Ловелас для брюнетки

Илона Шикова, 2020

Меня зовут Карина Голубева, и еще со школы мама вдалбливала мне в голову, что я должна быть банкиром. Пришлось идти у неё на поводу – институт, диплом по финансам, но все равно не мое. Как оказалось, я – натура творческая, и мне нравится дарить людям радость. Вот она, финансовая независимость от родителей и радужные перспективы на будущее! Я счастлива! Ровно до того момента, пока один наглец из прошлого не переступил порог моей фирмы. Нахамил, затем попытался мелко отомстить, а после предложил заключить необычную сделку. Отказ – потеря фирмы. И вот я остаюсь одна в огромном доме – тишина, нервная дрожь по телу, и шаги на лестнице… Боже, во что я ввязалась!!!

Глава 11

Резко срываюсь с места и двигаюсь в сторону ухмыляющегося и внимательно за мной наблюдающего Валевского, по дороге швыряя сумку на стол. Хотя, стоит взять ее с собой, чтобы двинуть по башке этому надменному хаму.

Оказывается, весь этот детский сад с глупой местью он придумал, чтобы просто унизить меня окончательно. Компенсация, видите ли, за первоначальный отказ. Сейчас ты, дорогой, огребешь по первое число — я это так просто не оставлю! Да я тебя голыми руками придушу, раз сумку неосмотрительно на стол бросила, еще и тяжелые предметы дома оставила.

Хотя нет, с удушением повременю, но врежу хорошенько обязательно. Будет тебе уроком на всю жизнь, как загонять девушек в угол и издеваться над ними, демонстрируя свое превосходство.

При моем приближении Валевский разворачивается в кресле лицом ко мне, а я, чтобы окончательно стереть его надменную улыбку, которая меня дико раздражает, подлетаю и бью его кулаком в плечо.

— Я тебе сейчас устрою компенсацию, — шиплю прямо в лицо парню, однако он в ответ даже не кривится, а лишь громко смеется. — Будет тебе и охранник, — снова бью его в то же место, — и сторож, — повторяю свой маневр, — а ещё уборщица вместе с садовником. Я ему тут исповедываюсь, понимаешь ли, а он, — замолкаю, наблюдая все ту же ехидную улыбку на лице Валевского. — Вот что смешного ты находишь в этой ситуации, Рома? — на последнем слове специально делаю акцент, чтобы мой собеседник не расслаблялся.

— Если бы ты знала, Кариночка, как твоя реакция меня возбуждает, м…. — от удовольствия он прикрывает глаза, а мое и без того плохое настроение падает ниже плинтуса.

Да мало того — мне кажется, что от злости у меня сейчас пар из ушей повалит вместе с огнем из носа!

А раздражение вкупе со злостью — наоборот, поднимаются до небес.

Все, красавчик, ты меня окончательно достал!

— Ах, ты… — снова замахиваюсь, чтобы треснуть Валевского по плечу, однако успеваю лишь ойкнуть, как парень перехватывает мою руку, не давая возможности закончить начатое, и резко тянет на себя.

Все это происходит слишком быстро, и я не успеваю сориентироваться и подумать, как поступить дальше. Всего каких-то пару секунд, и я сижу на коленях у Ромы, спиной прижатая к подлокотнику, а лицо парня медленно приближается к моему. Одна рука держит мое запястье, а другая каким-то образом оказывается на спине — надо же, когда успел-то провернуть сей маневр?

А самое главное — пальцы Валевского нагло залезают под кофточку и не торопясь двигаются по спине вниз, массируя поясницу. И как тут сдержать громкий рык, а ещё внезапный стон от удовольствия?

Всё это он проделывает не торопясь, неотрывно глядя мне в глаза, от чего я чувствую себя кроликом перед удавом. Симпатичным, конечно же, чего душой кривить, но от этого не менее опасным.

Мои движения сковывает неизвестная мне доселе сила, а желание сопротивляться до сих пор так и не появляется. Да и сил нет даже пошевелиться — Господи, за что мне это наказание?

