Метро 2035: Клетка

Игорь Вардунас, 2020

С небес обрушилась кара, но… небеса промахнулись. В исправительной колонии особого режима для пожизненно осужденных выжили очень многие. Не только сотрудники и чудом спасшиеся гражданские, но и организаторы банд, массовые убийцы, жестокие насильники и, конечно же, те, кто уверен, что ни в чем не виноват. Однако абсолютно для всех время превратилось в прямую линию на мониторе сердечного ритма человечества. К стене, руки за спину, ноги шире плеч! Добро пожаловать в «Белый лебедь».

Оглавление

Из серии: Вселенная «Метро 2035»

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Метро 2035: Клетка предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

© Глуховский Д., 2017

© Вардунас И., Бакулина И., 2020

© ООО «Издательство АСТ», 2020

* * *

Авторы благодарят Игоря Осипова

за неоценимую помощь в работе над книгой,

образы ИО начальника колонии и зама по БОР,

а также описание первого дня,

когда все закончилось и…

началось.

Пустота

(вместо пролога)

14 октября 2014 года

— Па-ап!

Снова этот голос. Детский, пронзительный. Звенит со всех сторон сразу. Словно я брожу по лабиринту кривых зеркал, где все — даже запахи и звуки — преломляется, искажается, перекашивается, а потом бессильно оплывает, будто воск по тоненькому боку свечи…

Свеча тает неумолимо, как и твоя жизнь, жмуридзе.

Озираюсь.

Меня окружает вязкая, тягучая Хмарь. В этот раз настолько плотная и густая, что я с трудом различаю пальцы вытянутой руки. Хмарь клубится вокруг перчатки. Шевелится, словно в замедленной сьемке. Тяжелыми каплями оседает на поцарапанном стекле самодельной маски. Тонкими дымными щупальцами проникает сквозь дыхательный фильтр, стараясь забраться в самую душу и высосать ошметки того, кого я считаю собой. На сколько еще меня хватит?

Перед глазами пульсируют алые пятна, словно распускаются и сразу же увядают огромные цветы. С трудом вспоминаю, что видел такие давным-давно, до Катастрофы. Точно, это тюльпаны, алые тюльпаны с черной сердцевиной.

Тут в латаной рифленой трубке, ведущей от маски к рюкзаку за спиной, что-то тонко пищит, и я чувствую… Сетка-фильтр прохудилась, вот черт! Состояние тупого созерцания сносит приливом холодного ужаса. Бросаю щуп из довоенной лыжной палки, срываю на воротник маску. Выплевываю мерзко шевелящуюся мушку, втягиваю воздух сквозь зубы. Ох и повезло же, что не проглотил!

Когда-то давно умница Мичурин придумал так называемую «дыхалку», ведь годных респираторов оставалось совсем немного, а в рейды без них или запаса кислорода надолго ходить — натуральное самоубийство. Гниющие болота свободному дыханию, то есть без периодически накрывающих галлюцинаций, не способствуют, а уж про Хмарь и говорить нечего.

В общем, «дыхалка» — это девятнадцатилитровая пластиковая бутыль из тех, которые раньше по офисам развозили, наполовину заполненная землей и крепкой настойкой неведомой разлапистой зелени. Как раз на рейд кислородом подышать. Но иногда в этом мичуринском «компосте», пусть и не один раз просеянном и процеженном, попадались страсть какие зловредные насекомыши. Не чета довоенным клопам с тараканами, которых тогда многие опасались. Даже дальневосточные клещи или какие-нибудь мухи цеце на фоне нынешних пакостных мутантов оказались настоящими паиньками.

До фильтров, разумеется, быстро додумались, но первое время, когда в бутыли или шланге что-то начинало гундеть или шебуршать — ух как страшно было. Однажды Карапетов глотнул такое и чуть не задохнулся, еле доволокли, все зелеными букашинами кашлял. Как прокашлялся, дня три вроде и ничего было: повеселел, на работу в мастерскую со всеми вернулся. А потом из него какая-то хрень посреди бела дня полезла. Взломала череп, верещала, булькала зеленым. Еле забили то, во что превратился обезумевший, слепо метавшийся по столовой бедолага…

