Дед, или Глоток воды

Игорь Анатольевич Шпотенко, 2023

В романе «Дед», или «Глоток воды» автор старается показать жизнь всего лишь одной простой семьи, где неземная любовь деда к своей осиротевшей внучке привела к трагедии. Мы думаем, что чем больше отдаём своей нерастраченной любви своим отпрыскам, тем легче и лучше им станет жить в будущем. Но практически всегда сталкиваемся с обратным эффектом. Отпрыски просто привыкают к этим стараниям и перестают понимать нашу к ним любовь принимая всё как должное. Мы воспитываем простых эгоистов плотно закрывая на это свои глаза, а потом получая обратный, не ожидаемый эффект, горько жалеем о прожитой зря жизни, ничего в которой нельзя уже исправить. Автор осторожно выставляет свой труд на обсуждение читателю.

Пролог

Похороны всегда дело хлопотное. Умер ещё не совсем старый мужчина шестидесяти пяти лет от роду. Его тело сейчас лежало в оббитом красной материей большом гробу, так как при жизни он был большим человеком. Совершенно седая голова, аккуратная бородка такого же цвета, плотно закрытые веки глаз, смертная белизна лица проявила остро выпирающие скулы и заострённый нос, а также пигментные пятна, которые когда-то в далёкой его молодости считались обычными веснушками на лице красивого, рыжеволосого парня. Старенький, серый в полоску костюм и натруженные руки, держащие крест. Он как будто бы только прилёг отдохнуть и вот—вот проснётся и спросит зачем тут все собрались, но так уже не бывает. Гроб стоял во дворе его двух этажного небольшого дома под ветвями его любимой груши «Бэра». Ворота были раскрыты настежь. Собрались бывшие сослуживцы, соседи по улице, кумовья. Не было только одного человека, его внучки, Любы, единственной и любимой, которой после гибели её родителей он посвятил свою жизнь.

1

Жена.

В последний день октября, далёкого уже 1978 года, в прихожей семьи Щербаковых зазвонил дверной звонок. Старый Анатолий Николаевич открыл входную дверь не поинтересовавшись кто там.

— Сынок! Тамара! Сын вернулся из армии! Радость то какая! На его возгласы из кухни в стареньком велюровом халатике вышла мама. — Сыночек мой! — ахнула она — Вернулся! Мы тебя выглядываем каждый день. Ну слава Богу, слава Богу ты дома. Женщина прижалась к груди сына, щекоча шинельным материалом лицо. — Раздевайся и проходи, я как раз вареники поставила с капустой. Егор Щербаков снял надоевшую за два года шинель, шапку, разулся и прошёл в большой зал, неся свой чемодан с подарками. — Ох! Дай хоть насмотрюсь на тебя в военной форме. Значков то сколько!

Егор открыл свой большой зелёный, кожаный чемодан. — Мама, а ну — ка возьмите и примеряйте, это я Вам привёз с отцом.

Родителей своих Егор всегда называл только на «Вы». Он достал красивую кофту, которая пришлась маме в самую пору, небесно голубой платок с видами достопримечательностей Будапешта, несколько кошельков с моргалками. Отцу достал красивый батник коричневого цвета, блок мадьярских сигарет с ментолом и самое главное свечи зажигания фирмы «Бош», настоящие для его жигулей. Достал дембельский альбом, свои вещи — джинсы фирмы «LEE» и свитер, а также по мелочам жевательные резинки и в баночках несколько штук «Пепси». Когда с подарками было покончено, все пошли в кухню.

