Рамазан в султанском дворце и Бейрам

Илья Березин, 1856

«Ислам, подобно другим религиям, подвергся позднейшим изменениям и прибавлениям: к числу их принадлежит и обряд целования мантии Мухаммеда, в 15 день поста, соблюдаемый только в Константинополе. Несмотря на дурную погоду, в тот рамазан, который мне довелось провести в Стамбуле, султан приехал из осенней резиденций своей в Бешик-Таши в Старый дворец, куда собрались все сановники империи, духовные, военные и гражданские, муфти, великий везир, министры и проч. С молитвами и особенным благоговением развернули из сорока покровов мантию, и тогда султан первый приложился к ней, после чего отошел на свое место, где и оставался, стоя во все время, как сановники один за другим целовали край мантии. Великим уважением окружена эта мантия, когда перед ней стоит владыка Оттоманской державы, сам халиф мусульманского мира. За обрядом лобызания наблюдает обер-церемониймейстер, вооруженный булавой или жезлом, и, разумеется, здесь, в священной молельне, тоже не забыто различие чинов: полковник не смеет целовать мантию раньше генерала. Один из султанских придворных отирает мантию кисейным платком после каждого поцелуя, и потом подает этот платок лобызающему: таким образом раздается масса платков, заранее приготовленных…»

«Русский Вестник», 1856 год, № 2

Пока столица Оттоманской империи моется, чистится и наряжается к бейраму, посмотрим что делается в пост во дворце повелителя двух материков.

В самой середине рамазана (15 числа) совершается торжественный обряд целований мантии мусульманского пророка, хранящейся в Старом дворце. Эта мантия перешла через несколько рук, пока досталась Османовой династии: блаженной памяти Мухаммед пожаловал однажды с своих плеч, в порыве удовольствия, черный шерстяной плащ, одному из поэтов, воспевшему так гений арабского реформатора: «Пророк есть меч, рассыпающий всюду искры: это меч, изогнутый по-индийски, извлеченный из ножен самим Богом». Халиф Моавия на вес золота купил у наследников поэта этот плащ, перешедший потом к аббасидским халифам, далее в Каир и отсюда наконец в Стамбул, вместе со знаменем пророка. Как предмет особенной святости, плащ, называемый «Хирке-и-шериф» (священная мантия), хранится на третьем дворе старого сераля, в зале эриванского киоска, известной под именем «Хирке-и-шерифьодаси»(комната священной мантии). Во время обзора стамбульских достопримечательностей, я имел случай проходить по галерее этого павильона, но видеть ничего не мог, потому что окна были изнутри закрыты, как и следовало ожидать.

Зала, в которой лежит священная мантия, завешена снаружи планами Мекки, Медины и Каабы, в большом и малом размерах, турецкой работы; внутри она покрыта черной материей, по которой вышиты стихи Алкурана; в центре стоят, в равном расстоянии от стен, два ящика: в одном хранится мантия, а в другом знамя; есть здесь в нише в стене и другие вещи, принадлежавшие пророку. Вокруг сундуков стоять два золотых и четыре серебряных больших шандала, а с потолка висят четыре серебряные лампы, зажигаемые по ночам, равно как один золотой и два серебряных шандала; по понедельникам и пятницам, в память зачатия и рождения Мухаммеда, дежурят здесь, с солнечного заката, два придворных пажа. Мантия обернута в сорок «богче» (чехлов), из самых дорогих материй. Павильон, в котором хранятся Мухаммедовы вещи, пользуется уважением едва ли не больше мечетей, и султаны нередко уединяются сюда на совершение намаза: тогда зажигаются здесь все свечи и лампы, и в серебряной курильнице пылают амбра и алой. Особенно украшением этого павильона занимался султан Махмуд I, употребивший 78 000 серебряных драхм на устройство новых сундуков и более 20 000 на отделку самой залы.

Конец ознакомительного фрагмента.