Мичуринским девчонкам тогда влетело по первое число: как так получилось, что сырье плохо промыли? Девчонки терпели, кусали губы, а потом взорвались: вскочили, руками замахали, заголосили сквозь слезы, мол, а вы чего хотели, кто обещал к теплицам обогрев провести и воду пустить? Почему они в холодной воде работать должны, которую им же еще и натаскать надо? Почему нужно было кому-то сдохнуть, чтобы все устроили как следует? В общем, начальство таки пробрало, и девчонкам действительно все сделали по первому разряду. А Мичурин, освобожденный от всех иных работ, тут же обнаружил какую-то интересную травку, от которой любая насекомовидная пакость дохла сразу, только в путь. Однако даже у самых лихих мужиков, надевавших заготовленный баллон, все равно каждый раз под ложечкой екало. Смерти мало кто боялся, давно уже свыклись с ее смрадным дыханием, кое-кто годами костлявую ждал, но… по такой дорожке, протоптанной Карапетовым, торопиться желающих не было.

Так, к черту. Надо переключиться… А пахнет сегодня вкусно: то ли подорожником, то ли крапивой. Девчонки только вчера теплицы обошли, вот и настой залили свеженький, душистый. Как будто легкий дождик прошел. Хоть кипяток добавляй да чаи гоняй.

На контрасте воздух в Хмари — удушливое говно, вязкими слизнями ползущее в ноздри. Ладно. Чуть постоять, вдох-выдох, вдох-выдох, само отпустит.

— Папа!

Трясу головой, хмыкаю: да ладно! Морок, бред.

Мою Полинку погубили еще до Катастрофы, а у остальных лебедей, вышедших сегодня в очередной рейд, отпрысков никогда и не было. Или они об этом знать не знают. Дети сейчас есть только у вольных и у тех, кто из конвоя. Ну и у граждан начальников, которые в Хмарь не ходоки. Мы тоже не рвемся, разумеется, только иногда возникает ситуация, когда надо. И в этом случае все просто: «Встал и пошел». А бывает, как в этот раз. Обычный поиск, обычные лебеди и обычный конвой, вот только Хмарь сегодня необычная. Слишком быстрая. Хитрая и опасная. Удрать не успели, моментом накрыла.

— Э-эй! — ору я в этом чертовом Нигде.

Словно издеваясь, в лицо ударяет холодный сырой ветер, на пару секунд отгоняя липкий туман. Меня окружает лишь волглая грязно-рыжая трава по колено. Твари отстали. Или мы все же смогли перебить эту стаю начисто? Я на таком взводе, что мне плевать, если привлеку еще каких-нибудь зверюг. Хоть что-нибудь, хоть какое-то движение, ну пожалуйста… Но вокруг лишь медленно клубится туман, обволакивает, глуша звуки и давя эхо в зародыше. Я словно жук в спичечном коробке, набитом ватой.

— Шпунт! Герыч, Сла…

Горло перехватывает, я кашляю и бессильно умолкаю. Надо возвращаться на Остров, но как? Стрелка на компасе дрожит и пляшет, словно издеваясь. Вокруг белесое марево. Надо мной — тоже. Борода пропиталась маслянистой влагой с душным запахом, хоть выжимай. Под ногами хлюпает жижа. Куда же я забрел? Опускаю голову. Ноги ниже колена поглотила серость, ничего не видно. Приседаю, неловко шарю свободной рукой в поисках брошенного щупа. Примятая ржавая трава, напоминающая прокисшие макароны. Пальцы захватывают что-то небольшое, твердое. С удивлением вижу на своей ладони новенький блестящий болт. Как это вообще возможно?

— Папа, ты здесь?

Дрожащий, испуганный детский голос.

Собираю побольше слюны. Плевок мгновенно скрывается из виду, растворяясь в белесом ничто. Нет уж, меня не обманешь. Не заманишь, не сожрешь. Я стреляный воробей, пуганый лебедь с крыльями в крови, поняла, тварь?!

— Да болт я на тебя клал, сука! В сто раз больше этого!

Грозно трясу в никуда кулаком с зажатым в нем болтом.

Тишина.

Перевожу дыхание. Взгляд падает на обрубок троса, конец которого привязан к моему болтающемуся на ремне карабину, пятнистому от ржавчины, словно далматинец. Поднимаю, подношу к глазам. Срез косой, но ровный — не пилили и не грызли вроде… Отрезал кто? Да почувствовал бы. Хотя в Хмари все мысли и ощущения в мгновение ока вставали с ног на голову, выворачивая тебя наизнанку, сколько ни сопротивляйся. Но я ведь вроде никому дорожку не перебегал. Или не заметил просто? Предать сейчас — как от шоколадки откусить.

Шоколад.

Звяк, звяк…

Дозвякался.

