В погоне за Алой

Изабель Ронин, 2017

Мне говорили, что она станет моей погибелью… И затем позволили ей уничтожить меня. Я всегда получал то, что хотел. Как звезда баскетбольной команды, я знал: если могу до чего-то дотянуться, оно мое. Но это было до встречи с ней. Моей сиреной в красном. Она – мое будущее, но еще не знает этого. Если бы только у нее не было столько секретов… Если бы только ее прошлое не было сокрыто во мраке… Если бы только она не поставила себе цель оттолкнуть меня… В моей жизни наконец появился кто-то, кто мне по-настоящему нужен, и я буду преследовать ее до тех пор, пока не заполучу ее сердце. Даже если это означает, что у меня больше ничего не останется.

Глава 2

Вероника

Меня разбудили нежные лучи солнца на коже. Я вдыхала благоухание чистых, белых простыней и думала, какая же мама молодец, что их поменяла. Я довольно улыбнулась и зарылась в них носом.

Мама. Этого не может быть. Она умерла.

Я потрясенно вскочила с кровати. Поморгав, я осмотрела незнакомую комнату и ощутила, как начинаю паниковать. Где я, черт возьми? И что за ужасная вонь?

— Ты себе сейчас очень поможешь, если прекратишь панику, — пробормотала я и тут же скривилась от мерзкого привкуса во рту. Я несколько раз глубоко вздохнула, чтобы успокоить колотящееся сердце, и попыталась разобраться в ситуации.

По крайней мере, одежда была на мне, хоть и пропиталась засохшей… рвотой. Вонь шла от меня. Господи боже.

Я помнила все, что вчера случилось, но то, что было в клубе, осталось в голове размытыми образами. Как жестоко выгонять из квартиры за то, что не оплачена аренда за два месяца. Почти все мои вещи лежат там — все равно они старые и дешевые. Я забрала только хорошую одежду и то, что осталось от матери, засунув все в шкафчик в студгородке.

Впервые я пошла в клуб не для того, чтобы разносить коктейли или вытирать столы, а чтобы напиться. Так я показывала жизни средний палец. Из-за моего маленького веса алкоголь быстро ударил мне в голову.

Паранойя — мой лучший друг, потому я сразу проверила руки и облегченно вздохнула, когда выяснилось, что все пальцы по-прежнему при мне. Ноги прикрывало темно-синее пуховое одеяло, и я сразу засомневалась, а на месте ли ноги. Пошевелила пальцами на ногах. Отлично — все на месте. Я приподняла платье и проверила, есть ли на мне свежие швы, боль не ощущалась. Кто-то мог выкрасть мои драгоценные органы. Я порадовалась, что все части тела целы, и рассмотрела комнату внимательнее.

Назвать ее просто комнатой не поворачивался язык. Она была больше моей квартиры и обставлена со вкусом дорогими вещами. Справа — широкое окно с тяжелыми бледно-синими шторами, занявшее почти всю стену; из него открывался прекрасный вид на город. Я поняла, что нахожусь в многоэтажном доме.

Неужели я вчера не просто напилась, а вдобавок что-то натворила? Может быть, я, прости господи, переспала с незнакомцем? Приподняв ягодицы, я стала делать упражнения Кегеля, будто это помогло бы понять, лишилась я девственности или нет. Боли я, в любом случае, не чувствовала.

Я снова впала в панику…

«Дыши глубже, Вероника. Дыши глубже», — бормотала я себе, снова оглядывая комнату.

Я подскочила к краю и встала с кровати, голые ноги тут же оказались в плену плюшевого ковра. Владелец такой квартиры наверняка под кайфом — не хочется на него напороться. А что, если он наркобарон? Такими богачами только они и бывают. А что, если он собрался меня откормить, а потом продать на органы?

Успокойся!

Я заметила туалет и воспользовалась им. После этого я медленно прокралась к двери спальни и выглянула наружу. Даже паника не помешала мне оценить невероятную обстановку. Все вокруг казалось модным и элегантным. Квартира была большая и просторная.

