Ухабы судьбы (сборник)

Илья Деревянко

В нынешнем мире всё зыбко и переменчиво. И сразу нельзя понять – кто есть кто на самом деле. Вершитель судеб вдруг становится тварью дрожащей, бомж – настоящим воином, бывший убийца – хорошим человеком, а добропорядочный обыватель – законченным негодяем…В этом сборнике автор показывает, как бросает людей по ухабам судьбы, и КАК проявляется в конце концов их подлинная сущность. Пусть не пугают читателя жёсткий реализм и страшные события в жизни героев. Ведь это жизнь, а она такая и есть… В состав сборника входят следующие произведения: Марионетки, Оборотень, Гладиатор, Корень зла, Сны убийцы, Бег к смерти, Чёрная топь, Железный кулак, Всадники смерти, Расстрельная команда.

Оборотень

На последнем конгрессе в Испании к черному и белому (речь идет о магии) добавились еще два цвета красный и зеленый. Но зачем людям об этом знать? Это, как говорится, наши рабочие цвета, для служебного пользования… Из интервью с колдуном Юрием Тарасовым.

Журнал Сельская новь, 1990, № 7, с. 3537

Не должен находиться у тебя… прорицатель, гадатель, ворожея, обаятель, вызывающий духов, волшебник и вопрошающий мертвых. Ибо мерзок перед господом всякий, делающий это…

Втор. 18; 915

Пролог

В просторной комнате, освещенной дрожащим пламенем одиннадцати свечей, около квадратного красного стола, над которым висел перевернутый христианский крест^[11], неподвижно застыли несколько фигур, одетых в черные рясы с капюшонами, скрывающими лица. Один, судя по всему главный, держал в руках обоюдоострый меч длиной примерно в полметра. Остальные с явным благоговением поглядывали на разложенные по краям стола искусственный член, колокол, серебряный кубок и покрытый странными письменами пергамент. На потолке была нарисована фосфоресцирующей краской пятиконечная звезда^[12]. Все молчали и, похоже, чего-то ждали. Наконец за дверями послышались возня и приглушенные стоны. Державший меч облегченно вздохнул. В комнату вошли двое мужчин в таких же черных балахонах. Они тащили крепко связанную обнаженную девушку с заткнутым кляпом ртом. Жертва отчаянно извивалась. В глазах ее застыл животный ужас. Присутствующие засуетились. Одни забрали со стола священные предметы, другие распяли на нем девушку, закрепив руки и ноги специальными стальными зажимами.

Главарь начал произносить заклинание. Спустя минуту голос его перешел в вой. Другие участники черной мессы выкрикивали проклятия и громко кричали, постепенно приходя в неистовство. В воздухе запахло потом и человеческими испражнениями^[13].

Руководитель ритуала, уже не воя, а хрипя, приблизился к девушке и медленно, с садистским сладострастием сделал мечом первый надрез. Потом еще и еще. При виде крови сатанисты восторженно заревели и, вооружившись кинжалами, принялись терзать конвульсивно дергающееся тело. Затем вырвали сердце, печень и, поделив на куски, съели. Кубок, наполненный теплой кровью, пустили по кругу. Омерзительный ритуал подошел к концу…

Новенький Вольво плавно катил по ночному шоссе.

За рулем сидела полная, холеная дама с томными глазами.

— Интересно было, не правда ли, Римма? — обратилась она к подруге, худощавой блондинке с удлиненным лицом, вольготно развалившейся на заднем сиденье.

— Да, — ответила та, лениво позевывая и прикрывая рот ладошкой. — Ты права, Света. Я отлично разрядилась, даже секса не хочется, почти…

— Так в чем проблема? Поехали ко мне! — похотливо проворковала Света.

— Не могу, — с заметным сожалением отозвалась Римма. — Поздно уже, а завтра работы невпроворот. Я ведь не просто целительница, а руководитель салона белой магии.

— Белой… да… — вздохнула Света. — Теперь не то, что раньше. Приходится маскироваться. Бога, — при этом слове она скривилась, — постоянно поминать, христианами прикидываться…

Ведьма грязно выругалась.

— Ничего, — утешила ее подруга. — Оно, конечно, неприятно, зато надежно. Раз людишки шибко грамотные стали, так мы к ним на кривой козе подъедем, овечью шкуру на себя напялим. Результат-то все равно будет прежний.

— Точно, — согласилась Света. — На кривой козе.

И хрипло расхохоталась…

Глава 1

Боксерская груша стонала под мощными ударами. Маваши слева, микадзуки^[14] справа. Теперь локтем…

— Проклятие, перестарался! — Сергей Апраксин с досадой посмотрел на лопнувшую кожу груши. Сквозь образовавшуюся прореху тоненькой струйкой сочился песок.

— Силен! — похвалил приятеля Алексей Сорокин, тренировавшийся с ним в одном зале. — Но не слишком увлекайся ногами. Твой будущий противник, насколько мне известно, неплохо разбирается в борьбе. Так что можешь попасться на захват, особенно при верхних ударах^[15].

— Брось, — отмахнулся Апраксин. — Чихал я на этого кабана. И неожиданно с силой хлестнул ногой по надорванной груше. Та развалилась окончательно.

— Такой удар ему не поймать! — победоносно улыбнулся Сергей.

— Ну, ну… — с сомнением покачал головой Сорокин.

Оба они зарабатывали на жизнь в подпольном тотализаторе. Впрочем, не совсем подпольном. Власти прекрасно знали о его существовании, но смотрели на это сквозь пальцы. В конце концов, что тут страшного?! Ну дерутся ребята в полную силу без правил, состоятельные господа (а частенько и сами чиновники) делают ставки, прямо как на конских бегах. Смертельные случаи бывают редко, не многим чаще, чем в профессиональном боксе. А травмы… Гм, люди понимают, на что идут, никто их не заставляет… Алексей с Сергеем выступали в тотализаторе уже около года, однако пришли туда по разным причинам.

Алексей, демобилизовавшись из армии, не нашел иного способа прокормить больную мать и сестру школьницу, а Сергей, сын состоятельных родителей и студент престижного вуза, дрался ради красивой жизни (надоело клянчить деньги у скуповатого предка-бизнесмена) да острых ощущений. Одерживая победу, он, стоя над поверженным противником и слыша восторженный рев публики, весь трепетал от счастья, млел под восхищенными взглядами зрителей (особенно хорошеньких зрительниц) и ощущал себя сверхчеловеком. Апраксин, с детства занимавшийся карате, в большинстве случаев выигрывал, а редкие поражения воспринимал крайне болезненно.

Сорокин, напротив, относился к победам и поражениям довольно хладнокровно. Выиграл — прекрасно! Проиграл… Что ж, надо больше внимания уделять тренировкам, учесть допущенные в бою ошибки и впредь избегать их. Он тоже был каратистом, но не брезговал и приемами из других видов единоборств, за что неоднократно выслушивал нарекания от Сергея, свято соблюдавшего чистоту стиля Ши-то-рю^[16]…

— Жалко грушу, — сказал Алексей. — Я хотел еще немного поотрабатывать удары руками и головой. Ладно, пойду ставить^[17] лай-кик. — С этими словами он направился к обитой матами колонне.

Апраксин, пожав плечами, принялся делать растяжку…

Полулегальный тотализатор располагался не где-нибудь на задворках, а в одном из московских дворцов спорта. Давно канули в Лету те времена, когда бои без правил проводились ночью на пустырях, а публика взирала на них из окон поставленных кругом машин. Теперь все стало иначе. Просторный чистый зал, скамьи амфитеатром. В центре ринг. Зрители чувствовали себя вполне комфортно. Буфет спорткомплекса, переоборудованный под бар, предоставлял к услугам желающих первосортную выпивку. Клиенты могли не опасаться сивухи, оформленной под Абсолют. Фирма гарантировала качество. До начала представления оставалось около получаса, и респектабельные любители зеленого змия кучковались около стойки. Прихлебывая импортное пойло высшей очистки, они оживленно обсуждали бойцовские качества гладиаторов. Сегодня намечалось три поединка: Савельев с Лазаренко, Сорокин с Шевчуком и Апраксин с Малининым. Первые двое были никому не известными новичками, и потому разговор шел в основном о двух других парах.

— Апраксин красавец^[18], техника блеск! — доказывал багроволицый толстяк со стаканом виски в руке худощавому приятелю. — В прошлый раз он сделал Короваева за две минуты. Пяткой в ухо^[19] хлесь, и Коровай, хмырь болотный, в полном отрубе! Поставлю на него!

— А ты видел Малинина в деле? — поинтересовался его собеседник, затягиваясь сигаретой.

— Нет, да какая разница. Апраксин обязательно победит!

Худощавый едва заметно улыбнулся, но спорить не стал. Наконец прозвучал звонок, и зрители потянулись в зал…

Первый бой протекал вяло и неинтересно. Минут пять противники обменивались редкими ударами и не спешили переходить к активным действиям.

— Шевелись, дохлятина! Чего косишь^[20]… Дай ему в рыло! — негодующе вопили завсегдатаи, сожалея в глубине души, что заблаговременно не запаслись гнилыми помидорами.

— Работайте, сволочи, или вышвырну отсюда к чертям собачьим, — злобно шипел в углу ринга рефери, один из совладельцев тотализатора.

Новички поневоле зашевелились и сошлись в ближний бой, беспорядочно лупцуя друг друга чем придется: кулаками, коленями, локтями, головами…

Савельев оказался выносливее, и спустя минуту Лазаренко распластался на полу. Рефери торжественно поднял вверх руку окровавленного победителя, который едва держался на ногах.

— Вот и первый наш сегодняшний герой! — лучезарно улыбаясь, объявил он. — Считай, тебе повезло, — шепнул рефери на ухо Савельеву, — но если и в следующий раз будешь так телиться выгоню! Усвоил?

Парень послушно кивнул и, шатаясь, побрел в раздевалку. Поверженный Лазаренко слабо зашевелился, подавая первые признаки жизни. Двое дюжих молодцев сноровисто подхватили его на руки и унесли с ринга.

Служители присыпали опилками пятна крови. Длинноногие девицы в мини-купальниках, размахивая разноцветными флагами и виляя задами, несколько раз промаршировали вокруг арены.

В следующем поединке выступят хорошо известные вам бойцы — Сорокин и Шевчук, — выкрикнул рефери. Послышались громкие аплодисменты.

Затем ударил гонг…

Алексей знал Шевчука давно и несколько раз дрался с ним с переменным успехом. Последний раз проиграл Сорокин, но сегодня он надеялся взять реванш. Шевчук высокий широкоплечий блондин придерживался на этот счет другого мнения и, когда они пожимали друг другу руки, хитро подмигнул Сорокину: дескать, знай наших! Снова в нокауте окажешься!

Алексей в ответ отрицательно покачал головой. Он не испытывал ненависти к сопернику, даже совсем напротив, и в свободное от работы время иногда пил с ним пиво, парился в бане. Однако бой есть бой.

Снова прозвучал гонг. Противники начали сближаться. Для Сорокина окружающий мир перестал существовать. Единственной реальностью являлись он и Шевчук.

…Удар… Блок… Ответный удар… Блок…

Пропустил апперкот в живот. Больно, но пресс выдержал. «Ах вот ты что удумал!..»

Проведя удар, Шевчук ушел немного в сторону, левой рукой обнял Алексея за затылок, а правым коленом врезал сбоку в грудь. В последний момент Сорокин успел прижаться к нему, нейтрализуя таким образом удар^[21], захватил подколенный сгиб^[22] и подсек опорную ногу. Шевчук с грохотом обрушился на пол, но тут же, избегая добивающего удара, откатился в сторону и, сделав изящный кувырок назад, вскочил. Алексей, когда его пятка врезалась не в тело противника, а в пол, одобрительно хмыкнул. Не теряя даром времени, Шевчук высоко подпрыгнул, нанося микадзуки в голову. Сорокин быстро присел и, резко выпрямившись, обрушил правый кулак на челюсть соперника. Все…

Победу в этом бою одержал Сорокин, досчитав до десяти, громко сказал рефери и поднял вверх руку Алексея. Публика отреагировала бурно: одни радостными криками, другие проклятиями (в зависимости от того, кто на кого поставил). Сорокин подошел к Шевчуку, который уже не лежал, а сидел, ошалело встряхивая головой, и протянул ладонь.