Егор Анатольевич, который уже раз видел всё тот же сон своего возвращения из Венгрии, ЮГВ где он два года отслужил водителем в те далёкие уже семидесятые годы. Во сне всё ещё живы мама и отец, и она как было всегда, зовёт его, своего сына, хоть что-то покушать. Родители снились часто. Егор Анатольевич откинул одеяло и попытался сесть на своём огромном, самодельном диване, но ноги не слушались, и он бессильно лёг снова на свою подушку. Было утро. Внученька Любушка уже убежала в свой институт снова забыв его накормить. Ну да и ладно, просто ей снова некогда, она сильно занята в своём институте. Ну потерплю ещё один день, про себя оправдывал он свою девочку, я и так толстый она говорит, что мне надо бы похудеть уже давно. Вот за то, что сегодня не забыла набрать мне в кружку воды спасибо, вчера и это она забыла, и я с трудом дошёл до куллера и набрал сам. Сегодня ноги отказали, и я не могу встать. Вторую неделю на улице стояла страшная жара, а в их районе отключили подачу воды, что — то там ремонтировали. Техническую воду два раза в неделю привозил по вечерам водовоз, а вот питьевую приходилось покупать. Старик взглянул на бак, стоящий на куллере, воды не было видно. Ну вот и здесь воды нет. Сегодня вечером или завтра утром должны привезти. Ну да ладно, у меня ведь целая кружка. Запить таблетки хватит. Он с трудом перевернулся на бок и подложив под щеку свою ладонь прикрыл глаза. Так легче было думать и вспоминать прошедшие годы. Он нашёл себе такое занятие. Вспоминал всех и тихо разговаривал с ними, как будто они были рядом и могли отвечать. Слабость вскоре сморила старика и он задремал.

Егор шёл в форме в гор военкомат чтобы стать на учёт. Встречные девушки улыбались потенциальному жениху, ведь он уже отслужил и теперь перед ним все дороги открыты. Форма шла к лицу молодому человеку, светило уже не жаркое солнышко, пахло осенью и прошедшим ночью дождём, а на душе было спокойно и немного весело. Впереди большая дорога в большую жизнь. В военкомате стояла очередь из таких же, как Егор вчерашних солдат пришедших по той же причине в это заведение армии.

— Что не принимают ещё? — спросил Егор у не знакомого морячка.

— Нет, сказали, что скоро всех заведут в актовый зал для беседы, а пока приказали курить здесь — ответил морячок, затягиваясь сигареткой. Егор нашёл место на скамейке и присел. Людей собралось десятка с два человек. Здесь были все рода наших войск. Особенно петушились два десантника, показывая свои умения в рукопашном бое и громко обсуждая приёмы.

— Становись! — прозвучала команда вышедшего из здания прапорщика, видно татарина по национальности.

— Равняйсь! Смирно! — стоящие в две шеренги бывшие солдаты, замерли. На ступеньки вышел сам военком.

— Товарищ подполковник! Демобилизованные по вашему приказу построены. Военком отдал честь и поздоровался. Строй громко ответил.

— Вольно! — приказал он,

— Ладно, ладно вы уже своё от тарахтели, я вас собрал здесь по такому вопросу, ребята. Стране крайне необходима милиция и только на Вас вся наша надежда, на отслуживших. Дальше он какое-то время рассказывал все прелести службы, денежное довольствие, кем и как можно работать. Егор стоял и внимательно слушал старшего офицера, а когда тот сказал, что у кого из них есть высшее или средне — техническое образование могут получить и офицерское звание сразу. Егор закончил перед армией техникум.

— Ну, что, кто хочет получить сразу же комсомольскую путёвку и служить Родине дальше? Не долго думая, Егор вышел из строя:

— Я хочу, товарищ подполковник.

— Хорошо. Иди следом за прапорщиком, солдатик. А остальные можете подумать дома и потом прийти. Всё разойтись. По очереди в шестое окошко стать на учёт — сказал военком и повернувшись лихо на одних каблуках, ушёл в помещение. У Егора начиналась новая жизнь.

Старик вновь проснулся. Перед глазами поплыли те дни оформления и начальной подготовки в лагере для учёбы курсантов. Весёлые денёчки. Два месяца прошли как один день и вот, получив звание старшины милиции (так как имел образование) он первый раз пришёл на службу в ГО (городской отдел) на должность младшего инспектора уголовного розыска. Инспектора были все офицеры. Начальник УгРо майор милиции Николай Громик сухо поздоровался с новым младшим инспектором и назначив ему стажёра лейтенанта Александра Михася тут же забыл о новеньком погрузившись в рутину ежедневной работы — сводки, доклады, рапорта, отчёты и снова сводки.

