Ступени реальности

Игорь Колосов

Ее кома, где Жизнь и Смерть противостоят друг другу, как в виртуальной реальности, в виде конкретных личностей, порождает трагедию не только в ее семье, но и у виновника аварии. Спустя годы в поисках исчезнувшей дочери и ответов на загадочные надписи прошлого она погружается в искусственную кому, где после битвы за информацию подсознание выдает закодированные ответы в виде картин Третьяковской галереи, которую она посетила еще до аварии.

1

Мотоцикл несся по вечернему проспекту вдоль реки параллельно гидроциклу, рассекающему черные воды. В отличие от того, кто управлял гидроциклом, мотоциклист рисковал разбиться каждую секунду.

Он лавировал в потоке машин.

Выскакивал на тротуар, вынуждая редких прохожих шарахаться.

Проскальзывал между двумя идущими бок о бок машинами.

Подрезал.

Несколько раз помогал себе ударом ноги в чью-нибудь дверцу.

Красный свет он игнорировал, и преодоление перпендикулярного потока машин становилось самым опасным.

В первый раз мотоциклист на скорости приподнял переднее колесо, проехал на заднем метров двадцать, и, когда столкновение казалось неминуемым, мотоцикл сходу взобрался на капот темного автомобиля, перелетел на следующий, параллельно идущий, скользнул на третий капот и оставил убийственный механический поток позади.

Управляющему гидроциклом ничего не мешало. Он гнал по максимуму, но разбиться практически не рисковал. Черная река была пустынна. Обрамление берегов цепочкой уличных фонарей бросало на воду расплывчатые, вздрагивающие пятна света.

Мотоциклист наблюдал за гидроциклом и снизил скорость, когда ему показалось, что тот повернул к дальнему берегу. В следующее мгновение гидроцикл взревел, снова оказавшись посередине реки, мотоциклист понесся дальше.

Впереди его ожидал Т-образный перекресток со светофором, на этот раз ему повезло: зеленый свет. Мотоциклист обогнал гидроцикл, снизил напор, но тот, за кем он наблюдал, не нуждался в передышке — он гнал и гнал дальше, благо измученная древним городом река не сопротивлялась и была податлива. Гидроцикл вспарывал ее поверхность, посылая в обе стороны волны, будоражившие грязь и пену берегов.

Очередной светофор. Красный свет. Мотоциклист перевел внимание на поток машин. Плотный, проскочить будет нелегко. Обождать? Нет! Гидроцикл уйдет! Мотоцикл взревел. Не отступать! Единственный шанс не упустить гидроцикл в том, чтобы проскочить скопление машин!

Мотоциклист рывком поднял переднее колесо, но мотоцикл не подпрыгнул на нужную высоту, расчет оказался ошибочным: вместо капота мотоцикл несся на корпус машины. Удар — и мотоциклист вылетел из сидения, перекувыркнулся в воздухе и вонзился — плашмя — всем телом в стекло длинной боковой дверцы микроавтобуса во втором ряду. Стекло провалилось внутрь, мотоциклист исчез в салоне.

За мгновение до этого с него слетел шлем, вокруг головы взметнулись длинные светлые волосы. Мотоциклистом была молодая женщина.

Она боялась смотреть на десятилетнюю дочь, на капельницы, проводки, аппарат искусственного дыхания. Девочка лежала с закрытыми глазами, ни единого движения. Она напоминала умершую. Всего лишь напоминала — она была жива, но от наваждения смерти, приблизившейся и застывшей в ожидании, было не так-то легко избавиться.

Женщина встала со стула, прошлась по тесной палате. Хотелось пройти сквозь стены, будь это возможно. Хотелось удариться о стену головой, выть, кричать, расцарапать себе лицо. Она не сделала ни того, ни другого. Боли и так достаточно. И эта надежда — она все еще оставалась.

Шок после того, что сообщил муж, слабел, хотя уходить не собирался. Сначала ей показалось, что кто-то сделал ей подножку, мощную и болезненную, она как-то удержалась, не грохнулась. Затем ей сдавили горло — перехватило дыхание. Она захрипела, и муж подался к ней, похлопал по спине.