— Вставай, Андрюха, — тихо сказал он.

— Молодец, Леха, — прохрипел Шевчук. — Здорово ты меня! Башка прямо по швам трещит!

— Ничего, до свадьбы заживет. Идем в раздевалку, примешь аспирин…

Апраксин чувствовал себя в превосходной форме и не сомневался в успехе. Взойдя на ринг, он раскланялся во все стороны, раздавая налево и направо голливудские улыбки. Виктор Малинин, коренастый бритоголовый мужчина лет тридцати, вел себя сдержанно и равнодушно смотрел на выкрутасы Сергея.

После гонга Апраксин в прыжке нанес противнику ёко-гери в грудь. Тот отшатнулся на канаты и сразу же получил два хлестких удара в лицо.

Из разбитого носа потекла кровь. Зал взорвался аплодисментами, приветствуя фаворита, в победе которого мало кто сомневался. Только Сергей ощутил на секунду некий дискомфорт, заглянув в холодные глаза соперника. Встретившись взглядом с Сергеем, Малинин слегка улыбнулся краешками губ и погрозил пальцем.

— «Придурок! Шут гороховый!» — подумал Апраксин, начиная новую атаку…

…Отвлекающий левый май-гери в живот, этой же ногой маваши в висок и тут случилось неожиданное. Сергей перевернулся в воздухе и отлетел в дальний конец ринга^[23]. «Можешь попасться на захват, особенно при верхних ударах» — вспомнилось недавнее предостережение Сорокина.

Апраксин поднялся и, заметив презрительную усмешку соперника, обезумел от ярости.

— Убью суку! — прошипел он, нанося страшный майгери-кокато^[24] в печень.

Виктор, изогнувшись, убрал назад корпус, перекрестным блоком перехватил ногу и, резко вывернув ее, дернул вверх. Застонав от боли, Сергей ударился лицом в пол. Спустя мгновение локоть Малинина врезался ему в позвоночник, и Апраксин надолго потерял сознание…

— Если ты его покалечил, считай себя трупом! — в глазах Сорокина сверкали молнии.

— Не волнуйся: я ударил вполсилы. Позвоночник цел, — добродушно отвечал Малинин. — А что с ногой?

— Не знаю, может, вывих, может, растяжение. Во всяком случае, это не смертельно. А вот твой приятель, похоже, собирался меня прикончить. Такой удар в печень верная смерть!

Разговор происходил в раздевалке. Виктор прикладывал к огромному синяку под глазом свинцовую примочку: «Он всегда такой зверюга?!» — «Да нет! — растерянно развел руками Алексей. — Сам не знаю, что на него нашло… Ладно, наведаюсь в медпункт, посмотрю, как там Серега.» — «Посоветуй ему впредь не бесноваться. Мы бойцы, а не убийцы!» Согласно кивнув, Сорокин вышел…

Глава 2

Белая магия неизмеримо страшнее черной магии, ибо в белой магии бездна хитрости сатанинской.

Священник Владимир Емилчев. Одержимые. Изгнание злых духов. Свято-Данилов монастырь, Москва, 1994 г., с. 110

На следующее утро Сергей Апраксин проснулся в отвратительном расположении духа. Болели растянутые связки ноги, ныла спина, а главное сердце отравляла горечь поражения. Еще никогда он так позорно не проигрывал. А нога? Теперь как пить дать месяца два, если не больше, о ринге придется забыть. Дело не в деньгах, которых у него достаточно. Дело в уязвленном самолюбии, в невозможности скорее отыграться, восстановить утерянный имидж супермена-победителя. Проковыляв на кухню, Сергей заварил крепкий кофе, выпил подряд две чашки и вытащил из пачки сигарету. Вообще-то он курил крайне редко, берег легкие, но сейчас, по мнению Апраксина, это не имело смысла. Все равно стреножил его проклятый Малинин. Случайно взгляд Сергея упал на газету, забытую отцом на столе. Он принялся вяло перелистывать страницы и почему-то задержался на колонке объявлений. Чего тут только не предлагалось: и снятие запоев, и досуг (читай, шлюх по вызову), и так далее и тому подобное.

Одно из объявлений, расположенное в центре страницы, набранное крупными буквами и обведенное жирной каймой, гласило:

«Салон белой магии госпожи Риммы.

Гадаем по планете, руке и по картам. Снимаем порчу, сглаз. Поможем в делах и любви. Излечим любые болезни. Желающие могут приобрести амулеты и обереги…»

Немного поколебавшись, он набрал указанный в объявлении номер телефона.

— Вас слушают, — после третьего гудка отозвался приятный женский голос.

— Это салон колдунов? — спросил Сергей.

— Не колдунов, а белой магии, — вежливо поправила невидимая собеседница. — К колдунам, ведьмам и нечистой силе мы не имеем никакого отношения. Итак, что вам угодно?

— Где вы находитесь?

— Пожалуйста, запишите адрес…

Повесив трубку, Апраксин задумался. Он был крещеным человеком и, хотя в церковь не ходил, но в бога верил, а дьявола, разумеется, не любил.

Сергей позвонил в салон забавы ради, вовсе не собираясь обращаться за помощью к ведьмам, однако теперь…

«Белая и черная магии совершенно разные, — вспомнились ему слова известной целительницы Светланы, неоднократно выступавшей по телевизору. — Мы лечим людей, используя древние народные рецепты, целебные свойства растений и минералов, а также светлую энергию.

Мы активно боремся с бесами, изгоняем их из заболевшего человека, нейтрализуем воздействие злых сил…»

Светлана говорила мягким, вкрадчивым голосом. Несколько раз поминала господа. Желала всем счастья, здоровья, ума и т. п. Ангел, да и только! Видел бы ее Апраксин несколько дней назад на черной мессе около тела истерзанной девушки. Послушал бы дьявольский хохот целительницы, посмотрел бы, как она поедает кусочки печени жертвы, пьет из серебряного кубка кровь… Он бы и на километр не подошел к салону.

А возможно, и просто прикончил бы ведьму при первом удобном случае.

Однако маги недаром тщательно скрывают от посторонних глаз закулисную сторону своей деятельности…

Сергей оделся, прихрамывая, спустился вниз по лестнице и уселся за руль новенькой, недавно купленной девятки. Ехать предстояло довольно далеко, в район метро Академическая. Салон белой магии занимал обширное помещение с недавно проведенным евроремонтом и элегантной мебелью. Очевидно, его хозяйка не испытывала недостатка в средствах.

— Вы к госпоже Римме? — спросил Апраксина секретарь, молодой мужчина с козлиной бородкой и маленькими бегающими глазками.

— Да…

— Обождите минутку, сейчас спрошу…

Сергей опустился в низкое кожаное кресло. Ждать пришлось около пяти минут. Наконец секретарь вернулся.

— Проходите, — предложил он, указывая рукой на дверь в дальнем конце приемной…

Госпожа Римма, худощавая блондинка лет тридцати с несколько длинноватым, но миловидным лицом, сидела за столом, на котором лежали: колода карт Таро^[25], несколько кристаллов, астрологический сборник Тамара^[26] и Библия. По углам стола горели свечи, а на стене висело шесть икон.

При виде их Сергей окончательно успокоился. «Это действительно целительница от бога, — подумал он. — Иконы вон у нее, Библия…»

— Располагайтесь поудобнее, — промурлыкала Римма. — Чувствуйте себя как дома. — Целительница кивнула на стоящую у противоположной стены кушетку, покрытую узорчатым ковром. — Что привело вас ко мне?

Апраксин начал рассказывать…

— Н-да, — выслушав Сергея, задумчиво протянула госпожа Римма. — Серьезный случай!

— Вы полагаете?! — встрепенулся Апраксин.

— Пока не уверена, но похоже на порчу…

— Кто ее навел?

— Выясним со временем, а теперь я бы хотела вас обследовать.

— Прямо как в больнице, — вымученно улыбнулся Апраксин. — «Покажите язык, дышите, не дышите…»

— Нет, — покачала головой целительница и пустилась в туманные объяснения: — Для начала путем нажатия пальцев я определю меридианы вашего тела и составлю карту организма в целом. Точки должны располагаться на расстоянии не менее восьми-пятнадцати сантиметров друг от друга. Если ближе значит, человек серьезно болен. Одновременно я как бы вижу заболевшие органы. Поставив диагноз начнем лечение. Будьте любезны раздеться до пояса…

Диагноз целительницы поверг Сергея в смятение.

Кто-то из близких друзей напустил на него порчу. В результате он потерпел поражение в последнем бою, получил травмы ноги и спины. Однако это было только начало. В течение следующего месяца Апраксина ожидали куда более страшные напасти: отсыхание ноги, паралич и медленная, мучительная смерть.

— Вы мне поможете? — с трудом сдерживая волнение, спросил Сергей.

Госпожа Римма сделала вид, будто колеблется.

— Попробую, — нерешительно промолвила она. — Но…

— Цена не имеет значения, — выпалил Апраксин. — Назовите любую сумму!..

— Обижаете, — надула губы целительница. — Я имела в виду другое…

— Все, что угодно!!!

— Хорошо! Приходите завтра вечером. Попытаюсь помочь, а о деньгах поговорим позже…

Когда Сергей ушел, госпожа Римма визгливо рассмеялась.

— Безмозглый чурбан, — прошептала она. — Полудурок! Психует из-за ерундового растяжения и верит любым басням! Порча! Вот я-то действительно сделаю тебе порчу, идиот! Век не забудешь!

Затем целительница с наслаждением плюнула на ближайшую икону^[27].

Вернувшись домой, Апраксин почувствовал себя значительно хуже, чем до сеанса. В теле появилась неприятная слабость, сильно разболелась голова.

— Госпожа Римма права, — пробормотал он, со стоном укладываясь на диван. — Начинает сказываться воздействие порчи! Узнаю, кто ее наслал, убью!

Ночью Сергей спал плохо, мучимый кошмарными видениями: черные костлявые лапы залезали к нему в грудь и пытались вырвать сердце. Ногу сводило судорогами. Под утро накатил жестокий приступ удушья. Апраксин проснулся и долго лежал, не в силах пошевелиться. Глаза буквально выкатились из орбит, лицо налилось кровью, воздух с трудом проникал в легкие.

— «Гады!!! Гады!!! Гады!!! — с ненавистью и отчаянием думал он. — Ну ничего! Госпожа Римма вылечит, укажет злодея, а уж я с ним поквитаюсь! Жилы вытяну из мерзавца!»

С рассветом ему стало немного легче, и Апраксин забылся тревожным сном…

Глава 3

Сегодня Сорокин тренировался один. Утром Алексей позвонил Апраксину справиться о здоровье и получил ответ, что Сергей проходит курс лечения. Травмы, да, беспокоят, но вскоре он, Апраксин, всем назло вернется на ринг. Голос приятеля звучал весьма недружелюбно. Однако Алексей не придал этому особого значения. Скверное самочувствие плюс уязвленное самолюбие, ясно дело, настроение у парня не из лучших!

С неудовольствием покосившись на пустующий крюк под потолком (приобрести новую грушу взамен разбитой еще не успели), Сорокин принялся за разминку. Пятьдесят отжиманий (для разогрева)… растяжка… гибкость суставов… несколько упражнений на пресс (мышцы живота побаливают… хороший удар у Шевчука!)… Теперь перейдем к технике. Эх, жаль груши нет, да и без спарринг-партнера плохо. Ладно, ничего не поделаешь! Уделим главное внимание нижним^[28] ударам ногами, благо колонна с матами цела…

— Эй, дружище, можно присоединиться? — неожиданно услышал Алексей чей-то голос и, обернувшись, увидел Виктора Малинина. Тот стоял на пороге со спортивной сумкой в руках. Щеки раскраснелись от мороза.

