Кукла

Илья Деревянко, 1995

Раньше у нас в стране приговоренных к смерти казнили просто и без затей – выстрелом в затылок. Это достаточно гуманно, по сравнению с электрическим стулом, на котором поджаривают людей в «свободной Америке». Однако никто не знал, что расстреливали отнюдь не всех. Некоторых физически крепких смертников отправляли в специальные тренировочные лагеря и использовали в качестве «кукол» – живых тренажеров для отработки начинающими диверсантами приемов рукопашного боя. Именно такая участь была уготована мастеру восточных единоборств Игорю Лаврентьеву, жестоко отомстившему убийцам за гибель своего брата. У «куклы» было только одно право – медленно умирать в течение месяца, максимум двух. Годами наработанная система их использования практически исключала какие-либо сбои в тренировочном процессе. Но с прибытием в лагерь Игоря и курсантов и особенно инструктора ожидал неприятный сюрприз…

Глава 2

В спортзале пахло кожей, потом и железом. Это был самый обычный спортзал: штанги, гири, тренажеры, боксерские груши… Самый обычный, только вот решетки на окнах. Курсанты сгрудились в углу. В ожидании инструктора они обменивались сплетнями и анекдотами. «Приходит Миронов домой, а жена…», «…Петька, если будешь моими носками орехи колоть, я твою простыню распилю…» Ха-ха-ха! «Почему прапорщик не ест маринованных огурцов? — А голова в банку не пролезает…»

Курсант Андрей Ларин, курносый светловолосый парень атлетического телосложения, не принимал участия в разговоре. Он стоял немного поодаль от остальных, о чем-то напряженно размышляя. На вопросы товарищей Андрей отвечал односложно — «да… нет», отрешенно глядя перед собой, и в конце концов его оставили в покое. Мало ли, может, у человека дома какие проблемы? Однако, если бы другие курсанты сумели заглянуть в его мысли, они бы здорово удивились.

Курсант Ларин пользовался репутацией холодного, жесткого человека, не склонного к сантиментам. Серые глаза, словно покрытые коркой льда, не допускали к себе, малоподвижное лицо с твердо очерченным подбородком не выражало никаких эмоций. Идеальный диверсант! Возможно, это только маска, скрывающая утонченную, нервную натуру потомственного интеллигента. Но кто об этом знал? В детстве Андрея часто били шпанистые одноклассники и дворовые хулиганы, уж слишком резко он отличался от остальных: не курил тайком в туалетах, не матерился, не лапал девочек по углам. Мальчик потихоньку озлоблялся. Переломным в его судьбе стал следующий случай. Однажды Андрей, учившийся тогда в шестом классе, вышел из школы, направляясь домой, как вдруг услышал за углом какую-то возню. Приблизившись, он увидел свою одноклассницу Олю Русланову, не по годам развитую девочку с бездонными черными глазами, в которую был тайно влюблен. Прижав к стене, ее тискали двое семиклассников, пользовавшихся репутацией отъявленных хулиганов. Один мял уже наметившуюся грудь, другой запустил руку под юбку. Надо сказать, что Оля не была особенно против и сопротивлялась только для вида, но неопытный Андрей еще не умел улавливать подобных тонкостей.

— Оставьте ее в покое! — срывающимся мальчишеским голосом крикнул он.

Хулиганы удивленно обернулись.

— А, маменькин сыночек пришел! — осклабился один из них, по прозвищу Гога. — Проваливай, пока цел!

Андрею ужасно хотелось убежать, но вместо этого он, преодолевая противную пустоту внизу живота и слабость в ногах, решительно двинулся вперед. Оля оправила юбку, с интересом наблюдая за развитием событий. Она любила смотреть, как дерутся мальчишки.

Хулиганы долго с наслаждением избивали мальчика, с усмешкой подавляя его неумелое сопротивление. Потом ушли, оставив его валяться в грязи. Потихоньку слиняла и Оля.

Дома на вопросы родителей Андрей упорно отмалчивался, а когда сошли синяки, прямиком направился в школу бокса. К десятому классу он был уже мастером спорта. Помимо этого, сосед, отставной офицер-десантник, обучил его боевому самбо. Теперь Андрея боялась вся школа. Он отработал перед зеркалом холодный жесткий взгляд, непроницаемое выражение лица, но душа осталась прежней… Не окажись на его жизненном пути ублюдок Гога с приятелем, Андрей, быть может, стал бы научным работником, как отец, но… Короче, сейчас старший лейтенант Ларин являлся курсантом особого учебного центра спецназа, где из него готовили профессионального диверсанта-убийцу.

Андрей знал, что такое «куклы», видел, как работают с ними другие, но сегодня была его очередь. Этим и объяснялась задумчивость старшего лейтенанта, который никак не мог решить для себя сложный вопрос: правильно ли использовать живого человека в качестве тренировочного снаряда?..