Нина в коме! Их девочка в коме, и сколько продлится это состояние — неизвестно.

К этому моменту слез уже не было, она все выплакала. Теперь ее трясло. Все из-за какого-то подонка! Которого тоже родила женщина, чья-то мать! Что если Нина не выйдет из комы? Бывали такие случаи или, рано или поздно, все заканчивалось благополучно? Она не знала и боялась спросить. Боялась. Страх не менее сильный, нежели от вида капельниц и застывшего лица дочери. Она понимала: ответ может лишить ее той самой надежды, которая еще оставалась.

Дверь открылась, вошел отец Нины. Она с ним не жила почти два года. Официального развода не было, просто не жила и все. Сейчас он не был для нее чужим, наоборот — он был частью чего-то прежнего, не то чтобы прочного, но хотя бы знакомого, не вызывающего эту боль и отчаяние. Именно муж сказал ей о коме, и что, по словам доктора, кома обычно длится неделю-две, максимум — три. При этом — вот уж успокоил — рекордный срок пребывания в коме: тридцать семь лет! Боже! Десятки лет! Откуда уверенность, что Нину минует подобное?

Даже не взглянув на него, она поняла, что он пришел ей что-то сказать. Еще какую-то чудовищную информацию от доктора? Он двигался так, как если бы шел по коридору, удивительным образом увертываясь от бывшей жены, от койки с дочерью, от капельниц, от стен. Внутри у него все горело, и женщина, казалось, чувствовала этот нестерпимый жар. Неудивительно, она сама горела внутри.

Он тянул с тем, что хотел сообщить, и она не вытерпела, заговорила сама:

— Роки так и не звонила?

Он не сразу понял вопрос, мотнул головой. Их старшая дочь, которую звали Роки — производная от Рокерши, — где-то пропадала уже неделю. Еще будучи несовершеннолетней, Роки эпизодически уходила с дружками в «турпоходы», длившиеся столько, что родителям становилось все равно: не хватало нервов и терпения. Теперь Роки вообще не ставила их в известность, когда и на какой срок свалит из дома. Мобильник она отключала, все сообщения на ее номер доходили не раньше, чем она возвращалась-таки домой. Родители к тому же не жили вместе, а сражаться с ней по отдельности было нереально.

Так вышло, что очередное скитание совпало с трагедией ее младшей сестры, Роки о случившемся ничего не знала, а Нину она любила. Не то, что родителей.

Им не помешало бы ее присутствие. Им нужен кто-то еще, готовый разделить с ними боль, по-настоящему разделить, не просто выразить соболезнование. К сожалению, старшая дочь была так же далека, как если бы находилась в иной Вселенной.

Женщина смотрела на мужа, и он сказал:

— Когда она нужна, ее не бывает, ты же знаешь. Чертова стерва! Хоть бы иногда включала свой мобильник!

Женщина ничего не ответила, ей стало тоскливо. Одиночество, как будто она находилась одна в пустынной местности, вдруг навалилось неодолимым потоком. Казалось, их бросила даже дочь.

Он застыл, глядя на жену. Их взгляды встретились. В его глазах она увидела ярость, злобу, но осознала, что эти чувства относятся вовсе не к ней. Он отвел глаза, зашагал по тесной палате, едва не задевая стул, капельницу, койку.

— Я убью его, — голос звучал глухо. — Перебью всю его семью, не только его.

Она повернулась к нему, как после внезапной пощечины. Он заметил ее реакцию.

— А что ты хотела? Он уничтожил нашу дочку! Посмотри на нее! Чудо будет, если она очнется. Твою мать, даже суда не будет! Он заплатил кому надо, и на этом для него все кончилось.

— Но… убивать семью? Что ты несешь?

— Мы с тобой еще не мучились — она пока жива. Настоящий кошмар начнется, когда она… умрет.

Женщина вскочила со стула, готовая броситься на мужа лишь за эти слова, но, обессиленная, застыла на месте, лицо ее исказилось.