— Какими судьбами? — удивился Сорокин. — Откуда узнал адрес?

— Случайно. Ребята рассказали…

— Зачем ты здесь? Разве у тебя своего зала нет?

— Есть, но там вчера водопроводные трубы прорвало. Ну так позволишь войти?

— Давай, — неохотно согласился Алексей, вспомнив о больном Апраксине.

— Сердишься за приятеля? — уловив некий холодок в интонации, приподнял брови Малинин. — Зря! Бой есть бой! К тому же я его не убил и не покалечил, а растяжение скоро пройдет. Чай не перелом грудной клетки и не разрыв печени! Кстати, Шевчук, как я понял, на тебя абсолютно не в обиде.

— Переодевайся, — уже более дружелюбно сказал Сорокин. — Я не сержусь, все в порядке!..

— Обменяемся приемами? — примерно через час предложил Малинин.

— Что именно тебя интересует?

— Перехват колена с ближней дистанции, на которой ты поймал Шевчука. В принципе, я понял суть, но хотелось бы узнать подробности.

— А взамен?

— Увидишь.

— Договорились! Итак, главное своевременно самортизировать удар за счет резкого сближения с противником. Показываю…

— Теперь моя очередь, — несколько раз повторив прием и запомнив детали, улыбнулся Виктор. — Бей меня изо всех сил в корпус.

— Изо всех?

— Да, да, не волнуйся. Бей!

— О'кей, но потом не обижайся!

— Никогда!

— Й-йя!!!

Сорокин врезал мощный ёко-гери в живот Малинину, однако вопреки ожиданиям его ступня рассекла воздух, а сам Алексей против воли развернулся спиной к Виктору, на секунду оказавшись в совершенно беспомощном положении. К затылку слегка прикоснулась рука Малинина.

— В реальном поединке почти верный нокаут или, на худой конец, нокдаун, — сказал он. — Ну как, понравилось?

— Еще бы!!!

— Тогда объясняю конкретнее. Разворотом корпуса уходишь в сторону с траектории удара, затем легкий захват с одновременным толчком подколенного сгиба атакующей ноги. Остальное и ежу понятно.

— Отработай на мне, медленно.

Вернувшись домой, Алексей растянулся на кровати и принялся прокручивать в мозгу детали недавно освоенного приема^[29]. В комнате было тихо, за окном подвывал, мечтая пробраться вовнутрь, холодный декабрьский ветер. Мягко светил невысокий торшер с голубым абажуром. За батареей шуршали тараканы, с которыми семья Сорокиных вела давнюю и безуспешную войну. Часы показывали половину одиннадцатого вечера.

— «Неплохой парень Витька, — подумал Сорокин. — Нужно обязательно познакомить с ним Серегу. Пускай немного подучится. Карате, конечно, отличная штука, но нельзя пренебрегать и другими видами единоборств, особенно при нашем бизнесе. Бои ведутся без правил и…»

В этот момент зазвонил телефон. Алексей нехотя снял трубку.

— Але, — лениво сказал Сорокин.

— Леша, у меня неприятности! — услышал он взволнованный голос своей сестры Марины.

— В чем дело?

— Меня преследуют какие-то люди!

— Где ты?

— Забежала на телеграф, тут недалеко, в двух кварталах, а они ждут снаружи! Леша, у них такие страшные, отвратительные лица!

— Никуда не выходи, к дверям не приближайся, — резко приказал Алексей. — Я буду через несколько минут!..

Торопливо одевшись, он пулей вылетел из дому…

У дверей телеграфа действительно стояли четверо мужчин.

Марина, симпатичная пятнадцатилетняя девушка, забилась в самый дальний угол помещения. В больших темно-синих глазах застыли слезы. Увидев брата, она облегченно вздохнула.

— Почему ты шляешься по улицам одна в такое позднее время, объяснишь дома, — хмуро проворчал Сорокин. — Тогда же и по заднице получишь, курица безмозглая, а пока покажи мне тех хмырей. Пошли!..

— Вот! — прошептала девушка, указывая дрожащим пальчиком на четверку незнакомцев, по-прежнему ошивавшихся возле входа.

— Та-ак! — нехорошо улыбнувшись, протянул Алексей и с ядовитой ласковостью обратился к ним: — Что вам угодно, господа, от моей сестры?

— Не твое дело! Проваливай! — оглянувшись по сторонам и убедившись в отсутствии свидетелей, ответил высокий худощавый тип в красном пуховике. — Иначе…

Докончить фразу он не успел, поскольку в ту же секунду железный кулак Сорокина свернул ему челюсть.

Лучшая защита нападение, особенно в скоротечной уличной драке! Эот основной принцип карате сызмальства вдолбили в голову Алексея, и потому он, не раздумывая, бросился на остальных.

…Ногой в голень… локтем в висок… готов!.. В низком присяде кулаком в подколенный сгиб… и тут же, выпрямляясь, головой в лицо… На всякий случай ребром ладони в сонную артерию. Есть!!!

Три тела неподвижно распластались на земле, но четвертый вовремя сориентировался и, отскочив назад, выхватил нож… Молниеносный выпад Алексей с трудом увернулся… Полосующий удар по лицу… проклятие! Едва успел отклониться… Тычок снизу в живот… Ага, попался! Перехватив руку с ножом заученным до автоматизма приемом, Сорокин безжалостно сломал локтевой сустав. Подонок завопил от боли, и Алексею пришлось отключить его ударом кончиков пальцев чуть ниже кадыка.

— Пошли! — скомандовал он сестре. — И запомни: матери ни слова!

Когда они вернулись домой, мать, к счастью, уже спала.

— Ну, рассказывай! — мрачно буркнул Сорокин, уселся на кровать и жестом указал Марине на кресло, делая вид, будто ищет глазами ремень. Он любил младшую сестру и, как правило, больше обещал наказать, чем делал это на самом деле. Вот и сейчас Алексей вовсе не собирался стегать по мягкому месту малолетнюю дурочку. Однако постращать ее следовало. В воспитательных целях. Между тем Марина, не особенно опасаясь обещанной порки, с восхищением смотрела на брата. Девушка знала, что он хорошо владеет рукопашным боем, выступает за деньги в каком-то полулегальном клубе, но увиденное сегодня превзошло все ее ожидания. Прямо кадр из наикрутейшего фильма с участием Стивена Сигала, Ван-Дамма или Чака Нориса!

— Чего вытаращилась, идиотка?! — свирепым шепотом рявкнул Алексей, начиная постепенно терять терпение. — Говори, где была? Почему они к тебе привязались?

— Я засиделась у подруги, у Тани, — уяснив наконец серьезность ситуации, честно ответила девушка. — А тех людей никогда раньше не видела. Когда я возвращалась домой, длинный в красном пуховике подошел ко мне и предложил сходить в ресторан. Я отказалась. Тогда они попытались запихнуть меня в машину. Я вырвалась, забежала на телеграф и сразу же позвонила тебе…

— Все?

— Да, честное слово!

— Гм, ладно, — после некоторого раздумья сказал Сорокин. — Отправляйся в свою комнату и укладывайся в постель. Кстати, запомни на будущее! Отныне ты должна возвращаться домой не позже восьми вечера. Иначе шкуру спущу!

Молния, сверкнувшая в глазах Алексея, убедила Марину, что брат не шутит.

Мысленно негодуя на его деспотизм, девушка ушла к себе. Оставшись один, Сорокин достал из стенного бара бутылку коньяка, наполнил до краев стакан и залпом выпил. Затем прикурил сигарету.

— Развелось ублюдков в наше время, — проворчал он. — Хватают посреди улицы первых попавшихся девчонок и насилуют! Мало им добровольных шлюх разве? Извращенцы!

Алексей ошибался. Подонки, с которыми он разделался, не собирались насиловать Марину. Она предназначалась для кровавого ритуала черной мессы. Главарь секты, узнав о случившемся, поклялся отомстить и приказал выяснить, кто именно покалечил его подручных.

Глава 4

В тот же самый вечер Сергей Апраксин побывал на сеансе лечения в Салоне белой магии. Весь день он чувствовал себя скверно: помимо ноги и спины, жутко болела голова, тошнило и даже почему-то покалывало сердце, до сей поры ни разу не беспокоившее хозяина.

— Порча! Точно, порча! — в бессильной ярости стонал Сергей. — Напустили враги-завистники!

В безумном ослеплении он не сознавал, что основной причиной резкого ухудшения здоровья являлась так называемая целительница. С наступлением темноты ему стало немного легче, и Апраксин поехал в район метро Академическая.

— Я давно вас ждала, — ласково улыбнулась госпожа Римма. — Проходите, пожалуйста!

— Мне теперь значительно хуже! — пожаловался Сергей, с кряхтением усаживаясь на кушетку.

— Неудивительно, — целительница с мастерством профессионального актера изобразила глубокое сочувствие. — Порча вещь серьезная. Хорошо, что вы вовремя обратились ко мне.

С лицемерным сожалением разглядывая Апраксина, ведьма мысленно корчилась от смеха: «Пустоголовый кусок мяса! С твоей помощью я натворю немало зла! Высшие силы^[30] будут довольны, а потом, когда отработаешь заложенную программу, займемся непосредственно тобой! Хи-хи-хи».

— Для начала попробуем снять порчу, — госпожа Римма горестно вздохнула. — Ох, опасное это занятие, ох, тяжелое!

— Сколько я вам должен? — проскулил Сергей.

— О деньгах поговорим после, — отмахнулась целительница, одновременно впечатывая в сознание Апраксина телепатический импульс две тысячи долларов… — А сейчас расслабьтесь, пора приступить к лечению. Выбросьте из головы все мысли, отключите волю и интеллект.

Апраксин старательно выполнил приказ и растекся на кушетке наподобие медузы.

— «Податливый субъект, — удовлетворенно подумала ведьма. — Легко поддается внушению. Чудесно! Для начала загипнотизирую его!»

Римма взяла со стола кусок картона с тщательно вычерченным посередине черным кругом.

— Смотри! — сказала она, причем голос ее, прежде мягкий и вкрадчивый, приобрел неприятное металлическое звучание. — При счете пять ты уснешь!

Сергей сосредоточенно уставился на картонку.

— Раз, два, три, четыре, пять… Все!

Убедившись, что Апраксин действительно крепко спит, ведьма, сбросив маску, злорадно ухмыльнулась. Затем склонилась к уху спящего и, кривясь в гримасе дьявольской радости, начала что-то нашептывать^[31].

Сергей увидел себя на ринге. В зале бесновалась толпа зрителей, а на него надвигался противник, вернее, смертельный враг. Хорошо знакомая мускулистая фигура, но вместо лица расплывчатое пятно^[32] с узкой прорезью рта. Апраксин чувствовал невероятную слабость во всем теле. Руки и ноги стягивали невидимые веревки. Монстр хрипло захохотал.

От его головы отделился сгусток мрака и медленно поплыл к груди Сергея. Когда он коснулся области сердца, Апраксин почувствовал острую, леденящую боль, попытался закричать, но горло сдавило железными тисками.

— Проснись! — прогремел над ухом повелительный голос госпожи Риммы, и Апраксин открыл глаза.

Сергея трясло в ознобе. По лбу струился холодный пот.

— Расскажите о ваших видениях, снова переходя на вы, — попросила целительница.

— Та-а-ак! — глубокомысленно протянула она, выслушав сбивчивый рассказ Апраксина. — По-ня-ятно! — И безапелляционно заявила: — Человек из сна наслал порчу, вероятно, около недели назад. Это один из ваших знакомых…

— Кто именно?! — вскинулся Сергей.