– — Ну что, Егор, пошли я тебе покажу наш отдел, представлю всем, кто сегодня есть на работе и расскажу, что можно, а чего нельзя делать младшему инспектору. Они спустились сразу в подвал, где находился, как обычно, ИВС (изолятор временного содержания) ещё не так давно звавшийся просто КПЗ. Дверь—решётку им открыл высокий младший сержант — постовой изолятора после разрешения самого начальника ИВС. Камерный блок находился с обеих сторон длинного коридора. Огромные металлические двери имели несколько запоров в виде задвижек, накладной замок с большим ключом и по два навесных замка один на двери, второй на окне—кормушке. Глазок просмотра камеры закрытый металлической защитой и цепью, соединённой со стеной и самой дверью, чтобы арестант не смог с силой рвануть дверь вперёд во время её открытия и нанести травму постовому милиционеру. Ещё перед дверью имелся вкручиваемый в пол упор перед каждой камерой, чтобы регулировать щель прохода между открытой дверью и стеной. В глубокой нише над самой дверью постоянно горел не яркий свет с той стороны закрытый решёткой, чтобы невозможно было достать до лампы и повредить её. Михась открыл пустую камеру и завёл в неё Егора. Полутёмное, сырое помещение имело квадратную форму. Остро пахло потом, той же сыростью, мышами и людскими испражнениями, табаком и протухшим яйцом(сероводородом). Четыре двух этажные металлические кровати(нарки) были в бетонированы в бетонный пол, в место сеток металлические полоски крест на крест были плотно приварены к нарам, полы деревянные, стены с крупно накиданной «шубой» из шлаковой крошки были круто побелены известью. У противоположной стены длинный металлический стол и две такие же лавки—скамейки с обеих сторон в бетонированные, как и нары в бетонный пол под деревянными полами. Всё грубо окрашено тёмно коричневой краской: — нары, стол и лавки, полы и рама окна под самым потолком с еле пропускающем свет стеклом за грубой решёткой, обсиженным мухами и самой входной дверью с обеих сторон. Но гвоздём было отсутствие канализации. Стояла «параша», как и в дореволюционной России, как и в Гулаговской Советской, как и в послевоенной всё ещё в конце семидесятых стояла та же параша и бак с питьевой водой с одной кружкой на длинной цепи. «Параша» представляла собой обычную пяти вёдерную алюминиевую кастрюлю с крышкой, взятую на кухне в большой столовой какого—то завода. Увиденное морально надавило на молодого инспектора, он представлял себе всё иначе. — Что загрустил? — спросил его Михась: — а ты, что думал тут манна небесная? Тебе предстоит каждый день здесь работать. Начнёшь с работы по агентуре. Будешь собирать информацию у подсадных, кормить их, надо и поить, а без этого работы в розыске не бывает. Пошли познакомлю тебя с самим Начальником изолятора. Смотри, он мужик серьёзный, ты ему должен понравиться, тогда будешь и работать как положено и звание офицера быстро получишь. Ты же ведь хочешь получить младшего лейтенанта? — Хочу конечно. Я всегда мечтал быть офицером. — Вот, а это надо заслужить. Пошли, насмотришься ещё. Два милиционера пройдя по резиновой дорожке, проложенной вдоль всего длинного коридора для того, чтобы не слышно было шагов из камер, подошли к кабинету руководителя и вошли. — Разрешите товарищ майор? — не громко поинтересовался вошедший первым Михась. — Да ты же уже вошёл, Саня. Чего ты хотел? — ответил мягким, грудным голосом сидевший у открытого сейфа мужчина в рубашке с галстуком и погонах майора милиции. — Вот привёл для знакомства вновь принятого младшего инспектора, Щербакова Егора — представил Михась. — Что, только небось из армии? Когда уволился и где, кем служил? — поинтересовался Нач. ИВС глядя в глаза новенькому. — Да, два с половиной месяца уже прошло, я учебку новобранцев прошёл, а служил водителем в Венгрии — чуть смутившись ответил Егор. — Работать будешь? Не забалуешь с водочкой? Здесь в розыске не то, что в ППС, здесь всё очень серьёзно. Работать будешь с не совсем хорошими людьми, бывшими уголовниками, мошенниками, убийцами, насильниками и дальше там с разным воровским сбродом. Не забоишься? — Буду работать, товарищ майор — по-военному ответил Егор. Майор глянул на Михася с чуть заметной улыбкой и мотнул своей головой — Лады. Меня можно называть просто Николай Николаевич по званию не обязательно. Тут вроде бы в розыске меня зовут Ник Никович я не обижаюсь. Он поднялся, прикрыл дверцу сейфа и подойдя к парню пожал ему руку. — Задания будешь получать у Михася, а вот всю работу согласовывать только со мной. Порядок простой. Приходишь в изолятор, я даю команду постовому на вывод агента, он выводит и заводит его в следственный кабинет. Там ты его кормишь, и он пишет отчёт за сутки. После чего отдаёшь по—тихому его постовому и тот возвращает его в камеру прежде согласовав всё со мной. Ты относишь отчёт Михасю мне он не нужен. Это кратенько. Не переживай, научишься всему. Да и ещё одно, «барабаны» будут просить тебя принести бухло, ты сильно на это не налегай, проблем всегда много потом, а вот с травкой в папиросках это тебе Михась расскажет и научит их набивать. Всё, до завтра, а пока не мешайте, работы собралось чуток. Николай Николаевич пожал им руки и распрощавшись приказал постовому открыть дверь изолятора и выпустить их. Егор честно пока ничего не понял, но уверенно промолчал. Кто такой «барабан»? Что значит набить травку? Да и бухло в камере? Спрашивать не стал подумав, что и сам со временем разберётся. Потом Михась провёл Егора по всем кабинетам розыска, завёл в ДЧ и представил дежурной смене. Потом они вдвоём целый день работали в архиве по команде начальника выбирали не раскрытые дела прошлых лет для прокуратуры. Так прошёл его первый день на службе. На следующий день Егор пришёл к наряду. Весь личный состав розыска собрался у кабинета первого зама и ожидал приглашения войти. — Что, все собрались? — открыв дверь спросил начальник розыска. — Нет ещё, Музыканта пока нет — ответил кто-то из собравшихся — Ну так пошли за ним, быстро! — уже приказал начальник розыска и закрыл дверь оставив всех стоять в коридоре. — Так, молодой, а ну быстро бегом в изолятор и напомни музыканту, что его все стоят и ждут — обращаясь к Егору приказал какой-то капитан. — Есть! — ответил по-военному Егор, а сам глазами искал Михася. — Саня, а кто это такой музыкант? — спросил парень — Это и есть начальник ИВС, его фамилия Скрипко, не Скрипка только, ну а мы его прозвали «музыкант». Ах! Тебе повезло. Вот он и сам пришёл. Скрипко молча подошёл к двери кабинета первого зама, кивнул одной головой всем собравшимся, открыл дверь и войдя, плотно её закрыл за собой. — Ну вот, у него какие-то неприятные новости, сейчас будет и нам жара. Но сказавшему никто не ответил так как дверь открылась, и начальник розыска пригласил всех войти. В просторном кабинете первого зама подполковника милиции Бурого Юрия Владимировича у каждого сотрудника было своё место. Стулья стояли под стенами во всём кабинете. К столу Бурого был в плотную придвинут ещё один столик за которым и сидели начальник розыска Громик, и начальник изолятора Скрипко друг перед другом. Егор постояв пока все расселись, заметил свободное место, подошёл и сел. — У нас в коллективе новенький младший инспектор старшина Егор Щербаков — представил всем поднявшегося со стула парня первый зам: — с сего дня ты работаешь по агентуре в паре с Михасём и под наблюдением начальника изолятора. Так, теперь к текущим вопросам. Совещание длилось около часа. Выйдя из кабинета Егор подошёл к Михасю — Саша, что будем делать? С чего начнём? — Ты туберкулёза боишься? — вопросом на вопрос спросил лейтенант. — Конечно — не совсем сообразил Егор. — Пошли в начале в мед пункт примем по таблетке, а потом и в изолятор можно. Ты чо думаешь, почему опоздал Скрипко? Он каждое утро ходит в этот пункт и к нему уже больше двадцати лет ни одна зараза не цепляется. Товарищи вышли с ГО, перешли дорогу и пошли по широкому тротуару в направлении санитарной станции города. У въезда в ворота станции стоял не большой, голубого цвета павильон. Молодые люди вошли — Вот мы и пришли. Это и есть мед пунктик нашего ГО. — Зоя, голуба моя, нам слабоалкогольного двоим как всегда — заказал Саша. Симпатичная девушка не понятного возраста молча достала с под прилавка бутылку открытой «Столичной», наполнила два гранёных стаканчика чуть выше половины каждый и за тем до «Марусиного пояска» добавила лимонад — Что, Саня, снова в подвал на работу? Не так давно и Ник Никович Ваш заходил, как обычно брал — весело щебетала она. Егор взял свою порцию и стал наблюдать за действиями Саши. Тот не спеша взял трубочку из стаканчика для соков, вставил её в свой напиток, размешал и стал потихоньку пить. Егор сделал тоже самое. Алкоголь не чувствовался и было даже немного приятно с холода. Выпив и поблагодарив девушку парни пошли обратно в ГО.

