Холод на рассвете

Илья Лапатин (2024)

Аудитора Счетной палаты убили в его собственной квартире молотком для отбивки мяса. Следователю Насте Снеговой поручено выяснить, кто это сделал и было ли это бытовое убийство или лишь его инсценировка. Но как докопаться до правды, если те, кто поручил тебе расследование, не раскрывают всех карт?

Глава 3

Четверг, 21 октября

— Надеюсь, у вас есть чем порадовать, — начал Брем совещание оперативно-следственной группы.

Снеговая рассказала о результатах обыска, допросе Веры Калининой и загадочной блондинке. Брем молча покивал.

— Еще пришли результаты экспертиз, шеф, — доложил Данила Неверов. — Во-первых, в крови Сергея Калинина нашли большое количество алкоголя. Во-вторых, на молотке, которым его убили, отпечатки только двух лиц. Это сам Калинин и некто второй. Отпечатков этого второго человека в базах нет.

— Это может быть и Кира, и неизвестная блондинка, — произнесла Настя.

— Кира Марьянова в розыске, полицейские засады выставлены около домов ее друзей и родственников, — продолжал Неверов. — С ориентировкой ознакомили каждого пепеэсника в Москве, она на всех стендах «Их разыскивает полиция». Скоро мы ее поймаем.

— Как поймаете, так и скажете, а пока рано, — проворчал Брем. — Что по осведомителям?

— Глухо, шеф, — грустно ответил Толя Таранов. — Судя по всему, коллеги по Счетной палате считали его забавным дурачком, поэтому скорее удивились его смерти, чем расстроились. И ни у кого ни сведений, ни слухов, ни даже предположений о том, кто мог бы убить Калинина и кому это было бы выгодно.

— Нет сведений о том, что Сергей Калинин был связан с организованными преступными группами или какой-то незаконной деятельностью, кроме хранения наркотиков, — добавил Марат Айтемиров.

— Ладно, что делаете сегодня? — спросил Брем.

— Обыск на рабочем месте Калинина, допрос его помощников — Гаяне Барсегян и Егора Калинина, который к тому же еще и его сын, — ответила Снеговая. — Это на нас с Никой.

— Мы с Маратом побеседуем с Ксенией, дочерью Сергея Калинина. Бывшая жена сказала, что та его любимица, может быть, он доверял ей какие-то тайны, — сказал Данила.

— Я продолжу работать с осведомителями, может быть, что-нибудь получится вытрясти из них, — добавил Толя.

— Принимается. Свободны, возвращайтесь к работе.

***

Настя и Ника с трудом нашли место для парковки у большого серого здания Счетной палаты. Они сразу направились в крыло, где располагался Департамент аудита промышленности и технологического развития. Именно там работал покойный Сергей Калинин.

— Знаете, что и где лежало в кабинете вашего отца? — спросила Снеговая.

— Да, конечно. Я обычно там и работал, отец нечасто появлялся в офисе, — ответил худощавый и весь какой-то дерганый Егор Калинин. У двадцатипятилетнего сына убитого аудитора голос оказался неожиданно высоким.

— А почему нечасто появлялся? — удивилась Настя.

— А что ему тут делать? У него жизнь была гораздо более веселая.

Снеговая вспомнила результаты вчерашнего обыска.

— Кто был у него в подчинении?

— Только двое личных помощников — я и Гаяне. Она сейчас закончит отчет, и вы сможете с ней поговорить. Всеми остальными в департаменте руководит его директор, она же составляла график проверок, раздавала задачи. Аудитор — это скорее должность формальная. Ну, особенно в нашем случае.

— Как думаете, кто мог желать смерти вашему отцу? — спросила Ника.

Егор с трудом сдержал смешок:

— Осознанно — никто не мог. Кому нужен старый безответственный алкоголик? Думаю, его убила эта курица Кира или еще какая-то баба в пьяной драке. И поделом ему.

— Не очень хорошие отношения с отцом? — понимающе кивнула Ника.

— Да, не особо. Но, если что, у меня алиби! — вдруг взволновался Егор. — Когда его убивали, я был здесь, работал, меня все видели.

— Мы вас ни в чем не подозреваем, Егор Сергеевич. Не возражаете, если мы начнем обыск?

***

Данила и Марат договорились встретиться с дочерью Калинина в «Кофемании» около московского офиса аудиторской фирмы «Ernst & Young».

— У меня много работы, в запасе есть минут пятнадцать, успеете? — спросила Калинина вместо приветствия и окинула следователей таким же надменным взглядом, как у ее матери.

— Вы понимаете, что я следователь, а не курьер? — ответил вопросом на вопрос Неверов. — Если надо, повесткой вызову и придется вам пробыть в кабинете сколько нужно.

— Ладно, тридцать, — уступила черноокая красавица.

Было заметно, что она напряглась, но постаралась не подать виду.

— Где вы были позавчера вечером? — спросил Айтемиров.

— В офисе, конечно. Как я и сказала, у меня много работы. Несколько коллег могут подтвердить это.

Ни Марат, ни Данила не надеялись, что Калинина окажется без алиби. Но проверить было необходимо.

— Ксения Сергеевна, у вас с отцом были доверительные отношения? — спросил Неверов.

— Можно и так сказать, — ответила она. — Обедали, ездили вместе в отпуск, ходили на выставки. Кстати, это я его привела на выставку Киры, где они познакомились. Но вот в последнее время мы отдалились.

— Почему?

— Он стал пить и употреблять больше прежнего и у него осталось меньше времени на меня. Да и мой ментор говорил мне, что для достижения больших целей нужно избавляться от сдерживающих меня токсичных связей.