Сквозь высокие, широкие окна косо лился яркий солнечный свет. На темно-серых бетонных стенах эффектно развешаны картины, а перед черным кожаным угловым диваном висел огромный плоский телевизор. Паркетные полы блестели.

Вся эта роскошь вызвала у меня ухмылку.

Жизнь — штука несправедливая, размышляла я, идя по коридору, который привел меня еще в одно просторное помещение.

Где входная дверь?

Я остановилась, когда дошла до кухни. Тут царствовал тот же модный стиль индастриал, что и в остальной части квартиры. Слева была барная стойка со стульями, задвинутыми под нее. Блестящие белые шкафы, гранитные столешницы, стеклянные светильники, свисающие со сводчатого потолка, — все элементы интерьера гармонировали друг с другом. Мой взгляд зацепил кого-то в углу, и дыхание тут же сперло. Это был высокий парень — полуобнаженный и смуглый. Я заметила, как перекатились его мускулы, когда он шевельнул рукой.

Я застыла от страха и смятения. Будто почуяв меня, он обернулся. Глаза его широко распахнулись, а рот открылся, когда он понял, что я в комнате.

Я узнала его. Калеб. Калеб Локхарт!

Нет, только не он! Не может быть. Я проснулась в логове жиголо студгородка.

Из его рта вывалился кусочек хлеба, пока он стоял и таращился на меня. Волнистые каштановые волосы, уложенные муссом, торчали во все стороны. Видимо, он тоже только проснулся. Грудь с животом имели четкий рельеф. Длинная стойка перед ним заканчивалась у самой талии, и я не могла рассмотреть, был ли он там…

Господи, пожалуйста, пусть он будет одет хотя бы внизу.

В этот момент он ухмыльнулся. Его взгляд неторопливо обследовал меня с головы до пят и затем снова задержался на лице. Пальцы на ногах начало покалывать.

— Привет, малыш, гляжу, ночка у тебя была беспокойная, — протяжно произнес он.

Боже мой.

— Мы с тобой… Ты… — запиналась я, скрестив руки и пряча грудь от блудливого взгляда.

Темная бровь приподнялась: он ждал, пока я сформулирую вопрос. Во рту пересохло, а в висках застучало. Я опустила глаза на голые ноги и задумалась, куда делась моя обувь. Глупая, глупая девчонка.

— Просто скажи, — выговорила я наконец.

— Что тебе сказать? — Его глаза смотрели с усмешкой, на щеках даже проступили ямочки. Он точно знал, что я имею в виду, но, видимо, ему нравилось пытать невинных людей. Дурак.

Когда он вышел из-за стойки, я отшатнулась и прокричала:

— Не подходи!

По крайней мере, на нем было спортивное трико.

Он нахмурился и поднял в воздух руки.

— Что на тебя нашло?

Глазами я лихорадочно искала поблизости оружие на случай, если он решит на меня напасть. Если понадобится, можно схватить сковороду с полки с кастрюлями.

— Где я?

— Не помнишь?

Внезапно мне захотелось с силой дернуть себя за волосы.

— Чего не помню?

Его лицо помрачнело.

— На тебя вчера чуть не напал какой-то извращенец. Я тебя спас. — Он покачал головой. — Он бы тебя изнасиловал.

В висках застучало. Воспоминания прошлой ночи стали возвращаться.

— А еще ты заблевала мне всю машину. — Он на мгновение замолчал. — Причем дважды.

— И-изнасиловал? — Я мельком вспомнила приставания какого-то парня. А что, если это был он?

Калеб кивнул и пристально на меня уставился. Под сверлящим взглядом его зеленых глаз ко мне вернулось воспоминание. Низкий мужской голос бормотал: «Я искал тебя всю свою жизнь..».

Я помотала головой, чтобы отогнать неприятные мысли, и посмотрела на него.

— Откуда мне знать, что ты — не он?

— Я тебя умоляю. — Он хмыкнул, закатив глаза. — Мне не приходится принуждать девушек со мной спать.

