Опер, или ВОРы и ВоРЫ

Игорь Анатольевич Шпотенко, 2020

Роман повествует о жизни двух парней, до определённого времени не знавших друг друга, но живших в одном месте и работавших на ту пору в одном ведомстве в МВД Украины. Книга рассчитана на широкий круг читателей. Молодому поколению будет интересно узнать, как и чем закончилась советская эпоха, как начиналась новая эра взаимоотношений между властью имущих и простым народом. Так же интерес у не знающих молодых людей проявится к волнующей теме тюремного быта. Книга не может стать учебным изданием, но каждый решит сам для себя, как ему жить в этой не простой жизни.

4.

ВОРы.

Начальник отдела кадров УЛ314ть, старший лейтенант внутренней службы Татьяна Александровна Ильчак внимательно изучала все поданные Егором ей на стол, документы. «Ну, что ж, всё в порядке, все документы соответствуют приёму Вас на службу в органы МВД. Сейчас поднимемся к начальнику учреждения, решим вопрос куда и кем Вас оформлять и тогда будете заполнять мне все анкеты», голосом опытного кадриста, рассказала женщина. Они поднялись на второй этаж четырёхэтажного здания штаба и вошли в приёмную. Секретарь, не обращая на них ни малейшего внимания, что-то усердно печатала на машинке, откусывая время от времени кусочки от большого, красного яблока. «Валюшка, Александр Николаевич у себя?». «Да» просто ответила она и стала продолжать печатать. «Войти можно?». «Нет» так же безразлично ответила девушка и не думая что-либо пояснять. Чувствовался навык профессионального секретаря. Немного постояв в приёмной и дождавшись пока Валя закончит печатать очередной лист, нач. кадров спросила ещё раз: «Валя, войти можно?». Девушка вставила очередной лист в машинку, взглянула на Егора и спросила: «На работу?». «Угу» мотнул головой парень. Девушка оторвалась от стула, открыла двойную дверь кабинета и исчезла за ней. «Кукла» плюнула Татьяна Александровна: «Блатная кукла». Егор промолчал, это не его дело. Дверь открылась, Валя вышла, села молча на своё место, глянула на ожидающих и тихо сказала: «Ну, что стоим, чего ждём, особого приглашения? Входите» и опустив свои зелёные глаза к машинке, вновь углубилась в срочную бумажную работу.

За солидным, лакированным столом в огромном кабинете с двумя большими окнами сидел не большого роста, щуплый подполковник внутренней службы в кителе со значком Депутата городского совета. Папышев Александр Николаевич занял эту должность сравнительно недавно, оставив занимаемую до этого должность главного инженера учреждения. Под стенами стояли мягкие стулья, на стене гравюра Вождя всех народов, за спиной полированная стенка с множеством книг и открытая потайная дверь в комнату отдыха. «Разрешите, товарищ полковник?» специально не называя приставки «под» спросила Ильчак. «Да, входите» ответил подполковник. Его восковое лицо казалось не движимым и слова он произносил вроде бы через силу. «Вот, с горкома партии по комсомольской путёвке направлен к нам в учреждение для прохождения службы» протараторила она. «Да, да, мне вчера лично звонил Первый и сказал, что старается выполнять наши заявки и предоставлять лучших, тем более кандидатов в Партию» выдавил из себя начальник. «А ты что знаком лично с Борисом Васильевичем?» бесцеремонно переходя на «ты» обратился Начальник к новенькому. «Так точно, товарищ полковник» подыграв начальнику кадров, ответил Егор. «Мы с одного подъезда». «Тогда всё понятно, а я подумал, что ещё один блатной прибыл на работу» вдруг спокойно начал рассуждать руководитель. «Кем ты работал? Где?» После не большого рассказа о своих трудовых успехах начальник взглянул на начальника кадров и снова тихо, уставшим голосом сказал: «Оформляй его начальником ПСУ (паросиловой участок). Думаю, что он потянет самый трудный и ответственный объект учреждения, и сразу же давай готовь ему документы на звание младшего лейтенанта». «Слушаюсь» ответила Татьяна Александровна. Выйдя с кабинета, она прошла мимо Валентины и хлопнула входной дверью. «Вот сучка» не переставая печатать сказала ей в вдогонку секретарь. «Спасибо Вам» улыбнулся Егор Валентине. Та оторвалась от работы, поглядела на парня и неожиданно красиво улыбнулась. «Как тебя зовут?». «Гоша, то есть Егор Щербаков» ответил парень и поспешил в отдел кадров за уходящим начальником.