— Нина не умрет. Неправда…

— Кому нужна твоя правда? Я не собираюсь сидеть и ждать, не пойми чего. Эта тварь где-то разгуливает, ест, пьет, спит. Его даже не посадят. Он наслаждается жизнью. Предварительно отняв ее у моего ребенка.

— Нина жива!

— Жива? Знаешь, сколько может быть последствий, если даже она придет в сознание? Потеря памяти, повреждение мозга, нарушение речи, твою мать, да просто будет слабоумной, будет лежать и смотреть в одну точку, и что ты с этим станешь делать? Что?

Она на мгновение растерялась, но не позволила взять над собой верх. Не сейчас. Не потому, что теперь они — не одна семья. Она не хотела потерять последнюю надежду.

— Я хочу верить, что все будет хорошо. Верить.

— Пусть так, дай-то Бог. Но… он должен получить по счетам. И он это получит!

Он больше не желал слушать ее возражения и повернулся к двери. Возможно, сам понимал, что говорил чудовищные вещи, и это, как нечто осязаемое, встало между ними.

— Постой! Успокойся и…

— Не могу! — он вышел.

Роки пришла в сознание: чья-то ладонь похлопывала ее по щекам. Смутный голос звал ее. Она открыла глаза, приподняла голову.

Мужчина с глазами навыкате пытался привести ее в чувство. Испуг исказил и без того некрасивое лицо. Поблизости один из водителей давил на клаксон. Кто-то кричал. Звучала сирена. Чья-то тень заслонила оконный проем микроавтобуса. Еще одна тень.

Она резко села, чувствуя, как мир вздрогнул, готовый развалиться на несколько крупных кусков. Этого не произошло: мир еще держался. Мужчина с глазами навыкате издал неопределенный звук. Она встала, отстраненно ощущая, как из волос, с одежды сыплются осколки стекла. Впечаталась она в микроавтобус здорово. И, кажется, потеряла сознание. Ненадолго, возможно, на считанные секунды, и шок еще не прошел, все представлялось, как в тумане. Она что-нибудь сломала?

Мужчина попытался взять ее за локоть.

— Что с вами? Где-нибудь болит?

Она отстранила его руку, шагнула к дверце.

— Куда же вы? Вам надо…

Больше она не услышала — выпрыгнула наружу. Вокруг скапливались зеваки. Образовалась пробка. Немало водителей покидало свои машины. Пошатываясь, она прошла шагов пять, в глаза бросился лежащий на дороге мотоцикл. Ее мотоцикл. Она пошла к нему. Двое расступились, давая пройти. Она замерла, глядя на своего «железного коня». Мотоцикл свое отъездил, не понадобилось подходить вплотную и что-то выяснять.

Она оглянулась на лупоглазого спасителя. Он семенил за ней: рот открыт, в глазах — удивление испуганного, нашкодившего ребенка. Кажется, водитель чувствовал себя виноватым, как если бы это он сбил ее, хотя она всего лишь влетела в его микроавтобус, разбила окно и напугала хозяина. Это она должна была смотреть на него заискивающе и ждать вердикта.

Что ж… Сам напросился. Она не могла упустить гидроцикл! Кажется, водитель микроавтобуса с жабьими глазами решил, что с ней все в порядке, и он чем-то поможет странной рокерше. Отчасти он был прав. Она сблизилась с ним, на ходу достав нож — она взяла нож с собой впервые, как раз перед этой бешеной гонкой.

Лезвие оказалось у правого уха водителя.

— Вези меня. За тем водным мотоциклом! Быстро! — она толкнула его, он едва не упал, настолько неожиданным оказался поворот. — Вопрос жизни и смерти. Просто не упусти его.

Гидроцикл, как ни странно, не исчез из вида. Кажется, его тоже что-то задержало. Он, конечно, удалился, но все выглядело поправимым.

Она приставила нож водителю к спине, и он поспешил к машине. Шок и неожиданность не позволили ему не подчиниться. Она втолкнула его в микроавтобус, забралась следом.

— Быстрее!