Николай Громик стоял на ступеньках перед ГО и беседовал с гражданским. Заметив подходящих Михася и Щербакова, махнул им рукой подзывая к себе — Подождите минутку, я сейчас закончу с человеком, потом с Вами поговорим. Парни присели на высокую скамейку у входа. Снег с неё уже смахнул дворник и кто-то из посетителей даже застелил места газетой и забыл за собой убрать. Приехал Бурый. Его машина остановилась прямо у лестницы. Громик поздоровался с ним за руку и только потом подошёл к вскочившим при появлении старшего начальника, милиционеров — Привет парни, уже приняли таблетки перед изолятором? С усмешкой спросил начальник розыска у стоящих перед ним подчинённых — Смотри, Щербаков, этот парень тебя всему научит. Ладно, об этом потом, у нас в городе ЧП, убийство. В центральном парке нашли под снегом труп девушки. Давайте вдвоём поднимайте агентуру и отрабатывайте все возможные варианты. После обеда на доклад, так как нам надо версии рассмотреть, а потом пойдёте в ИВС. Всё понятно? Он, не дожидаясь ответа, уже поднимался по высокой лестнице к входным дверям в отдел. — Пошли в город. Утро не задалось. Вот неудача, опять сутками работать — бормотал не громко Саня. Егор шёл молча.