Целый день ушёл на заполнение всех необходимых бланков, ещё один день на фотографирование и снятие с воинского учёта и вот, Егору выдали пропуск в зону и назначили на период ознакомления инструктора — наставника, главного энергетика, он же и прямой начальник Егора, Ивана Васильевича Пулия. Майор внутренней службы Пулий работал в учреждении более 20лет и считался самым опытным из всего энерго отдела предприятия, сотрудником. Среднего роста, худощавый, с приятными чертами лиц, чёрные, как воронье крыло, волосы на голове, с нависающими над глазами — брежневскими бровями, «бандера» был родом с Западной Украины. Они сошлись быстро. Пулию нравилось, что молодой сотрудник понимал в энергетике, разбирался в котлонадзорном оборудовании и имел допуск к работе под напряжением свыше 1000В. Иван Васильевич представил назначенного начальника участка мастерам и спец контингенту, а сам начальник учреждения всему личному составу на общем, ежедневном разводе—построении. Егор втянулся в работу довольно быстро. Ему было всё интересно, но особенно ему нравилось то обстоятельство, что по первому его слову—команде, начиналось всё крутиться и работать, зеки заглядывали ему в рот, стараясь понравиться и получить расположение к себе. Мастерами на участке работали все пенсионеры—гражданские, бывшие сотрудники, вышедшие на пенсию по возрасту, ещё воевавшие и имеющие боевые награды, но, на жаль, не имеющие опыта работ на энерго объектах. Во время своей службы они были, кто режимником, кто оперативником, но только не мастерами производства. Егор понял это сразу же, проведя первое совещание в своём кабинете в зоне. Все пенсионеры внимательно его выслушивали, но глядели, как бараны на новые ворота, ничего не понимающими взглядами. Создавалось впечатление, что до его прихода сюда, здесь был полный хаос. Пулий не лез в начинания молодого начальника участка, но по первой просьбе приходил и оказывал поддержку.

Паросиловой участок любой зоны, самый сложный объект повышенной опасности. Он включает в себя котельные, компрессорные, углекислотные станции завода на промзоне, все подстанции, а также всё коммунально—бытовое хозяйство жилой зоны, роты охраны, штабов и иных объектов за пределами охраняемого участка. Егор сразу же оценил всю свою выгоду от этой работы. Из всех работающих в зоне сотрудников, только начальники цехов и участков могут выписывать со склада учреждения необходимые материалы и оборудование. Для этого нужно просто наладить хорошие отношения с начальником снабжения и главным бухгалтером, ставящим в требовании свои подписи. Плюс к этому у одного Егора в пропуске стояла буква «А», которая была только у оперативного и режимного состава и первых руководителей учреждения и давала право бесконтрольно входить и выходить с территории учреждения любое количество раз. Весь остальной персонал заходил в зону к 8ми утра, выходил на один час в столовую и выходил в 17ть часов на автобус после работы. Склады изначально находились в зоне. На них работали кладовщиками женщины. Чтобы женщина вошла в мужскую колонию, на промышленную зону, к своему рабочему месту, ей необходим был сопровождающий офицер или два человека гражданских мужчин, работников лагеря. Сами они передвигаться не имели права. Женщин в зоне работало много. Инженеры в цехах, экономисты, нормировщицы, кладовщицы, медперсонал в санчасти, учителя в вечерней школе и профтехучилище. Весной 1988 года в соседней колонии произошёл захват медсестёр в санчасти вооружёнными зеками, которые требовали автобус, денег и выезд без препятствий. При выезде с зоны их уничтожили, но после этого случая вышел приказ всех женщин из зоны вывести. Это и решило судьбу складов, которые так же вывели с территории за зону и тем самым облегчили людям, имеющим право на выписку, пользоваться своими возможностями. Не нужно было лишний раз просить пропуск на вывоз. Начальники цехов вздохнули свободнее. В зоне остались лишь склады металла и дерева. Учреждение работало с автомобилями. На огромной территории промышленной зоны располагался большой завод, основным производством на котором было изготовление и установка на шасси ЗИЛов и ГАЗонов различных видов будок. Одного ширпотреба, изготавливалось зеками в цеху ТНП, больше 1000 наименований. Завод работал в три смены, на производстве трудилось более 2500 тысяч осуждённых.

Егор быстро влился в коллектив. Начальники цехов поддерживали между собой довольно тесные отношения. Всё было взаимно связанно. Молодому руководителю более опытные товарищи объяснили весь смысл рабочего процесса и что сколько стоит. На пример, что бы выписать электрический инструмент—дрель или болгарку надо было выписать три, а получить две, а если попросят, то и одну. Так во всём. Егору нравилось посещать склады предприятия. Там был особенный запах огромного количества дорогого добра, который всегда радовал глаз.