— Узнаем позднее, а пока нужно нейтрализовать воздействие злых сил. Успокойтесь, расслабьтесь, постарайтесь ни о чем не думать. Я же прочту молитву…

Ведьма взяла со стола свечу и принялась манипулировать ею перед лицом Сергея, бормоча нечто невразумительное. Отдельных слов разобрать было нельзя, кроме непрестанно повторяемого «раб божий Сергей»^[33].

Голова Апраксина поникла на грудь. В левом виске появилось легкое холодное покалывание… Монотонный голос Риммы навевал дремоту, однако не приносил успокоения. Напротив, душу Апраксина захлестывали волны ненависти, не обращенной к кому-то конкретному, а просто черной душной ненависти… Он потерял счет времени и не знал, сколько просидел здесь: минуту? день? вечность?

— Готово! — резкий выкрик целительницы вывел Сергея из сомнамбулического состояния. — Вам лучше? — участливо поинтересовалась Римма.

— Вроде да, — неуверенно ответил Апраксин и действительно ощутил значительное облегчение. Исчезли головная боль и тошнота. Ушибленная спина и растянутая нога тоже почти полностью успокоились.

— «Кудесница! — с восхищением подумал он. — Добрая фея! Нужно отблагодарить ее за труды».

Сергей вынул из кармана бумажник, отсчитал две тысячи долларов, дрожащей рукой протянул Римме и умоляющим голосом попросил: «Возьмите (он хотел добавить Христа ради, но почему-то не получилось). Не отказывайтесь! Будьте любезны!»

Ведьма изобразила, будто колеблется.

— Ну пожалуйста! — настаивал Апраксин.

— Ладно, — с деланной неохотой согласилась Римма, принимая деньги. — Я использую их на благие цели.

Умиленный Сергей едва не прослезился. Целительница ехидно наблюдала за его восторженной физиономией. «Попался, голубчик! Вляпался! У-тю-тю, бычок ты мой упитанный!»

— Дело еще не закончено, — вслух сказала она. — Для полного и окончательного снятия порчи нам необходимо вычислить того, кто ее наслал!

Апраксин вновь ощутил прилив леденящей ненависти.

— Ка-а-ак? — злобно прохрипел он.

Римма задумалась.

— Я поищу возможность, — изрекла наконец она, — задача-то непростая. Большие силы тут замешаны. Приходите дня через два, а пока на всякий случай возьмите амулет. Подождите несколько минут.

Ведьма вышла в соседнюю комнату. Та своим убранством резко отличалась от официальной приемной. Ни икон, ни прочей имитации христианства (посторонние сюда, разумеется, не допускались). Всю дальнюю стену занимал высокий, темного дерева и старинной работы шкаф, в котором колдунья хранила различные магические причиндалы. Ближе к двери на книжных полках разместилась внушительная библиотека по чародейству. Собрание бесовских книг поражало богатством и разнообразием. Труды Блаватской, Тухолки, пресловутая Черная библия^[34] и т. п. Среди книг попадались совсем древние, например Мысленник, Волхвовник и Зелейник. Дополнял обстановку небольшой журнальный столик с человеческим черепом посередине. Римма направилась прямиком к шкафу, открыла средний ящик и вынула оттуда треугольной формы^[35] камень на цепочке. Воздев руки к потолку, она сперва воззвала к князьям тьмы, затем склонилась над камнем и зашептала скороговоркой: Небо лубяно и земля лубяна, и как в земле мертвые не слышат ничего…^[36]

Потом, совершив несколько пассов руками, хищно усмехнулась.

— Вот возьмите и повесьте на шею, — сказала она Сергею, вернувшись в комнату. — Это предохранит вас от боли.

Будто загипнотизированный, Апраксин полез в бумажник и достал оставшиеся пятьсот пятьдесят долларов.

— На благие цели! — промямлил он.

По пути домой Сергей сбил машиной зазевавшуюся собаку, но не обратил ни малейшего внимания ни на несчастное животное, ни на возмущенную ругань нескольких припозднившихся прохожих.

— Ублюдок бессердечный! — закончив длинную матерную тираду, воскликнул один из них.

— Не иначе ведьма ему душу выхолостила, мрачно пошутил другой.

— Очень похоже, поддакнул третий.

Люди даже не подозревали, насколько они были близки к истине…

Глава 5

На следующий день Апраксин явился в спортзал.

— Быстро ты оправился! — удивленно и обрадованно приветствовал его Сорокин.

Сергей холодно глянул на приятеля, но ничего не ответил. Он переоделся в спортивный костюм, подошел к настенной макавари и принялся отрабатывать прямые удары руками. Левым кулаком… срыв дистанции… правым локтем… Правым кулаком… срыв дистанции… левым локтем. Под мощными ударами макавари кряхтела и стонала.

— Полегче, Серега, — попросил Алексей. — А то раздолбаешь ее, как грушу!

— Не мешай! — огрызнулся Апраксин. — Завтра же куплю и то и другое!

Сорокин опешил. Конечно, Сергей никогда не отличался ангельским характером, но в таком состоянии Алексей видел его впервые. Чувствовалось в Апраксине нечто чуждое, злое и неприятное. Будто подменили человека!..

— Что это за булыжник болтается у тебя на шее? — шутливо поинтересовался Алексей, когда, закончив тренировку, они переодевались, собираясь отправиться по домам, и поразился дикой ярости, вспыхнувшей в глазах Апраксина.

— Это не булыжник! — по-змеиному зашипел он. — И вообще, следи за языком!

— Что происходит с тобой, Сережа?! — тихо спросил Алексей. — Ты стал какой-то странный, бесишься по пустякам… Ты случайно не заболел?!

— Я здоровее, чем когда бы то ни было, — впервые за весь вечер улыбнулся Сергей, правда, улыбка у него получилась неприятная, больше напоминающая оскал.

— Где же ты лечился?

— В Салоне белой магии госпожи Риммы, — самодовольно ответил Апраксин. — Она настоящая кудесница.

— Колдунья?!

— Дурак! — окрысился Сергей. — Госпожа Римма целительница, а не ведьма, у нее в комнате иконы висят!

Сорокин с сомнением покачал головой. Он слышал как-то, что черная и белая магия одно и то же, только черная волк в натуральном виде, а белая волк, обряженный в овечью шкуру. Однако Апраксин говорил с абсолютной уверенностью в собственной правоте, про иконы упоминал. Ведьма и иконы! Странное сочетание! В результате Алексей решил не вступать пока в дискуссию, а в ближайшее время досконально разобраться в данном вопросе. Благо имелась такая возможность. Бывший тренер Сорокина Иван Андреевич Костров, мастер спорта по самбо и черный пояс четвертого дана^[37] по карате, несколько лет назад неожиданно для всех ушел в монастырь.

Вот с ним-то Алексей и решил посоветоваться насчет белой магии. Уж кто-кто, а Костров должен разбираться в таких вещах…

— Ты готов? — прервал его размышления Апраксин.

— Да.

— Тогда пошли! Не хрена копаться!

На улице разыгралась непогода. Холодный пронизывающий ветер швырял в лица прохожим хлопья колючего снега. В декабре темнеет рано, и сейчас лишь редкие тусклые фонари пытались рассеять сгустившийся мрак. Возле своей машины Апраксин заметил две смутные тени. «Пытаются угнать или раскурочить! — с ненавистью подумал Сергей. — Ну, суки рваные, я вам покажу!»

Подобно хорошо натасканной сторожевой собаке, он молча бросился на злоумышленников.

«Хлесь!» Раскрытая ладонь Апраксина превратила лицо первого из них в кровавое месиво. Второй, подросток лет четырнадцати, попятился назад, жалобно скуля. Разъяренный Сергей собрался уже врезать мальчишке ногой в печень, но тут горло его очутилось в стальном зажиме, перед глазами сгустился багровый туман.

— Угомонись, Серега! Они же совсем дети! донесся до него как сквозь вату голос Сорокина. — А вы, щенки, линяйте в темпе отсюда!.

Сергей попытался вырваться, Алексей усилил зажим, и Апраксин потерял сознание…

— Сволочь! — едва очухавшись, прохрипел он прямо в лицо склонившемуся над ним Сорокину. — Ты на кого, гад, руку поднял?!

— Не психуй, Сережа, — примирительно сказал Алексей.

— Напал на меня сзади! — продолжал свирепеть Апраксин.

— Я просто помешал тебе убить малолеток!

— Они хотели угнать мою машину!

— Это еще не повод для детоубийства! Пацанам от силы четырнадцать-пятнадцать лет, а с тачкой твоей драгоценной ничего не случилось!

— Мою машину! — будто в бреду, повторил Сергей.

Он поднялся, отряхнул прилипший к одежде снег, окинул Сорокина ненавидящим взглядом, уселся за руль и до отказа выжал газ. Всю дорогу его колотил озноб. Апраксин скрипел зубами и безостановочно матерился. Сергей задыхался от злобы. В висках пульсировала кровь. Голова так набухла, что, казалось, вот-вот взорвется. Добравшись до дома, он припарковал машину у подъезда, зашел в квартиру, скинул одежду, проглотил лошадиную дозу снотворного и вскоре уснул.

В зеленоватом тумане вспыхивали фиолетовые искры. Видимость была плохая, но Сорокин почему-то точно знал, в каком направлении идти. Постепенно туман начал редеть и наконец исчез вовсе. Алексей очутился на широкой поляне, окруженной густыми деревьями. Посредине, источая запах серы, чернел бездонный колодец. Из глубины его доносились приглушенные стоны, вопли и злорадный дьявольский хохот.

— Приветик! — хихикнул мерзкий голос, и, резко обернувшись, Сорокин увидел худощавую блондинку с невероятно злым лицом.

— Попрощайся со своим дружком, — проверещала она.

Только тут Алексей заметил, что блондинка ведет на поводке Апраксина. Шею Сергея украшал бронзовый ошейник. Пустые, остекленевшие глаза бездумно таращились в никуда.

— Что ты с ним сделала, стерва? — закричал Сорокин.

Вместо ответа ведьма с силой толкнула Сергея к колодцу. Несколько мгновений он стоял, раскачиваясь на краю, затем с воплем полетел вниз.

Отвратительная дамочка громко захохотала.

— Теперь ты! — отсмеявшись, прошипела она, протягивая руки к Сорокину.

— Ну уж нет! — решительно возразил Алексей и размашисто перекрестился. Блондинка яростно завизжала, послышался жуткий грохот, и видение исчезло…

Алексей открыл глаза. Он лежал у себя дома, в постели. За окном было еще темно. Настенные часы, имевшие скверную привычку отставать, показывали половину шестого. «Значит, уже около шести», — подумал Сорокин. Спать ему совершенно расхотелось. Стараясь не шуметь, Алексей прошел на кухню и заварил кофе.

Сон неспроста, дымя сигаретой и прихлебывая из чашки, размышлял он. Серега в огромной опасности! Только откуда она исходит? По всей вероятности, от так называемой целительницы! Именно после ее лечения Апраксина будто подменили. Сегодня же поеду в Троице-Сергиеву лавру к Кострову. Белая магия! Гм! Странная белизна. Нормальный парень за несколько дней превращается в зверя. Вчера чуть не убил мальчишек из-за пустяка!

Алексей допил кофе, затушил в пепельнице окурок, оделся и пошел на улицу возиться с капризничающей по случаю мороза машиной…

Апраксин в эту ночь также видел сны. Под руку с госпожой Риммой он шел по длинному тоннелю.

— Где мы? Куда идем? — беспрестанно спрашивал Сергей, но целительница в ответ лишь загадочно улыбалась. Неожиданно Римма исчезла. Апраксин остался один. Он почувствовал, как тело ощупывают клейкие невидимые нити.

