Бег к смерти

Илья Деревянко, 2017

«– Бой с пьянством приобретает затяжной оборонительный характер! – мрачно изрек высокий тридцатипятилетний мужчина в одних спортивных штанах, с развитой мускулатурой, бульдожьей челюстью, пухлым брюшком (скрывавшим, правда, железные мышцы отлично натренированного пресса) и багровым шрамом на правой стороне волосатой груди – следом годичной давности пулевого ранения…»

В основу повести положены реальные события. Однако все имена, фамилии, прозвища главных действующих лиц, названия фирм, улиц и т. д., а также место и время действия изменены. Любые совпадения случайны.

Глава 1

Четверг, 20 мая 1999 года, г. Москва

— Бой с пьянством приобретает затяжной оборонительный характер! — мрачно изрек высокий тридцатипятилетний мужчина в одних спортивных штанах, с развитой мускулатурой, бульдожьей челюстью, пухлым брюшком (скрывавшим, правда, железные мышцы отлично натренированного пресса) и багровым шрамом на правой стороне волосатой груди — следом годичной давности пулевого ранения. Произнеся вышеуказанную тираду, он поскреб заросшую густой щетиной щеку, окинул недобрым взглядом груду пустых бутылок на полу, вытащил из битком набитого целлофанового пакета полную бутылку марочного грузинского вина, откупорил, разлил по двум стаканам, обернулся к двадцатипятилетнему ладно скроенному парню в опрятном джинсовом костюме и со скорбным вздохом предложил:

— Ну, вздрогнем?

— Ага, вздрогнем! — рассмеялся тот, залпом проглотил свою порцию и взял с тарелки половину очищенного апельсина.

Тридцатипятилетнего звали Виталием Федоровым. Он являлся начальником службы безопасности крупной преуспевающей фирмы «Славянка», а двадцатипятилетний Андрей Кошелев (его сосед по дому из второго подъезда) на протяжении полугода трудился под непосредственным руководством Виталия, лишь недавно уволился из СБ в связи с переходом на другую работу и сегодня решил навестить бывшего шефа, «согласно оперативным сведениям» четвертые сутки напролет отмечающего день рождения. (Андрей сызмальства обожал халяву.)

Оба сидели на застеленном вышитым покрывалом диване. Перед ними стоял накрытый клеенкой журнальный столик, на котором были в беспорядке расставлены тарелки с разнообразными фруктами и лишенными бумажно-фольговой оболочки плитками шоколада.

— Дрянь вино! — сварливо проворчал Федоров, подозрительно рассматривая пузатую, узкогорлую, украшенную нарядной этикеткой посудину. — Ма-роч-но-е! Тьфу!!! Одно название только, а в действительности голимая отрава.

— Виталий Николаевич не с той ноги встали! — насмешливо заметил Кошелев. — Привередничают!

— А ты чего хотел? — болезненно скривился Виталий. — С шестнадцатого числа не просыхаю! Состояние — хуже не придумаешь: кишки слиплись, внутренности в узел завязались, жратва в глотку не лезет, состояние омерзительное, тело словно ватное! Вмажешь грамм двести пятьдесят — вроде легче становится минут этак на двадцать… потом опять мрак кромешный. И-и-эх! Жизнь — жестянка! А ну ее в болото! Кстати, чтоб не базарил, будто я тебя спаиваю, пусть отныне каждый сам себе наливает!

С этими словами Федоров набулькал полстакана, с видимым отвращением выпил, без вкуса погрыз яблоко, прикурил сигарету и глубоко затянулся.

— Смотри, такими темпами скоро сопьешься, деградируешь, синюшником станешь! С бухлом надо поаккуратнее! Посдержаннее! — назидательно произнес Андрей и тем не менее свой стакан наполнил до краев. Виталий выразительно фыркнул, но от комментариев воздержался. Беспощадный деспот во всем, что касалось службы, в личных отношениях с подчиненными (как с бывшими, так и с настоящими) он отличался определенным либерализмом. В разумных пределах, разумеется. Между тем слегка захмелевший Кошелев впал в обличительный раж:

— Допустим, тебе сию секунду позвонят да вызовут на работу. Положим, стряслась беда! Срочно требуется присутствие начальника службы безопасности! — жадно выхлебав вино, продолжал он развивать антиалкогольную тему. — А куда ты годен? Сам жаловался: тело словно ватное, внутренности в узел завязались!.. Какой из тебя, к лешему, боец, не говоря уж о стрельбе, если вдруг придется оружие применять? Пропадешь ни за грош! В таком состоянии, как сейчас, — не в обиду будь сказано, — даже я с тобой справлюсь!

— И ты, Андрюша, стопроцентно уверен в собственной правоте? — сощурился Федоров.

— Естественно! — горделиво кивнул Кошелев.