Первый раз свои возможности молодой руководитель проявил на авральных работах. Вышел из строя кабель, питающий центральную подстанцию завода. Чтобы его заменить и не остановить работы всего предприятия, подобного кабеля на складе не нашлось, и Егор поехал на своё старое предприятие «Угле автоматику» к его руководителю. На шахте вопросы решались очень просто—бартер и бутылёк самогона. Егора приняли очень тепло. Начальник участка Калинин Валентин Григорьевич сидел за своим столом в кабинете и что-то писал. «О… Кто к нам пришёл!» поднимаясь, заулыбался он, пожимая руку Егора. «Что тебя привело?». «Да вот беда не большая. Я работаю сейчас в лагере тоже начальником энерго участка, так что мы с Вами коллеги». «Это замечательно, я в тебя, Гоша, всегда верил» продолжая улыбаться сказал Валентин Григорьевич. Егор достал пакет с «тормозком» и осторожно поставил на стол. Донышки бутылок «Столичной» тихо чокнулись одна о другую, выдав приятный слуху звон. «Сейчас» подмигнув Егору, Калинин и кому-то позвонил. В кабинет вошёл его зам. Юра Беседа. Двери закрылись и трое мужчин сели обсудить важный вопрос. «За твою новую должность, Гоша» поднял тост хозяин кабинета. Мужчины выпили. Сало приятно сочеталось с луком и солёным огурчиком. «Ну… Что за проблема?». «Валентин Григорьевич, выручите пожалуйста, нам надо 90 метров кабеля 120 квадрат желательно меди в «силовом» исполнении. Мы перевели на резервный, но он всего 75квадрат и греется сильно, поможете?». «Да какие вопросы, у нас на шахте куски остались, что в замены даёшь?». «Что Вам надо?» «Ну, у меня дома ремонт, хочу подшить гаражный потолок ДВП, и пол в летней кухне обновить, так что 15ть листов ДВП с тебя, ну и бутылёк хлопцам с бригады само собой». Товарищи допили принесённую водку, и Егор уехал домой. Утром он обсуждал с главным энергетиком свой визит. «Егор, ты что не понимаешь? 100 метров такого силового кабеля стоит много тысяч рублей, а ДВП—копейки. Как же это возможно?» «Всё возможно, Иван Васильевич».

Егор не имел права на выписку ДВП, по этому его просто зеки украли в соседнем цеху ДОЦе и притащили в компрессорную. Егор загнал машину под мусор, положил туда все листы и присыпав мусором, вывез с зоны. Листов было 20ть штук. Приехав на шахту к домику его бывшей бригады, листы разгрузили, а кабель загрузили. Егор позвонил с будочки Калинину: «Валентин Григорьевич, я привёз 20ть листов, но без бутылька, сами разберётесь с ребятами. Спасибо Вам за помощь.» Машина без проблем привезла и разгрузила кабель у подстанции в зоне. Пулий был доволен. На завтра в субботу зеки проложили новый кабель, запитали подстанцию, и аварийная ситуация была устранена. Завод вновь заработал в привычном режиме.

Утром в понедельник на разводе оперативный дежурный доложил, что со склада цеха ДОЦ было похищено 20ть листов ДВП. Найти похищенное в закрытом пространстве не составляет большого труда, и опера уже через час вычислили вора. Егора вызвали в кабинет начальника колонии в жилой зоне. Молодой сотрудник был уверен в том, что Пулий рассказал о сделке руководителю, но он ошибся. Тот промолчал, а сегодня его вообще не было на работе. За столом, в кабинете начальника зоны, кроме него самого сидел первый зам и КУМ (нач. опер части). «Ты сколько дней работаешь?» закричал на вошедшего парня первый зам: «Посажу за кражу, сегодня же арестуем. Что ты себе позволяешь? Куда вывез ДВП?». КУМ ехидненько улыбался, чувствуя свою победу. «Ты украл 20ть листов?» тихим, уставшим голосом спросил Егора ХОЗЯИН. «Да, товарищ полковник, я только не украл, а сменял его на 100 метров силового кабеля и в субботу мы проложили его, запитали и теперь завод работает как положено. Вы же сами приказали делать что надо, но, чтобы завод не дай Бог остановился». Наступила тишина. Глазки у КУМА бегали со стороны в сторону не зная, что делать. Егор рассказал, как он договаривался, с кем и за что и кто обязан был доложить начальнику о проделанной работе. «А как ты вывез?». «Да мусором присыпал и всё». «А водитель что не отказался?». «Так я же ему сказал, что Вы знаете, что всё честно, да я и не прятался» ответил Егор. «Во как получается, значит я во всём виноват?» сам у себя спросил начальник лагеря. «Ладно, Щербаков, ты иди и работай, спасибо тебе за устранение аварии на заводе. Разберёмся. Но в последующем хоть сам ставь в известность руководство. Понял?» «Так точно» по — военному ответил Егор, глядя в опущенные глаза КУМА.