— Ты наш… Ты наш… Ты наш… — шептал в уши вкрадчивый голос.

— А-а-а!!! — в испуге закричал Сергей.

— Угомонись, — сказал тяжелый бас, и перед Апраксиным появился его обладатель высокий широкоплечий человек с европейскими чертами лица, но черной, как сапожная вакса, кожей. Вернее, даже не черной, а темной, причем тьма шла откуда-то изнутри незнакомца.

— К-кто вы?! — дрожа от страха, спросил Апраксин.

— Твой господин и покровитель, — немного помедлив, ответил темный со странной усмешкой. — Ты мне нравишься, паренек, и я, кажется, нашел тебе применение!

— К-какое?

— Увидишь! — Незнакомец растаял в воздухе. Дальше началось нечто невообразимое визг, шипение, улюлюканье.

Сергей проснулся в холодном поту и несколько минут лежал, тупо уставившись в потолок. Голова была абсолютно пуста. Ни единой мысли. Только через несколько минут Апраксин более-менее оклемался. «Узнаю, кто наслал порчу, убью!» — в который раз пообещал он себе…

Глава 6

Иван Андреевич Костров за прошедшие годы мало изменился внешне. Под монашеским одеянием по-прежнему угадывались мощные эластичные мышцы.

Не посчастливится тем сатанистам, которые вздумают напасть на него, подумал Сорокин, вспомнив о ритуальных убийствах паломников и монахов в Оптиной пустыни.

— Проблемы? — лаконично поинтересовался Костров.

— Да!

— Выкладывай.

Алексей начал свой рассказ.

По мере его рассказа лицо Кострова все более мрачнело.

— Плохи дела! — хмуро сказал он, выслушав до конца Сорокина. — Белая магия ловушка для дураков, да простит меня господь за бранное слово, — Костров перекрестился. — Например, известный колдун Юрий Тарасов в одном из газетных интервью откровенно заявляет, что черная и белая магия имеют один и тот же источник. А вот для каких целей использует колдун свои возможности, зависит якобы исключительно от него самого. Чепуха! Лжет колдун! Духом Святым зла не сотворишь. Праведник, действительно наделенный силой божьей, просто не способен причинить людям вред. Другое дело сила дьявольская. Все виды магии от Сатаны, не способного творить добро. Если колдуны и исцеляют человека, то лишь на время, для отвода глаз, чтобы потом погубить окончательно и духовно, и телесно^[38]. Госпожа Римма, к которой обратился Сергей, обыкновенная ведьма, замаскировавшаяся под целительницу.

Костров замолчал.

— Как же быть? — с отчаянием в голосе спросил Алексей.

— Попробуй его вразумить, может, еще не поздно. Хотя… Впрочем, попытка не пытка!

Сорокину удалось встретиться с Апраксиным только через две недели.

Дома Сергея застать никак не удавалось, а в их прежнем спортзале он не появлялся. Окольными путями, через общих знакомых Алексею удалось наконец выяснить, где теперь тренируется его приятель. Апраксин обосновался в отлично оборудованном помещении, в одном из известных Дворцов спорта, причем не только занимался сам, но и вел секцию карате. Сорокин тихонько остановился в дверях, наблюдая за тренировкой. Что-то ему здесь не нравилось, но он пока не понимал, что именно. Уровень техники Апраксина ничуть не уменьшился. Сергей, казалось, абсолютно забыл и про растяжение связки, и про ушибленную спину. Однако когда он, разложив учеников на полу для отдыха, завел пространную выспреннюю речь о космической энергии^[39], а затем начал обучать азам медитации, Алексей брезгливо поморщился. «Бред сивой кобылы! Сплошной идиотизм, раздраженно, — подумал он. — Научил бы лучше ребят расслабляться, да и глубинный массаж^[40] не помешал бы».

— Привет, — сказал Алексей, когда Апраксин с важностью павлина прошествовал в отдельную раздевалку. — Классный зальчик ты себе отхватил.

— А, это ты, — с видимым неудовольствием отозвался Сергей. — Чего надо?

— Поговорить.

— Ладно, проходи!.. Ну?! — холодно спросил он, когда Сорокин устроился на широкой полированной скамье. — Выкладывай.

— Ты по-прежнему ходишь к госпоже Римме?

— Не твое дело!

— Нет, мое!

Тут Сорокин начал торопливо пересказывать Апраксину все то, что узнал от Кострова…

— Заткнись! — не дослушав, грубо перебил Сергей.

Лицо его приобрело надменное выражение, а в глазах вспыхнули недобрые огоньки.

— Фанатик! Инквизитор недобитый! Именно такие, как ты, кретины в средние века тысячами жгли на кострах невинных людей!

— Так уж и невинных^[41], — криво усмехнулся Алексей, начавший постепенно терять терпение.

— Убью! — прошипел Апраксин, сжимая кулаки.

— Попробуй, — весело ответил Сорокин, готовясь к отражению атаки.

Его ледяное насмешливое спокойствие несколько отрезвило Апраксина, прекрасно знавшего бойцовские качества Алексея.

— Успеется! Придет время! — после некоторого раздумья выдавил из себя он. — А пока убирайся. Здесь мой спортзал!

Алексей внимательно посмотрел в глаза бывшего приятеля, не прощаясь вышел и с грохотом захлопнул за собой дверь…

Костров прав, с горечью думал Сорокин, лавируя в автомобильном потоке, иссушила ведьма парню сердце! Переубеждать Серегу бессмысленно. Полностью изменился! Прямо не узнать! Инквизиция! Костры! А впрочем, колдунам на них самое место! Предки были мудрее нас!..

— Раздобудь мне его фотографию, — спустя три часа нашептывала Римма Апраксину. Она знала о срыве черной мессы стараниями какого-то бойца-профессионала, и чутье подсказывало^[42] ей, что им мог оказаться именно Сорокин. Да и словесный портрет, заботливо распространенный шефом сатанистов среди своих рабов, вроде сходился. — Похоже, мы близки к раскрытию тайны.

— А?! — вяло переспросил одурманенный различными заклинаниями и запахом неведомых растений^[43] Сергей. — Тайны!

— Кто наслал порчу, — терпеливо повторила ведьма.

— Ты… Вы…думаете, он?! — встрепенулся Сергей.

— Гм, вполне вероятно, — загадочно прищурилась ведьма. — Было у меня видение…

— Какое?

— После расскажу, а пока расслабься, вздремни…

Апраксин, уже полностью находившийся под властью Риммы, мгновенно отключился. Сны его, надо сказать, были не из приятных…

Вернувшись домой, Сорокин попил чая, включил телевизор, но, увидев там очередную рекламу женских прокладок с крылышками, тихо выругался, выключил и прилег на диван с сигаретой в зубах. Из головы не шел недавний разговор с Сергеем. «Проклятая колдунья! На костер бы ее или, на худой конец, пожизненно в подземную тюрьму инквизиции на хлеб да воду. Но нет теперь инквизиции. Колдунам с ведьмами полное раздолье!»

В надежде отвлечься Алексей взял с журнального столика первую попавшуюся газету и тут же наткнулся взглядом на объявление некой целительницы (белой якобы), специалиста с мировым именем. В левом углу помещался портрет ее самой. Голову женщины окружали всполохи адского пламени^[44].

Сорокин яростно скомкал газету и зашвырнул в дальний угол комнаты.

— «На полных идиотов, что ли, рассчитано?! — возмущенно подумал он. — Или… бог шельму метит?!»

После посещения госпожи Риммы Апраксин подъехал к своему дому, припарковал машину и неожиданно решил пойти прогуляться по улицам. Было еще не поздно (около одиннадцати вечера). Снег, выпавший-таки накануне нового, 1997 года, тихонько поскрипывал под ногами. Щеки пощипывал мороз.

Мягко светились окна домов. Из некоторых квартир доносились звуки музыки и разудалые пьяные песни. (Кое-кто уже начал празднование, рассчитывая закончить его где-нибудь в десятых-двадцатых числах января.)

Апраксин, как и все последнее время, пребывал в мрачном настроении. Регулярные сеансы лечения у колдуньи оказывали свое пагубное воздействие.

Из-за поворота, заметно покачиваясь, появились два молодых парня. Сергей, в глубине души алчущий драки, мгновенно напрягся, подобно хищному зверю, учуявшему добычу.

— Слышь, мужик, угости сигаретой, — приблизившись к Апраксину, развязно попросил один из ребят. Этого оказалось достаточно.

Й-й-я! железный кулак каратиста врезался ему в печень.

Удар был настолько силен, что даже толстая дубленка не спасла своего хозяина. Скрюченным от боли комком он рухнул на тротуар.

— Ты чего, ты чего?! — сразу протрезвев, забормотал другой, с ужасом глядя в горящие дьявольским огнем глаза Сергея. В ответ тот нанес три коротких удара: ногой в голень, кулаком в солнечное сплетение и локтем в позвоночник. Затем злорадно захохотал и, не оборачиваясь, зашагал прочь…

— Этот мертв. Разрыв печени и обширное внутреннее кровоизлияние, — констатировал врач скорой помощи, вызванной примерно через час сердобольным прохожим, заметившим на мостовой двух бесчувственных молодых людей. — Другой, возможно, останется жив, но передвигаться сможет только на инвалидной коляске.

— Бедные мальчики! — всхлипнула пожилая медсестра.

— Пьянь поганая, — просипел, сморщив нос, дежуривший в приемном покое милиционер. — Бутылку не поделили! Разрыв печени! Да она у него небось и так от водки разваливалась!

— Они не похожи на законченных алкоголиков, — осторожно возразил врач.

— Мне виднее! — огрызнулся страж порядка…

Апраксина нисколько не беспокоила судьба его жертв. Дома он с аппетитом поужинал, со смаком выкурил сигарету, посмотрел по телевизору какую-то белиберду и с неотягощенной совестью улегся в постель.

— Хороший у нас сын! — сказал отец матери. — Не пьянствует, как другие! Спортсмен!

— Ты прав, дорогой! — с гордостью подтвердила она.

Глава 7

Тридцатого декабря тысяча девятьсот девяносто шестого года хозяева тотализатора решили порадовать клиентов последним в уходящем году зрелищем. Первоначально планировались аж пять боев: Сорокин-Малинин, Апраксин-Савельев, Шевчук-Горюнов, Синицын-Иванов и Гладков-Удалов. Однако осуществить на практике сей грандиозный замысел не удалось.

Сорокин подхватил грипп, как известно, свирепствовавший в Москве в конце 1996 начале 1997года. Удалов накануне так нахлестался водки, что с трудом передвигался по квартире и глухо стонал, держась трясущимися руками за разбухшую от похмелья голову. Гладков случайно повредил на тренировке кисть, у Иванова умерла мать, и ему было сейчас не до выступлений, а Малинин по каким-то неотложным делам срочно выехал в Петербург. В итоге остались Апраксин, Савельев, Шевчук, Горюнов и Синицын. Пять нечетное число, на два не делится, даже трех поединков не организовать. Хозяева тотализатора приуныли, поскольку подыскать и проверить новых гладиаторов не оставалось времени, но неожиданно им на выручку пришел Апраксин, вызвавшийся провести два боя за вечер.

— А справишься? — с сомнением спросили его.

— Обязательно! — горделиво ответил Сергей. — Я в прекрасной форме! Сперва уделаю Савельева это несложно, он полный щенок, затем Синицына. Ему до меня, как до луны. Так что не беспокойтесь! Все будет в лучшем виде!

— Парень прав, — после некоторого раздумья сказал один из совладельцев (он же по совместительству рефери). — Думаю, такой вариант пройдет!