Для убедительности она ткнула ему лезвием под лопатку. Заорала, что убьет его, исполосует, если он не нагонит призрачное пятно на реке — гидроцикл. Лупоглазому не понадобилось уточнять детали. Он вдавил акселератор, фантастически ловко обходя машины «пробки». Несколько раз он задевал автомобили, но столкновения его не остановили. Микроавтобус смял капот дорогущей «Мазде», застывшие водитель и пассажиры молча проводили его взглядом.

Расстояние между микроавтобусом и гидроциклом сокращалось, медленно, но неумолимо. Ее шансы росли с каждой секундой. Водитель явно хотел оглянуться, но не рисковал. Она же не собиралась его успокаивать. Ничего не существовало, кроме цели.

Гидроцикл взял к берегу, увеличив скорость, под прямым углом. Она заметила это, непроизвольно порезав кожу водителя на шее — не рассчитала давление. Он глухо вскрикнул, но она не подумала убрать нож.

— Ищи мост! Гони, мать твою! Хватит сопли жевать! Мне надо на другой берег!

Водитель затих, выжимая из своей машины что-то сверх того, что уже выжал. Гидроцикл скрылся позади, моста все не было.

— Проклятье! Найди мне мост!

Можно подумать, это зависело от водителя. Но он старался, в первую очередь, ради себя. Наконец-то что-то появилось.

— Сюда! — она отвела нож, иначе поранила бы водителя. — Сворачивай!

Он свернул, срезал за счет дорожки для пассажиров. Перед микроавтобусом оказалась парочка. В обнимку, совсем «зеленые», они ничего вокруг не видели, кроме себя. Увернуться не было возможности, и она закрыла глаза, понимая, что даже гибель двух ни в чем неповинных людей ничего не изменит, и она не остановится.

В последний миг парень толкнул девушку, сам перевалился через перила моста. Роки выглянула сквозь разбитое окно. Находчивый влюбленный не полетел вниз, как она боялась, он схватился за перила, повис. Его дама вставала, чтобы кинуться на помощь. Роки отвернулась, облегченно вздохнув. Микроавтобус несся над рекой к противоположному берегу. Гидроцикл оставался вне поля зрения, но тот, кто им управлял, был неподалеку, можно сказать, совсем близко. Нужно лишь вовремя приехать, пока след теплый.

Микроавтобус свернул направо, оставив мост позади. Вскоре они увидели гидроцикл, пришвартованный к берегу. Она без слов указала водителю место, куда подъехать. Он подчинился, ощутив облегчение, что теперь гонка и ежесекундный риск разбиться остались в прошлом.

Она распахнула дверцу, выпрыгнула. Замерла, оглянулась на секунду, чувствуя, что водитель, как загипнотизированный, наблюдает за ней, не в силах решить, что же теперь делать.

— Спасибо, что подбросил… Сочтемся. Проваливай.

Что он и сделал.

Она побежала к гидроциклу, хотя не преодолела и десяти шагов. Перед глазами все поплыло, ноги подкосились. Она кое-как удержалась, согнувшись, сплевывая, ощутив дурноту. В голове помутнело. Ее вырвало. Внутри, казалось, застрял железный колышек — боль пронзила грудь и ушла не сразу. Ноги ее не держали ее, она завалилась на бок.

Смутно она видела, что неподалеку есть прохожие, на другой стороне дороги. Некоторые обратили на нее внимание, но ей было не до них. Она пыталась не потерять сознание. Только не это! Остаться на поверхности! Она потеряет того, за кем гналась, рискуя жизнью. Она столько дней его караулила, искала, пыталась вычислить. Отчаяние уже овладело ей, усталость постоянного ожидания скапливалась. Еще бы: ни поесть нормально, ни присесть, только курсируй вдоль реки весь вечер и большую часть ночи. Из-за призрачной надежды встретить этого подонка, о котором она и не знает ничего особенного. Но того, что он сделал, достаточно. Для смертного приговора!