Труп был криминальным. Саня побеседовал в парке с не уехавшим пока с места преступления экспертом. Тот сказал, что тело пролежало два—три дня, значит с выходных, значит после танцев это случилось. Но почему убили? Ревность? Не разделённая любовь? Саня рассуждал вслух — Девушке было не более двадцати — значит надо искать по общагам училищ, так как местные по пропажу не заявляли, а там могли и не заметить пропажи, просто ставят свои любимые «нб» (не был) в журнал посещаемости и на этом всё. Опер с группы, дежуривший в эту ночь и первым выехавший на обнаруженный труп, поехал в ГО готовить рапорт и отчёт. Саня и Егор пошли в обход по близко находившимся жилым домам. — Вряд-ли агентура что-то нам даст—рассуждал Саня: — Я даже и не представлю себе с кем можно поговорить. Мои агенты по танцам уже давно не бегают. Ладно, Егор, пошли — ка в клуб, где были танцы в эту субботу и воскресенье, может что и узнаем? Парни по—прощались с группой и стали спускаться от парка в городскую черту. Клуб железнодорожников был самым первым на их пути. — Вот с него и начнём. Сегодня к стати среда и там вновь танцы. Лишь бы кто-то в это время в нём был — рассудил Саша. Им не повезло. Клуб был закрыт. На двери, приколота кнопкой, висел лист с тетради, на котором крупно было написано, что танцев сегодня не будет. Сыщики отправились в ГО. Их уже ждали фотографии убитой девушки, которые на стол Сани положил эксперт. — Ну хоть что-то, пошли тогда общаги обойдём сегодня те, которые рядом с клубом находятся. Ведь точно, что с них вся молодёжь ходит только в этот клуб — выразил своё мнение Саша. Егор только слушал. Парни прошли общежитие железнодорожников. Кто-то узнавал знакомое лицо, но не знал ни откуда она, ни с кем приходила. Но это уже был результат. Значит они на правильном пути. Не так далеко стояла общага технолога—экономического техникума. Возле него всегда было много парней. Сыщики вошли в здание. — Эй! Вы куда это пошли? — привстав со своего стула задала вопрос дежурная. — Здравствуйте, мы из милиции, вот моё удостоверение — Саня представился и показал в развёрнутом положении свою красную книжку — Мы ищем девушку. Вы не посмотрите на это фото? — Саша протянул женщине две фотографии. — Ах! Господи! Что она убитая? Женщина всмотрелась в одну фотографию — Да! Это по—моему наша девочка с третьего курса, сейчас я загляну в журнал и вспомню. Она стала рыться в одном из журналов, лежащих на столе — По моему это Наташа Роговцева из 311 комнаты. Третий этаж на право одиннадцатая комната. Они по—моему сегодня учатся во вторую смену поэтому дома. Саша поблагодарил дежурную, и они поднявшись на третий этаж постучали в нужную комнату. Дверь почти сразу открыла девушка. В простом, стареньком, ситцевом халатике, с туго заплетённой соломенной косой и в стареньких, уже кое где с заштопанными умелой рукой дырочками—тапочках. Девушка стояла перед ними с широко открытыми глазами. Егор залюбовался этими глазами. Голубые—голубые, как чистое утреннее небо и такие же глубокие. Нет, девушка не была красавицей. Чуть островатый, вздёрнутый вверх носик, не большие ушки торчали из-под туго натянутых косой волос, круглый с небольшой ямочкой подбородок и тоненькой шейкой. Девушка была очень худенькой. Главных достоинств любой красавицы у неё не было заметно, да и её коленки смотрелись из-под халатика не очень привлекательно. Но всё же что-то в ней такое было. Не совсем и не всем понятное что-то, но оно присутствовало и поэтому притягивало взгляд. — Здравствуйте. Вы кого-то ищете? Тоненьким голоском спросила девушка. — Да, мы ищем вот эту девушку, вернее того, кто её знает — начал было Саша протянув обе фотки. Девушка только взглянула на них, глазки её подкатились, и она рухнула на вовремя подставленные руки Егора. Парни внесли её и уложили на единственную кровать. Саша взял со стола кружку, зачерпнул в стоящем ведёрке воды и чуть брызнул ей в лицо. Девушка открыла свои глаза — Это Наташа Роговцева, мы вместе учимся в одной группе в техникуме, она так же прописана в этой комнате, как и я. Девушка села на край кровати. — А где же она спала? У вас всего одна кровать закрутил головой Саша. — Вот на диван—кровати, на котором вы сидите. Она последний год практически не ночевала здесь. Только поэтому мне и разрешили убрать её кровать и поставить этот диван. Да и ночевала она всего-то пару раз. — Странно, а где же она проживала тогда? Спросил с неподдельным мужским интересом Михась. Девушка засмущалась. На её щеках появился румянец. — Она жила гражданским браком с мужчиной. Саша сидел за столом и вёл протокол записывая всё, что она рассказывает. А Егор, сам того не подозревая, просто любовался этой девушкой. Как вас звать величать — спросил Саня. — Вера Макарова я. Она глянула в глаза Егора и вновь смутилась. — Вы давно её видели? — В прошлое воскресенье мы вместе были в клубе железнодорожников на танцах. Она что—то там поругалась со своим ухажёром и ночевала здесь с субботы на воскресенье, а вечером меня уговорила пойти с ней в клуб. Я не хожу, вернее очень редко выхожу, мне некогда гулять, но она уговорила, и мы пошли. Там к ней подошли парни, они смеялись и выпивали, я немного побыла и ушла, а она не захотела уходить и осталась. Всё, больше я её не видела, а на занятия она уже почти месяц не ходит. Больше я ничего не знаю. — Скажите, Вера, а опознать тех парней Вы сможете? — Думаю, что да. Один точно учится в нашем техникуме, а ещё двоих узнаю. — А вы почему не ходите на танцы? Чем вы так заняты? Чуть с улыбкой спросил Михась предвкушая интересный ответ, но он ошибся. — Просто я подрабатываю по вечерам. Стипендии в тридцать рублей не хватает на жизнь. Вот я три раза в неделю устроилась в «Бюро добрых услуг» за сорок пять рублей. Разношу старикам продукты, лекарства, если надо готовлю им, убираюсь, выношу мусор, ну и так по мелочи, что попросят. И вот ещё шью. Вон машинка у меня ручная. Девчонки приходят с общаги кому что застрочить, кому ушить, кому перешить. Кто рубль даст, кто закупорку домашнюю, кто с деревни то и сало дают. Вот я и выкручиваюсь. Да и последний курс техникума надо не упустить, скоро госы. Она рассказывала всё это просто, без хитрости, честно. Егор глядел в её бездонные глаза и сам краснел от смущения. Попрощавшись парни ушли с чувством выполненного долга, а Егор с ещё одним чувством. Он влюбился и понял это сам.