Прошла аттестация и Егор, с лёгкой руки начальника учреждения, получил своё первичное звание—младший лейтенант внутренней службы. Форма молодому человеку очень нравилась, и он её носил с большим удовольствием. Егор ловил на себе завистливые взгляды товарищей, которые разглядывая его одну звёздочку на погонах подшучивали над ним. Он не обращал внимания. В какой-то момент, парень понял, что к этому он стремился всю свою жизнь — стать офицером.

На работе ладилось. Егор за прошедший год сумел подобрать и обучить более-менее нормальных людей из числа спец контингента с большими сроками впереди для работы операторами в котельной и компрессорной. Самый лакомый объект на промке—углекислотная станция. Там коллектив зеков был укомплектован ещё до прихода в зону Егора. Молодой руководитель в самом начале не сильно обращал на станцию внимания, ему хватало и более важных вопросов, но когда обратил, то понял, кто там работает. Егор вызвал к себе бригадира своей бригады осужденного Ефименко Николая(Ефима). При входе к руководителю зек снимает головной убор и представляется. «Гражданин начальник, бригадир Ефименко прибыл». Хороший миллюстиновый чёрный костюм с бригадирской нашивкой на правом рукаве и биркой с Ф.И.О. и номером бригады над карманом куртки слева. Всё соответствовало норме, но он был «мужиком», а такого фасона костюмы носили только «жулики». «Бугор» обратился к вошедшему Егор: «Пусть ко мне в кабинет придут вышедшие все сразу в первую смену работники углекислотки и ещё, кто и по какой надобности их занарядил в первую смену?». «Гражданин начальник, я не записывал их в первую смену, они порешали вопросы с нарядчиком и под шумок вышли. Видно приплатили прапорщику на выводе» ответил бригадир, не поднимая глаз. «Коля» по-хорошему обратился к нему Егор: «Кто они по масти?». «Это смотрящие за зоной». «Что. Все четверо?» удивился начальник. «Нет, трое, и у них один суточник—работяга, тот, что всё знает. А они просто числятся. Когда Вас не было КУМ порешал этот вопрос с бывшим начальником и туда перестали все лезть» ответил бригадир. Всё стало на свои места. «Иди позови всех троих сюда, работягу не надо» уже приказал бугру Егор. Тот исчез за дверьми кабинета. Через некоторое время в двери не сильно постучались и вошли четверо мужчин, вернее мужчина был один и три молодых парня, все в дорогих чёрных костюмах, начищенных до блеска ботинках, перешитых хорошим сапожником в полу туфли—полуботинки, коротко стриженные, но не под ноль, как все остальные зеки зоны, а как те, кому остаётся до звонка два месяца и им администрация разрешала носить не более 2х см волос. «Звал, начальник?» спросил высокий, худощавый парень со шрамом на щеке. «Представьтесь пожалуйста граждане осуждённые» не громко, но с усилием сказал Егор. «Бондаренко Сергей Иванович» представился худощавый, «Коваленко Анатолий Семёнович» не громко представился крепкий мужчина под пятьдесят лет, сутулящийся и постоянно подкашливающий. «Дашевский Юрий Александрович» глядя прямо в глаза злобным взглядом, представился третий парень, крепыш, среднего роста с мощной челюстью боксёра и густыми, чёрными бровями, сросшимися на переносице, «А с нами ещё один «Смешной» с Вашего Первомайска, но работает он в ДОЦе» продолжил Дашевский. При этом не один не удосужился снять с головы головные уборы, новые, чёрные, с увеличенными козырьками, кепки, которые в зоне зеки между собой называют не иначе, как «пидарки». «Снимите «пидарки» и присаживайтесь» предложил Егор, «А смешной или унылый пусть выйдет, он не мой». Зеки переглянулись. Сидеть в присутствии начальника, тем более офицера считалось верхом наглости. «Нет, мы постоим» ответил мужчина, но кепки всё же сняли. «Смешной» взглянул на Дашика и вышел. «Зовут меня Егор Анатольевич. Я Ваш непосредственный начальник на рабочем месте. Доложите мне пожалуйста, по какой причине Вы все вышли сегодня на промку в первую смену?». Зеки переглянулись между собой. «Мы вышли чтобы всем вместе заняться ремонтом на станции» ответил Бондаренко. «Вы, наверное, держите меня за лоха? Сразу объявляю, сейчас вызываю наряд, снимаю Вас со смены и даю команду заму начальника отряда, или как правильно—инженеру по организации труда, выяснить и наказать всех, кто Вас выпустил». «Стоп, стоп, начальник, давайте по-хорошему, без наездов. Что тебе надо?» перейдя на «ты» заговорил Коваленко. «Мне надо, чтобы меня называли на «Вы», делали всё, что я скажу по работе и в углекислотной станции, как и во всей бригаде, включая и отряд, был полный порядок. Вот, что мне надо в данный момент». Дашевский пошептал что-то своим напарникам, и они вышли с кабинета в коридор, закрыв за собою дверь. «Егор Анатольевич» обратился он к сидящему за столом начальнику: «Можно я присяду, спина болит, я ведь только с ПКТ (помещение камерного типа) вышел не так давно». «Да присаживайся, я ведь предлагал всем троим» ответил Егор. «Анатольевич» начал Дашевский: «Я за тобой наблюдаю с того момента, как ты пришёл на работу, но всё оттягивал возможность потолковать. Я смотрящий за этой командировкой «Дашик», а это мои помощники «Горбатый» о же Коваленко и «Боня» он же Бондаренко. Скажу сразу, что с «КУМОМ» я вопрос решил, с этой стороны к тебе вопросов не будет по-нашему трудоустройству. Сам пойми, работать мне западло, а закон то требует, чтобы я работал. Вот и посуди сам. Егор Анатольевич, прошу, обижен ты не будешь, порядок будет, как ты хочешь, против тебя «мужики» слова не скажут, в отряде все чики—пики. С урядником (начальником отряда) всё решено до твоего прихода. У нас в отряде порядок и 100% выход на работу. На станции всё оборудование и приборы отлажены и горят чистотой. Ремонт мы там выполнили ещё в прошлом году. И ещё, пожалуйста, своего бугра за мной не посылай, ни ему ни нам не по масти, пусть приходит шнырь (уборщик, дневальный) и я сам буду приходить к тебе. По рукам?». «Хорошо, Дашик, но только если всё будет именно так, и не иначе.» «Да, это тебе и каждый месяц я сам лично буду приносить твою долю» он протянут бумагу. Егор открыл не склеенный солдатский конверт. В нём лежало шесть зелёных полтинников — больше чем две Егоровы з/п. «До свидания, начальник». Дашик поднялся, надел кепку, вышел в коридор и три пары ног застучали подбитыми каблуками по металлическим ступеням уводящих их вниз. «Каждый должен зарабатывать там, где работает» подумал Егор.

