со столиком.

— Всё, вроде прошло. Я сама, Джек, не надо меня поддерживать, — отмахнулась она.

— Ты уверена?

— Да.

Джек был рад, что она начала привставать. Ему не хотелось её тревожить, поэтому он решил делать всё, как она скажет.

— Давай я сегодня не буду есть. Что-то аппетит пропал.

— Как скажешь, но если что, то знай — омары будут ждать тебя горячими, — пытался продолжить шутить Джек.

Она слегка улыбнулась, стараясь его не обидеть, но он понял, что эта улыбка далась ей через силу.

— Я тогда пока пойду сбегаю в шаттл — посмотрю на экран «Оверплана» — может, Лора и Алан подают сигналы.

— Да, сходи, — автоматически выпалила она, — хотя… нет. Давай завтра, уже темнеет. Кто знает, что там можно повстречать ночью.

Джек немного поколебался, но решил не спорить с вновь ослабшей Энн.

— Хорошо, тогда завтра утром.

Пораньше затемнив окна, чтобы укрыться от желтовато-зелёного света чужого солнца, они поспешили отойти ко сну.

8

Утро выдалось душным и безветренным. Джек взял с собой шлем-нейротранслятор, чтобы устанавливать связь между мозгом и техническими устройствами. Он предчувствовал, что его ждёт один из множества тягучих и липких дней. Такой день вытянет все соки, а потом выбросит на кровать его тело, хоть и крепкое, но сегодня измотанное и лишённое сил…

Невольно Джек вспомнил, как время на корабле текло по каким-то странным, противоречащим здравому смыслу законам. Иногда дни тянулись долго и тонко и были похожи на длинную липкую нить горного паука. В такие дни все члены команды ощущали упадок сил. Пространство вокруг таинственным образом смыкалось, и всё становилось плоским, а если посмотреть сбоку — тонким, будто они, как люди древности, оказались заперты в мире плоской земли. Джек ненавидел такие дни. Но случались и другие дни, похожие на широкий водопад, бурный, но быстро иссякающий.

События наваливались лавиной, захлёстывали и незаметно проносили до самого вечера. Эти дни были хоть и не всегда легки, но, как правило, быстры и интересны. Просыпаясь каждое утро в своей каюте, Джек всякий раз себе желал окунуться в быстрый и широкий день. Но здесь, на Нерее, дни казались слипшимися в единое месиво.

Выйдя наружу, Джек скомандовал трапечнику следовать за ним. Было 5.40 утра по местному времени. Солнце восходило быстро, властно охватывая планету своими лучами, словно торопясь раскалить голубовато-зелёный песок, отливавший в его лучах оттенками оранжево-бурого. Звезда, гревшая Нерей и ещё три планеты вместе с ней, относилась к тому же классу, что и наше Солнце, поэтому Джек не стал придумывать особого названия для небесного светила. Он просто называл его солнцем.

Никаких признаков сигналов от других членов экспедиции на экране не обнаруживалось. Какие бы задачи ни ставил Центр, но Джек должен был сам для себя выяснить, что случилось с Лорой и Аланом. Его сознание отказывалось принимать, что они могли так запросто погибнуть.

Отрываясь от экрана эйрбайка, Джек провёл рукой по подбородку. «Что-то нужно срочно предпринять. Нельзя же так сидеть сложа руки! Думай, думай, башка тебе на что», — крутилось у него в голове.

— Точно! — воскликнул он внезапно, подпрыгнув на пилотском сиденье.

Он принялся искать на экране инструкции по управлению аппаратом. Больше четырёх часов у него ушло, чтобы разобраться, как заставить эйрбайк летать. Вряд ли ему удалось бы разобраться без подсказок нейротранслятора, который помогал понять, как активировать штурвал и панель управления, как выдвинуть защищающий пилота полимерный колпак.

В голове Джека сложился план. Он знал, что эйрбайк доставит его к месту крушения шаттла Алана и Лоры.

Джек отдал команду трапечнику, чтобы тот помог ему снять эйрбайк с креплений и вытащить наружу.

Сперва робко, но затем всё увереннее и спокойнее Джек удерживал штурвал, осторожно описывая небольшие круги вокруг шаттла. Хотя несколько раз он чудом не протаранил передней частью эйрбайка хвост шаттла. Наконец, он почувствовал, что теперь штурвал слушается его достаточно уверенно, и можно переходить к более решительным действиям. Переключив двигатель в более мощный режим, Джек рванул вперёд, да так быстро, что пронёсся мимо гряды с их новым домом, едва успев взмыть вверх, чтобы не врезаться в одну из скал.

— Юху! — вскрикнул он от ощущения неземного драйва, переполнявшего его изнутри. Его слегка выцветшие за последнее время русые волосы развевались, обнажая лоб, а ветер холодил кожу на щеках. Как только он активировал защитный колпак, воздух мгновенно стал спокойным. Колпак надёжно защищал эйрбайк со всех сторон. Он должен был закрывать аппарат и пилота от ветра, дождя и всевозможных механических воздействий. Вытянутый вдоль и скругленный сверху и снизу, эйрбайк напоминал изящный хот-дог. Но учитывая свободу маневра, которая открывалась перед Джеком, все гонщики мира могли ему только позавидовать.

Развернувшись назад, он ещё раз окинул взором равнину — теперь уже с высоты сорока метров, вновь загляделся на просторы бескрайних песчаных равнин и рванул вниз в сторону их нового дома.

— Я летал, Энн! Это было потрясно! — он вбежал в павильон, сияя как ребенок, научившийся кататься на велосипеде и спевший сообщить об этом маме.

— Ты летал на «Оверплане»? — строго спросила она, держась за край стола.

— Да, да, Энн, я согласен, — начал оправдываться он, — инструкции, я понимаю, но я лишь хотел придумать, как добраться до шаттла Алана и Лоры.

Её зубы были гневно стиснуты, брови строго сдвинуты на переносице. Какое-то время её глаза метались из стороны в сторону — в ней явно боролись противоречивые мысли.

— Чёрт с ними, с этими инструкциями, — внезапно Энн выпрямилась и сделала несколько шагов навстречу Джеку, — пошли. Хочу тоже полетать.