— Хочу тебя, — шепчет мне Валевский практически в губы, не сводя пристального взгляда своих светло-карих глаз. От его слов мурашки пробегают по телу, но я продолжаю смотреть ему прямо в глаза и с каждой секундой все сильнее погружаясь в этот неизведанный доселе омут. Надо же, а я раньше даже цвета их толком не рассмотрела, зато теперь могу насладиться по полной программе. — И в качестве охранника, и в качестве аниматора.

До меня не сразу доходит смысл сказанного Ромой — умеет же в тупик загонять и мысли путать! Однако, когда я наконец-то целиком и полностью осознаю, к чему относилось его «хочу тебя», протяжный стон вырывается из груди. И оказывается, я все это время даже не дышала!

— Считай, мы договорились, — произношу полушепотом, не узнавая свой голос.

А наглые мужские пальцы тем временем уже залезают под пояс джинсов, оттягивая резинку на трусиках. И это отрезвляет похлеще, чем ушат холодной воды — не поведусь я на твои уговоры, Валевский, можешь даже не стараться соблазнить меня таким дешевым разводом!

— Ты не представляешь, как я рад, — произносит этот негодяй, видимо, истолковав мой протяжный стон по-своему. Глаза парня опускаются в треугольный вырез декольте и нагло пожирают мою грудь, от чего желание все-таки послать Валевского в пеший эротический тур возрастает еще сильнее.

Он и вправду считает себя столь неотразимым, что при одном только взгляде и томном вздохе я снова поведусь и соглашусь переспать с ним? Ладно в восемнадцать велась — это простительно в силу возраста и юношеской наивности. Но сейчас? Неужели он так и не понял, что «нет» — это и есть «нет», которое не обсуждается?

Но от одной мысли, что я до сих пор (уже не в первый раз!) довольно бурно реагирую на близость Ромы, аж зло берёт. Прежде всего, на саму себя. За то, что утратила контроль над ситуацией!

Ну уж нет, на этот раз я так не оплошаю.

— Отпусти, — резко выдаю парню в лицо и упираюсь одним кулачком в его грудь, тем временем вырывая другую руку из захвата Валевского. Он не сопротивляется, не ехидничает и даже не комментирует происходящее. Просто отпускает — точнее, только позволяет мне встать с его колен, так и продолжая крепко удерживать мое запястье своими цепкими пальцами.

Несильно дергает за руку, когда я собираюсь уже покинуть его компанию, заставляя снова повернуться и посмотреть ему в лицо.

— Номер прежний? — теперь на его лице уже нет ни ехидной улыбки, ни смеха, и это немного вгоняет меня в тупик. — Или сменила? — добавляет, когда я немного теряюсь с ответом.

— Не меняла, — выдаю на автомате, однако с моей сегодняшней реакцией происходит что-то странное. Я опять с опозданием понимаю смысл сказанного, а в голове уже рой вопросов, на которые почему-то боюсь получить ответы. — Ты хочешь сказать…

— Я позвоню, — кивает легонько Валевский в ответ и отпускает мою руку, отводя взгляд и тем самым показывая, что аудиенция окончена. — В воскресенье будь готова к переезду.

Ну, вот и командный тон, к которому я уже привыкла за недолгое общение с Ромой. Да уж, с просьбами у него действительно проблемы.

Ладно, будем считать, что твоя взяла, Валевский, и пока ты ведешь в этом раунде.

Но это пока — Карина Голубева так просто не сдается!

У меня еще будет две недели показать себя во всей красе — смотри, дорогой, как бы сам не сбежал из родительского дома раньше срока.

Мысленно веду диалог с самой собой, придумывая разные экзекуции этому негодяю, а он в это время на меня смотрит с обычным высокомерием. Вот точно, павлин напыщенный — знал бы он, как бесит меня! Ты мне ещё заплатишь за моё унижение, потому что так просто я этого не оставлю!

Последняя мысль вселяет оптимизм и поднимает настроение — молча выхожу из кабинета, на ходу хватая свою сумку, и закрываю за собой плотно дверь.

И лишь в машине опускаю голову на руки, держащие руль — Господи, дай мне сил не сорваться раньше времени и выдержать все нападки Валевского. А в том, что он их запас вагон и маленькую тележку, я даже не сомневаюсь!