Ляпки, Бряцки и… Задумчивая сказка

Игорь Горев

«…дарить детям не только можно, но и нужно. Щедрость всегда раскрывает наши души. Однако, к подаркам, и тем более детям, нужно подходить осторожно, с оглядкой, вдумчиво. Сегодня невинная игрушка, а завтра, глядишь, взрослые поступки и последствия».

О том, что грустный Волк оказался дальновидно прав

Дверь с шумом распахнулась, и на пороге появился, широко улыбаясь и приветственно разведя руки в стороны, дядя Вова. Он, как всегда, выглядел великолепно (как сказала бы мама), в модном костюме и при шёлковом галстуке. В руке он держал коробку, красиво упакованную и перевитую алой лентой.

— Та-ак, и где наш именинник? Ну-ка, встречай дядю Вову! Знаешь, какой я тебе сегодня подарок принёс?.. М-м, тебе точно понравится!

При виде сияющего гостя, который напоминал мальчику праздничную хрустальную люстру под потолком, Тёма оставил игрушки и быстро поднялся с колен, одновременно виновато косясь в сторону большой картонной коробки у шкафа, откуда беспорядочно торчали многочисленные «трансформеры», «человеки-пауки», «бэтмэны» и прочие кумиры современной детворы. Дело в том, что их подарил в своё время щедрый дядя Вова — друг папы.

Всякий раз его появление выглядело помпезно и шумно. Сначала издалека раздавался его насмешливый голос, чем-то напоминающий звонкие трубы. Затем дверь торжественно раскрывалась, и взору являлся всегда цветущий, сверкающий запонками и часами — дядя Вова! Улыбался он редко и если пытался, то получалось это у него как-то неестественно: то ли он рад вам, то ли изображает сердитую собаку. Иногда фоном его приближающемуся звонкому голосу звучал тихий баритон папы.

Так было сейчас.

— Эх, Володя, пойми меня правильно — дарить детям не только можно, но и нужно. Щедрость всегда раскрывает наши души. Однако к подаркам, и тем более детям, нужно подходить осторожно, с оглядкой, вдумчиво. Сегодня невинная игрушка, а завтра, глядишь, взрослые поступки и последствия.

— Ну, вот так ты всегда: любой пустяк превратишь в мировое событие.

— Кто знает…

Гость отмахнулся от папиного ворчания, и распахнул объятия, встречая подскочившего Тёму.

— Смотри сколько радости у ребёнка! А ты всё бу-бу-бу да бу-бу-бу. Расслабься, папа, как-никак, а твой сын сегодня именинник, и ему положено веселиться и принимать подарки. Верно, Тёмка?

Папе ничего не оставалось, как согласиться, пожимая плечами.

Дядя Вова протянул перевитую алой лентой коробку мальчику.

— Знаешь, что это?..

— Подарок.

— Пода-арок, — шутливо вытянул губы дядя Вова, — это, брат, не просто подарок! Это, если хочешь, мечта многих мальчишек, и до тебя, и сегодня! Я, когда был таким как ты, знаешь, как мечтал о подобном! Можно сказать грезил.

Заворожённый таким вступлением, именинник осторожно принял коробку из рук дяди Вовы (обычно тот, даря что-то, делал это небрежно, словно протянутой рукой дарителя нисходил до того, кому предназначался дар).

Коробка хоть и была небольшой, но весьма увесистой, а внутри что-то значительно и глухо позвякивало.

— Разворачивай!

В голосе дяди Вовы послышалось нетерпение.

Тёма, затаив дыхание, начал осторожно развязывать ленту цвета заката. Чтобы не рассыпать содержимое коробки он подошёл к столу. Дядя Вова следовал по пятам и небрежным движением руки смёл в сторону игрушки, карандаши и пластилин, освобождая место.

— То, что в коробке требует пространства и порядка.

Да, умел папин друг вызывать неподдельный живой интерес ко всему, что он делал. Любой пустяк он заворачивал в праздничные упаковки, и украшал пышными фразами и широкими жестами.

Когда, наконец, блестящая бумага слетела на пол, разочарованно шурша, а коробка была раскрыта и то, что было внутри, нетерпеливым позвякивание просилось наружу, дядя Вова схватил Тёму за руку.

— Такие подарки запоминаются на всю жизнь!

На стол посыпались оловянные солдатики. Тёма взял одного из них и стал с интересом рассматривать.

