Никто не ждёт. Страх № 1

Игорь Бо

На несколько секунд все затаили дыхание. Затем плотное облако лжи закрыло нам глаза, и силуэты доверия на какое-то время стали не видны в опустившейся тьме.А затем у всех одновременно вырвался крик; приглушенный страхом, хриплый и почти в точности одинаковый изо всех глоток. Ибо ужасное зрелище предстало перед нами.

Коллекция Фиби

Поистине, захватывающим и одновременно жалким зрелищем было наблюдать, как этот странный бледный человек — на вид средних лет, но в действительности ему было не меньше ста, — наконец пытается выйти из облака всеобщего презрения и страха.

Чарлз Уорд, Тайна.

Предисловие

Каждому ребёнку нужна семья. Именно в семье чувствуешь тепло и ласку родителей, их беспокойство и ежедневную заботу, получаешь жизненный опыт прошлых поколений, духовные ценности для самостоятельной последующей жизни. Но, к сожалению, в наше время не у всех детей есть свои родители, и если уже так случилось, что ребёнок остался сиротой или без родительского попечения, то семьёй для такого ребёнка должна стать — правда.

Истина: «Лучший способ сделать детей хорошими — это сделать их счастливыми». /О. Уайльд/

Особняк, в который меня привезли, ничем меня не удивил. Да… он был очень большим, даже огромным и замечательно смотрелся на фоне красивой растительности, и сравнивать его с городскими квартирами было тяжело, такие хоромы могли позволить себе лишь зажиточный класс людей. Как помню, читала я лишь в книжках, да в журналах на красивом столе из красного дерева — вечно пыльный, на нём были видны все пальцы рук, которые брали их. Да, в детском доме было мало развлечений, эти журналы читали в основном воспитатели ходившее в мешковатых платьях и очень грязных туфлях. Почему нельзя следить за своей обувью это не так сложно, протёр перед выходом, в люди и нет проблем. Видимо у женщин этой профессии были дела куда важней, чем заботы о своём внешнем виде. Меня часто «чмырили», за то, что я хорошо училась. Конфликты, в основном, возникали из-за придирчивости. Самое страшное — это когда тебе устраивали «тёмную». Мы спали или просто отдыхали от повседневной рутины самостоятельной жизни, спать при таком количестве людей было сложно, обычно в комнатах жило по пять человек все со своими привычками, запахами и обычаями — практически все разной расы. Всё время шептались и обсуждали истории про красивые места, прекрасных людей или просто сплетни про будущих женихов; какие-нибудь звезды с фильмов. Комната наполнялась страхом, когда в неё залетали палачи; как соколы, охотящиеся за маленьким тушканчиком. Человек семь, заламывали жертву, накидывали покрывало, которое всегда очень кололось из-за жёсткого волоса, выключают свет и били, били, кто как может. Дети думали, что это забавно и так они показывают свою силу правления в этом пропахшем потом и завистью царстве.

Старшие дети делились на несколько типов чмырей — те, кто гнобил слабых за «просто так», потому, что они не такие как все, нейтральные — они могли свободно общаться с младшими, но никогда не заступятся за них, справедливые — те, что сначала разберутся, а уж потом бьют, либо разговаривают, просят о выполнении того, что им нужно. Некоторые воспитатели позволяли себе бить детей. Не кулаками или какой-нибудь дубиной, а туфлями, ремнём, вообще, что было под рукой, не столько больно, скорее — унизительно. Терпела и ждала, когда они насладятся процессом. Только давая очередное интервью телеканалу в надежде заработать денег на нашем положении, они показывали всю любовь и заботу безгранично отдаваемую нам. — Посмотрите, какие щели в полу, кокой плохой рацион для наших милых детей, — и всё в таком же духе, как если бы они выпрашивали милостыню с протянутой рукой на улицах. Им присылали пожертвования на счета добровольной организации, конечно, этих денег мы не видели, донашивали мы потрёпанную одежду, которую нам передавали со школ или институтов еда тоже оставляла желать лучшего. Самое вкусное это был рис с изюмом, а так каша похожая на детскую, очень жидкая.