От удивления Джек на секунду забыл, как дышать, но сообразив, что Энн надо помочь, подскочил к столу и взял полковника под руку.

Они уселись в кабину эйрбайка. Джек сидел спереди. Плавно и аккуратно они поднимались почти вертикально вверх. Лейтенант Сэллендж старался вести аппарат настолько мягко, насколько позволял его скудный опыт.

— Давай-ка побыстрее! Поднажми! — внезапно скомандовала Энн.

Руки Джека ещё не могли уверенно держать штурвал, поэтому он проигнорировал её команду.

— Ну! — она толкнула его подбородком в затылок.

— Энн, надо же быть осторожнее! — не ожидавший такого напора с её стороны, ответил чуть испуганный Джек.

— Давай, я сама, — и с этими словами, она стала сбоку пробираться вперёд.

Эйрбайк чуть накренился в сторону, но тут же сработал автопилот.

Энн стянула нейрошлем с головы Джека и приняла управление на себя.

Они резко ринулись вперёд, Энн засмеялась. Джек стал кричать Энн, чтобы она закрыла экраны, но полковник словно не слышала никого и ничего.

Её волосы кололи ему лицо. То и дело ему приходилось пригибаться или наклоняться в сторону, чтобы удержать равновесие, когда ей хотелось спешно сменить траекторию полёта. Они забирались всё выше.

Внизу мелькали тёмные точки скалистых гряд, вилась сверкающая проволока ручьёв. Порывистый воздух неприятно набегал на его лицо и холодил десны. Он почувствовал, как начал соскальзывать, и что есть мочи закричал Энн про экраны. Он почти что вывалился из сиденья, когда что-то упругое оттолкнуло его назад. Полковник Пэтроу сжалилась над офицером и активировала экранирующие стёкла.

Джек пожалел, что перед полетом не догадался проверить состояние ремней безопасности.

«Надо разобраться, как включить силовое поле в следующий раз, — пронеслось в голове лейтенанта, — а то так и шлёпнуться вниз можно с высоты».

Когда они возвращались назад, то, к удивлению Джека, Энн не полетела к их дому или к аппарату Алана и Лоры, а опустила эйрбайк рядом с их собственным посадочным шаттлом.

— Мне нужно кое-что тебе показать, — спокойно заявила она и попросила помочь ей спуститься на землю из аппарата. — Пошли в кабину.

Она остановилась в проёме люка, ведущего в кабину, и протянула Джеку пластину своего идентификационного бэйджа.

Это был невероятный архаизм, оставшийся ещё от миссий двадцать первого века. Сейчас, в 2211 году пластиковая идентификационная карта на прочном шнуре смотрелась смешно, но в агентстве до сих пор считали такой способ защиты надёжным.

— Там сбоку под нижней боковой панелью управления есть разъём для бэйджа, вставь-ка, — она указала Джеку куда-то на левую часть плоской трапеции с сенсорными поверхностями.

Джек не сразу заметил круглое углубление в стене с плоским разрезом посередине. Он почти наощупь всунул толстую пластину бэйджа внутрь отверстия.

Слегка промедлив и заскрежетав, часть боковой панели сначала будто немного отодвинулась внутрь, а затем опустилась вниз, обнажив арсенал из нескольких гранатомётов, снаряженных зарядами с жидким азотом, и целой дюжины наручных электрофотонных плазмострелов.

— Твою ж мать! — не выдержал натиска эмоций Джек, — да здесь целый склад оружия! Мы что на войну собрались?

— Почти, — сухо ответила Энн, одарив его раздражённо-серьёзным взглядом.

— Но зачем столько оружия? — недоумевал Джек.

— Мы не знали что там… вернее — тут будет нас ждать.

— Но ведь, вроде… — хотел возразить Джек.

— Да, всё верно, — она хитро улыбнулась, такой улыбки лейтенант на её лице ещё никогда не видел. — По инструкциям не положено. Предполагалось, что это просто миссия по колонизации относительно безопасной планеты.

— Да, — он нахмурил брови и покачал головой.

— Но нельзя же слепо следовать инструкциям, верно, Джек? — она вновь хитро улыбнулась, но в её улыбке читалась безысходность и усталость.

— Так точно полковник Пэтроу!

— Давай, выгребай отсюда несколько пушек и гранатомёт и пошли! — сказала она, облокотившись плечом на узкое ребро дверного проёма.

— Слушаюсь, — кивнул он, будто бы выполнял приказ.

— Завтра тебе понадобится, когда полетишь искать шаттл Алана и Лоры, — добавила она, когда Джек подошел к ней, чтобы она могла опереться на его плечо.

— Я понял, — кивнул Джек, стараясь опустить левое плечо так, чтобы помочь Энн и одновременно удержать оружие.

— Ты же сам знаешь, что из трёх шаттлов с зондами, до планеты добрался лишь один, — сказала она, отстраняясь от него и медленно опуская ногу в отверстие люка. — В нашем случае относительно успешно приземлился тоже только один из шаттлов. Интересное совпадение, не правда ли?

Джек вспомнил, как однажды на общем собрании капитан рассказывал о потере четырёх зондов и дорогостоящего оборудования. В каждом из трёх шаттлов находилось по два зонда. Добравшиеся до поверхности зонды, некоторое время летали над планетой и передавали сведения об атмосферных явлениях и биологической активности. Сначала прекратил поступать сигнал от одного зонда, а затем и от второго, который, согласно программе, автоматически отправился на поиски собрата. Как говорил капитан, в агентстве долго удивлялись, почему в относительно спокойном регионе планеты пропали сразу два зонда, но впоследствии всё списали на неизвестные атмосферные явления.

Погружённый в раздумья над этим странным случаем, Джек складывал оружие в отсек эйрбайка за сиденьем пилота. Спинку сиденья он опустил, чтобы на ней могла разместиться полковник Пэтроу.

Некоторое время они провели, сидя за столом и рассматривая на центральной стеклянной панели карты окрестностей, пока Энн вновь не раскашлялась и не попросила помочь ей улечься.