В бригаде с №42 6го отряда, которая выходила на работы в промышленную зону непосредственно на участок ПСУ, было 100 человек. За год работы с подбором и комплектацией кадров, Егор, вместе с начальником отряда ст. л-том Королёвым Ю. Ю. и инженером по организации труда ст. л-том Панковым А. Д. хорошо подчистили отряд, списали или просто помогли некоторым блатным перевестись в другие отряды, оставив себе практически весь отряд «мужиков», если не считать этой троицы. «Мужик» на любой зоне — работяга. В основном им чужды все воровские законы, многие из них семейные люди и стараются работать, чтобы получить своё «у-до» и все поощрения, которые возможно применять на «строгом режиме» к спец контингенту за хороший труд. В отличие от гражданских предприятий, зек на зоне не может даже обсуждать поставленную ему в наряде работу, он молча идёт и выполняет. Егора первое время это даже раздражало. Проводя утром наряд, он специально завышал нормы, стараясь вызвать зека на обсуждение, но люди молча шли и выполняли пока один из мастеров, бывший опер, не заметил эту игру и не сказал об этом Егору в глаза. «Не стоит мучать людей. Они не будут с Вами спорить, но всему же бывает предел. Планка упадёт у зека, хорошо если он сам на себя руки наложит, а если перед этим тебя бахнет» спокойно, в виде беседы рассказал молодому офицеру старый опер. И Егор бросил свои эксперименты по демократии. Но весь «мужицкий» коллектив был благодарен новому начальнику участка за то, что в отряде нет «жулья», за которых им пришлось бы работать. Ефим первый подошёл к молодому начальнику и отблагодарил его предметами кустарного производства—ножами. Это были три охотничьих ножа — «козья ножка» с кожаными чехлами, три выкидных — два из которых бокового выброса лезвии, а один-перо, и с десяток столовых ножей с красивыми ручками. «Гражданин начальник» обратился Ефим к Егору: «Я с Вашего разрешения посадил ширпотребщика в мазутной станции и теперь Вы будете иметь все изготавливаемые им вещи, когда Вам надо будет решать какие-то вопросы. У каждого начальника цеха есть свой мастер, а у некоторых и не по одному». Егору, как и любому нормальному человеку, понравилось предложение, и он согласился.

