Високосная. Огонь желаний. Две пьесы

Игорь Галеев

Действующие лица – Он и Она. Правда, потом появляется нечто третье – Оно, но, отнюдь, не ребёнок. Он всё ещё по инерции выживает – стяжательствует, ловчит, хапужничает и агрессивничает. Он давно уже выжил, но страх, что его обойдут соседи, укоренился в его бедной голове.История болезненной Любви в наше время, помешанное на погоне за оргазмами и на разборках о статусах мужчины и женщины.

Явление второе

Она. Ничего что я в халате?

Он (поспешно вскакивая). Так это… Вы?!

Она. А как же. Не удалось тебе вычеркнуть меня из своей жизни (берет у него карточки и вкладывает на место).

Он. У меня нет слов, Марина! Столько времени прошло, я уже…

Она. Больше года.

Он. И ты вспомнила обо мне!

Она. Да и ты не забыл, как меня зовут.

Он. Такую, как ты, забыть трудно.

Она. Чем же я не похожа на других?

Он. Ну… ты такая необычная… странная…

Она. Ладно, не говори, всё равно соврешь, ты же привык охмурять, лапшу на уши вешать.

Он. Ты, я смотрю, тоже? (Кивает на таблицу.) Позаимствовала идею, плагиатом занимаешься?

Она (смеется). Я слабая невинная женщина. А как твои успехи, что, трахнул триста шестьдесят шестую?

Он (морщится). Ты тогда всё не так поняла.

Она. Перестань, давай в открытую.

Он. Давай, только я не люблю слово «трахнул».

Она. Щёлкнул? Хлопнул?

Он (угрюмо). Зачем тебе все это?

Она. У тебя научилась. Я побила твой научный рекорд. На сто процентов!

Он. Я пойду.

Она. Чего так?

Он. Не хочу быть в твоем списке.

Она. А с чего ты взял, что я тебя занесу в свой список? Он у меня полон.

Он. Тогда зачем ты меня заманила? (Достает газету, читает) «Рожденная двадцать девятого февраля ищет прекрасного умного друга…»

Она. И тебе не показалось это странным?

Он. Показалось, но больше года прошло после нашей встречи.

Она. Ты забыл меня?

Он. Тебя забудешь… Но я не думал, что у тебя будет такая реакция (кивает на таблицу).

Она. Я тоже идейная.

Он. А может — больная?

Она. Не больнее твоего.

Он. Мстишь что ли? Мужикам?

Она. Зачем же, может быть я так ищу свою половинку.

Он (раздраженно). Да все это искусственно, ненатурально!

Она. Что?

Он. Да ты со своей таблицей! Тебе что, больше делать нечего? У всех людей сотни проблем, в стране черти что происходит, а она, видите ли, ищет свою половинку! Да ты знаешь кто?

Она. Кто? Проститутка?

Он. Еще какая! Но и дура к тому же.

Она. А тебе-то что? Тебе нужна високосная, хочешь попробовать — я тебе готова помочь. Или ты уже вкусил?

Он. Я этим уже не занимаюсь.

Она. Тогда зачем ты пришел?

Он. Любопытно было узнать — ты это или не ты?

Она. Ты знал, что это я.

Он. Но по телефону был не твой голос.

Она. Не мой, подруги. Но ты всё равно знал, что это я.

Он. Ну хватит! Чего ты добиваешься?

Она (смеясь). Хочу измерить твое мужское достоинство.

Он. Прекрати! Ты знаешь, кто ты после этого? (Показывает в таблицу, но сдержавшись, выбегает в коридор.)

Она. Никуда ты не уйдешь.

Он (появляясь). Почему это?

Она. Ты меня любишь.

Он (после некоторого молчания). Ты даже не знаешь, кто я… А когда-то я писал картины… Потом их сжёг — безо всякой жалости, без позы. Потому что понял, что не художник, а в лучшем случае — peмесленник, маляр…

Она. Все настоящие художники владеют своим ремеслом…

Он. Нет, ты не знаешь. Настоящее — нечто большее, чем ремесло и профессионализм. Настоящее творят те, кто сошел с ума обычного и взошел на безграничный ум. Такое редко случается. А все остальное — поделки, безделушки, даже если это египетские пирамиды. (Быстро подходит к креслу, садится и закрывает глаза.) Я так устал, ты просто не представляешь, как я устал от себя и от этой жизни… Ты говоришь, что я тебя люблю… А почему бы и нет, если мне все равно… Почему бы мне тебя не любить — ты не хуже и не страшнее деревьев, цветов, медведей, стрекоз, озёр… Конечно, я тебя люблю.

Она. Какой ты изворотливый, давай я тебя накормлю.