Она его нашла, и теперь ей нельзя упустить этот вымученный шанс. Однако сознание уходило, ускользало. Бороться с этим было выше ее физических сил. Ее взгляд коснулся девушки, та стояла, глядя на нее, и говорила по мобильнику. Внимание девушки было приковано именно к ней. Роки встрепенулась и осталась на поверхности сознания. Помог страх. Кому звонит блондинка? Не на того ли она работает, кто недавно ехал по реке на гидроцикле? Кажется, у него были те, кто выполнял различные поручения. У него были деньги, и за этот хлам можно купить помощь, содействие многих.

И все-таки она не выдержала: «провалилась». Вряд ли этот провал в сознании продлился долго, но достаточно, чтобы кто-то вызвал «скорую», и машина прибыла.

Роки осознала себя лежащей на носилках, которые приподняли, чтобы вкатить в заднюю часть «скорой». Двое мужчин в белой одежде не смотрели ей в лицо, они сосредоточились на своих действиях. В салоне была женщина в белом. Свет лампочек резанул глаза, Роки зажмурилась. Затем она встала, отбив руку женщины. Мужчины, пораженные, уставились на нее. Она пригнулась, чтобы выпрыгнуть из машины.

— Куда? — один из мужчин пытался остановить ее.

Роки отбила его руку, он вскрикнул. Его напарник подался к ним.

— С ума сошла? Тебе нельзя вставать!

Он схватил ее за локоть. Она выхватила из-под куртки нож. Тот самый, который помог ей оказаться здесь после потери мотоцикла. Странно, как она не выронила его, потеряв сознание. Наверное, спрятала до того, как все поплыло перед глазами. Мужчина в белом убрал руку, попятился, его напарник застыл. Никто не собирался рисковать жизнью и здоровьем из-за какой-то придурковатой, которая размахивает ножом вместо того, чтобы позволить увезти себя в больницу. К черту таких!

Роки выбралась из машины. Пошатываясь, направилась прочь, не оглядываясь на бригаду «скорой помощи». Слабость в ногах, во всем теле вынудила ее двигаться осторожно, контролируя каждый шаг. Перед глазами потемнело, Роки присела, встала и, несмотря на смутные очертания предметов вокруг, пошла через дорогу. Она была уверена, что тот, кто управлял гидроциклом, пересек улицу именно в этом месте.

Ее внимание привлек мрачный многоквартирный дом на другой стороне улицы. Единственное здание квартала, где поблизости жили люди. Правда, уверенности, что она дойдет, не было.

Автомобильный гудок. Мощный, как удар.

Она вздрогнула: мимо пронеслась темная машина. Считанные сантиметры — она почувствовала спиной движение воздуха. Кажется, Роки выпала из реальности прямо посреди дороги, когда переходила ее в направлении этого мрачного дома, который вряд ли был жилым.

Машину занесло. Водитель не справился с ней, и машину вынесло на узкий тротуар. Глухой удар об ограду набережной. Звон стекла. Роки, ссутулившись, шла на другую сторону дороги, не оглядываясь, хотя по звукам могла определить, что происходит, как если бы остановилась и смотрела назад.

Водитель вскричал, послышался мат. Он выбрался из машины, не переставая поливать грязью шлюху, из-за которой угробил машину и едва не угробил свою жизнь. Он заорал, чтобы она остановилась, побежал за ней.

Она не ускорила шаг, не замедлила. Все происходило в какой-то параллельной вселенной.

— Смотри, не пукни, — она не могла говорить громче, чем вполголоса.

Он был уже близко. Злоба выплескивалась из него осязаемым потоком. Она обернулась, выхватив нож, когда их разделяло несколько шагов. Он едва не напоролся на нож, отпрянул, застыл. Вся спесь ушла, злоба осталась, но как-то сдулась, стала несерьезной. Он попятился, бормоча проклятия.

Она отвернулась, пошла дальше. Она не ожидала от себя такой реакции. Такого спокойствия в ситуации, когда ее могли не только избить, но и убить. Водитель снова выплеснул на нее ругань, но теперь он ее не преследовал.