Копаясь в аптечном контейнере, Джек нашёл множество полезных лекарств, но там среди них не было способного ей помочь. Остатки вечера Энн пролежала молча, лишь единожды кивнув Джеку, когда тот сообщил, что на завтра у него запланирован поисковый полёт на эйрбайке. Чтобы освободить свою совесть, он должен был как можно скорее преодолеть дистанцию в несколько десятков километров и отыскать остатки шаттлов. Медлить с поиском остальных членов экипажа было нельзя.

Совесть мучила Джека не только из-за гибели остальных членов экипажа, но и по причине того, что он не мог считать себя полноценным офицером. Он понимал, что даже если и отыщет остальных аэронавтов, полностью снять груз с души ему вряд ли удастся.

Перед глазами лейтенанта всплыла гостиная в доме директора внутригалактических миссий, мистера Норвелла, отца его друга Сэма.

— Джек, сейчас не самые простые времена, — сказал он, развернувшись в своём кресле вполоборота, — мы отправляем тебя, поскольку у нас есть надежда на твой молодой пытливый ум. Нам нужны любознательные, — мистер Норвэлл прищурил один глаз, но, как показалось, Джеку, это было скорее похоже на подмигивание.

Сейчас он сидел в павильоне за столом, пытаясь не выдать смущения. Джек пожалел, что не покраснел тогда. Он ведь прекрасно понимал, что на его месте мог быть кто-то явно опытнее и старше. Экспедиция на Нерей была далеко не первой. У агентства сформировался даже целый пул аэронавтов-исследователей.

В тот вечер в гостиной мистера Норвэлла он принял предложение отправиться в экспедицию как само собой разумеющееся.

«Как же это было невыносимо безмозгло», — подумал он про себя, закусив костяшку большого пальца сжатой в кулак ладони.

Тревожный взгляд матери, нахмурившиеся брови отца. Всё это он тогда проигнорировал, отверг, смёл ураганным, порывистым ветром.

Он закусил кулак ещё сильнее, чтобы как-то справиться с тем напряжением, которое навалилось на него при мысли о мокрых глазах матери, почти безмолвно собиравшей его в путешествие.

Джеку сделалось невыносимо от осознания, что его отправили в экспедицию из-за дружбы с сыном высокопоставленного чиновника агентства.

Энн уже спала. Тяжёлое сопение выдавало её прерывистый сон. Джек поправил одеяло полковника и поспешил в свою кровать. Сон, как ему казалось, уведёт его от тяжёлых дум.

В ту ночь ему снились куцые облака, похожие на облака Нерея, какие-то скалы, ему снилась Энн, с которой он танцевал в их новом доме, а потом он увидел, будто сквозь панорамные окна, как Алан и Лора, улыбаясь, подходят к павильону.

9

Джек проснулся чуть позднее обычного, но сразу же после пробуждения сердце его колотилось изо всех сил. Страх увидеть то, чего больше всего он боялся, за последние дни притупился, но древние физиологические механизмы было невозможно обмануть. Своими биоритмами, словно молекулярными часами, они отсчитывали время, оставшееся до встречи с тем, чего Джек так не хотел видеть.

Этот день наступил. Осознание того, что сегодня он неминуемо узнает правду, заставило его смириться со всеми, даже самыми печальными предчувствиями.

Подождав, пока Энн закончит с едой, он убрал за ней, помог ей вновь улечься в постель, а затем вышел из павильона.

В этот день облака заполонили всё небо, а влажность воздуха становилась удушающей.

Джек огляделся по сторонам. Песчаники равнины казались скорее сиренево-синими, а не зелёными. Валуны почти не отбрасывали теней в рассеянном свете звезды. Опустив голову вниз, словно погружаясь в поток мыслей, лейтенант направился к зависшему в стороне от павильона эйрбайку.

Взобравшись на место пилота, Джек активировал системы ручного управления и, сверяясь с картой на радаре, отправился к первому скоплению точек.

До первого места назначения, судя по масштабу карты, высветившейся на радаре, было около тридцати пяти километров. Джек ещё не до конца освоился с эйрбайком, поэтому приходилось лететь на невысокой скорости — около двухсот километров в час. Для разогрева он описал в воздухе небольшой круг в несколько километров, а затем резко рванул вперёд. Внизу проносились скалистые нагорья, небольшие холмы, местами были скопления кустарника с толстыми грушевидными стеблями, валуны, похожие с высоты на камушки. Посреди пустынной глади сверкнула тонкая серебристая нить прозрачного ручья. «Видимо, к таким ручьям и ходят травоядные, чтобы напиться» — промелькнуло мимоходом в голове у Джека. Ландшафт не выглядел совсем уж безжизненным и блёклым, каким он казался ему в первые дни. Кое-где можно было даже разглядеть небольшие стада травоядных, мирно обгладывающих остатки сухих колючек суккулентов.

Климат на Нерее был странным. Жидкой воды почти нигде не обнаруживалось, кроме как в тонких руслах рек и двух морях, но при этом влажность в нижних слоях атмосферы бывала аномально высокой. В жаркую погоду она не приносила облегчения, а напротив — лишь удушала, заставляя всё тело Джека покрываться липким слоем пота. Не спасал даже термокостюм, специально разработанный для таких условий.

А вот обитатели Нерея неплохо научились к ним приспосабливаться. Туловища и конечности крупных существ насыщались водой, словно губки, на случай долгой засухи, а их кожа была толстой и местами пористой, чтобы поддерживать внутреннюю температуру, избегая больших потерь жидкости. На телах некоторых существ можно было встретить светящиеся люминесцентные пятна самых разных цветов, от сине-зелёного до оранжево-красного, но чаще всего встречались оттенки сиреневого или сине-зелёного.

Вот и сейчас, проносясь над равнинами и холмами, Джек видел небольшую стаю существ, отдаленно похожих на небольших носорогов, с темной шкурой, на которой полосками выстроились пятна сиреневого цвета. С высоты пятидесяти метров они казались ему какими-то игрушечными и неестественными, но это были самые настоящие живые существа, эволюционировавшие на планете миллионы, а возможно и целые миллиарды лет! Особи то рассыпались в стороны, то вновь сбивались в стаю, издавая странные вскрики, совсем не похожие на голоса земных животных. Вот группа «носорогов» упёрлась в очередную стену из скалистых гряд и резко свернула вправо, чтобы обогнуть преграду через несколько километров.