Он отступил, прислонился к разделочному столику за спиной, скрестив руки на накачанной груди, склонил голову и стал меня рассматривать. Мускулы у него на руках напряглись.

— Спасибо, — тихонько проговорила я, но не избавилась окончательно от своих подозрений. Я росла в опасном районе, осторожность — моя вторая натура. — Я мало что помню о вчерашнем вечере.

— Ты была пьяная, — отметил он.

— Это я, кажется, помню.

— У тебя что, даже похмелья нет?

Я покачала головой.

— Удивительно, — сказал он пораженно.

— Если не возражаешь, верни мне обувь, я сразу уйду. — Я предположила, что он знает, где она лежит. В спальне я ее не нашла.

— Не так быстро.

— Что? — Мой взгляд метнулся к эспрессо-машине на стойке в пяти футах от меня. Можно до нее добежать, если он решит меня схватить. А смогу ли я ее поднять?

— Ты мне заблевала всю машину, а я, между прочим, ее всего несколько недель назад купил.

Ой. Я прикусила губу.

— Разве у тебя папа не богач? — Я обвела рукой роскошь, окружавшую нас. — Разве ты не можешь поручить кому-нибудь почистить ее за тебя?

Его брови взлетели вверх.

— Так ты хочешь, чтобы за тобой убирал кто-то другой?

Я стиснула зубы.

— Чего тебе от меня-то надо?

Отклонившись, он подтянулся, чтобы сесть на столик, выставив на обозрение великолепное тело. Я сглотнула.

— Тебе есть куда идти? — За ним стояла корзинка с яблоками. Он взял одно в руки. Какой же он счастливчик, может достать еду, когда захочет. И ему не надо бояться, что он будет голодать… или останется без крыши над головой.

— Это еще что за расспросы? Я пойду домой.

Я не знала, куда это — домой, но и ему было невдомек.

Не отводя от меня взгляда, он подбросил яблоко в воздух, поймал, подбросил снова.

— И где же ты живешь?

В животе тихонько заурчало.

— Не твое дело.

— Значит, я, по-видимому, спас тебе жизнь. Я верю в закон сохранения энергии, а потому хочу проверить, не трачу ли я на тебя ее попусту. Вчера я спросил, где ты живешь, и ты сказала, что дома у тебя нет. Если честно, сейчас у тебя вид такой, будто у тебя украли последний доллар.

От потрясения у меня распахнулся рот.

Он положил яблоко обратно в корзинку и снова скрестил руки. Он что, хвастается мускулами?

— А тебе-то что? — требовательно спросила я.

Повисла пауза, прежде чем он ответил.

— Серьезно, тебе есть куда пойти?

Мягкий, сочувствующий тон возымел действие. В горле появился ком, а на глаза навернулись слезы. Я заметила, что ему стало неудобно от моего внезапного проявления чувств.

Он спрыгнул с разделочного столика и подошел к холодильнику.

— Вот, — тихо сказал он и передал мне воду в бутылке.

Я попыталась его поблагодарить, но не смогла: сперло дыхание. Когда я подняла взгляд, он уже отвернулся.

— Ты ведь в курсе, что от тебя воняет?

Я расхохоталась так сильно, что чуть не задохнулась. А потом снова заплакала. Ничего не могла с собой поделать.

Чтобы не упасть на месте, я присела на корточки там же, где стояла, а потом и вовсе опустилась на пол. Плач перешел в неприятное икание со всхлипами. Наверно, он думает, что я сумасшедшая.

— Может, останешься тут, пока не найдешь квартиру? — От изумления я уставилась на него, широко распахнув глаза.

Он пожал плечами.

— Я вижу по человеку, когда у него голова в петле, — добавил он.

Голова в петле? Я глядела на него, утирая слезы. Терпеть не могу тянуть шею при разговоре. Пришлось подняться, старательно поправляя платье. Он все равно был выше, и это меня разозлило еще больше.

— Слушай, я хоть и бездомная, но подачек не приму. — Мы оба замолчали.

