Ритуальные принадлежности

Игорь Литвиненко

В этой книге собраны тексты, написанные давно, в прошлом веке. Повесть и рассказы пролежали в столе больше сорока лет, «Фрагменты сюжета» – больше двадцати. Наверное, все это может представлять интерес для тех, у кого основная часть сознательной жизни пришлась на девяностые, восьмидесятые, семидесятые. Родившимся на рубеже веков будет многое странно – непонятные события, нескладные персонажи, подробности ушедшей, чужой для них жизни. Но если эти «вчерашние» тексты отзовутся сегодня в чьей-то памяти, в чьих-то умах и сердцах…

Дурацкий стакан

Маловероятное происшествие

Все шло по порядку.

Делегаты расселись по рядам, члены президиума за длинным красным столом разложили перед собой свои бумаги, музыканты сыграли гимн, и вот уже Иванов постукал по столу отчетным докладом горкома комсомола, выравнивая стопку листов, не спеша встал, вышел на трибуну, отпил глоток воды из стакана, поставил стакан на бортик трибуны и поправил микрофон.

— Товарищи делегаты! — сказал он и вздрогнул. Стакан, украшенный золотой каемкой, бесшумно сдвинулся с места, быстро съехал на край трибуны, накренился, и в его стеклянном боку блеснули огоньки огромной люстры. Полторы секунды Иванов тупо следил за ходом событий, потом сделал отчаянное движение, но было поздно. Стакан упал на ковровую дорожку между трибуной и столом президиума, глухо звякнул в тишине и весело покатился, испустив на ковер свою воду. Иванов смотрел на стакан застывшими глазами.

По залу прошел ропот… Пауза росла.

«Что делать?» — думал Иванов и не замечал, что уже произносит первые слова отчетного доклада.

«Черт с ним, со стаканом», — думал Иванов, читая доклад. «Пусть полежит», — думал он через минуту, цитируя директивный документ.

«Подумаешь, стакан упал», — думал опять Иванов, приступая к вопросу о научно-техническом творчестве молодежи.

«Тоже мне, первый секретарь, — думал в это время Леонид Максимович Водовозов, представитель горкома партии, сидевший за столом президиума почти по центру, рядом с пустующим стулом Иванова. — Тоже мне, сопляк, стакан уронил».

«Может, встать поднять?» — думала Нина Мешкова, секретарь по школам. Ее место было на самом краю длинного стола, ближе всех к лежащему на ковре стакану. Нина думала так уже минут десять и никак не могла решить, что делать. Скосив глаза, она следила за тем, как на ковре увеличивается мокрое пятно и тонкая струйка воды ползет к ребру сцены, желая стечь вниз, к делегатам. — «Хоть бы уж всю воду выпил, идиот», — думала Нина Мешкова.

Как раз в это время Иванов сказал:

— Товарищи делегаты! Городской комитет комсомола заверяет вас, делегатов двадцать пятой отчетно-выборной конференции…

Нина Мешкова быстро написала на бумажке: «Леонид Максимович! Может быть мне следует поднять упавший с трибуны стакан?»

Представитель горкома партии прочел записку, повернулся лицом к Нине Мешковой, долго и внимательно смотрел на нее поверх тяжелых очков, недвусмысленно сдвинув брови… Нина покраснела.

И вот уже целый час стоял на трибуне Иванов, а Нина Мешкова с красным лицом сидела на своем месте и не шевелилась.

«Чего он брови-то хмурил? — думала Нина. — Старый хрыч. Чтобы подняла или чтобы не поднимала? Черт меня дернул записку писать. Что мне, больше всех надо?»

«Ну ладно, ладно, — думал Иванов, читая доклад. — Чего зря психовать? Подумаешь, стакан упал. В прошлом году на пленуме один делегат вообще со сцены грохнулся. Зацепился ботинком за ковер, с кем не бывает. А тут стакан какой-то дурацкий. И зачем его на трибуну поставили? Я и пить-то не хотел. Так, для солидности только…»

— И сегодня, — говорил Иванов в это время с трибуны, — мы должны со всей строгостью и объективностью…

«Труба…» — думал второй секретарь горкома комсомола Витя Ягельников. «Ну, хана…» — думал он и рисовал на бумажке зловещие знаки. Изредка Витя поглядывал вправо, на Леонида Максимовича. Представитель горкома партии то расправлял, то нахмуривал густые брови. Вот он медленно повернул голову, посмотрел влево, и тотчас же к нему наискось, через пустующее место Иванова, протянулся Сухошеев из крайкома комсомола. Леонид Максимович что-то сказал Сухошееву, тот выпрямился и быстро-быстро закивал, глядя на Леонида Максимовича круглыми глазами, потом открыл записную книжечку и что-то записал. «Труба…» — подумал Витя Ягельников.

Когда Иванов начал читать последнюю страницу отчетного доклада, он почти совсем успокоился. Последний абзац в отчетных докладах полагается читать на взлете, оптимистическим голосом, и голос Иванова не подвел своего хозяина, зазвучал смело и высоко:

— Комсомольцы города и района отдадут все свои силы, все свои знания и энергию, чтобы достойно встретить… — Это была уже последняя строчка в докладе. — «Слава богу!» — пронеслось у Иванова в голове.

И так от этой мысли стало хорошо, так спокойно, что он забыл и про дурацкий стакан, лежащий на ковре возле трибуны, и про то, как успокаивал себя во время доклада. С легким сердцем, и даже усмехнувшись чему-то, Иванов сложил аккуратно листы, шмыгнул носом и зашагал на свое место в президиуме.

Конец ознакомительного фрагмента.