К счастью, Джеку не нужно было никуда сворачивать. Его путь лежал прямо над скалистой стеной. Едва перевалив за неё и пролетев ещё несколько сотен метров, он увидел небольшой столб дыма, цепкие тонкие тяжи которого ухватывались за поднимающийся вверх тёплый воздух, местами чуть закручиваясь в сторону.

Его сердце, и без того неистово колотившееся, забилось ещё быстрее. Все самые страшные мысли пронеслись в его голове в то мгновение. Он подумал — неужели, когда они падали сквозь атмосферу планеты, показавшийся ему сбоку яркий всполох был самым настоящим взрывом, а не выдумкой утомлённого сознания?

Лейтенант Сэллендж снизил скорость, постепенно приближаясь к поверхности. На земле были разбросаны остатки шаттла, который переломился пополам так, что его хвостовая часть въехала в кабину, сплющив её почти до самого носа, от которого остался лишь небольшой кусок.

Он убрал защитный полимерный колпак, заглушил двигатель и резко спрыгнул на землю. Губы его затряслись, ноги превратились в два ватных непослушных валика. На мгновенье он замер, не смея пошевелиться. Камень в животе затвердел, лишив возможности полноценно вздохнуть.

Шатаясь из стороны в сторону, лейтенант Сэллендж подошёл ближе к ещё дымящейся хвостовой части. Все составные части корабля обуглились, несмотря на матовое защитное покрытие. Пахло гарью и наэлектризованным воздухом. Корпус аппарата на ощупь оказался ещё тёплым. Джек сумел разглядеть небольшую щель между тем местом, где хвостовая часть въехала в кабину, и началом центрального отсека. Внутри всё было сплющено и изуродовано, словно шаттл протащило сквозь черную дыру. Вверху перекрученной кабины сбоку торчал кусок пилотной панели, искорёженной и согнутой в нескольких местах. Чуть ниже свисали остатки обуглившейся кости. Было очевидно, что выжить после такой аварии ни Алану, ни Лоре не удалось.

Прикрыв лицо ладонью, чтобы его не вывернуло от всего увиденного, Джек ещё раз огляделся как будто, в надежде, что сейчас это всё растворится, и к нему выйдут живые и здоровые Лора и Алан, но затем, поняв, что этого уже никогда не произойдёт, выглянул наружу, просунув голову в щель.

«Но почему они не катапультировались? — вертелось у него в голове. — Либо не успевали, либо надеялись, что долетят».

Он внимательно огляделся по сторонам, пытаясь рассмотреть другие останки шаттла. В нескольких десятках метров были разбросаны куски арматуры, вывороченной из хвостового отдела. Они были изуродованы: погнуты, переломаны, смяты. Чуть дальше впереди валялся люк грузового отсека, который оторвало при падении.

Джек дошёл до люка, пнул его, ещё раз посмотрел на шаттл и сел на землю. Он уперся локтями в колени, опустил лоб на сцепленные руки и просидел так минут двадцать, а может и больше. Лишь гул ветра жадно врезался в его уши, напоминая ему о том, что он находится всё ещё здесь, в реальном мире, в этой жестокой вселенной.

Шагая прочь от места катастрофы, он пообещал себе вернуться сюда снова и извлечь из-под обломков тела астронавтов, чтобы затем похоронить достойно и по-человечески, не оставляя их жестоким тварям, населяющим эту бездушную планету. С этой горькой мыслью Джек сел в кресло эйрбайка и отправился дальше — к следующему скоплению точек на радаре. Практически не обращая внимания ни на особенности ландшафта, ни на мельтешащую внизу живность, Джек долетел до места, где упали обломки капитанского шаттла. Воспринимать увиденное было чуть проще. Его мозг уже успел смириться с мыслью о том, что их отважный капитан и добродушный старина Фрэнк ушли из жизни ещё в день той проклятой высадки на планету. Сейчас Джеку казалось, что прошла не неделя, а несколько лет. Липкие дни растянули время в его сознании.

Джек вспомнил немножко неуклюжего, но всегда приветливого Фрэнка Варпола, он сам сейчас и правда стоял рядом. Его редкие брови вскинулись вверх, а пухлые губы расплылись в улыбку — аккуратно, чтобы не показывать зубы. Джеку казалось, что Фрэнк стеснялся своих жёлтых зубов, равно как и своей небольшой полноты. Он был отличным инженером, знал назубок гравитационные установки, изучил на тренажёрах множество симуляций полётов, но он никогда не был спортсменом и не считал себя выносливым. Фрэнк признавался, что предложение участвовать в качестве инженера в экспедиции на недавно открытую обитаемую планету — огромная удача. Но на фоне остальных стройных и подтянутых членов экипажа этот невысокий, слегка похожий на бочонок, человек смотрелся несколько нелепо.

Сорокалетний Фрэнк явно чувствовал себя лишним на борту корабля, в чем-то виноватым и недостойным находиться среди других аэронавтов. Он толком не осознавал, в чём именно его вина — то ли он занял место кого-то, кто был лучше его, то ли он просто сильно выделялся на фоне остальных. По этой причине Фрэнк всегда будто старался угодить всем членам экипажа, в особенности — капитану. Ему казалось, так он может загладить свою вину. И когда капитан что-то спрашивал у Фрэнка, то тот молниеносно демонстрировал всё своё дружелюбие и готовность выполнить любое поручение. Однажды Джек случайно подслушал разговор между Аланом и Фрэнком, из которого узнал, что посадка на поверхность планеты будет не из лёгких, потому что атмосфера планеты гораздо плотнее в верхних слоях, чем земная. Теперь лейтенант Сэллендж, стоя на разогретом песке, имел горестную возможность убедиться в правоте их рассуждений.

На месте падения не было крупных обломков. Лишь осколки каркаса и носовая часть корпуса, безвозвратно утратившие свой былой вид, торчали из песчаных холмов. Обломки были разбросаны так далеко, что охватить их одним взглядом не представлялось возможным. Джек мысленно укорил себя за то, что не взял с собой портативный бинокль, но и без него было ясно, что осколки разлетелись очень далеко: какие-то из них могли упасть за десятки километров отсюда.