Строгое оловянное усатое лицо смотрело на него. И оно было словно живое. Застывшие морщинки, поджатые губы, поблёскивающие при свете лампы щёки и лихой вихор, выбивающийся из-под старинного кивера, казалось, лишь замерли на мгновение, и сейчас, вот прямо сейчас, солдатик гневно тряхнёт головой и потребует поставить его на стол.

— Они как живые, — сдерживая дыхание, прошептал Тёма. Лицо его сияло.

— А то, — гордо выпятил грудь даритель и с вызовом посмотрел на папу, — плохого не дарим.

Папа ничего не ответил, лишь пожал плечами и поднёс к лицу солдатика из набора. Долго и восхищённо рассматривал и, наконец, вымолвил:

— Художественная работа, ничего не скажешь! Тот, кто отливал форму умелец знатный и опытный.

Обычно дядя Вова после вручения подарка терял всякий интерес и тут же удалялся. Теперь всё было не так. При виде солдатиков, его бледное лицо раскраснелось, глаза, обычно тусклые, похожие на жестяные пятаки, вдруг заинтересованно вспыхнули. Он следом за Тёмой перебирал солдатиков, подолгу рассматривал со всех сторон, на губах застыла довольная улыбка, а иногда они начинали причмокивать, будто пробовали на вкус редкое лакомство.

Детская ладошка и взрослая рука, поочерёдно возносили над столом фигурки солдат, но кружили они в воздухе по-разному. Тёмины солдатики восхищали и восхищались минутным полётом и вместе с тем оставались солдатиками. Оловянные бойцы в руках дяди Вовы обретали особую значимость: важно поблёскивали в свете ламп, каждый раз являя свету совершенство форм и граней. В руках Тёмы они доставляли радость мальчику своим игрушечным совершенством. В руках взрослого они сразу становились непобедимыми героями своих эпох, и, почему-то, напоминали карапузов, повзрослевших до времени. На них была красивая форма, железной хваткой сжимали они грозные ружья, но чего ожидать от них: невинной игры с лопухами во дворе с деревянной сабелькой наперевес или грозного окрика: «Стой, стрелять буду!» За которым может прозвучать настоящий выстрел?..

Когда весь набор был извлечён, перебран и внимательно изучен, Тёма недоумённо уставился на оловянную кучу. С отцом они ещё никогда не играли оловянными солдатиками. Их играми были приключения, открытие чего-то нового, чудесного, слепленного и нарисованного своими руками. И Тёма невольно покосился на картонную коробку в углу, где были сложены вчерашние герои его игр, подаренные дядей Вовой, а сегодня преданные забвению. С какой помпезной шумихой преподносились эти новомодные игрушки мальчику в своё время:

— Ты взгляни, кого я тебе сегодня принёс, — дядя Вова торжественно протягивал очередную коробку, — ты, конечно, сразу узнал непобедимого супер-героя из мультфильмов и комиксов. Вожделенная мечта сегодняшней детворы!..

Эти герои уповали на силу, заключённую в шестерёнках, хитроумных механизмах и батарейках. Сила эта была хрупкая, часто ломалась или заканчивалась в самый неподходящий момент. Чтобы снова вернуть им прежнюю силу, папе приходилось всякий раз покупать новые батарейки, отказывая в покупке других необходимых и весьма интересных вещей. «Вот и выбирай, Тёма, — постоянно тратится на батарейки или взять палатку для похода в горы или маску на море? Эти герои требуют к себе больше внимания, чем могут вернуть. Согласись, странные герои». Сын соглашался с отцом, и зарубежные монстры, пожужжав в воздухе и расстреляв весь свой боезапас ракет и паутин, уже не выпячивались своими щитами и значками на груди, а скромно удалялись в картонный ящик…

На сей раз дядя Вова был настроен совсем по-другому, чем-то своей увлечённостью напоминая папу. С одной оговоркой — папа всегда опускался к Тёме на колени, и воплощался в малыша — самого близкого понятного и понятливого друга, с которым было всегда увлекательно играть. Даритель, ни на какие колени вставать не собирался. Он весь приосанился и стал походить на полководца с выпяченной грудью, гордо возвышающегося над столом.

— Э-э, непорядок! Кто же так играет солдатиками? Сваливать такое произведение искусства в кучу! — Дядя Вова возмущённо обратился к папе. — Это ваше упущение, совсем не играете с сыном в войну.

Папа и в этот раз смущённо пожал плечами.

Дядя Вова стал бережно выуживать из кучи солдатиков и аккуратными, ровными шеренгами расставлять на столе, каждый раз удовлетворённо приговаривая: «Та-ак!»