За звуком сжатой в руке бутылки последовал другой — на пол полилась вода.

От стыда я зажмурилась. Когда я услышала, как он прочищает горло, то постаралась успокоиться, глубоко подышала, сосчитала до десяти и только потом открыла глаза.

Калеб поднял брови, словно ждал, пока я что-нибудь скажу. Я промолчала, и он продолжил:

— И куда ты тогда пойдешь? В приют для бездомных? Слушай… — Он поднял указательный палец. — Во-первых, живу я один, поэтому терпеть тебе придется только меня. Во-вторых, — он поднял второй палец, — здесь для тебя куда безопаснее, чем в приюте. И в-третьих, — он поднял третий палец, — динь, динь, динь! Можешь оставаться тут бесплатно.

Я прищурилась. Слишком уж ладно он все рассказывает.

— Зачем ты мне помогаешь? — Жизнь меня достаточно помотала, и я знала, что за просто так ничего не дают.

Он открыл рот, но так и застыл. И покачал головой.

— Не знаю.

Жить с Калебом Локхартом. В этих огромных апартаментах. Бесплатно. Из других вариантов — только приют или улица.

— Я не стану твоей личной проституткой.

Его это всерьез задело.

— И зачем она мне? Девушка, вы видели это тело? И потом, — добавил он, улыбаясь, — если решишь со мной переспать, платить будешь уже ты мне.

Ничего себе. Интересно, ему эго не жмет? Я презрительно на него посмотрела и притворилась, что зеваю.

— Ты так интересно рассказываешь. Даже не знаю, почему меня все время тянет в сон.

Зеленые глаза расширились и уставились на мое лицо. Мне подумалось, что на этот раз он точно разозлится, но случилось неожиданное. Он начал хохотать.

— Ты мне нравишься, — проговорил он, смеясь. — В смысле, ты-то сногсшибательная, но я думал, тем и обойдется.

Он что, меня оскорбил?

— Я предлагаю тебе выход из трудного положения. Почему ты отказываешься? — Он зажал нос двумя пальцами. — И не могла бы ты принять душ? Ты хоть и шикарная, но я не хочу проводить время с девушкой, от которой воняет как от сточной канавы.

Я обиделась. Хотя он был прав: воняло от меня невыносимо.

— Но… тогда что ты хочешь взамен?

— Не всем людям от тебя что-то надо, — ответил он мрачно.

— Неужели, ты так считаешь? — засмеялась я горько. — Всем всегда что-то нужно, так или иначе. Разве ты сам еще не понял?

Он склонил голову набок и снова начал изучать мое лицо. Интересно, что же он видел, когда на меня смотрел. Моя внешность и фигура обычно наводят людей на мысль, что я постоянно ищу приключений. Приключения — это последнее, что меня волновало. Я думала, как бы выжить, как заработать на хлеб, на остальное меня не хватало. Вчерашний вечер был аномалией.

Других вариантов не было — только приют или улица, а он предлагал мне выход. По крайней мере, говорил он искренне. Пришлось выбирать меньшее из двух зол. Я набрала в грудь воздуха.

— Я могу прибирать, — тихо проговорила я.

Неужели я на это пошла? А почему нет? Мир так давно не давал мне лотерейных билетов. Пора их с него стрясти.

— Прости, что? — моргнув, переспросил он. Непонятно, говорил он это всерьез или просто глумился. — Я не расслышал.

Я еще раз глубоко вздохнула, и на этот раз мой голос звучал тверже.

— Я могу прибирать у тебя в квартире в обмен на право тут жить.

— Ко мне и так приходят прибирать три раза в неделю, — ответил он.

— Я могу готовить.

Он нахмурился.

— Не тяни время. Это невежливо. — Я закатила глаза.

— Ты правда умеешь готовить? — Калеб просиял. Он был похож на мальчишку, который нашел печенье, лежащее на самом дне банки.

— Да, — ответила я, стараясь не поддаться чарам его улыбки.

— По рукам!

Вышло слишком просто.

— Ты говоришь, что живешь один, но откуда у тебя такая квартира?