— Ну и ладно! — с готовностью согласились трое остальных…

Сегодня по случаю грядущих праздников, которые, как известно, многие начинают отмечать заблаговременно, толпа у стойки бара была особенно густой. Страждущие с изрядно помятыми физиономиями жадно глотали спиртное. Однако по мере отступления похмельного синдрома клиенты тотализатора заметно оживились и приступили к обсуждению предстоящих поединков. «Апраксин выступает сразу в двух боях…» — «Интересно! Поставлю на него!..» — «Гм, помнится, не так давно он основательно получил от Малинина. Ногой дерг и тут же мордой в пол бряк! Гы-гы-гы…» — «Вы правы, но Малинин, говорят, в отъезде…» — «Н-да…» — «Кто первая пара?…» — «Шевчук с Горюновым…» — «Горюнова я видел. Человек-гора. С таким трудно совладать!..» — «Не забывайте, что Шевчук классно дерется…» — «Не скажите! Помню, как Сорокин его нокаутировал! Кстати, где он?…» — «Я слышал, заболел. Грипп! Проклятая зараза. У меня вся семья слегла!..» — «Тогда почему вы здоровы?…» — «А я накануне так проспиртовался, что у меня все бациллы в крови передохли…» — «Ха-ха-ха!.. Мудрое решение! Кстати, не вмазать ли нам еще по стаканчику для профилактики?…» — «Заметано! Эй, бармен, два виски без содовой!..»

Андрей Шевчук, расслабившись, сидел на табуретке в углу и, дожидаясь повторного гонга, возвещавшего начало боя, с интересом разглядывал противника. Игорь Горюнов полностью оправдывал прозвище Человек-гора. Груда мышц (правда, с заметным наслоением жира), мясистое лицо, крохотные заплывшие глазки. Вряд ли он отличается особой подвижностью, думал Шевчук. Но не дай бог попасть такому в объятия! Раздавит! Ладно, поглядим!

Ударил гонг. Горюнов вскочил с места и с невероятной для подобной туши быстротой ринулся на Шевчука. Андрей едва успел увернуться и, оказавшись у него за спиной, нанес два молниеносных удара: локтем по почкам и ребром ладони в затылок. Вопреки ожиданиям Горюнов не только не отключился, но даже не впал в состояние гроги^[45], а только глухо зарычал, как злобный цепной пес, и, развернувшись, ответил сокрушительным свингом в голову. Шевчук проворно присел. Пудовый кулак со свистом пронесся над затылком.

— «Мощный кабан, — подумал он, уходя на дальнюю дистанцию. — Попробую стреножить^[46]. Лай-кик справа… отскочил… Лай-кик слева… отскочил… Ага, действует!..»

Горюнов начал заметно прихрамывать.

— Давай, Шевчук, добивай жиртреста!.. Горюнов, придуши этого говнюка! — наперебой вопили хмельные зрители. Андрей сорвал дистанцию, присев, пропустил над головой тяжелый маваши и вогнал кулак в пах противника, но тот, прежде чем скорчиться от боли, успел рубануть выпрямляющегося Шевчука по ключице. Послышался отвратительный хруст ломающейся кости. Обезумевший от боли и от ярости Андрей мощным ударом колена в лицо послал согнувшегося и схватившегося за интимное место соперника в глубокий нокаут.

Зал взорвался аплодисментами.

Победу одержал Шевчук, провозгласил рефери и высоко поднял вверх неповрежденную руку Андрея. У Шевчука мутилось в глазах, подкашивались ноги, однако он все же подошел к поверженному Горюнову, убедился, что тот жив, и лишь после этого отправился в медпункт.

— «Нельзя терять голову от злобы, — корил себя Андрей. — А то угробишь кого ненароком. Впрочем, у Горюнова башка, слава богу, крепкая!..»

За день до описываемых событий Апраксин принес госпоже Римме фотографию Сорокина. Ведьма сделала вид, будто погрузилась в глубокий транс, а на самом деле внимательно вглядывалась в черты лица, запечатленного на полароидной карточке, мысленно сопоставляя их со словесным портретом, полученным от шефа. Все сходилось. Целительница затрепетала в кровожадном восторге. «Мои заслуги будут оценены по достоинству, — радостно подумала она. — И земными хозяевами, и потусторонними!»

Для пущего эффекта Римма произвела над карточкой несколько пассов руками.

— Этот! — закатив глаза, простонала ведьма. — Чую исходящее от него зло!

С того самого момента Апраксин твердо решил убить Сорокина. Перебирая в уме возможные варианты, он в конце концов вынужден был признать, что наиболее верным и безопасным (в смысле ответственности перед законом) будет убийство на ринге тотализатора. Влиятельные хозяева заведения всегда в подобных ситуациях старательно прятали концы в воду. Разумеется, убийства ими не поощрялись, однако никаких карательных мер к виновным не предпринималось. Несчастный случай! Ничего не поделаешь!

Сегодня Сергей собирался лично вызвать Алексея на бой, но, узнав, что тот отсутствует по причине болезни, пришел в неистовую ярость. «Косит, гад! Пронюхал небось о моих намерениях! Ну ничего, я до тебя доберусь», — с перекошенным от злобы лицом шипел он, расхаживая взад-вперед по раздевалке.

Когда Шевчук уложил Горюнова, а слегка одетые девицы совершили обычный ритуал (виляние задами и размахивание флажками), Апраксин вышел на ринг, синюшно-белый от ненависти.

Сергей презрительно оглядел стоящего в противоположном углу Савельева и по-волчьи оскалился. Вскоре ударил гонг…

Петр Савельев чувствовал себя неважно. У него начинался грипп. Болела голова, ломило ноги. Температура держалась примерно на уровне 38 градусов. Тем не менее Петр решил не отказываться от участия в состязаниях: уж очень были нужны деньги! Он фактически являлся единственным кормильцем семьи: родители, хотя и работали, но, как большинство граждан нашей страны, по нескольку месяцев не получали зарплаты, а жена ходила на шестом месяце беременности. «Продержусь как-нибудь, — думал Савельев. — Выиграть вряд ли удастся, но ведь и побежденному полагаются неплохие бабки. Праздники на носу. Дома же, как назло, ни копейки! Набьют морду не беда, заживет!» Однако перед самым боем, когда Петр увидел горящие адским пламенем глаза противника, сердце его сжалось в недобром предчувствии. Он почти физически ощутил волны темной, злой энергии, исходящие от Апраксина.

Натиск Сергея был молниеносен и сокрушителен обманный маваши в висок, прямой кулаком в живот, со срывом дистанции локтем в лицо. Последний удар сломал переносицу. Из носа обильно хлынула кровь. Савельев отчаянно защищался, пытался контратаковать, но противник значительно превосходил его по технике. Болезнь и повышенная температура также сыграли свою роль. Апраксин легко отразил все удары Савельева и, снова сблизившись, безжалостно врезал коленом в кишечник^[47].

Петр сложился пополам. Следующий удар локтем сверху в склоненную шею стал смертельным. Савельев медленно осел на пол.

— Убедительную победу одержал Сергей Апраксин, — громко объявил рефери, с некоторой опаской поглядывая на искаженное гримасой дьявольской радости лицо победителя.

Между тем тело Савельева положили на носилки и вынесли с ринга.

— Мертв, — сказал врач в медпункте, быстро осмотрев поверженного гладиатора.

— Проклятие, — пробормотал присутствующий здесь один из хозяев тотализатора. — Не повезло парню…

Апраксин сразу понял, что убил противника, более того, он сделал это сознательно, однако не испытывал ни малейших угрызений совести. Сказывалось промывание мозгов, устроенное ему госпожой Риммой. Восторженный рев пьяной публики переполнял оболваненную душу Сергея бешеным восторгом.

Ожидая Синицына, он вальяжно развалился на табуретке в углу ринга, кидая время от времени по сторонам надменные взгляды.

— Савельев умер, — шепнул подошедший сзади рефери.

— Велика беда!

— В следующий раз будь поаккуратнее!

— Здесь не школа бальных танцев, — огрызнулся Апраксин, — смертельные случаи бывали и раньше, а что щенок сдох его проблемы! Я не виноват! Так уж получилось!

Предупреждение рефери сильно подпортило настроение Сергею.

— «Чистоплюи хреновы! Дерьмо собачье! Указывать мне посмели, засранцы! — метались в голове яростные мысли. — Поаккуратнее, вашу мать! Ладно, я вам устрою представление! Век не забудете!»

Валерий Синицын, симпатичный парень лет двадцати пяти, до удара гонга подошел к Апраксину, дружелюбно улыбнулся и протянул руку, как требовали того правила приличия, но в ответ услышал грязную ругань. Валерий изумленно приподнял брови. Конечно, бои без правил вещь жестокая, но откуда такая злоба?! Лютая и беспричинная?

Ведь они с Апраксиным даже незнакомы!

Пожав плечами, Синицын вернулся в свой угол…

Шевчук после медпункта не поехал домой, а, приняв две таблетки седалгина^[48], решил дождаться конца состязаний. Он попал в зрительный зал как раз к началу поединка между Апраксиным и Синицыным. То, что он увидел, вызвало у Андрея сперва недоумение, потом возмущение и, наконец, негодование. Синицын был слабее противника примерно раза в два, и на ринге происходил не бой, а избиение, медленное, издевательски-садистское. Под конец (на шестой минуте) лицо Синицына превратилось в бесформенную кровавую маску, сломанная в локтевом суставе правая рука повисла плетью, а подкованные^[49] ноги едва могли передвигаться. Тогда Апраксин жестоким ударом разбил ему пах, небрежно рубанул ребром ладони по шее и горделиво поставил ступню на голову потерявшего сознание человека.

— Мерзавец! — не удержавшись, выкрикнул с места Шевчук. — Садист проклятый!

— Я вызываю на смертный бой Алексея Сорокина не позднее ближайших состязаний, если, конечно, он не струсит, — с дьявольской надменностью объявил Сергей. — Затем, Шевчук, придет твой черед.

Публика замерла в удивлении и предвкушении необычного зрелища.

— Совсем как в американском боевике, — шепнул на ухо один из хозяев тотализатора другому.

— Не нравится мне это, — хмуро ответил тот.

— Перестань чушь пороть! Лучше представь, какие будут бабки! Взвинтим цены за билеты в два, нет, в три раза!

— Но…

— Я сказал, перестань! Бизнес есть бизнес!

Между тем Апраксин торжественно удалился в раздевалку.

— «Взбесившаяся сволочь», — подумал Шевчук и, не мешкая ни секунды, отправился домой к Сорокину…

Глава 8

Двадцать седьмого декабря тысяча девятьсот девяносто шестого года Алексей Сорокин подхватил разгулявшийся по Москве грипп, причем в самой тяжелой форме. Температура подскочила до сорока двух градусов^[50]. Алексей механически глотал лекарства, подносимые перепуганными матерью и сестрой, временами проваливался в тяжелое забытье. Он не бредил и не терял ясности мысли, однако есть ничего не мог, только беспрестанно пил теплую воду.

— Успокойтесь, — хрипел Сорокин плачущим женщинам. — Все в порядке!

Но его осунувшееся пылающее лицо и ввалившиеся, подернутые мутной пленкой глаза убеждали в обратном. Сны Алексея были ужасны. Правда, очнувшись, он не мог вспомнить их содержание. Оставалось лишь ощущение чего-то вязкого, липкого, жуткого.

Наконец, после огромных доз жаропонижающего, температура упала до сорока, но опускаться ниже упорно не желала.

В ночь с двадцать девятого на тридцатое Сорокину, как обычно, снился кошмар, но на сей раз он запомнил увиденное вполне отчетливо. Бассейн, до краев наполненный дымящейся кровью. Посредине, дьявольски хохоча, плескался Апраксин. В лице Сергея не осталось ничего человеческого. Глаза пылали безумием, гнусная ухмылка кривила рот. Заострившиеся и удлинившиеся в три раза больше нормального зубы выпирали наружу. Заметив Алексея, Сергей гадко хихикнул: «У-тю-тю, мой хороший! Не стоило ругать госпожу Римму! Видишь, как мне теперь хорошо, а тебя все равно убью… убью… убью…» Апраксину вторил издевательский визгливый женский голос, беспрестанно повторявший: «Заколдую, заколдую. Погублю, погублю… Заколдую, заколдую… Погублю, погублю!» Алексей почему-то не испытывал ни капли страха, только глубокое отвращение.