Джек сел в эйрбайк и постарался зигзагами облететь все участки местности, где были хоть какие-то намёки на уцелевшие части шаттла. Чтобы лучше разглядеть место аварии, Джек не стал активировать защитный купол. От некогда мощного летательного аппарата остались лишь ничтожные осколки. Офицер сам не заметил, как к горлу подступил комок, как по щекам скатываются струйки слез, которые ветер сдувает назад. Возможно, было бы даже лучше, если бы он сам оказался на их месте. Почему они? В какой-то момент Джек поймал себя на мысли, что ему вдруг стало страшно за свою собственную шкуру. Как шакал, а не человек, он трусливо испугался за своё будущее. Ведь даже если бы они с Энн сумели добраться до «АванЛайта», как бы они отправились назад? Сумели бы они вдвоём вернуться обратно на Землю, не имея знаний инженера Фрэнка Варпола и опыта капитана Грэхэма? Что теперь с ними будет? Кто их вызволит? Оставалась одна надежда — ждать помощи с Земли.

«Но даже если помощь и поспешит к нам, то сколько придется дожидаться её здесь? Год? Два? Три? А может, всю жизнь?» — тревожные мысли не покидали Джека, пока он летел к их новому дому.

10

Джек знал, что согласно плану экспедиции, еды должно было хватить на три с половиной месяца. Далее члены команды обязаны сесть в модульные шаттлы и вернуться к кораблю. Это означало, что у Джека и Энн есть как минимум эти три с половиной месяца, чтобы постараться что-нибудь придумать, пока не прибудут спасательные корабли. Сам же лейтенант понимал, что этот срок оставляет им немного шансов. Они добирались до планеты более двух лет. Вряд ли за это время успели изобрести новые корабли, способные лететь в разы быстрее.

«Так, Центр уже выходил на связь… Чёрт! Да что они там так медлят, — Джек приводил в порядок спутанные мысли, пытаясь разложить всё по полочкам. — Ладно, наверное, решают, что с нами делать. Идём дальше. У нас есть телепорт. По нему могут передать нам еду и необходимое снаряжение для выживания. Чёрт! Чёрт! Это же вроде запрещено, — его рот искривился от злой досады, — надеюсь, они что-нибудь придумают! Может, они пришлют оборудование для починки шаттла? Хотя это вряд ли… да и я сам не смогу починить. Трапечник, наверное, тоже не сможет».

Его взгляд метнулся в сторону медленно идущего каравана бородавочников. «Дом уже близко» — пронеслось в голове, но ему не сделалось радостно от этой мысли, сердце лейтенанта сжимала тоска, тянущая его к земле.

— Еды чуть больше, чем на три месяца, — заявил Джек, присаживаясь на своей кровати напротив Энн. Он болтал ногой, поджимая искривившиеся губы.

— Как и запланировано. Если бы не пострадали другие шаттлы, то еды было бы больше, — прохрипела она, лёжа на боку. Энн поправила свалившиеся на лоб слипшиеся от пота волосы и добавила: — Нет. Какого чёрта я так думаю?!

— Энн, ты всё правильно говоришь, — попытался утешить её Джек, подавшись вперёд.

— Помоги мне сесть… пожалуйста, — на её лице застыли ужас осознания потери, боль физических страданий и жалость к себе самой. Именно за это она себя и ненавидела. — Я не хочу выглядеть жалкой, Джек, — выпалила она, — не хочу быть раскисшей.

— Да, всё в порядке, Энн, — произнёс он, помогая ей приподняться и сесть.

— Не ври. Ничего не в порядке, — она отдёрнула плечо от его руки. — Спасибо.

Джек не знал, что делать в эту минуту. В картотеке его мозга не было никаких алгоритмов на случай подобных ситуаций.

— Прости, — всё, что он смог сказать.

— Ладно, — несколько собравшись с духом, твёрдо ответила Энн, — прорвёмся.

— Они не выходили на связь уже несколько дней, — решил сменить тему Джек, скрещивая руки между коленок, — что делать, если они не ответят?

— По инструкции, если Центр не выходит на связь более пяти дней, то через телепорт необходимо по закрытому протоколу подключиться к компьютеру «АванЛайта» и следовать его указаниям, — отрапортовала она, сощурив глаза и глядя перед собой.

— Чёрт, только не эта долбаная пачка процессоров, — выругался Джек, выказывая явное недовольство положением дел.

Компьютер он считал слишком своенравным и даже надменным. Он не мог смириться с тем, что кусок металла и нанокомпозитных чипов указывает ему, что и как он должен делать. Джек убедил себя, что постарается оттянуть этот момент как можно дольше, даже если Центр больше уже никогда не выйдет с ними на связь, в чём он, конечно же, сомневался.

— Джек, помни про инструкции! — мягко, но настойчиво напомнила Энн, отвернув голову к окну.

— Да, всё верно! Ты права, инструкции. Они нам в помощь… — он украдкой бросил осторожный взгляд на Энн, — главное, чтоб не вредили.

— Джек, угомонись, — он видел как она улыбнулась.

Про себя он тут же подумал, что всё-таки был прав на счёт неё: даже со всеми инструкциями в ней было больше человеческого, а не офицерского.

Джек уже не испытывал удивления по поводу того, что никто не вышел с ними на связь и к вечеру этого дня, когда Энн стало совсем плохо. Он решил плюнуть на телепорт и провести время с ней. Джек просил её разговаривать с ним, но столько, сколько она может. Он даже уже не уговаривал её есть, только бы она с ним говорила, пила воду и отчётливо дышала.

— Джек, возьми там из контейнера с моим номером футляр с инфо-полосками, — Джек догадался, что речь шла о плёнках, на которые записывались зебибайты информации.

— Что там? — спросил он, вставая со стула, рядом с её кроватью.

— Там про звёзды… ещё курс по терраморфированию планет, много книг и инсталляций, я взяла, зная, что на корабле бывает скучно… быть может, тебе пригодится…

— Нет, Энн, что ты такое говоришь? — он почувствовал тяжесть в сердце. Казалось оно переполнилось кровью настолько, что она вот-вот польется наружу.

Словно деревянные костыли-протезы он подтаскивал одну ногу за другой, шагая к стенке с контейнерами.

— Там ещё кое-что есть… — она привстала, чтобы видеть что он делает, — На одной из плёнок, эм… в общем, мои записи и личные наблюдения, которые я вела на корабле.