Доложив начальнику розыска о проделанной работе и всё что удалось узнать они спустились в изолятор. Михась в присутствии Егора вызвал из камеры нужного ему человека чтобы посадить того в следственном кабинете, дать лист бумаги и ждать пока он напишет докладную. Постовой вывел из блока средних лет человека с не бритым несколько дней лицом, слипшимися волосами, мутными глазами. На нём был надет явно что не с его плеча бушлат, под которым синий толстый свитер под горлышко и тёплые спортивные штаны от которых пахло не чем иным, как мочой. Сам он был прокуренный. — Ты чо, начальник, ничего не принёс пожрать? Я голодный, как собака. — Тебе вечером сделают официальную дачку от родичей угостишь терпилу. — И курева пусть кинут пачки три. А ещё лучше пусть набьют несколько папиросок травкой, как в прошлый раз. Терпила попался знающий. — Хорошо, сделаю тебе затравку в «Беломоре», всё будет в передаче — ответил Михась—С завтрашнего дня к тебе будет приходить вот этот парень. Ты теперь работаешь с ним. Понял? Мужик уставился на Егора своим мутным взглядом, мотнул молча головой и продолжал писать. После работы Егор пришёл домой и переодевшись сел за стол, за которым его уже ожидали родители к ужину. Отец откупорил бутылочку «Перцовки», налил себе и взглядом предложил выпить сыну — Нет, папа, спасибо. Я вечером собираюсь пойти пройтись по городу. — Что-то ты темнишь, друг — выпивая свою рюмочку и сладко цокая языком от полученного удовольствия сказал отец и прищурюсь стал разглядывать сына. Егор с аппетитом кушал мамин борщ, не обращая на отца внимания. — А на службе—то что? — спросила мама подсыпая сыну добавку. — Знаете, сегодня работали с напарником по убийству девушки в парке. Там была свидетель тоже девушка, вот я хочу с ней сегодня встретиться. — Только как со свидетелем, или…? — Не знаю я, мама, что-то такое у меня в груди происходит, не пойму. — Да что там понимать, сынок, время неумолимо. Пришло твоё время любить. Я сразу заметила, что у тебя глаза горят совсем по-иному — улыбалась мама. — Да дай ты сыну самому решать—наливая себе вторую стопочку сказал отец. — А тебе хватит, глазки мне строишь, разошёлся — и мама убрала со стола бутылку отца и спрятала её в шкаф. — Вот так вот, сынок, не женись, а то и у тебя такие проблемы будут — выпивая вторую сказал папа. Поев, Егор засобирался. — Мама, да я не долго, у меня завтра тяжёлый день — захлопывая за собою двери сказал сын.