По его лицу нельзя было понять, что он обо мне подумал. Надеюсь, он не решил, что я пытаюсь разнюхать, сколько у него денег. Что я аферистка. Хотя, с другой стороны, что мешает ему так думать? Он ведь не знает меня с пеленок.

Может, я и бедная, но я не дармоедка. По рукам видно, сколько я работаю, и я этим горжусь. Еще год — и у меня будет диплом. Я готова пахать, чтобы заработать на достойную жизнь. Мне много не надо — стабильная работа, простой дом, машина на ходу. Этого хватит, чтобы я была довольна. И чтобы больше не пришлось голодать. Я всего добьюсь сама, без чьей-либо помощи.

— Пойми, — прошипела я сердито, — я спрашиваю из любопытства. Если думаешь, что я какая-то аферистка…

Он остановил меня жестом.

— Может, хватит договаривать за меня? Думаешь, я сам захотел такой жизни? Всего… этого. — Он обвел рукой комнату. — Думаешь, я счастлив?

Он стиснул челюсти и сжал руки в кулаки.

— Да! — ответила ему я и недоверчиво замолчала. Он не знал, что значит голодать, не знать, где будешь ночевать завтра, и каково это — жить в страхе. Мы с ним из разных миров. Ничего хорошего из этого не выйдет.

Нам обоим стало неловко, но через несколько секунд он снова заговорил, приподняв брови, будто ничего и не было.

— Знаешь что? Вечером ты сделаешь за меня домашку и заодно приготовишь ужин.

Ничего себе заявление. Я открыла рот, но ничего не шло на ум.

— Погоди, — сказал Калеб. — Я ведь даже имени твоего не узнал.

— Вероника Страффорд.

— Я — Калеб Локхарт.

Я не улыбнулась в ответ. Я же сказала, что знаю, кто он такой. Кто его не знал? В нашем колледже о нем всем все было известно.

— В каком универе учишься? — спросил он.

Откуда ему знать, что я вообще учусь?

— То, что ты позволил мне остаться, еще не значит, что я стану изливать тебе душу, правда?

— Ты и так уже ее излила. У меня в машине, помнишь? — напомнил он сухо. — Может, уже сходишь в душ? Если хочешь, возьми что-нибудь из моей одежды. Включая белье, — он усмехнулся.

Я фыркнула. Мы стояли лицом к лицу в нерешительности, потерявшись в мыслях. Правильно ли я поступаю, что остаюсь? И куда бы я тогда пошла?

— Можешь жить в той спальне, в которой спала ночью. В ней отдельная ванная. — Он вернулся обратно за стойку, отстранившись от меня. — Скоро я уйду. Чувствуй себя как дома.

Я кивнула. Было не по себе. Неужели все это правда? Как он может оставлять меня здесь одну, он ведь даже меня не знает? Я ведь могу ободрать его как липку.

— Спасибо. Я… — Я застыла, не зная, что сказать. — Спасибо, — повторила я с чувством. Калеб кивнул.

Я отвернулась, прикусив губу. Где же эта комната? Я посмотрела по сторонам. Квартира у него громадная, а я была в ужасе, когда выходила из спальни.

— Все в порядке? — спросил он.

Я подскочила и обернулась. Задрав голову, я обнаружила, что он стоит прямо у меня за спиной, улыбаясь. На таком близком расстоянии он казался высоким, как небоскреб, тем более что я была без каблуков.

— Я… я забыла, в какой стороне комната. Просто покажи, куда идти, и я от тебя отстану. — Я почувствовала, как краснею.

Когда он не ответил, я взглянула на него снова. Он до сих пор улыбался.

— Что? — не выдержала я.

— Тише, ты чего такая злая? — Он пошел впереди.

— Сюда.

Я последовала за ним, стараясь не пялиться на тело. Когда он внезапно обернулся через плечо, я чуть не взвизгнула от неожиданности. Он подмигнул и сказал:

— Добро пожаловать, Алая. Надеюсь, тебе здесь понравится.