Она перекатилась на бок и её вырвало. Содержимое её желудка было кроваво-чёрным.

Однажды в клинике отца Джек видел подобное у одного из пациентов. Тогда отец рассказал ему, что такое случается во время внутреннего желудочно-кишечного кровотечения.

Джек положил плёнки назад и достал абсорбирующий гель, чтобы с его помощью очистить пол. Плёнка геля сама растекалась по пятну, вытягивая частицы загрязнения.

Джек знал, что теперь Энн нельзя давать ни пить, не есть. Он оценил, что примерный объём крови, который она могла потерять, составил не более полулитра. Про себя он надеялся, что повреждения в её желудке затянутся. «Чёрт, большая часть медицинского оборудования осталась в шаттле Лоры и Фрэнка», — выругался про себя Джек.

Он помог ей убрать со рта остатки кроваво-чёрных сгустков и уложил на спину.

Препаратов, способных облегчить её состояние в аптечке он не обнаружил.

Ночью Джек просыпался несколько раз, слыша её тяжелые хрипы и иногда кашель. Он понимал, что ей стало совсем трудно дышать, и ненавидел себя в те минуты за то, что совершенно ничего не мог поделать. У него был лишь один инструмент для помощи: он сам и его забота.

11

На следующее утро лейтенант Сэллендж проснулся засветло, едва самые первые лучи попытались проторить дорогу по верхушкам скалистых нагорий. Повернув голову к кровати Энн, стоявшей неподалёку от него, он стал вслушиваться в то, как она дышит. На секунду ему показалось, что она совсем не издаёт никаких звуков. Он вскочил и подбежал к ней. К его радости она дышала, хоть и тихо, почти еле слышно, так словно её здесь и не было. Джек побыл немного времени рядом с ней, а потом встал и печально побрёл к столу с прочно обосновавшимся на своём месте телепортом.

Офицер ещё раз попробовал установить связь с Центром, но никаких обратных сигналов не поступило.

Через два часа Энн проснулась. Пищу Джек ещё не решался ей давать.

— Вытащи меня наружу. Я хоть свежим воздухом подышу, — сказала она каким-то нарочито небрежным тоном.

Джек не смел ей отказывать в просьбах. Укутав в одеяло, он взял её совсем потерявшее вес тело на руки и вынес на улицу. Лёгкий предутренний ветерок обдавал их лица приятной свежей прохладой. Джек немного поёжился. Было ещё совсем темно, но силуэты камней и холмов уже проглядывались. Лейтенант Сэллендж дождался, пока появятся несколько лучей, и, держа Энн Пэтроу на руках, направился туда, где распластался «Кроулер трэйп».

Он сел на трапечника, держа Энн на коленях, так, чтобы она могла видеть лучи восходящего инопланетного солнца.

Она смотрела на эти лучи с детским восхищением. Для Джека это была просто чужая звезда. Но Энн понимала звёзды так глубоко, что могла разглядеть в них нечто общее, роднящее их с Солнцем. И это не могло не тронуть ее сердце, жаждущее в эту минуту чего-то тёплого и родного. Её глаза блестели, отражая красно-оранжевые полуразмытые блики освещённого звездой инопланетного ландшафта. Теплота утра нарастала, но всё же по ногам веяло ночной прохладой. Джек постарался закутать Энн ещё лучше.

— Тебе нравится, Джек? — еле слышно спросила она.

— Что именно?

— Свет местной звезды…

— Да… Думаю, да… — он закивал.

— Красивая… свежо, — она захрипела и закашлялась. Джек принялся поглаживать её по плечу.

— Очень свежо, — поддержал он её.

— Нет, уже холоднее… холодн… — она так и не успела произнести последнее слово. Её глаза сомкнулись, рот чуть приоткрылся, а сердце навсегда остановилось там, в её теле, бережно укутанном в тёплое уютное одеяло. Джек не сразу сообразил, что произошло, когда она замолчала. Сперва он посчитал, что она уснула, но потом он понял, что больше она уже никогда не проснётся.

— Энн, только не умирай! Нет, Энн, держись. Ты не можешь так просто умереть, — он запрокинул голову, и слёзы закатились ему в носовой проход, заставив поперхнуться. — Нет, Энн. Ты будешь жить! Слышишь?

И хотя Джек понимал, что Энн уже не вернуть к жизни ничем, он не желал смириться с тем, что теперь он остался совершенно один на абсолютно безлюдной — не считая его самого — чужой, неизвестной ему планете. Джек так и сидел на трапечнике, прижимая остывающее тело Энн к своим мокрым щекам. Он целовал её запутавшиеся тёмные волосы. Время от времени он закрывал глаза и раскачивался сидя на абсолютно неподвижном роботе, совершенно не замечая, как солнце стало печь ему макушку, как мимо пронеслась небольшая стайка травоядных каменных бородавочников. Один из них даже остановился при виде Джека. Слегка отпрянул в сторону, затем осторожно подошёл и лизнул длинным, тугим, спицеообразным языком рукав куртки лейтенанта Сэлленджа. Это был тот самый бородавочник, которого несколько дней назад Джек сперва подстрелил, а потом вылечил. Джек каким-то краем замутнённого сознания узнал его по оставшимся шрамам. Регенератор не смог залечить инопланетную ткань также хорошо, как человеческую, поэтому отметины, покрывшиеся шершавой коркой, будут долго напоминать животному о встрече с человеком. Бородавочник немного постоял рядом, фыркнул своим подобием ноздрей и рванул за остальными сородичами.

Убегающий вдаль бородавочник и представить себе не мог, сколь острую боль потери сейчас испытывал старший лейтенант Джек Сэллендж. Горькая печаль, смешанная с обидой заполонила всё сознание офицера. Осознание произошедшего ещё не нахлынуло давящим страхом, лишь зияла пустота от потери. И эта черная пустота, таящаяся под закрытыми веками, не давала лейтенанту выпустить из рук тело Энн Пэтроу. Так он просидел, потеряв счет времени. Он то прижимал её ближе к себе, то пытался поставить на ноги и оживить. Временами он вскрикивал и начинал раскачиваться сильнее.