— Не хочешь, есть что дают, будешь облизывать пыль со стен — так нас мотивировали наши воспитатели и директриса и что бы не умереть с голода или просто засыпать без боли в желудке приходилось радоваться и кушать это… незабываемое ощущение удовольствия на наших лицах очень веселило всех работников детского дома. Некоторые детишки плакали, но ели, радовались и ели. Но в этом месте было одно доброе сердце наша повариха Маргарет, она втайне от всех подкармливала наших самых плохеньких. Они всегда бросались к ней в ноги и шептали, — заберите нас отсюда, очень прошу,… заберите, — даже у такой доброй сердцем женщины нервы не железные, через полгода она уволилась, не желая больше видеть этот стыд и издевательство.

На первый взгляд, вполне обычный загородный кирпичный дом с просторным двором и зелёной лужайкой.

— Вот мы и приехали! — сказал водитель, словно ожидая, что я обрадуюсь.

— отец и мать уже ждут тебя. Я огляделась, нахмурилась и пробормотала под нос — Вроде всё спокойно.

Водитель ухмыльнулся, — Не переживай, Мистер Вилфорд и Мисс Маргарет Кэм очень хорошие люди у них уже есть детишки, тебя очень полюбят и дадут хорошую путёвку в жизнь. Я продолжала рассматривать пристройки около огромного дома. Композиции напоминали руку не мужчины, а скорее женщины, хотя живущий в этом доме и хозяин это мужчина, но видимо, он очень слушается свою жену.

— Может хозяин тут вовсе и не мужчина…

Был красивый фонтан со скульптурой какой-то девушки с фруктами, он находился рядом с маленьким домиком, около которого копошился в кустиках дедуля, кажется, он что-то режет большими ножницами или что это?

— Эмма, не спи. Отец и Мать уже ждут тебя, — смеясь, сказал водитель с бейджиком на рубашки «Лэйк».

— Я отлично вас слышу, Лэээйк… До свиданья.

Очень грубо, но от стеснения я всегда грублю незнакомым мне людям.

Кряхтя, я вылезла из машины, взяла свой маленький портфельчик, в котором были мои книжки, бельё на первое время и разные мелочи. Воздух был свежий и на улице довольно тепло.

— Эх…

Водитель закрыл дверь и не торопясь уехал. Я, чуть прошлась вокруг этого странного фонтана… да он очень нелепый и кому может, понравится такая скульптура, она же старая. Может, какой ни будь бабушке с причудами у себя на чердаке или очень богатому и избалованному дяде с комплексами. Был бы у меня такой дворик, я бы украсила его куда веселей. Крутилась, вертелась, всё пыталась понять принцип построения данного дома и задумку этого нелепого фонтана.

Странное ощущение отдалённости от реальности кольнуло меня прямо в темечко. Позади меня открылась большая дверь в дом из неё вышел высокий и статный мужчинка, поправил хорошо уложенные волосы и с огромной радостью в уголках рта произнёс:

— Привет Эмма — меня зовут Вилфорд. Мы с женой удочерили тебя не так давно, надеюсь, мы с тобой подружимся и станем крепкой семьёй. Можешь называть меня, Папой.

Я на миг удивилась, — Вот как, а если я не захочу? — подумала я.

Вилфорд ухмыльнулся и присказнул — если тебе не понравится тут, ты сможешь вернуться в детский дом в любой момент…Но, уверяю тебя — здесь, тебе очень понравится, и ты захочешь остаться. Я обещаю. Давай не будем начинать знакомство с обид? Хорошо. Ты так напоминаешь мне мою погибшую доченьку. Она так же смотрела на меня, но не будем о прошлом, хотел сказать, что Мисс Маргарет очень занята и просила извиниться, что не смогла встретить тебя, сегодня у неё много дел.

— Вот же мамуля, даже дочурку свою не могла встретить, как полагается. Как будто дочерей им привозят каждый день и, это стало, обыденностью как, например, сходить поесть, а потом спокойной и наеденной в туалет. Нахмурившись, но в глубине душе радуясь, что я кому-то всё-таки была нужна, — хорошо, Папа — ответила я.

«Моя новая матушка, наверно очень работящая, раз не смогла сегодня присутствовать на таком важном моменте в её и моей жизни — подумала я».