«У нее есть ментор», — мысленно улыбнулся Марат.

А Неверов продолжал:

— Ксения Сергеевна, у вашего отца были враги?

— Нет, разумеется нет. Он был добрейшим человеком, мухи не обидел бы, — ответила Калинина.

***

Для встречи с кандидатом на место «кошелька» Брем выбрал не свое любимое место встреч, а совершенно новое — забегаловку вьетнамской кухни. Это было маленькое полуподвальное помещение, где можно было прямо у стойки поесть вдвоем или втроем: большая компания там просто не уместилась бы. Московские вьетнамцы нередко приходили сюда вечером взять еды на ужин, а вот днем заведение в основном простаивало, за исключением обеденных часов. На то и был расчет Брема.

Потенциального «кошелька» звали Константин Морозов, он был чиновником министерства экономического развития. На обстановку забегаловки толстый чиновник посмотрел с легкой неприязнью, вяло пожал руку Брему. Впрочем, когда фээсбешник назвал сумму вознаграждения, глаза Морозова заблестели.

— Звучит отлично, где подвох? — азартно спросил он.

— Кому-то расскажешь — умрешь мучительной смертью, — спокойно ответил Брем.

Это была не угроза, а предупреждение. Константин понимающе покивал и спросил:

— Ладно, что нужно делать?

— Примерно то же, за что мы и взяли тебя за жопу, — усмехнулся Брем. — Только с нашими деньгами, а не своими. Прогоняешь их через НКО и благотворительные фонды, выводишь в офшоры, потом инвестируешь, куда скажем.

— Хорошо, я согласен, когда приступать? — спросил Морозов.

— Не так быстро. Я сам с тобой свяжусь.

Выходя из забегаловки Брем отчетливо ощутил на себе чей-то внимательный взгляд.

***

Оказалось, что в своем кабинете, в отличие от квартиры, покойный Сергей Калинин не хранил ничего незаконного или интересного для следствия. Судя по обстановке, он, как и говорил Егор, не очень часто тут появлялся. Половина ящиков стола вообще были пустыми.

Настя Снеговая бегло просмотрела хранящиеся в кабинете материалы проверок, а также рабочие файлы на компьютере, принадлежавшем убитому. Впрочем, по словам его сына, работали за компьютером в основном помощники Калинина.

Беглый анализ не показал ничего, за что можно убить. Никаких выявленных нарушений на миллионы рублей, никаких обнаруженных коррупционных схем. Впрочем, Снеговая понимала: в документы и файлы лучше вчитаться поподробнее. Этим она и планировала заняться завтра.

Между тем помощница Калинина освободилась и появилась возможность ее допросить. Перед допросом Настя попрощалась с Никой Коваль: оперативницу срочно вызвал Брем, той нужно было ехать.

Гаяне Барсегян предстала перед Снеговой в скучном сером костюме в полоску, а ее уставшие карие глаза будто бы говорили собеседнику: «Ну а тебе что от меня надо?»

— Гаяне Вардановна, вы часто общались с покойным Сергеем Калининым?

— Не особо. Когда этот говнюк изволил приезжать на работу, он смотрел сквозь меня, будто я привидение, — горячо ответила Гаяне.

Ее глаза заблестели, она будто бы проснулась.

— Если он и мог сформулировать какую-то мысль, передавал Егору, а тот уже мне. Вы не думайте, он не расист, русских сотрудников департамента он тоже не замечал, — сказала Барсегян.

— Где вы были позавчера вечером?

Гаяне застыла, пораженная вопросом.

— Вы подозреваете меня… меня?! — Ее голос дрогнул. — Думаете, я могла бы убить… даже такого слизняка?

— Я вас не подозреваю, просто мне нужно проверить все возможные варианты, — попробовала ее успокоить Настя.

Она говорила правду: если гипотеза о том, что убийца проник в квартиру с разрешения Калинина (а скорее всего это было так), то вряд ли это могла быть Гаяне.

— Я была дома, ужинала, потом мы с мужем смотрели сериал, — ответила Барсегян.

— Кроме мужа, это может кто-то подтвердить?

— Наш сын, ему два года.

Гаяне слабо улыбнулась.

— Как вы думаете, кто мог убить Сергея Калинина? — спросила Снеговая.

— Не знаю, — сказала Барсегян. — Я точно так же не осведомлена о его жизни, как он — о моей.

***

Ника Коваль привычно зашла в паб Rob’s Choice, в маленькую комнату за синей занавеской, где ее ждал Брем. Он мрачно смотрел на стоящий перед ним стакан пива.

— Безалкогольное, — объяснил он. — А ля гер ком а ля гер.

«На войне как на войне». — Коваль знала перевод этого французского крылатого выражения. И даже несколько раз слушала на ютубе песню из «Трех мушкетеров».

— Мы на войне? — спросила Ника.

— Пока нет. Но я не исключаю ее начала.

— Тогда закажу себе клюквенный сок. Что случилось, шеф?

— Сегодня я встречался с кандидатом на роль нового «кошелька», — сказал Брем. — И заметил слежку.

— Вы кому-то говорили о встрече?

— В том-то и загвоздка, что никому. И кандидат тоже не говорил.

— Тогда откуда они знают? — Коваль была поражена.

— Видимо, вели меня еще от конторы, а заметил я только на встрече. Потерял хватку.

— Шеф, вы уверены, что это была именно слежка?

— Конечно, блять, уверен, — страшно тихим голосом произнес Брем. — И мне нужно выяснить, Питон это или нет.

Конец ознакомительного фрагмента.