Наконец, почувствовав, что его ноги совсем затекли, Джек, вдруг как будто опомнился. Он открыл глаза, сообразив, что уже прошло не менее трёх часов. Джек попытался привстать. Всё это время трапечник покорно ждал команды. Уловив движение, он принялся издавать приветственные звуковые сигналы, но оперативно сообразив композитными искусственными мозгами, что офицер не настроен на общение, тут же смолк.

С трудом поднявшись на затёкшие до мурашек ноги, Джек понёс Энн в дом. Там он уложил её на кровать и стал собирать личные вещи в контейнер теперь уже покойной полковника Пэтроу.

Разбирая постель Энн, Джек увидел маленькую серебристую тубу, спрятанную под подушкой. Он поднял её, повертел в трясущихся руках, на секунду вспомнив запах клиники своего отца. Он видел такие тубы у пациентов с сильными болями. Это было хоть и старое, но проверенное средство, убирающее любую боль на сутки. «И тут она оставалась мужественной до последних дней, и тут она не доставляла хлопот, ему, лейтенанту Сэлленджу. Она просто запивала боль капсулами, да ещё умудрялась делать это так, чтобы он не видел», — размышлял Джек, крутя в правой руке тубу.

Согласно протоколу I-844 тело Энн предполагалось поместить в консервирующий мембранный материал. Хоронить или сжигать тело умершего на чужой планете разрешалось только в случае биологической угрозы. Это была самая крайняя мера.

Пытаясь преодолеть волнение, Джек отыскал футляр с мембраной. Трясущимися руками он поместил на панельную пустую кровать раздетое тело Энн и обтянул его сиреневой прозрачной мембраной. От этого ее кожа приобрела противоестественный сине-фиолетовый оттенок. Затем он накрыл его простынёй и, сев за стол, обхватил руками затылок. Ощущение покойника в доме невольно вызвало внутреннюю дрожь во всём теле.

«Что мне прикажут с ней сделать? Заберут ли когда-нибудь её тело отсюда? Или дождутся пока и я тут окочурюсь?» — мысли прорезали сознание лейтенанта, как острые бритвенные лезвия. В голове пронеслась ещё одна мерзкая мыслишка, но он постарался отогнать её. Ему не хотелось думать, что теперь у него еды больше, чем на три месяца.

12

Чтобы отвлечься от тяжёлых мыслей, Джек решил выйти наружу. Лучи солнца, проникая сквозь мутную пелену зеленовато-жёлтого неба, рассеивались по верхушкам скалистых гряд. Снаружи стояли полное безветрие и мертвенная тишина, будто специально под стать трагичности момента. Шаркая ногами, Джек шёл в сторону ручья, всё глубже погружаясь в свои мысли. Ему нужно было увести себя в другое место, в другое время, в другой мир, вернуться к чему-то светлому и приятному.

На какой-то момент он мысленно перенесся на Землю, в Академию, вспомнив, как допоздна возился с учебными прототипами исследовательских устройств, ожидая, пока у Глэдис закончатся ее занятия по пилотированию. Затем они гуляли в парке вокруг Академии, молодые, счастливые и беспечные. Однажды он вдруг подхватил её и так высоко поднял, что она вскрикнула от неожиданности и засмеялась. Дежурные дроны-смотрители тотчас же подлетели к ним, пытаясь выхватить Глэдис из сильных рук Джека. Он опустил Глэдис на землю, а затем подпрыгнул и сильно пнул одного из дронов. Потеряв координацию, робот сперва отлетел в сторону, но, восстановив равновесие, двинулся к ним. Второй дрон последовал его примеру. Джек скомандовал Глэдис: «Бежим!», и они долго убегали от тех двух «четырёхлапых уродцев».

Они прятались между высоких камней и густых, сплетённых между собой ветвей кустарника парка. Когда они решили, что уже оторвались, Джек ещё раз схватил Глэдис и поднял, но она не вскрикнула, а серьёзно посмотрела на него своими серо-зелёными глазами. Он поймал её взгляд, медленно опустил на землю и аккуратно поцеловал. Это был поцелуй, который он помнил очень долго. Целых два следующих месяца Джек провёл в исправительном батальоне Академии без поцелуев, свиданий и какой-либо романтики.

Руководство Академии не могло так запросто простить Джеку подобный проступок. Пнуть рабочего дрона-смотрителя, который приравнивался к стражу порядка, было неслыханной наглостью, своего рода вызовом всему кодексу порядка и дисциплины, и как сказал декан на публичном совете «выходкой невиданной дерзости и бестактной глупости». После того случая курсанты Академии стали называть дронов не только «четырёхлапыми уродцами», но ещё и «ябедами» и «стукачами».

Джек заметил, что прошел по дуге и ноги сами вынесли его назад к павильону, пока он не упёрся в зависший в воздухе эйрбайк.

— Ждёшь, дружище? — спросил он, подтягивая к себе нижнюю ступень.

Битыми стёклами врезались в его мозг воспоминания об их совместном с Энн полёте на аппарате. Джек стиснул зубы и, сжав кисть в кулак, ударил себя по ноге. «Я должен быть сильным, — сказал он себе. — Энн явно бы не оценила такой кисель». В это же мгновение он вспомнил о её теле, лежащем в павильоне и, поёжившись, передёрнул плечами.

Лейтенант Сэллендж залез в эйрбайк и помчался параллельно ручью, служившему водопоем для бородавочников. По инструкции он не должен был пользоваться летательным аппаратом без надобности, но сейчас ему нужно было сбежать куда-то от ужаса, раздирающего его сознание.

Внизу мелькали валуны, скалистые нагорья, ленты ручьев. Джек летал несколько часов, пока не почувствовал, как загудела спина. Он спустился на плоское нагорье и, посмотрев на запад, заметил оранжево-красные предзакатные всполохи. Нужно было возвращаться домой.