— Тогда устроим небольшую проверочку. — На губах Виталия мелькнула лукавая усмешка. — Если ты не ошибся и действительно сумеешь со мной справиться, мстить потом не стану. Слово даю!

— О'кей! — с некоторой надменностью в голосе согласился Андрей, вставая с дивана и отходя в дальний, свободный от мебели угол комнаты. — Сильно бить не буду. Обещаю!

— Нет, родимый, лупи во всю мочь. Игра должна вестись по-честному! — возразил Федоров, с кряхтеньем поднялся на ноги и неторопливо, вразвалку приблизился к Кошелеву. — Начинай! — вяло предложил он.

Андрей незамедлительно обрушил на челюсть бывшего начальника мощный боковой удар справа. Вернее, попытался обрушить. На долю секунды опередив его движение, Виталий стремительно выбросил вперед обе руки одновременно. Левая накладкой ладони на бицепс погасила удар в зародыше и жестко сдавила мышцу, а три пальца правой железной хваткой вцепились Кошелеву в кадык. Андрей захрипел.

— Вот видишь, дружок, излишняя самоуверенность сгубила многих, — наставительно молвил Виталий. — Одно движение моей правой — и ты труп с вырванным кадыком. Никакая реанимация не спасет! Однако я не хочу тебя убивать, а потому… — Федоров неожиданно разжал оба захвата, самбистской подсечкой усадил парня на пол и, пружинисто присев, чуть коснулся (сверху наискосок) ребром ладони переносицы Андрея.

— В реальном бою — верный нокаут, — спокойно констатировал он, вернулся обратно на диван и потянулся за откупоренной бутылкой.

— К-к-круто! — заикаясь, пробормотал ошарашенный Кошелев. — Н-не ож-жи-жидал!

— Присаживайся. Промочи глотку! — миролюбиво окликнул его Виталий. — Болит небось?

— В чем дело? — заглянув в комнату, недовольно спросила жена Федорова Татьяна, ровесница Андрея. — Опять буянишь?

— Молчи, женщина, когда мужчины общаются! — беззлобно огрызнулся Виталий. — На кухню шаго-о-о-ом марш!

Укоризненно покачав головой, федоровская супруга удалилась. Тем временем Кошелев, разминая помятое горло, осторожно пристроился рядом с бывшим шефом. Выглядел Андрей уныло и пристыженно.

— Круто! — хрипло повторил он.

— Надеюсь, меткость мою проверять не станешь? — едва заметно улыбнулся Федоров. — Не хотелось бы, знаешь ли, стрелять в квартире. Соседи неправильно поймут, а на улицу тащиться в облом!

— Боже упаси! — испуганно встрепенулся Кошелев. — Я был не прав! Извини, пожалуйста!

— Ладно, забудем, — примирительно махнул рукой Виталий. — А самочувствие, правда, хреновое. Проклятая пьянка!.. Ну, вздрогнули!

Чокнувшись с Федоровым, Андрей залпом осушил полный стакан. Виталий с гримасой отвращения на лице выцедил сквозь зубы не больше трети.

— Чем теперь занимаешься? — лениво полюбопытствовал он.

— Машинами. С Тарасом Лычковым, — неохотно ответил Кошелев.

— Уточни!

— Покупаем, растаможиваем, оформляем, перепродаем, определенный процент имеем.

— Часом, не краденые? — с сомнением покосился на Андрея Виталий.

— Ни-ни! Все путем! И с ментами завязки конкретные!

— Вот это-то как раз и настораживает.

— А где твоя кошка Машка? — поспешил сменить неприятную для него тему Кошелев.

— Прячется в соседней комнате. Опасается меня пьяного, — смущенно пояснил Федоров. — В прошлый запой, месяца три назад, я случайно (хоть убей, не помню как) опрокинул на бедняжку пепельницу. Слава богу, холодную, без тлеющих окурков. Всю ее белоснежную пушистую шубку перепачкал! Жена отмывать замучилась! С тех пор Машка, если я бухаю, старается держаться от пьяной свиньи подальше. Приходит, лишь когда протрезвею… И правильно делает! — Виталий в сердцах треснул себя кулаком по плотной ляжке. — Пора, блин, завязывать! Достаточно попил! Здоровья ни хрена не осталось, да и вообще… противно! Заглянешь утром в зеркало — вылитая обезьяна! А уж вылезать из штопора — у-у-ух!!! — Мускулистые плечи главного секьюрити «Славянки» зябко передернулись.

— По поводу здоровья ты явно скромничаешь! — указав на литые мышцы Федорова, а также многозначительно потрогав собственное горло, сказал Кошелев.

— Ах, это!.. — досадливо поморщился Виталий. — Запомни, пацан, элементарную истину: физическая сила плюс умение драться — одно, а здоровье в прямом смысле слова — совершенно другое! Да, фигурально выражаясь, бо́шки откручивать я не разучился, даже с тяжелого бодуна не промахнусь в тебя из пистолета с пятидесяти метров, но… внутренние органы — сердце, печень, почки и так далее — никуда не годятся! В один прекрасный день (или ночь) могут с перепою совсем отказать… Смерти я особо не боюсь, однако не хотелось бы явиться на суд божий в пьяном, непотребном состоянии.