В летний период участок занимался ремонтом оборудования для подготовки к работе в осенне-зимний период и выход зеков в первую смену был практически 100%. Егор начал выводить сварщика и с ним одного слесаря за территорию зоны для работ в роте охраны и жилых домах офицерского состава. Тут же Ефим составил план выходов на работы за зону зекам в качестве слесарей. Он принёс список к Егору: «Гражданин начальник, я вот составил для Вас списки слесарей» «Зачем?» удивился Егор. «Понимаете, эти люди практически местные и все семейные, Вы выводите их по одному на работы каждый день, а к ним приезжают жены на свиданку. У Вас за зоной есть большая слесарка, вот их туда на пару часов закрывать, а Вам за это100 руб. с каждой пары. И работу они выполнят, и с семьёй встретятся, и Вы не в накладе. Ведь у нас положняковое свидание только одно на три дня в году, а здесь такая возможность, да плюс они и передачу смогут внести через «конверт» там же их солдаты не шмонают». Егор взял исписанный лист бумаги. На нём стояли фамилии зеков и дни выхода их в качестве помощников сварщику». «Ну а к сварному тоже будет ездить жена, ведь он у нас один такого уровня профессионализма». «За него оплата другая, отдельная, он сам к Вам подойдёт решать вопрос». Егор прикинул, в списке больше 20ти фамилий, месяц работы в роте и пару штук рублей в кармане, да плюс ещё сварной. Чем чёрт не шутит, надо пробовать. «Хорошо, планируй, я буду подписывать по два человека в день» согласился Егор. Оклад офицера первого года службы составлял на тот момент 226,50 рублей: 115ть руб.—оклад, 100 руб.-звание и 10% от оклада-спец. надбавка за условия работы в зоне. Сварщик участка, осужденный Евсюков по прозвищу «Бамбула», простой деревенский увалень, дважды судимый за одно и тоже деяние — драку с участковым их села, подошёл к Егору. «Гражданин начальник, мне с Вами надо бы погутарить» спросил он разрешения. «Заходи, Сашко» разрешил Егор. Его коротко стриженные русяво—рыжие волосы были подпалены на концах, на круглом, не знавшем голода, лице язвочки от про палы летящих искорок электросварки—работы без защитной маски. На его безусом лице играла улыбка, а в мальчишечьих не по возрасту глазах—бегали чёртики. «Анатолич!», сразу же со входа беря быка за рога, начал зек: «Ты же женат?». Егор пропустил мимо ушей обращение на «ты» и ответил: «Конечно». «Ну… Вот… Мужик мужика всегда поймёт правильно. Жинка моя, Ленка, уже приехала и поселилась тут не так далеко на квартире. Она привезла свининки свежей, гуся для тебя зарубила и всё там такого, житейского. Ты прости, грошей у нас в селе нет, так я продуктами тебе отдам за встречи с ней. Хорошо?». Егор сразу понравился молчаливый и упёртый в любой трудоёмкой работе деревенский парень, а здесь ещё и его обычные рассуждения. «Добро, Сашко, возьму грех на душу, по два часа разрешаю видеться, час до начала работ и час после, но, чтобы работе не мешала, а то не буду выводить». «Всё… Всё, начальник, замётано, она не будет мешать, и двух часов предостаточно, спасибо тебе.» «Только ты же языком не мети» предупредил его Егор.