Она обогнула дом, увидела подъезд, темный и беззвучный. Здесь никто не жил, она не ошиблась. Откуда же уверенность, что человек с гидроцикла пришел сюда? Она не могла объяснить, с чего это взяла, но иных вариантов в его голове просто не существовало. Нужно проверить весь дом, либо затаиться и ждать. Но ожидание — дело неблагодарное, хоть и менее опасное, чем поиски вслепую.

Роки решила использовать некую золотую середину. Она войдет в дом, выждет, прислушается к тишине, обойдет дом по периметру. Если человек мчался сюда, он наверняка спешит. И, возможно, скоро выйдет отсюда. К кому он сюда пришел, если никто здесь не живет?

Она медленно пошла по периметру, глядя на верхние этажи. С другой стороны дома он постояла с минуту, поглядывая в сторону, где находился гидроцикл.

Никакого движения, квартал вымер. Она вернулась на прежнюю позицию, к подъезду. Минуту — и она войдет в дом, раз по-другому нельзя. Тренькнул мобильник, она с удивлением осознала, что ей кто-то звонит. У нее есть мобильник? В этом не могло быть чего-то удивительного, но ей казалось, что она сейчас без связи. Потеряла телефон?

Она взглянула на экран: «Светка». Роки нахмурилась. Что за Светка? Она сняла трубку.

— Привет, подруга, — голос совершенно незнакомый.

Роки автоматически ответила на приветствие.

— Куда ты пропала? Завтра у Федора будешь? Лучше одевай что-нить облегающее. Аллочка сказала, нам всем лучше приодеться. Там будут все дружки Федора, не опаздывай. Как у тебя дела? Че молчишь?

— Светка, ты… Разве ты… — она запнулась. — Извини, подруга, я тут перепила, так что… Напомни, кто это звонит?

— Ну, ты ваще… — удивление монументальное. — Да я… Блин, это ваще…

— Прошу, не удивляйся. Просто расскажи мне, что знаешь. Давно мы знакомы?

Пауза. Светка в шоке. Затем успокоилась: приняла, что после перепоя еще не то бывает. И рассказала, что и как. Целый поток подробностей, каких-то нюансов, событий и ощущений — он едва не затопил сознание Роки.

— Постой, постой! Я поняла, Светка, поняла.

Бесполезно. Светку было не остановить. Кажется, она получала кайф от того, что ей пришлось сообщать подруге о ней же самой, заодно упоминая о себе и близких подругах, окружавших их обеих. От такого Светка не была готова избавиться так быстро.

Ее слова, каждая доза информации, какой бы глупой, ненужной она не казалась, все сильнее вгоняла Роки в ужас. Посторонний человек не мог выдумать все это. Все это было правдой. И все это было совершенно неизвестно Роки. В какой-то момент она подумала, что Светка звонит по чужому телефону — ее подруга потеряла его, а Роки нашла. Небольшая путаница, вот и все. Облегчение заполнило все внутри, чтобы через секунду-другую вытечь, как вода из сосуда с трещинами.

Роки не помнила о себе ничего! Будь у нее что-то взамен того, что говорила Светка, никакие слова не нагнали бы на нее такого страха. Словам, информации и напору Светки ничего не противостояло.

Роки хотелось кричать, ее затрясло.

— Извини, Светка, не могу говорить, — она положила трубку.

Пространство как будто сдавило ее, мир перед глазами закружился. Чтобы не упасть, она уперлась в стену дома обеими руками. Закрыла глаза.

Кажется, она снова выпала из реальности на минуту-две. Вокруг ничего не изменилось, но она это почувствовала. Возможно, поток машин по другую сторону реки, на проспекте, стал не таким назойливым. Хотя что может измениться в мегаполисе за считанные минуты?

Она вскинула голову, оглядела темные проемы окон, посмотрела на двери подъезда. Кого она ищет? По какой причине? Единственное, что она сейчас помнила: человек на гидроцикле — убийца, она должна отомстить. За кого?

Ей стало страшно. Она ничего не помнила. Ничего! Последствия аварии на проспекте? Приложилась она прилично, и тошнило ее, и рвало. Сотрясение мозга и кратковременная амнезия?

Она прижалась к стене, полезла в контакты мобильника. Страх незнания опустошил ее, стало не до мести. Хоть что-то узнать о себе!