— Вот и славно, проходи в дом. Вилфорд был так улыбчив.

— А кто это у вас там, в кустиках ковыряется? наверно это ваш дедушка.

Вилфорда прям, одолел смех, — Нет, это мой садовник, его зовут Ким. Эйй… Ким — Эмма сказала, что ты мой дедушка. Опять смеяться, в меня даже что-то полетело, вроде это слюни.

На фоне безумного смеха папы садовник посмотрел на меня, погрозил пальцем и продолжал копошиться в кустах.

Посмеявшись, Вилфорд опять пригласил меня домой. Заходи, заходи, у меня ещё есть что показать.

Я попрыгала по каждой ступеньке вверх по лестнице. Местами она издавала звук скрипа. Заходя в дом, я огляделась, передо мной предстала красота, которую я не видела даже в журналах и книгах. Очень большое пространство. Слева была кухня, справа был длинный коридор…вроде с комнатами, большая лестница на второй этаж. К нам подошла чёрная женщина с очень грустным лицом и постоянно косящаяся на меня. Мистер Вилфорд, когда вы будите обедать? Чуть позже Мо. Познакомься, это моя дочурка её зовут Эмма.

— Здравствуй Эмма, надеюсь, тебе здесь понравится. Чёрная женщина Мо так же быстро ушла, как и появилась.

— Ты голодна, попросить мою служанку накормить тебя?

— Нет, я плотно поела перед отъездом. Большое спасибо за заботу. Хоть я и сказала, что поела, была очень голодна, очень сложно наестся кашей и напиться стаканом воды непонятно откуда. Запах у воды был странный, напоминал колодец, в котором погибли множество старый крыс или целая собака. Чай нам не давали, видимо экономия в нашу сторону была столь жёсткой и проверялась, мы не жаловались, значит всё хорошо. Про компот или сок я вообще молчу, хотя нет, один раз нас угостила пакетиком сока старшеклассница, которую выпустили из этого кромешного ужаса в светлую и свободную жизнь. — Летала в облаках и в своих мыслях.

— Эмма, у нас есть ещё дети, так, что тебе будет не скучно. Я сразу вспомнила этих обозлённых детей с детского дома, не думаю, что они будут против моего присутствия дома, но настороженно спросила:

Мистер Вилфорд, ой, Папа, а дети не злые? — Отец опять ухмыльнулся.

— А ты не злая? По виду, нет. Вот и они. У меня нет злых детей. Они наверху, можешь, осмотреться тут и пойти познакомится с ними. Все будут рады новой сестрёнке.

— Пожалуй, я осмотрюсь и обязательно познакомлюсь с ними.

— У меня два мальчика — Нолан и Мерв и девочка — Пульхерия. Теперь вас будет по паре. Размашисто улыбнулся. Я улыбнулась в ответ. Вилфорд извинился и сказал, что поедет встретить Маргарет и вскоре они приедут на обед. Будь готова, Эмма. Я не стала задавать лишних вопросов, кивнула головой и пошла как заядлый военный — разведывать местность.

Пройдя по огромной кухне, наткнулась на Мо, она судорожно пыталась зажечь огонь на плите. Видимо я напугала её своей просьбой, сказать, — где тут уборная. Она подскочила, её руки были все в жиру или какой-то маслянистой жидкости, она сказала, что готовит обед для Мистера и Мисс Кэм и судорожно показала на коридор. Руки так трясутся от особого злоупотребления алкоголем или после заядлой пьянки накануне в любом случае виноват алкоголь. Я слишком молода, что бы выпивать, но по виду взрослых им злоупотребляют, что бы забыть повседневные проблемы или от безделья. Воспитательницы так часто бездельничали, но были в поднятом настроении, часто хвалили нас и говорили, что купят нам куклы или хорошие книжки, но на утро они были хмурыми и злыми и уже забывали про обещанные ими подарки. Одна наивная малышка подбежала к воспитательнице после очередного вечера “ забывания проблем», напомнила ей об её обещании, та не думая так ударила бедняжку, что она отлетела в стену прямо зубами. Кровь и трясущиеся руки несколько не смутили её, — Собирайся мелкая бездельница, скоро урок биологии. Торопись, — бедная, наивная девочка так была напугана, что собирала свои зубки с пола, не задавая лишних вопросов. А всё почему? Из — за пустого обещания ворчливой воспитательницы, которое приняли как настоящие. Дети знали, как происходят тут дела, но всё равно доверяли людям. Появился новый вид трясучки рук, трясучка от страха.