Почти за три недели выводных работ, Егор познакомился со всеми приезжающими на свидания жёнами или матерями своих подопечных. Выслушал их правдивые истории посадки в тюрьму своих родных и неожиданно для самого себя понял одну вещь. Практически все его зеки — ВОРы. Они сидели, кто за два десятка курей, украденных с птицефабрики для того, чтобы своим двоим детям было что утром пожарить перед школой — 2 года строгого режима, другой «рецидивист», работая водителем на молоковозе бросал в цистерну буханку чёрного хлеба и пока довозил молоко на молокозавод, сбивались сливки и на булке собиралось сливочное масло, которое он: « — доставая с цистерны своими грязными руками, превращал молоко в место для мытья рук. Которое в последствии использовалось для приготовления продуктов для детей и населения города» (из умозаключения следователя). — 3.5 года строгого режима, а у него четверо детей и больная жена. Третий колхозник—пастух сельского стада продал трёх ягнят подставному милицейскому лицу по 10ть руб. за голову, а так как в отаре, по расчётам руководства ягнят в том году было недостаточно, значит он продавал их систематически и тем подрывал экономику великой страны советов. Ну его пожалел суд и дал всего-то 2 года строгого режима. Деньги за свидания Егор ни с кого не взял. Подлость всегда с рогами. Но между тем сложилось в зоне определённое мнение у зеков о молодом руководителе самого трудного участка. Назначенный Егором зек на свободную должность мастера участка, Борис Лищук был родом с Западной Украины — бандера, одним словом. В своём селе на Волыни он работал механиком в большом хозяйстве. Случился пожар и его, за то, что сгорело несколько тракторов, посадили на 2 года. За это время его жена сошлась с директорским замом и пропустила время звонка прихода домой бывшего мужа. Боря приехал с подарками, а когда узнал, напился, влез в дом к заму, взял «Ижевочку» двухстволочку, полный патронташ разных патрон и вечером пришёл к сельскому клубу. Там проходило общее собрание. Боря выстрелом по фонарю над клубом, пригласил своего обидчика на разговор. Был срочно вызван ОМОН. Боря не испугался, нет, он просто отступил к болотам и занял круговую оборону. Семеро вооружённых автоматами, хорошо обученных профи лежали, не поднимая голов, уткнувшись в мокрую, болотную траву, пока Боря развлекался в стрельбе с пере заряжанием. Когда же боезапас был исчерпан, Борис утопил винтарь с патронташем в болоте, достал принесённую бутылку самогона и с горлышка выпил последний литр змея под 50 градусов крепости. Бойцы ОМОН смогли его разыскать только по сильному храпу. Оружие и стрельбу ему так и не доказали, так как оно утонуло в трясине, и он получил 3 года по «бакланочке» 206 стУК.Украины. В бригаде зеки Борю побаивались и назвать его «бандерой» мог только бугор Ефим или Егор и то в шутку. Люди его склада сознания до боли исполнительны, но их надо крепко держать к себе «привязанным», не упускать момента применить палку, но в большей степени поощрять их действия чуть — чуть только направляя в необходимую сторону. Егор выкупил эти свойства у Лищука и пользовался ими. Если Боря стоял старшим над работающими зеками, там вольнонаёмного мастера не нужно. Всё будет исполнено не просто в срок, но и качественно. «Бандеры» любят власть. Был в Егоровой бригаде ещё один «западэнэць» — Василь Васильевич Пыцькив, бывший преподаватель физики с Ивано — Франковского универа. Егор в тот момент учился в ХИПИ и это был просто подарок судьбы. Щербаков, как обычно пришёл в этапное помещение выбрать с этапной книги себе работяг перед распределением их у «хозяина», так, обычная практика. В «карантинном» помещении к нему обратился, как сначала показалось, старичок, с просьбой трудоустроить его. Старательно подбирая русские слова, он рассказал, что сроку дали по 101й (Тяжкие телесные со смертью) — 6ть лет. «Да кого же ты там завалил?» рассмеялся Егор: «Ты еле на ногах стоишь, и, если тебе по русскому тяжело, говори по-украински, здесь все и всё понимают» высказал зеку начальник. «Я багато рокив працював выкладачем физикы у унивэри. Старшый выкладач. У прошлому роци набрали нови групы студэнтив и сэрэд ных попався гад, якый заважав мэни проводыты учбовый процес. Я багато разив його просыв не заважаты мэни. Та ось одного разу на сэминари в велыкий аудитории на першому повэрхси вин мене достав, я нэ стрымався та, стукнув його эбонитовою вказивкою по голови. Вроды-бы и не дужэ сильно стукнув, тилькы вин бац, та впав. Покы швыдка прыйихала, покы його довэзлы до ликарни, вин и помэр. Та ось я тут». Егор пошёл в спец часть и выпросил прочитать личное дело этого зека. Да… Всё было именно так, как рассказал этот человек.

