Память на лица

Игорь Лапшин (2025)

Несколько исторических баллад разных лет, как с элементами мистики, так и без.

Волшебная пуля

В провинции Юньнани

на гребне Хэндуани

царит в горах особый, таинственный покой.

Там жил старик-отшельник,

и каждый понедельник

спускался он в деревню за рисом и мукой.

В старинном сельском храме

украшенном цветами,

бывало, вёл он службы когда спускался с гор,

и тёк неторопливый

в тени цветущей сливы

о вечном и о тленном насущный разговор.

А сельские мальчишки

взахлёб читали книжки

о битвах и походах, что были в старину.

И, зная, что когда-то

отшельник был солдатом,

пришли к нему послушать рассказы про войну.

И, выйдя им навстречу,

старик с такою речью

к мальчишкам обратился, и так он им сказал:

— Все войны и сраженья —

не радость, а лишенья,

не книжкам надо верить, а тем, кто воевал.

И рассказал отшельник:

— Я с детства был бездельник,

и не хотел я строить, копать или пилить,

и приобщаться к знаньям

я не горел желаньем,

хотел я только бегать и из ружья палить.

Мечтал я о наградах,

трофеях и парадах,

и, матери ни слова своей не говоря,

совету вняв дурному,

я убежал из дому,

и записался в войско маньчжурского царя.

А был я нечестивец,

паршивец, кровопивец,

и на чужое горе мне было наплевать.

И с нечестивым войском,

ни капли не геройским,

пошёл в поход я, чтобы Тибет завоевать.

Мы шли походным маршем

к высоким целям нашим,

и, миновав границу, взошли на перевал,

и наш военачальник,

безбожник и охальник,

увидев вражью силу в атаку нас послал.

Напали мы внезапно,

вопили мы похабно,

палили мы из ружей куда глаза глядят,

и… сразу дёру дали,

как только увидали,

что как-то странно метко тибетцы нас гвоздят.

Бежали мы позорно,

ругались мы отборно,

и вдруг я очень близко услышал пули свист.

Удар внезапный в спину

меня на землю скинул,

я завопил истошно и покатился вниз.

А дальше я запомнил,

как кто-то меня поднял,

и как меня в телеге обратно увезли,

как ехал я в столицу

и как попал в больницу,

где вытащить ту пулю мне так и не смогли.

Едва пришёл я в чувство,

мне стало как-то грустно,

и сразу перемены я начал замечать —

стрелять мне расхотелось,

и злость куда-то делась,

и совесть не желала, как прежде, замолчать.

И осознал в тот день я

всю глубину паденья,

что жизнь свою я прожил как варвар и бандит.

Безмерно так страдая,

не знал ещё тогда я,

что не простая пуля в груди моей сидит.

С раскаяньем и страхом

решил я стать монахом,

и на вопрос о пуле я стал искать ответ.

Ответ пришёл мне свыше,

и вот что я услышал,

когда ходил однажды паломником в Тибет.

Жил на равнине Кхама

высокочтимый лама,

людей не раздел он на «наших» и врагов.

Живя с молитвой в сердце

за каждого тибетца,

не меньше он молился за нас, за дураков.

И вот однажды к ламе

с конями и стволами

пришёл бойцов тибетских внушительный отряд.

И, их благословляя,

им силы укрепляя,

он совершил над ними тантрический обряд.

И так уж всё совпало,

что в ходе ритуала

в солдатской каждой сумке, висевшей на плече,

а так же в каждом дуле

благословились пули,

и зарядились пули молитвой ринпоче.

И вскоре эти пули

всё войско наше сдули,

когда мы штурмовали злосчастный перевал.

Вот и меня сразила

магическая сила,

когда такую пулю я в том бою поймал.

А после тех событий

пришёл черёд открытий,

и понял я, в какую я мог попасть беду —

поганцам и злодеям —

известно, место где им!

И если бы не лама, то быть бы мне в аду.

Спасённый этим чудом

с тех пор молюсь я буддам

к Тибету обратившись, и хоть я нынче стар,

и спину уж сутулю,

а всё ношу ту пулю

как самый драгоценный мне в этой жизни дар.

…и записался в войско маньчжурского царя. — Здесь — китайский император маньчжурской династии Цин (на тот момент — Айсиньгёро Пуи)

…пошёл в поход я, чтобы Тибет завоевать… — Имеется в виду китайская военная экспедиция в Тибет 1910 года.

…Жил на равнине Кхама… — Кхам — область в Восточном Тибете.

…и зарядились пули молитвой ринпоче… — Ринпоче (тиб."драгоценный") — общепринятый титул тибетских лам.

2015 г.