— Там уборная. Сказала Мо, так, как будто я спрашивала прохожую бабулю на улице как решается уравнение Коши.

— Эмма, я очень занята — не хочу, что бы хозяева злились. Они очень злятся, когда голодны. Не обижайся, девочка.

— Наверно надо носить с собой шоколадный батончик, что бы сдобрить их внутренних монстров, — подумала я.

Не стала мешать большой, чёрной женщине. Я и не планировала, что она проявит ко мне какие-либо чувства хоть она и была похожа на повариху Маргарет, только чертами.

Выйдя из кухни, я осмотрела лестницу на второй этаж. Мурашки по коже, она была покрыта в центре красным ковром (почему-то красный цвет производил на меня странный эффект он не пугал меня, просто становилось не по себе). На перилах видалась пыль и какие-то следы, наверно за них часто держаться при спуске вниз или подъёме вверх. Перед первой и последней ступенькой по углам стояли маленькие вазы с монетами. Зачем? Обдумав это я не нашла ответа. Было большое количество полок с книгами раскинутых по разным частям первого этажа. Книги были по физике, философии и медицинские. На стене, возле камина была большая картина с виду написанная маслом, на ней красивая девочка. Она очень широко и радостно улыбалась. Её счастье так и выливалась наружу этого дома, цепкий взгляд завораживал и заставлял следовать за её взором который был направлен к входу в дом, то есть когда Кэмы возвращались после рабочих будней, то открывая дверь, они видели эту милашку радующеюся возвращению хозяев. Ступив на лестницу меня, как будто отдернули в сторону коридора, обычный коридор только очень тёмный. Осмотреть длинный и тёмный коридор я не успела.

Меня окликнул сверху какой-то голосок. Я не сразу заметила присутствие человека, чей голос прозвучал с верхнего этажа. Эхо было такое, как будто в доме нет мебели, только голые стены. Я закинула голову к верху и увидела, что высунулся между перил мальчик, худощавый, с большими очками и всё махал мне рукой.

— Привет Эмма, иди к нам наверх.

У него были на редкость большие уши. Такими ушами можно было бы укрыть крупного котёнка в холодный вечер. Моё любопытство так сказать — взяло верх. Как камень, выпущенный с большой рогатки, я помчалась наверх. На меня, знаете, это было не похоже. Я обычно перебиралась гусиными шажками. Не дай бог оступится и сломать себе, что-либо из частей тела. Как моя, наверно единственная подруга с детского дома, Линда. Она так быстро бегала, что, как-то раз оступилась при игре в «догонялки» и при падении хорошенько приложилась носом об пол. Когда она встала, она очень сильно рыдала, и её слезы смешались с кровью текущей из её красного и набухшего носа. Было отвратно и страшно. Добравшись до верхнего этажа, откуда на меня ранее таращился забавный мальчик, я увидела, что на этаже было пять комнат и все наглухо закрыты. — Ну и в какую комнату мне надо! — подумала я.

— Эй, где ты? — опять голос. Откуда?

Повернув голову, я поняла, что из дальней комнаты раздался голос. — Мы здесь, Эмма, — всё звал меня голос.

Пройдя по круглому коридорчику, открыла дверь. Там за просмотром книг сидели дети, ничуть не хуже чем я.

— Здравствуйте, — сказала я.

— Привет Эмма, отец говорил, что скоро у нас появится новая сестрёнка. Мы очень рады тебе.

Меня пригласили присесть рядом с ними. Они были заняты чтением, и кроме этого мальчика с ушами — локаторами на меня не обратили внимания, как будто я привидение, а он имеет дар видеть и говорить с призраками. Один мальчик в костюме как маленький принц жадно держал книгу и по виду, даже пытался скрыть, что он читает. Девочка смирно сидела, в перерывах между ослепительной улыбкой бормотала, не понять, что. На ней было красивое платье и маленькие туфельки как с мультфильма золушка. И волосы настолько кучерявые, что напоминали китайские макароны быстрого приготовления.