13

По дороге назад ему в голову взбрела разумная мысль проверить на всякий случай — а не повреждено ли что-то на крыше. Возможно, это могло стать причиной плохого сигнала передачи данных через телепорт. Начинало темнеть, когда он подлетал к павильону. Забравшись с задней стороны скал наверх, Джек внимательно осмотрел крышу строения, поправил одну из солнечных батарей для зарядки аккумуляторов и стал спокойно слезать вниз. Солнце быстро садилось, нещадно лишая воздух дневной прозрачности. Джек оступился, не заметив край широкой расщелины, словно рассекавшей скалы надвое. Он плюхнулся с высоты около трех метров, проскользив спиной по каменной стене. Электрофотонный плазмострел вылетел из крепления на рукаве. Джек принялся цеплять его обратно, но с трудом мог в потёмках разглядеть, что и куда крепить. Провозившись несколько минут, он снял крепёж с руки, удлинил ремень и перекинул оружие через плечо так, что теперь оно торчало из-за его спины. Он пожалел, что их потоку офицеров-исследователей вообще мало что показывали из оружия. В основном базовые принципы работы объясняли. Но стрелять и попадать в мишень он, к собственному удивлению, научился быстро. Джек вспомнил разговор с отцом, когда тот пошутил, что дед неплохо стрелял ещё со времён гражданской войны, начавшейся после первых катаклизмов.

Лейтенант стал медленно пробираться вдоль расщелины, чтобы выйти наружу со стороны павильона. Ему нужно было пройти около семи метров. Расщелина сужалась, и идти становилось всё сложнее. Продравшись почти до самого выхода, Джек вдруг услышал шорох, где-то там справа, по ту сторону расщелины. Он замер и стал вслушиваться. Шорох зазвучал ещё отчётливее. Спустя три секунды склизкое чёрное щупальце появилось в тусклом просвете выхода — то самое, что он уже однажды видел на холме.

Его сердце бешено застучало. «О боже, только не это, — пронеслось у него в голове, — только не сейчас». Щупальце задержалось на несколько секунд в воздухе, словно что-то высматривая, затем спустя всего мгновение, показалась и сама тварь. В высоту не меньше трех с половиной метров, чёрная с ног до головы, она кралась на двух когтистых лапах. Из-за спины у неё торчали два крыла, превратившиеся в деформированные конечности-щупальца, что-то вроде заостренных клювовидных палок. Морда оканчивалась длинным выростом с острым как кинжал клювом на конце. У основания рта свисали какие-то склизкие наросты, под которыми скрывались острые игольчатые клыки. Два жёлтых глаза — почти что правильные треугольники — сверкнули в проёме расщелины. У Джека пересохло во рту; он задержал дыхание, чтобы не выдать себя. На какое-то мгновение тварь остановилась у расщелины, словно высматривая в ней Джека. В этот момент его мозг думал только об одном — сможет ли такое огромное существо протиснуться к нему сюда. Постояв ещё несколько секунд, тварь издала неясный звук, фыркнула и направилась дальше, куда-то влево.

Джек выдохнул. Некоторое время он раздумывал, как поступить. Проделать ли ему обратно весь этот длинный путь назад, либо пройти совсем немного вперёд и выйти сбоку между скал почти у самого павильона. Неясно почему, но этот путь отчего-то казался более привлекательным, видимо, потому что сулил быструю возможность попасть в безопасное укрытие.

Стараясь ступать по возможности мягко и бесшумно, Джек принялся медленно пробираться по узкому лазу между скал. Внезапно он остановился, словно пытаясь уловить шорох, который могла бы издавать тварь, но вокруг было тихо. Когда до выхода из скал оставалось меньше метра, Джек поднял голову, чтобы увидеть ещё чуть светлое серо-зелёное небо. Добравшись до края расщелины, он решил выждать несколько минут, а потом сломя голову рвануть в сторону двери в левой стеклянной стене его инопланетного дома.

Джек осторожно, двигаясь боком, выглянул из расщелины. Он поворачивал голову, как настороженная сова, стараясь выцепить малейшие намёки на опасность. Никаких признаков твари не обнаруживалось. Хотя небо ещё и оставалось светлым кое-где у горизонта, следов твари на песке разглядеть не удавалось. Джек сделал осторожный шаг из расщелины, затем ещё один — чуть более уверенный. Он развернулся в сторону павильона. «До дома пять метров, ещё шесть до двери, а там и внутри окажусь», — просчитывал про себя Джек.

Он занёс ногу, чтобы сделать ещё один шаг вперёд, когда внезапно что-то тяжёлое свалилось сверху ему на плечо и толкнуло его вперёд. Ремень сорвался с плеча, и плазмострел упал вниз. Сзади что-то сверкнуло. Послышался самый страшный визг, который когда-либо доводилось слышать Джеку. Какая-то возня за его спиной. Мельком оглянувшись, он сумел разглядеть, как тварь упала на землю и теперь опиралась на неё ещё и своими щупальцами. Она открыла пасть, обнажив игольчатые пики зубов и, ещё раз противно взвизгнув, рванула за Джеком.

Не помня себя от страха, он пробежал вдоль стены дома, стараясь вообще не думать ни о чём, кроме заветной двери, которая должна открыться автоматически. Когда Джек подбегал к углу стеклянного павильона, прямо за которым и находилась вожделенная стеклянная дверь, боковым зрением он увидел, что тварь настигает его сбоку и готова уже наброситься. Джек стиснул зубы и резко повернул, то же самое сделала и тварь. По шуршанию песка он понял, что чудовище чуть занесло вбок на повороте. Это дало Джеку небольшую фору. Происшедшее дальше он помнил смутно. Вот он уже влетает в дверь, которая начинает закрываться за ним. Он мысленно умоляет, чтобы она это сделала как можно быстрее, но у двери только один режим работы. Джек резко разворачивается и видит, как из темноты появляется два щупальца, которые успевают вцепиться в закрывающуюся дверь. «Кажется, она сюда ворвётся и наступит конец», — в порыве паники подумал лейтенант. Щупальце с усилием раздвигает створки двери, и между ними протискивается морда с острым, как кинжал клювом. Два хищных жёлтых глаза встретились с глазами Джека. «Это конец. Этим клювом она размозжит мне голову, и я даже пары шагов к ящику с оружием сделать не успею», — ещё одна страшная мысль возникла в голове у Джека. Тварь взвизгнула, но как-то иначе, странно, будто с примесью рева. Затем она резко отпрянула от проёма, но не сама, а словно кто-то выдернул её наружу. Дверь слегка помедлила, а потом быстро закрылась, отгородив жилище Джека от ночных кошмаров.