А ведь я не ощутил ни толчка, ни натяжения, вообще ничего. Меня словно мягко отделило от остальных в момент, когда из ниоткуда поперли зверюги. В Хмари ведь лучше не разделяться, вот и ходим в рейдах на веревочке, как детсадовцы, и перекличка каждые пять минут. Малейшее натяжение означает, что ты удалился на опасное расстояние от напарника и лучше поторопиться. Трос, мертвой змейкой провисающий до земли, — идеален. Твари появились мгновенно, бесшумно. Словно призраки, на короткое время обернувшиеся существами из плоти и крови, а теперь их растворила, вобрала, всосала в себя Хмарь, вот уже почти год караулящая Остров уцелевших лебедей в надежде сожрать всех до последнего…

Давишь, сволочь? А вот хрен тебе!

Вдох.

— Эй, кто-нибудь! Депеша! Карбид!

Вязкая тишина.

Хмари все равно. Ей плевать.

— Да где вы все?!

Задумчиво смотрю на мачете с засохшими густо-синими подтеками. На отполированную ладонью рукоять автомобильной коробки передач в виде пистолета. Экзотика, в прошлой жизни на каком-нибудь «Бентли», небось, стояла. Хотя откуда у нас «Бентли». Просто япошка, «бимер» или «мерс», у хозяина которого гонор через край хлестал. Жаль, хромированную нержавейку и деревянные вставки пришлось обмотать черной изолентой, зато лезвие зачетное — высоколегированная сталь! ПВХ да железу, если о них заботиться, как и Хмари, все нипочем.

Щелк-щелк, щелк-щелк.

Перехватив ручку, безымянным пальцем нажимаю на декорированный спусковой крючок, превращенный теперь в нечто наподобие набалдашника. Засадишь таким с разворота в лоб — и просим к черту в гости. Отличная штука, рекомендую.

Щелк-щелк.

Бездумно засовываю мачете в самодельные ножны. Поправляю лямки: опревшая изнутри банка «дыхалки» и рюкзак ноша не ахти какая, но все же. Выбросить бы хабар, да вроде и не тяжело, найти успел всего несколько запчастей для гаража, набор масляных красок да куклу-карапуза с одним глазом и без руки, настолько страшную, что замотал в тряпицу и засунул на самое дно. Ну ничего, наши умельцы и руку из дерева выточат, и глаз сообразят, то-то малышня обрадуется. Из ценного разве что прошлогодний апрельский «Космополитен» с совершенно целенькими пробниками — два крема для лица, два шампуня и маленький жестяной контейнер с четырьмя тампонами. Да, глянец — весьма стоящая штука! И женщинам почитать, и мужикам посмотреть, да еще и попадаются всякие помады и блески для губ, лосьоны и кремы, пакетики специй и кофе, иногда даже духи… За такой ништяк можно выходной на огороде или в мастерской получить, а то и магарыч какой от начальства, а уж особенно от их жен.

Нам, лебедям, шампунь по статусу не положен, обходимся продукцией нашего мыловаренного мини-цеха. Бабка Паша, хоть и под восемьдесят ей уже, так дело поставила, что в прежние времена неплохие деньги зарабатывала бы. Какое хочешь мыло сварит: и оранжевое на моркови, и зеленоватое душистое на крапиве и мяте. Грех жаловаться. Но вот Юрка, то есть врач Калинин, недавно с днем рождения меня поздравлял, так в пакете с подарками оказался пробник с шампунем. Знаю, реально порадовать хотел. Он же меня с детства опекал, словно старший брат, и в школе заступался, и на работу в свое время устроил, и на свадьбе моей гулял… Только у меня духу не хватило открыть тот пакетик. Снова почувствовать сладковатый запах «морской свежести» или долбаного алое… Это трупный запах. Химия бессмертна. Ей все равно, в каком амплуа предстать перед нами — хоть в виде ароматного шампуня, хоть в виде говна, которое на нас сбросили в таком количестве, что из всего города только Остров и устоял. Да и волос у меня давно уже нет. Под вспревшей «вязанкой» привычная выскобленная черепушка.

Сколько я здесь? Смотрю на часы, добротные, механические. Их, как и оружие, выдают только рейдерам и держат под таким замком, под которым не прячет свою задницу обиженный Зюзя. Посеешь или сломаешь — таких звезд огребешь, что карцер раем покажется.

— Э-эй!

Бесполезно. Уже понятно, что не отзовутся.