— Давай познакомимся, сестрёнка. Я Нолан. Этот застенчивый парнишка с книжонкой в руке — Мерв.

— Здравствуйте, Эмма, — не отрываясь от книжки, всхлипнул Мерв.

А эта кудрявая красавица — Пульхерия.

— Рада тебя приветствовать, Эмма, — с застенчивостью произнесла Пульхерия. Они отвечали как роботы, запрограммированные на доброту и ласку, но без каких либо эмоций и чувств на лице.

— Я тоже очень рада всем вам, что вы читаете — если конечно это не секрет?

— Мы все делаем уроки, мы на домашнем обучении. Родители не хотят, что бы мы ходили в школы к обычным детям. Знания лучше усваиваются на индивидуальном уровне.

Как я их понимаю, дети вообще — самые кровожадные и злые существа на планете. На уроках, в меня часто бросались, чем — либо со спины — когда я не видела, воровали мои тетрадки, за что потом учителя наказывали и иногда избивали туфлями. Многие дети, лишённые любви родителей — самые кровожадные на свете «зверёныши».

— Нолан, и как часто вы обучаетесь? — с глубоким интересом спросила я.

— Примерно каждые два дня, по пять часов.

— Вам хватает?

— Хорошим учителям не надо много времени для того, что бы ты впитал их знания, — с большим энтузиазмом и улыбкой ответил Нолан.

— А ты надолго, к нам? — С небольшой завистью в голосе спросила Пульхерия. Даже странно, такая милая девочка. Как из сказок, в которых принцессы и белые кролики, может мне кажется. Сидит, иногда шмыгает своим маленьким носиком, смотрит на меня.

— Хорошо. Родители хотели еще девочку, меня им было мало. Но, я очень рада тебе, правда — сестренка. Пульхерия встала на свои маленькие ножки и куда — то побежала, прочь из комнаты. Не понять, почему я увидела отвращение в её глазах или это застенчивость.

— Не обращай внимания, она просто завидует, когда привозили в этот большой дом, её служанка Мо встречала. А она как ты заметила — не очень разговорчива — отчетливо и ясно высказался Мерв, отложив книгу в сторону.

Мне стало очень стыдно, что вот я такая тут приехала и сразу испортила кому то настроение. Не стоит обращать внимание на эту ненормальную, побесится и перестанет — всех любят одинаково. Может эта девочка слишком много о себе думает? — Я задумалась.

— Мерв прав. Мы её знаем больше, чем хотелось бы, она очень завистливая. Ты не такая, мы сразу распознаём странных или плохих людей как настоящие сыщики как Лейтенант Коломбо и детектив Эриган Маерс.

Своими догадками, честно говоря, они смутили меня и немного испугали. Может они, тоже испытывают зависть или злость, просто не показывают этого.

Вдруг с первого этажа раздался, громкий крик или скорее разговор на повышенных тонах облетевший весь дом. Он оттолкнулся от посуды на полках, объял всю лестницу, и монетки, которые если могли говорить издали бы пронзительный звон на монетном языке и дошёл до этой комнаты, где все друг — другу завидуют.

— Папа, папа, где ты. Мо, где папа?

Мальчишки сорвались с мест и побежали к краю лестнице, облокотились на периллы и начали слушать, по какой причине кричит Пульхерия. Было и так понятно, по какой причине во всём виновата, наверно моя персона. Я не побежала с новыми братьями, осталась в комнате, крики Пульхерии было прекрасно слышно и отсюда. Истошные, как у ребёнка в песочнице. Когда отняли конфету и от беспомощности остаётся только плакать и орать.

— Зачем они привели её в мой дом? Она будет только мешать… или им было мало меня одной, — даже что — то полетело в стену, возможно, это посуда, вырванная с рук домоправительницы Мо.

— Успокойся Пульхерия — шепча сказала Мо.

— Они могут услышать, — прошептала Мо.

— Мне плевать, мне плевать, что они услышат. Пускай знают, им тут не рады. Меня привезли в этот дом самой первой и до сих пор со мной не общались так, как общаются с этой… тихоней и этими зазнайками.

Конец ознакомительного фрагмента.