— Посмотрим, кто кого! — спокойно сказал он. В ответ послышался злобный вой, видение заколебалось и исчезло. Алексей очутился на широкой равнине, покрытой зеленой травой. К нему подошел высокий старик с белоснежной бородой и ясными глазами. От него исходила могучая аура душевного тепла и доброты.

— Мужайся, мальчик, — улыбнулся старик. — Не страшись нечисти. Но не забывай о главном!

— О чем? — робко спросил Сорокин.

— О том, что ты получил при рождении…

Произнеся эти слова, старик пропал, а Алексей проснулся.

Часы показывали восемь утра. Сорокин с кряхтением уселся на кровати, разыскал на близстоящем журнальном столике сигареты, придвинул пепельницу и закурил, хотя врачи настоятельно рекомендовали воздерживаться от табака во время болезни. «Что же я получил при рождении? О чем говорил старик?! Это что-то очень важное, внушающее страх нечистой силе… О боже! Ну конечно!»

Накинув халат, Алексей вышел в коридор и постучал в дверь матери, которая спала в соседней комнате.

— Мам, ты не спишь?

— Нет, сынок, заходи!

— Мам, где мой нательный крест, ну тот, которым ты меня в детстве крестила?

— Слава тебе, господи! — умилилась женщина. — Вспомнил наконец. Вот, держи!

— Спасибо.

Сорокин бережно повесил на шею простой медный крестик на кожаном шнурке.

— Ты как себя чувствуешь, мама?

— Сегодня хорошо.

Мать Алексея давно страдала гипертонией.

— Тогда сходи, пожалуйста, в церковь и принеси святой воды или Маринку пошли…

— Нет, нет, Леша, я сама…

Святая вода оказала на Сорокина поистине волшебное воздействие.

После первых же глотков на теле выступили крупные капли пота, голова прояснилась. Сердце стало биться не судорожными рывками, как раньше, а спокойно, размеренно. Температура упала к вечеру до тридцати восьми. Для Алексея сущий пустяк! Впервые с начала болезни он смог немного поесть. Мать в своей комнате читала благодарственные молитвы. А в двенадцать ночи объявился возбужденный Шевчук…

Убив Савельева и искалечив Синицына, Апраксин пребывал на седьмом небе от счастья, ощущал себя героем, сверхчеловеком. Упоенный одержанными победами, Сергей не задумывался о том, что противники были гораздо слабее его, зато с наслаждением вспоминал хруст ломающихся костей, хлещущую фонтанами кровь…

Эйфория длилась около двух часов, затем при воспоминании о Сорокине сменилась лютой злобой.

К тому времени Апраксин успел добраться до дома.

— Гнида! Ублюдок! Ненавижу! — рычал он, пиная ногами мебель. — Уничтожу! С грязью смешаю!

— Сережа, у тебя все в порядке? — заглянула в комнату встревоженная шумом мать.

— Отстань! — грубо рявкнул сын, и женщина поспешила к мужу.

— Сережа сегодня какой-то психованный! — пожаловалась она.

— Ерунда, — добродушно махнул рукой слегка поддатый Апраксин-старший и налил себе очередную рюмку первосортного коньяка: — Нервный срыв, с молодежью бывает!

— Сущий зверь, я его абсолютно не узнаю, будто подменили! — завершив рассказ о сегодняшних событиях, горестно вздохнул Шевчук.

— Неудивительно, — мрачно заметил Сорокин.

— Ты о чем?

— Неважно.

— А все-таки?

— Он ходил на сеансы к некой госпоже Римме, белому магу якобы, а по сути просто ведьме, ведь никакой разницы между белой и черной магией не существует, и сразу же резко изменился. Был нормальный парень, а стал… И-эх… — Алексей устало опустился на подушку.

— Ты примешь вызов?

— Разумеется. Когда следующие состязания?

— Сразу после праздников. Как только публика проспится.

— Я обязательно приду!

— Алексей, но ты болен!

— Выздоровею… Ключица болит? — сменил Сорокин тему разговора.

— Ноет, гадина.

— Ничего, трубчатые^[51] кости быстро срастаются. Недели через полторы можешь снимать гипс и разрабатывать руку…

— Успею ли?

–???

— Вслед за тобой Апраксин вызвал на смертный бой меня!

— Не беспокойся, — грустно улыбнулся Алексей.

— Драться с тобой он будет не в состоянии.

После ухода Шевчука Сорокин до утра не сомкнул глаз. Старый приятель превратился в натурального вурдалака, сделался крайне опасен для окружающих и теперь его, Алексея, ни с того ни с сего публично вызывает на смертный бой! Если откажешься, во-первых, покроешь себя позором, во-вторых, все равно не остановишь зверюгу. С какой, спрашивается, стати нужно было убивать Савельева? Тот в любом случае не продержался бы против Апраксина дольше трех минут!

Вызов необходимо принять и раз и навсегда лишить Сергея возможности выступать на ринге. Но как? Убить?! Только если не будет иного выхода. Незачем на душу лишний грех брать да руки в крови пачкать… Вломить как следует, авось поумнеет? Не поумнеет! Он полностью во власти ведьмы! Что же остается? Сломать хребет, сделать паралитиком? Это даже хуже смерти…

Всю ночь Алексей метался по постели, вставал, ходил из угла в угол, часто курил, однако ничего подходящего не придумал.

В конце концов он решил положиться на волю божью, выпил большую дозу снотворного и с грехом пополам задремал. Снились ему перекошенное от злобы лицо Апраксина и залитый кровью ринг с мертвым Савельевым. В отдалении гнусно хихикала длиннолицая блондинка…

Получив от Апраксина фотографию Сорокина, госпожа Римма сперва решила наслать на Алексея порчу, несколько раз принималась за дело, но неизменно останавливалась на полпути. Чутье подсказывало ведьме, что это опасно^[52], что есть у парня надежные защитники. Она помнила немало своих коллег, погибших лютой смертью во время подобных занятий. «Пускай уж лучше этот кусок мяса (так мысленно именовала Римма Сергея) сам прикончит приятеля, если же нет… Придется искать другие пути…» Тридцать первого декабря, выслушав хвастливый рассказ Апраксина об одержанных победах, целительница воспряла духом.

— С Сорокиным так же расправишься? — ведьма теперь не церемонилась, обходилась без вы.

Апраксин самодовольно выпятил грудь и раздулся от важности, как индюк.

— Раз плюнуть!

— Молодец!

Сергей поглядел на ведьму с собачьей преданностью, и если б имел хвост, то непременно бы им завилял.

— Пока он жив, от порчи тебе не избавиться, — на всякий случай напомнила Римма.

— З-з-наю! — процедил сквозь зубы Апраксин. Воображение незамедлительно нарисовало соблазнительную картину: Алексей в луже крови с лицом-месивом и со сломанной шеей. — На куски разорву гада! — с ненавистью добавил Сергей.

— Умница! — мурлыкнула ведьма…

Однако вечером того же дня разговор с шефом значительно поумерил ее восторги.

— Я навел справки, — подражая булгаковскому Воланду, низким, тяжелым голосом произнес шеф. — Последние победы твоего протеже гроша ломаного не стоят. Оба его противника были слабы и никуда не годились. Сорокин же боец высшей квалификации, гораздо лучше Апраксина!

— Что же делать? — проскулила Римма. — Может, вы как-нибудь по-другому от него избавитесь? Нанять киллера не так уж дорого…

— Не-ет! — яростно прохрипел шеф. — И дело тут не в деньгах! Нам нужно продемонстрировать свое могущество. Сорокин умрет на ринге, а мы пустим слух: Апраксин стал непобедимым благодаря магии! В общем, напускай порчу постепенную: несколько дней пускай потихоньку чахнет, а потом загнется прямо во время боя, или ты не справишься?

Пронзительные черные глаза, казалось, буравили Римму насквозь. Она, зная возможные последствия немилости главаря секты, мгновенно покрылась холодной испариной.

— Справлюсь! — с трудом выдавила целительница.

— Ладно, иди!..

Глава 9

Хозяева тотализатора, которым не терпелось сорвать хороший куш, назначили смертельный суперпоединок Апраксин-Сорокин на пятое января, рассчитывая, что к этому дню завсегдатаи более-менее протрезвеют, а если не протрезвеют, то приползут и так уж больно необычное предстояло зрелище.

Утром третьего января рефери, в миру Виталий Александрович Рыбаков, позвонил Сорокину домой.

— Как здоровье, Леша? — вкрадчиво осведомился он.

— На троечку! — прокашлявшись, сказал Алексей.

За прошедшее время ему удалось сбить температуру до 37,2, однако грипп до конца не отступил. Насморк, кашель, общая слабость…

— Вот и чудесно! — преувеличенно обрадовался Рыбаков. — К пятому числу будешь как огурчик! Ставки огромные, все билеты проданы! Смотри не подкачай!

— Я приду, — лаконично ответил Сорокин и повесил трубку. Решил пойти заварить чаю, встал с кровати, но неожиданно пошатнулся и едва не упал. Глаза застлала мутная пелена, в сердце впилась холодная игла, и без того ослабевшее тело превратилось в студень. Алексею померещился далекий злорадный смешок. «Что за чертовщина?!» — удивленно подумал он. «Действительно чертовщина! — прозвучал внутри головы приятный мелодичный голос. — Езжай в Лавру, к старцу».

— К кому, к кому? — вслух спросил пораженный Алексей.

— Костров подскажет, — ответил голос и пропал.

Непослушной рукой Сорокин механически набрал номер телефона Малинина. Тот, по счастью, оказался дома.

— Витя, приезжай, — еле слышно попросил Алексей.

— Что случилось?!

— М-мне с-срочно н-нужно в Сергиев Посад, а я н-не могу с-сесть за руль. Я бы п-попросил Шевчука, но у н-него сломана ключица…

— Хорошо, жди, сейчас буду! — В трубке послышались короткие гудки.

— Сынок, в чем дело? — в комнату заглянула встревоженная мать.

— Д-дай святой воды…

После нескольких глотков стало легче. Прояснилась голова, тело сделалось более послушным. Сорокин кое-как оделся… Вскоре приехал Малинин. Не задавая лишних вопросов, он помог Алексею спуститься вниз по лестнице и бережно усадил в машину…

Дорогу до Сергиева Посада Сорокин помнил плохо. Ледяная игла периодически терзала сердце, горло сдавливали спазмы удушья, резко подскочила температура. Иногда он терял сознание, а когда машина въехала в город, окончательно отключился…

— К сожалению, старец болен и никого не принимает — (кажется, голос Кострова).

— А ты спроси! Видишь, парень кончается — (это Малинин, как всегда, настырный).

— Ладно, подождите…

Сорокин медленно выплывал из небытия. Руки и ноги покалывали приятные иголочки, будто его окунули в нарзанный источник. Тьма постепенно отступила. В глаза ударил яркий дневной свет.

— Тебе лучше? — над Алексеем склонилось участливое лицо Малинина.

— В-вроде да!

— Отлично, а вот и твой друг.

Широким шагом к ним приближался Костров.

— Старец тебя примет, — с ходу выпалил бывший тренер. — Более того, он знал, что ты сегодня приедешь, — в голосе Кострова звучало некоторое удивление. — Можешь идти?

— Н-не знаю…

— Ничего, мы поможем. Эй, парень, давай вместе.

— Раз, два, взяли!..

— Оставьте нас, — тихо сказал старец, и Малинин с Костровым поспешно вышли из кельи. Старец был высок ростом, худощав. Изможденное, как на древних иконах, лицо обрамляла длинная седая борода. В глазах светилась бесконечная доброта. Вместе с тем в нем ощущались огромная внутренняя сила и несгибаемая железная воля.