— Равняйсь, смирно! — Полковник спецназа Анатолий Сергеевич Блинов медленно шел вдоль шеренги вытянувшихся курсантов, внимательно вглядываясь в лица своих подопечных. Напротив Андрея он остановился. Во главу угла Блинов, как опытный инструктор, всегда ставил психологическую подготовку, поэтому уже несколько дней внимательно присматривался к этому парню. Здоровенный бугай, хорошо владеет рукопашным боем, огнестрельным и холодным оружием, выполняет на «отлично» все нормативы, но… Что-то в нем Сергеичу не нравилось. Прекрасный психолог, он интуитивно чувствовал то, чего не замечали другие. Конкретно сформулировать свои сомнения полковник не мог, но за сорок лет жизни Сергеич успел убедиться, что предчувствия его никогда не подводят.

— Курсант Ларин, выйти из строя!

Лицо старшего лейтенанта не выражало ничего, однако инструктор уловил исходящую от него ауру неуверенности.

— Сегодня ты будешь работать с «куклой». Это мразь, подонок, приговоренный советским правосудием к смертной казни. Уже объявлено, что приговор приведен в исполнение. Юридически его не существует. Это не человек — это «кукла». Ему продлили жизнь, чтобы вы смогли закрепить полученные знания. Он добровольно пошел на это, так как больше всего на свете любит свою поганую шкуру. Это убийца, садист. — Здесь полковник покривил душой. Человек, выделенный для курсанта Ларина, был осужден за валютные махинации, но старшему лейтенанту знать это не обязательно. Первый раз убивать всегда трудно, а уверенность, что перед ним садист-убийца, поможет парню преодолеть психологический барьер, стать настоящим диверсантом. Потом будет легче, а главное, во время выполнения боевого задания не дрогнет в последний момент рука.

— Так вот, Ларин, тебе выпала честь привести приговор в исполнение. — Острый взгляд Сергеича, казалось, пронизывал Андрея насквозь. — Сегодня «кукле» разрешено драться в полную силу. Запомни, он тоже может тебя убить, так что не расслабляйся! Вопросы есть?

— Никак нет! — отчеканил курсант, хотя в душе бушевала буря сомнений…

Человек, предназначенный на заклание, в это время сидел в специально оборудованной камере, где жил последний месяц. Несколько дней его не трогали, но по-прежнему остро болели сломанные ребра, тяжело гудела голова, путались мысли. Сегодня он поймал себя на том, что начинает забывать имя, которое носил в той, другой жизни. Сказывались многочисленные сотрясения мозга, а также жуткая нереальность происходящего. Получив предложение стать «куклой», он поначалу обрадовался, казалось, смерть отступила, появилась надежда, угасшая после отклонения кассации. Сейчас, остатками отбитого разума, человек понимал, какую ужасную ошибку совершил, избрав долгую мучительную казнь вместо гуманной пули в затылок.

— Эй, «кукла», подъем! — рявкнул хриплый голос, и человек испуганно вздрогнул. В открывшуюся дверь ввалился здоровенный спецназовец с бульдожьей физиономией. — На «тренировку» пора, — добавил он с сарказмом. — Сегодня особый день, ты можешь драться в полную силу, можешь убить, если сумеешь, но смотри, падло, не вздумай косить от боя, иначе на куски порежу, собственное говно жрать заставлю!

Замутненное сознание с трудом воспринимало услышанное, но при слове «убить» «кукла» оживился. Как ненавидел он своих мучителей! Хоть одного придушить, перегрызть зубами горло!..

Курсант Ларин, по-прежнему терзаемый сомнениями, внимательно вглядывался в лицо «куклы». Крепкий мужик, примерно ровесник, высокий лоб, волевой подбородок, но глаза! Правду говорил инструктор — натуральный убийца-садист. Разве у нормального человека может быть такой дикий, звериный взгляд?! Сомнения стали отступать. Действительно, стоит избавить общество от подобного типа!

— Начали! — резанула по ушам команда Сергеича, и «кукла» с вурдалачьей усмешкой ринулся вперед.

Доведенный до крайности человек способен на многое. Смертник умел драться во много раз хуже, чем Андрей, однако старший лейтенант с трудом сдерживал его яростный натиск. Раньше «кукла» цеплялся за жизнь, послушно служил мешком для отработки ударов, не мешал выкручивать себе руки, душить удавкой, швырять об пол. Теперь в его жизни была только одна цель — убить этого ненавистного мордоворота, насладиться агонией… В бешеном порыве он сумел попасть курсанту кулаком в глаз, отбил нацеленный в голову боковой удар ноги, но тут же, получив страшный апперкот в печень, рухнул на пол.

— Добей его! — глухо, как сквозь вату, донесся до «куклы» голос инструктора.

Курсант почему-то медлил.

— Сопляк, маменькин сынок! Я сказал — добей! — рычал Сергеич.

Последнее, что увидел смертник, — черные глаза своего убийцы, как ни странно, испуганные, затравленные, и услышал хруст шейных позвонков. Боли почему-то не было. Затем он понесся по длинному темному коридору, в конце которого виднелся свет…

Отпустив обмякшее тело с неестественно вывернутой шеей, Андрей поднялся с колен, тяжело дыша.

— Молодец! — похлопал его по плечу инструктор. — Молодец!