Имена ни о чем ей не говорили, как и фамилии. Обычные имена и фамилии. Неизвестные! Ничто не затронуло ее, не всколыхнуло память. Она остановилась на контакте «Морячка». Помедлила, хотела набрать, но решила снова пройтись по списку. Остановилась на «Соня». Эти контакты внушали необъяснимую надежду. Позвонить? Выбора не было — она должна узнать о себе хоть что-то, чтобы отогнать страх. То, что ей лепетала Светка, была шелухой, не дающей реального представления о человеке.

Она набрала Соню. Та долго не поднимала, голос показался сонным.

— Соня? Ты спишь?

— Кинчик смотрю. А ты что?

— Соня, выручай… Помоги мне…

— Что у тебя?

— Я ничего о себе не помню. Вообще ничего. Кажется, у меня амнезия. Я с мотоцикла упала.

Соня помолчала, обдумывая. Роки показалось, что связь прервалась.

— Ты здесь? Помоги мне. Расскажи про меня хоть что-то.

Подруга хмыкнула.

— Говорила я тебе: доездишься. Говорила?

— Помоги мне…

— Че ты прицепилась? Я тебе «скорая помощь» что ли? Что я сделаю? Иди в больничку скатайся.

Соня положила трубку за секунду до того, как это собиралась сделать сама Роки. Ее грубо оттолкнули, так называемая подруга не сказала о ней ни слова. Однако порожденная этим злость, как ни странно, ослабила страх. Роки решилась на следующий звонок.

Морячке.

— Привет, — голос Морячки переполняло удивление и, кажется, радость. — Ты куда пропала, Роки?

— Слава Богу, может, хоть ты мне поможешь.

— Что случилось? Где ты была?

Роки рассказала. Не сразу призналась, что ничего не помнит, постаралась втянуть девушку в разговор, объяснила, что попала в аварию, ударилась головой. И что у нее провалы в памяти.

— Ничего себе, Роки! Ты что там в крови?

— Крови нет. Так, шишка небольшая. Расскажи обо мне хоть что-нибудь. Кто я и откуда?

Морячка рассказала. Скупые сведения. Они Роки ни о чем не сказали. Адрес звучал чуждо, она не помнила, где это и как выглядит дом, где она живет. Родных она тоже не вспомнила, память осталась чистым листом бумаги.

Была только одна зацепка.

— Знаешь кого-нибудь на гидроцикле? Кто он такой? Что он мне сделал?

Морячка помолчала.

— Первый раз слышу. Роки, ты… Где ты жила все это время?

— Жила? Сколько ты меня не видела?

— Месяцев пять. Мы думали, ты уехала куда-то… Слышишь? Ты здесь?

Роки отключила мобильник. Накатила дурнота. Она не только ничего не узнала, что помогло бы ей, она выяснила какие-то жуткие детали. Ее не было дома почти полгода? Где же она жила столько времени? Лучше бы она об этом не знала.

Она шагнула к подъезду, вошла внутрь. Лишь человек с гидроцикла поможет ей не лишиться связи с реальностью, поможет ей мобилизовать все свои силы. Она должна найти его. Он — цель, и он может что-то знать о ней. Перед тем, как она прикончит его, она узнает, почему должна это сделать, от него самого.

Небольшой вестибюль тонул во мраке. Тихо, полное беззвучие. Неужели тут кто-то есть? Под ногами зашуршала кирпичная крошка. Роки замерла, прислушалась. Что если Человек-гидроцикл выберется из этого дома через окно с другой стороны?

Роки попятилась, покинула дом. Поспешила к реке. Гидроцикл стоял на прежнем месте, рядом с ним — какой-то парень. Роки поняла, что это не тот, кого она преследовала. Он возился с мотором, который выглядел разобранным. Техническое обслуживание? В такое время? Свет фонарей позволял видеть все вокруг, но не для ремонта же такое освещение. Впрочем, хозяин, у которого есть деньги, может вызвать ремонтника когда угодно.

Роки остановилась у него за спиной, он обернулся.

— Чего надо?