Разбивка этапов всегда проходила с шумом. Все начальники цехов собирались в кабинете «хозяина» в жилой зоне и старались выбрать с этой оригинально криминальной толпы уголовников, более-менее нормальных людей для работы, хотя всё равно начальник силой заставлял брать всё отребье к себе в цеха, но сам факт того, что возможность существует в выборе чего-то лучшего, накаляла обстановку. Егор на тот момент людьми был укомплектован. Силой ему впихнуть кого-то было тяжело даже «хозяину» так как участок работал на ставках, выработки у него не было, а зек обязан зарабатывать. Он пришёл именно за этим зеком. Этап был большим и пришлось долго ждать пока в кабинет вошёл Пыцькив. «Это мой, я его возьму к себе «шнырём» на участок, у меня всего одна ставка и есть» не давая нарядчику слова начинать читку дела, встал со своего места Егор. Начальник глянул в раскрытое перед ним личное дело зека, видно всё понял и махнул рукой: «На ПСУ—дневальным» дал команду нарядчику, а Егору приказал остаться после разбивки. Все вышли с кабинета, и Александр Николаевич обратился к Егору: «Ну ты не думай, что тут самый умный. Мне звонили с Киева по поводу именно этого зека. Я не стал поднимать шум, но готовил его пристроить в наше училище читать математику, но пока не получил разрешения с главка на это. Ладно, я знаю, что ты учишься и этот зек тебе, как палочка—выручалочка. Не обижай человека». «Есть не обижать» ответил довольный Егор, вылетая с кабинета «хозяина».

«Шнырь» или просто дневальный. Для кого-то слово шнырь кажется оскорбительным, но, когда к своей работе относишься с душой, все оскорбления постепенно сглаживаются и уже никто не обращает на тебя внимания. Таким вот работником и стал бывший старший преподаватель Василий Васильевич Пыцькив. Он сразу нашёл общий язык с Ефимом и стал «бугру» личным помощником. Уходя куда-то по заводу, Ефим ставил Вась Васю (так его теперь звали зеки между собой) в известность и отдавал ему ключи от каптёрки, на случай, если необходимо будет руководству попасть в склад. Егор называл дневального просто — «дедушка». В его обязанности входило соблюдать чистоту в кабинете начальника и мастеров, лестница и вестибюль, баня и слесарка с каптёркой. В свободное время у него открылся талант к огородничеству. Вокруг огромного здания котельной им были выгорожены, вскопаны и засажены грядки, на которых его трудолюбивые руки выращивали помидоры, огурцы, зелень и самое главное—табак. Егор не запрещал, ему и самому было интересно начинание старого человека. В институте сразу заметили успехи у студента Щербакова по высшей математике и физике, контрольные были выполнены в срок и без ошибок. Начинались 90е годы…

С развалом Советского Союза всё коренным образом изменилось. Судить по советским законам было уже невозможно, так как отсутствовало само государство, а новые украинские ещё никто не принимал. В молодой независимой Украине начинался хаос. Привыкшие работать люди шли на свои рабочие места и к своему глубокому сожалению узнавали, что их предприятие работать дальше не может, так как было, на прямую связано с Россией, а поставки из неё более не возможны. Так получилось и с УЛ314ть. Завод работал с такими гигантами российской индустрии, как ЗИЛ и ГАЗ. На получаемые шасси в цехах огромного завода учреждения изготавливали и устанавливали термо. будки—рефрижераторы, будки—автомастерские для сельской местности с сварочным аппаратом. Так же основным производством были 8ми тонные АБП, которые в советское время были чуть ли не единственными заправками на наших дорогах. Но если на гражданских предприятиях люди могли уйти и найти себе хоть какой-то заработок, то в условиях зоны — полностью закрытого пространства с вышками в предзонниках и служебными собаками на КСП, 3000 зеков оказались попросту брошенными на произвол судьбы. Слово маркетинг тогда было что-то подобие слову космос, все привыкли работать с планом и с поставками всего необходимого с ведома главка. Даже продажу готовой продукции, изготавливаемой в зонах, регулировал и разрешал всемогущий ГЛАВК. 1992, 1993г.г. прошли ещё по накатанной, а начиная с лета 1994 года ГЛАВК «переобулся» в новые сандалии и стал требовать, чтобы за счёт выпускаемой продукции кормили зону. И до того не регулярно выплачиваемые з\п производственному персоналу прекратились совсем. Начальник колонии и главный бухгалтер поспешили перевестись на бюджет и производство практически полностью стало. Наступила эра полного бартера. Пробежала кошка и в отношениях офицеров, работающих с зеком на заводе и офицерами—работающими с тем же зеком в жилой зоне, то есть начальников отрядов. Должности инженеров по организации труда быстро сократили, так как теперь никто не требовал 100% го выхода спец контингента на промышленную зону из-за отсутствия работы. Цеха начали просто разворовываться начальниками цехов, чтобы выжить… В зонах обстановка накалялась до предела. Наступал простой ГОЛОД…

Главк всё сильнее и сильнее усиливал требования по питанию спец контингента. Начались волнения среди офицеров производства…