— А у меня запоев не бывает, — самодовольно похвастался Андрей. — И похмелье поутру мизерное, терпимое.

— Десять лет назад я мог сказать про себя то же самое, — угрюмо отозвался Федоров.

— Тогда закодируйся от алкогольной зависимости! — допивая оставшееся в бутылке вино, посоветовал Андрей. — Хочешь, познакомлю с высококлассным специалистом в данной области? Мать Тараса Лычкова — Лилия Петровна превосходный экстрасенс!

— Идиот! — не сдержавшись, рявкнул Виталий. — Ты хоть понял, что сморозил?!

— А в чем проблема? — оторопел Андрей.

— А в том!.. — В светлых, серо-стального оттенка глазах начальника СБ фирмы «Славянка» плеснулась ярость. — Все кодировщики, экстрасенсы, они же «психотерапевты», они же «народные целители», они же знахари и так далее и тому подобное — на самом деле обыкновенные колдуны! Слуги дьявола, и ждать исцеления от них бесполезно! Совсем напротив, отступившись от бога, обязательно погубишь и душу, и тело!.. Да-да, знаю, я отнюдь не святой, пьяница, грешник… Тем не менее господа никогда не предавал и предавать не собираюсь! — Виталий бережно поцеловал алюминиевый нательный крестик.

— Стало быть, продолжишь квасить запоями? — с изрядной долей ехидства осведомился Кошелев.

— Нет, — отрицательно покачал головой Федоров. — Брошу, но… по-другому! Не обращаясь за «помощью» к нечисти. Попытаюсь завязать самостоятельно, если не получится — поеду в Серпухов в Высоцкий монастырь к иконе «Неупиваемая чаша»^[1].

Несколько минут в комнате висело напряженное молчание.

Федоров, играя желваками, сосредоточенно рассматривал ногти на руках, а Кошелев горько сожалел в душе, что раздразнил «этого фанатика». Андрей хорошо помнил, как однажды Виталий, услышав из уст одного их общего знакомого, некоего Николая Стрельцова крайне непочтительное, оскорбительное высказывание об Иисусе Христе, не вступая в дискуссию, моментально заткнул Николаю рот страшным ударом мозолистого кулака. Стрельцову пришлось потом долго лечиться от тяжелого сотрясения мозга и вставлять шесть передних зубов… С детства крещенный, даже постоянно носящий на груди золотой православный крест, Кошелев тем не менее относился к христианской вере равнодушно, предпочитал не задумываться о мистической подоплеке человеческого бытия, интересовался исключительно предметами материальными, а к «оголтелому фанатизму» недавнего начальника относился резко негативно. У него буквально вертелся на кончике языка колкий язвительный ответ «религиозному фанатику», однако, памятуя о печальной участи Стрельцова, Андрей предпочел воздержаться от чреватого серьезными увечьями остроумия.

— Пора закругляться! Время — двенадцать ночи! — совладав с нервами, сказал наконец Виталий. — Постараюсь выспаться, завтра побреюсь, отмокну в горячей ванне, оттянусь чаем, минералкой… Короче, буду в норму приходить.

— У тебя много вина осталось, — проверив пакет, сообщил Андрей. — Как с ним поступишь?

— Сунь куда-нибудь с глаз подальше, — равнодушно бросил Федоров. — Пускай лежит до лучших времен. Авось не прокиснет! — Виталий вынул из пачки сигарету и принялся возиться с почему-то закапризничавшей зажигалкой. Андрей положил пакет в платяной шкаф, по ходу украдкой припрятав за пазухой одну из четырех нераспечатанных бутылок.

— Слышь, Андрюх, не в падлу, выкинь по дороге пустую посуду, — раскурив-таки сигарету, попросил бывшего сотрудника Федоров.

— Ноу проблем! — ослепительно улыбнулся Кошелев.

— Ну прощевай! — когда Андрей набил стеклотарой принесенный Татьяной пакет, протянул ему твердую ладонь Виталий. — А с Лычковым, коли Тарасова мать и впрямь колдунья, расстанься как можно скорее! Не шути с огнем!

— Конечно-конечно! — направляясь к двери, заверил Кошелев.

Примечания

1

Чудотворная икона Божьей матери «Неупиваемая чаша» находится в городе Серпухове в Высоцком мужском монастыре. Первое чудо от этой иконы произошло в 1879 году, когда через нее получил исцеление от многолетнего недуга пьянства крестьянин Тульской губернии. С тех пор икона помогла многим тысячам страждущих. Кстати, лечит она не только от алкоголизма, но и от наркомании.