— Скоро придет хозяин гидроцикла?

— А тебе чего?

— Поговорить. Я денег должна. Хотела лично передать, чтобы… завтра в офис к нему не ехать. Можешь его позвать? Где он сейчас?

Поверил? Непонятно. Он насупился, достал мобильник, отошел в сторону, заговорил. Роки незаметно приблизилась на пару шагов, но ничего не разобрала.

Он вернулся к гидроциклу, продолжил возню с мотором.

— Звонил ему?

— Сейчас будет. Жди.

Она хотела вызвать его на разговор в надежде хоть что-то выведать о Человеке-гидроцикле, но поняла, что бесполезно. Парень не разговорится, и не факт, что он знает что-то полезное. Лучше сосредоточиться на подступах к берегу. Тот, кого она преследовала с целью убить, вот-вот подойдет.

Кто-то возник на другой стороне дороги. Роки сжала лезвие ножа под курткой. Он? Вторая тень, третья. Дорогу пересекали четыре человека. Куда они идут?

Прежде чем она поняла, что они идут к ней, стало поздно: ее окружили.

Ее дочка плакала — это был ее голос.

Рита приподнялась в кровати, лишь после этого открыв глаза. Первоначальный испуг ослаб, хотя сердце встрепенулось и, казалось, не собиралось затихнуть. Плач был во сне и теперь перешел в реальность, разбудил ее.

Рита подалась к окну, едва не ударилась головой о стекло. К счастью, дочка была на виду. Судя по всему, она упала с велосипеда. Она поднималась, уже затихая. Кажется, ничего серьезного. К маме не побежала, и это кое-что. Наверное, наткнулась на велосипеде на камень или иное препятствие на лужайке позади дома и повалилась.

Хныканье прекратилось, когда шестилетка уселась на велосипед и закрутила педали. Рита внутренне поаплодировала себе. Она давно внушала ребенку, что за помощью к родителям надо обращаться лишь в крайнем случае, не бежать по разным пустякам. До недавнего времени Лина была чересчур плаксивой и чуть что — бежала к отцу. Тот не мог себя заставить делать то, что требовала Рита, хотя признавал правоту жены. Рита не собиралась оставлять дочь одну, но при каждом удобном случае пыталась устраниться и предоставить Лине больше свободы.

Убедившись, что все в порядке, и девочка катается на заднем дворе, Рита отступила к кровати, завалилась на прежнее место. Пора закругляться с работой по ночам. Пусть шеф подавится, но ей лучше работать лишь в рабочее время. Все равно лучше для нее ничего не будет. Иначе нехватка сна сведет ее в могилу, она и опомниться не успеет. Какое счастье, что Лина подросла, и ее можно, пусть ненадолго, оставлять одну.

Заснуть сразу не получилось. Спать хотелось больше всего на свете, для этого осталось время, но какой-то ступор не пускал Риту в прежнее блаженное состояние. Мешало что-то из сна, который забылся, как только плач Лины разбудил ее.

Она повернулась на бок, глядя в окно, осознала, что пытается вспомнить увиденное во сне, зажмурилась, постаравшись ни о чем не думать. Не вышло. Лина плакала не только на заднем дворе, плач был где-то еще. Во сне? Вполне возможно. И это был плач Лины. Понятно, что его породил плач девочки во дворе, за секунды сон приснился Рите, и теперь она напрягалась вместо того, чтобы поспать лишних пятнадцать минут.

Что там было еще? Кроме плачущей Лины? Где она вообще находилась и что делала? Что вынудило девочку захныкать? Рита старалась, но тщетно. Почему она придала такое значение какому-то сну? Пустое беспокойство?

Похоже на то. Она учила Лину быть уверенной, не поддаваться ненужному страху, не пускать в себя беспокойство, которое постоянный гость в душах людей, сама же разволновалась из-за прерванного сновидения, которое не запомнила. Не абсурд ли?

Она легла на спину, закрыла глаза. Расслабиться и подремать. Лина сама разбудит ее, когда ей надоест кататься на велосипеде. Здесь волноваться не за что.

Спать…