Мальчик понаблюдал и с интересом включился в новую, ещё пока непонятную игру, вполуха прислушиваясь к разговору взрослых:

«Когда мы приносим нашим детям парусник, мы раскрываем перед ними горизонты и дарим радость открытий под свободными парусами. А когда преподносим вооружённый фрегат…»

«Хочешь сказать, на этом фрегате нет парусов и попутного ветра?» — язвительно перебил папу дядя Вова.

«Не хочу. И паруса имеются, и ветер дует, — тут ты правильно заметил, а так же боцман, выбивающий из тебя „вольнодумную глупость“, и капитан, за тебя решающий, куда тебе идти и зачем».

«Что же тут плохого, если во всём будет порядок и целеустремлённость. И командир». — Поспешно добавил дядя Вова, деловито приглаживая короткий ёжик на голове.

Тёма никак не мог решить, что лучше: красноречивая убедительность гостя, основанная на неоспоримом опыте взрослых или папина вера в светлые дали, когда вокруг пасмурно. Дяди Вовина убеждённость в своей правоте всегда основывается на личном успехе, чем папа похвастать не мог, и мальчику захотелось прекратить этот разговор. Он потянул за рукав пиджака:

— А зачем солдатам строиться в ровные шеренги? Так они похожи на… на забор.

— Шеренги — это порядок и дисциплина. Во всём, пострел, нужен порядок! А впереди, во главе шеренги — командир. В таком строю, сила каждого солдата удесятеряется плечом товарища. Дружно они пойдут в атаку и сметут любого врага, на которого укажет им командир.

— А враги это обязательно?

— Хм, — на секунду смутился дядя Вова, — думаю, что — да.

— Солдатики как бы спасают от врага?

— Да, как бы, — нахмурился дядя Вова и уже уверенно заключил, — спасают, а как иначе, — спасают мир!

«Спасать», — такой ответ вполне удовлетворил доброго мальчика. Он уже позабыл, сколько «ультрамодных спасателей», подаренных прежде, быстро потеряли свой первоначальный геройский лоск, и стал вместе с дядёй Вовой водить солдатиков походными колоннами, бросать в атаку, распугивая плюшевые игрушки. Устав маршировать и наводить страхи на округи воинственными криками, солдатики устраивали себе бивуак. Последнее слово очень понравилось Тёме, тем более, что на языке солдатиков оно означало отдых.

— Солдатики — это сила, — убеждался Тёма, — им всё по плечу!

Игра была в самом разгаре, когда всех позвали за праздничный стол. Быстро задув свечи, попробовав вкусный торт, запивая его чаем, именинник, удалился в детскую, оставляя взрослым скучную обязанность: сидеть за праздничным столом.

День за окном постепенно тускнел, его очередной День Рождения.

Зашла мама и озабоченным голосом попросила убрать игрушки.

За окном стемнело, тёплый свет под абажуром сменил Солнечный. Мальчик лежал в кровати, и никак не мог отвести восхищённого взгляда от подарка дяди Вовы, которому он отвёл самое почётное место на полке шкафа. Впереди, над солдатскими киверами, гордо белел пышный султан командира. Командир обозревал детскую комнату в короткую подзорную трубу и, видимо, принимал какое-то волевое решение, зреющее в его металлической голове. Тёме было любопытно: о чём он сейчас думает — этот оловянный командир?

А ещё мальчик ждал папу. Тот всегда заходил после мамы и читал какую-нибудь сказку или пел колыбельную.

Из коридора доносились голоса расходившихся гостей, среди них выделялся трубный голос дяди Вовы.

Наконец стало тихо.

Дверь осторожно приоткрылась, заглянул папа.

— Не спишь?

Тёма мотнул головой. Папа присел возле кровати, взял со стола книгу и приготовился читать сказку.

— Папа, а тебе понравился подарок дяди Вовы? Скажи, он просто классный! Эти солдатики — сила, и они совсем не похожи на тех монстров из картонной коробки. Правда? В них просто нечему ломаться.

Папа опустил книгу, внимательно оглядел ровную шеренгу, потом обратился к Тёме.

— А ты знаешь, Тёма, вопрос твой непростой и требует серьёзного ответа. Подарок, слов нет — превосходный и очень дорогой. Балует тебя дядя Вова. Но и дары бывают разные. Запомни это. То, что радует сегодня, завтра… — Папа решительно отложил книгу со сказками и, заметив недоумённый взгляд сына, улыбнулся и сказал, — сегодня я не буду читать тебе сказки, а попробую рассказать одну прелюбопытную историю. Насколько она выдуманная — решать тебе. Итак, слушай.