Не слышат.

Тихий, отдаленный звук. Слева. Где-то там, далеко, в клубящемся влажном мареве неспешно бредет что-то огромное и неповоротливое.

Внезапно накатывает страх. Не от одиночества, а от нахлынувшего желания скорее оказаться… дома? А затем приходит чудовищный, животный ужас осознания того, что за теми стенами я в безопасности. Хотя любой другой душу бы продал, чтобы об этом даже не слышать.

Надеваю маску «дыхалки», нахожу наконец щуп и иду.

Под сапогами чавкает, хлюпает, приминается. Будто понаделали в планете дыр, вот и сдувается она потихоньку, как футбольный мяч.

Сполох.

Показалось? Марево такое плотное, что лучи солнца редко проникают сквозь него.

Еще сполох.

Протираю маску запястьем, жду.

Вот снова, и потом все чаще и чаще.

Ритмичный, голубоватый, словно проблесковый маячок полицейской машины или «скорой». Свои! Сигналят!

Поправляю рюкзак, собираю остатки сил, бегу. Но свечение не приближается. Наоборот, манит, словно в ночном кошмаре, при этом оставаясь на недосягаемом расстоянии. Дыхание клокочет под плотной резиной маски.

Спотыкаюсь обо что-то, падаю.

Страшное, развороченное нечто, от которого все еще поднимается пар. Одна из тварей, которых разметал наш рейд?

Поднимаюсь, снова бегу на огонек. Запрыгиваю на плот, заклинаю всякой ересью цепь над головой, несущую на ту сторону. Молиться? Как? Кому? Богу, которого я не знаю? Хмари, которая то казнит, то милует? Впрочем, почему бы и нет… «Чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй»[1], помилуй меня, отпусти живого и невредимого…

Тр-р-р-р.

Вот уже слышу, как работает прибрежный двигатель.

К безопасному берегу, скорее, ну же, ну же! Идиоты, весло на днях утопили, а новое сделать не успели. В голове тупо пульсирует мысль: нет, это не могут быть свои, ну откуда на нашем Острове — крошечном огрызке Соликамска — возьмется проблесковый маячок? Да и плот… Он должен быть у пристани, а не возле противоположного берега…

Достаю из кармана найденный болт. Размахиваюсь и швыряю его подальше.

Внезапно хлестко бьет по ушам давно отпечатавшееся на подкорке, словно дорожка на пластинке, начало «Лебединого озера», и сполохи прекращаются. Поспешно выбираюсь на пологий берег к тарахтящему движку, поскальзываюсь, падаю на колени возле форпоста с его высоким железным крестом — особый отряд, пожалуйста, пожалуйста, помоги — и Хмарь тут же расступается, выталкивает меня из своего душного туманного чрева и мертвенно выдыхает в затылок детским голосом:

— Папа…

Если бы это была правда, Полинка, если бы только это была…

Захлебываясь душистым зеленым воздухом «дыхалки», бегу, бегу что есть сил.

— Стой! Кто там?!

Резко останавливаюсь, не в силах поверить в реальность голоса и сразу ответить, понимая, что каждая секунда молчания грозит смертью. Поднимаю руки, чтобы на вышках их видели.

— Это я! Болт! Генка я…

— Ближе! Покажи лицо!

Маску срываю быстро, а приближаюсь медленно, чувствуя на себе холодные черные зрачки винтовок. Одинокая маленькая мишень.

Мучительная пауза.

— Черт, где тебя носило?! Все уже вернулись.

— Напали же… Вдруг… Заблудился…

— Че на морде-то, землю жрал?

Заливисто, явно сбрасывая напряжение, смеются, отводят винтовки. Я тоже выдыхаю.

— Так, споткнулся.

— Пароль!

— Чечевица.

— Ладно, двигай булками… Живее! Открыть ворота!

БАЗ-З!

Скрежет металла и лязг открывающейся створы звучат великолепной музыкой. Это — двери в мир, который намного страшнее окружающего. И тем не менее с облегчением понимаю…

Я дома.

Оглавление

Из серии: Вселенная «Метро 2035»

* * *

Приведённый ознакомительный фрагмент книги Метро 2035: Клетка предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.

Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других

Примечания

1

Эпиграф к книге Александра Радищева «Путешествие из Петербурга в Москву». Видоизмененная строка из поэмы В. Тредиаковского «Телемахида».

Смотрите также

а б в г д е ё ж з и й к л м н о п р с т у ф х ц ч ш щ э ю я