— На тебе порча. Не бойся. При помощи господней ты от нее избавишься, но сперва исповедуйся.

Сорокин начал говорить. Слова лились легко, свободно. Алексей рассказывал даже о том, о чем сам давно забыл.

Внимательно выслушав его, старец совершил обряд отпущения грехов, затем, встав на колени перед иконами, принялся читать молитвы…

Госпожа Римма, обработав очередного клиента, решила сделать небольшой перерыв и, развалившись в кресле, закурила тонкую коричневую сигарету.

Ведьма находилась в прекрасном расположении духа. Напуск порчи на Алексея Сорокина прошел без сучка без задоринки. Выходит, зря она боялась. Теперь мальчишке точно конец. Шеф останется доволен.

Римма торжествующе ухмыльнулась, и тут внезапно горло сдавила невидимая петля. Ведьма захрипела, судорожно замахала руками, попыталась позвать на помощь, но голос не слушался. На губах выступила пена. Комнату заволокло тусклой красноватой мглой. Прямо перед Риммой появился один из повелителей^[53]. Черное, как сажа, козлоподобное лицо кривилось от ненависти.

— Безмозглая сука! — прорычал он. — Подставила, тварь! Ну я тебе покажу!

Из кельи старца Алексей Сорокин вышел совершенно здоровым.

— Ну как? — хором спросили ожидавшие снаружи Костров с Малининым.

— Отлично! — улыбнулся Сорокин.

— Что он сказал?

— Почаще ходить в церковь, исповедоваться, причащаться и никогда не снимать креста.

— Ты говорил ему об Апраксине? — поинтересовался Малинин.

— Да, — сразу помрачнел Алексей. — Сергей конченый человек. Невозможно спасти того, кто добровольно отдал душу врагу рода человеческого. Апраксин теперь полностью во власти нечистой силы и исключительно опасен для окружающих. Оказывается, он убил не только Савельева, но и какого-то парня на улице. Убил просто так, забавы ради…

— А насчет послезавтрашнего поединка ты посоветовался? — осторожно осведомился Костров.

— Да. Старец приказал вести бой честно и ни в коем случае не стремиться к убийству. Господь сам рассудит нас…

Пятого января тысяча девятьсот девяносто седьмого года тотализатор был переполнен до отказа. Хозяева рассчитали верно. Завсегдатаи, несмотря на степень протрезвления, явились все до единого да еще привели с собой друзей. Очередь к бару напоминала времена горбачевского сухого закона. «Три тысячи баксов на Апраксина…» — «Две штуки на Сорокина…» — «Апраксин из него котлету сделает. Натуральная машина смерти!..» — «Ха, держи карман шире!..» — перекрикивали друг друга хмельные голоса… Владельцы тотализатора, подсчитывая прибыль, радостно потирали руки: неважно, кто победит сегодня. Они так и так внакладе не останутся. Первым на ринге появился Апраксин, надменно оглядел беснующийся в пьяном восторге зал, слегка кивнул зрителям и уселся на табуретку в своем углу, с нетерпением поджидая противника. Сергей не сомневался в успехе. Правда, с госпожой Риммой встретиться не удалось. Секретарь сказал, что она уехала в командировку (на самом деле ведьма валялась в постели при смерти, бредила и ходила под себя). Но Апраксин об этом не знал, очень надеялся на помощь космических сил и время от времени любовно поглаживал полученный от Риммы нашейный амулет. Сорокина он встретил ненавидящим взглядом. «На куски разорву гада!» — мысленно повторил Сергей данное ведьме обещание. Наконец ударил второй гонг, возвещающий о начале схватки…

Выполняя указания старца, Алексей вел бой по-джентльменски и не наносил Апраксину смертельных ударов, хотя ему не раз представлялась такая возможность.

Жесткий апраксинский ёко-гери в грудь… мягкий уводящий блок… Прямой кулаком в подбородок… Алексей, развернув боком корпус, ушел в сторону и на мгновение очутился за спиной у провалившегося Сергея, но вместо того, чтобы врезать локтем в основание черепа (верная смерть), хлестнул раскрытой ладонью по затылку. Слегка оглушенный Апраксин злобно завыл.

Развернувшись, он высоко подпрыгнул, нанося сокрушительный ура-маваши в висок. Сорокин быстро присел и, выпрямившись, простым толчком в грудь отправил потерявшего баланс Сергея на пол. Вскочив на ноги, Апраксин заскрежетал зубами в бессильной ярости. Лицо его исказилось до неузнаваемости. «Убь-ю-у!» — прохрипел Сергей, собрался атаковать и вдруг замер как громом пораженный. От креста на груди Алексея исходили лучи ослепительного света. Ведьмин же амулет жег огнем грудь Апраксина. Он попытался вдохнуть побольше воздуха, но не смог. Горло сдавил раскаленный ошейник, кровь прилила к голове, и пришла смерть.

Сергей пошатнулся, взмахнул руками и грохнулся навзничь. Лицо налилось синевой, глаза выкатились из орбит.

Не понявшая, в чем дело, публика громкими криками приветствовала победителя.

В тот самый момент, когда умер Апраксин, черти явились за душой госпожи Риммы. Целительница испустила жуткий вопль, забилась в конвульсиях и скончалась. «Пошли в ад, лахудра, — прорычал демон съеженной перепуганной душе. — Твое время на земле кончилось!»

Не обращая внимания на зрителей, Алексей грустно смотрел на изуродованное инсультом лицо бывшего товарища. «Действительно суд божий!» — подумал Сорокин, оттолкнул в сторону рефери, пытавшегося поднять вверх его руку, и молча направился в раздевалку…

Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их.

(Евангелие от Матфея, 7:1517).

Примечания

11

Перевернутый крест один из основных символов сатанистов.

12

Пентаграмма, символ Сатаны.

13

Участники черных месс, входя в экстаз, действительно испражняются под себя (см. Мегаполис-Экспресс, 1996, № 46, с. 1213).

14

Разновидности боковых ударов ногами в карате. Маваши наносится носком или подъемом, микадзуки тыльной стороной стопы.

15

Имеются в виду удары ногами выше пояса, в грудь и в голову.

16

Ши-то-рю, или Се-то-рю, очень эффективная школа карате. Ее питомцы отличные бойцы, но, на мой взгляд, Сорокин прав. Если есть возможность освоить приемы других стилей, то не следует этим пренебрегать.

17

В данном контексте отрабатывать.

18

Имеются в виду не внешние данные Сергея, а бойцовские качества, стиль ведения поединка.

19

Имеется в виду ура-лаваши обратный боковой удар ногой. Наносится пяткой.

20

В данном контексте увиливаешь от боя.

21

При верхних боковых ударах ногой или коленом целесообразно резко сорвать дистанцию. Тогда на ваше тело попадает не ударная часть ноги противника, а ляжка. В данной ситуации очень удобно нанести ответный удар головой, локтем или сделать подсечку.

22

Левая рука обхватывает снизу коленный сгиб, а правая захватывает мышцы спереди чуть выше колена.

23

Малинин провел следующий прием: перехватил на лету атакующую ногу (левой рукой за голень, правой за икру), подсек опорную ногу и с силой швырнул противника, как бы зависшего на мгновение в воздухе, в сторону. Этот прием используется и в карате, и в боевом самбо.

24

Прямой проникающий удар пяткой. Если провести его в печень возможен смертельный исход.

25

Специальная колода из 78 карт, предназначенная для гадания. По одним сведениям, карты Таро созданы испанскими чернокнижниками в XIII веке. По другим они гораздо более древнего происхождения. В любом случае это дьявольское изобретение, активно используемое ведьмами и колдунами. Каждая карта имеет свое название и знак, охватывая сразу три плана символический, цифровой и астрологический.

26

Написан Тамарой, бывшей женой известного астролога Павла Глобы.

27

Ведьмы и колдуны, замаскированные под белых магов, часто для наилучшего обольщения клиентов обвешиваются иконами и усердно изображают из себя христиан. Однако, оставшись в одиночестве, они не упускают случая поглумиться над святынями, что доставляет бесам, подлинным хозяевам чародеев, чрезвычайное удовольствие (см.: Емеличев В. Одержимые. Изгнание злых духов. М., 1994, с. 110112; Священник Родион. Люди и демоны, с. 85).

28

Имеются в виду удары ногами ниже пояса: по мышцам и сухожилиям ног противника, в пах и в кишечник.

29

Это действительно эффективный способ, закрепляющий полученные навыки в подсознании. Но его, разумеется, нужно сочетать с активными физическими тренировками.

30

Под высшими силами ведьма подразумевает демонов.

31

Черный круг на картоне один из способов завладения вниманием гипнотизируемого. Во время гипнотического сна из слов, сказанных на ухо спящему, возникают зрительные образы.

32

В данном случае ведьма, вероятно, задала лишь нужное ей направление видениям Сергея, а его загипнотизированное сознание облекло злое внушение колдуньи в привычную для Апраксина ситуацию поединка в тотализаторе.

33

Любимый прием белых магов. Так называемая молитва либо просто абракадабра, служащая для отвода глаз, либо закамуфлированное заклинание, обращенное к демоническим силам. В любом случае это не имеет ничего общего с подлинной христианской молитвой.

34

Настольная книга современных сатанистов. Еще ее называют Сатанинская библия.

35

Перевернутый треугольник один из священных символов сатанистов.

36

Из понятных соображений я не привожу здесь полный текст заклинания.

37

Черный пояс четвертого дана очень высокая ступень. Таких людей у нас в стране ничтожно мало.

38

Подробнее см. книгу священника Родиона Люди и демоны.

39

В секциях школы Ши-то-рю, по крайней мере в известных мне лично, не рассуждали о космической энергии, не увлекались восточными ритуалами, ограничиваясь лишь традиционными поклонами сенсею до и после тренировки и противнику до и после спарринга, зато очень большое внимание уделяли конкретной боевой технике. Поэтому выходцы из Ши-то-рю проявили себя самым лучшим образом и на соревнованиях, и на товарищеских матчах между школами.

40

Один из учеников ложится на пол, а другой медленно переступает ногами по его телу, избегая, разумеется, жизненно важных органов.

41

Сорокин говорит правду. Большинство дел о колдовстве начиналось с преступлений, за которые казнят и теперь (например, похищение и убийство ребенка, отравление и т. д.), и лишь убедившись, что ребенка похитили, скажем, для черной мессы, средневековые следователи передавали виновного в руки инквизиции. Разумеется, бывали и исключения из правила, но, как говорится, в семье не без урода.

42

Не чутье, конечно, а бесы.

43

Маги часто используют в своих ритуалах разного рода наркотические вещества, например белладонну и прочую гадость, перечислять которую у меня нет желания.

44

Такое объявление действительно помещалось в некоторых газетах, и кое-кто из читателей наверняка его видел.

45

Боксерский термин, который означает, что хоть противник и не упал, но уже почти ничего не соображает.

46

Вданном контексте стреножить значит ударами по мышцам и сухожилиям ног противника лишить его подвижности.

47

Это очень опасный удар. Боль примерно такая же, как при ударе в пах. К тому же в пятидесяти процентах из ста (если бьет профессионал) возможно обширное внутреннее кровоизлияние и смертельный исход.

48

Мощное обезболивающее. Побочный эффект повышенная сонливость.

49

То есть отбитые лай-киками и прямыми ударами в голень.

50

В принципе такая температура считается смертельной, но это не всегда так. Знаю по собственному опыту.

51

Ключица трубчатая кость, т. е. полая изнутри.

52

По признанию самих колдунов, порча занятие весьма рискованное. Если человека, на которого наводят порчу, защищают светлые силы, то посланные колдуном бесы, получив решительный отпор, возвращаются обратно и с удвоенной яростью набрасываются на него самого.

53

Бесов.