Егор уже около часа бродил у общежития техникума вглядываясь в приходящих с занятий девушек — Узнаю я её в одежде или нет? А может она уже прошла? — волновался парень. Веру он заметил сразу. Её худенькая фигурка в совсем не зимней одежде сразу выделялась среди идущих девушек. На ней была коротенькая голубая курточка, тёмная вязанная шапочка, светлые рукавички и длинная, ниже колен чёрная юбка. Из-под курточки виднелся синий свитер под горло явно ручной вязки. На ногах простенькие войлочные чёрные сапоги на замках. В руках она несла старенький коричневый портфель с которым явно кто-то когда-то ходил в школу. Толпа девушек шла и громко обсуждала какую-то свою, только им известную тему при этом веселясь от сказанного. — Вера! Вера Макарова! — позвал её Егор. Толпа сразу остановилась и все с любопытством стали разглядывать подошедшего к ним парня. — Вот тебе, и тихоня! Такого парня скрывала! — прыснули девчонки. Вера стояла и молчала не понимая, что делать. Егор подошёл в плотную — Добрый вечер, Вера. А я вот вас стою и жду уже больше часа. — А у нас сегодня четыре пары, поэтому так долго — смущённо ответила она. — Можно с вами встретиться сегодня хоть не на долго — тихо спросил Егор. — Хорошо, я сейчас отнесу вещи и сразу выйду. Девушки пошли дальше теперь уже выпытывая у подруги кто это и зачем пришёл? Егор молча ждал. Общага жила своей обычной жизнью. Щебечущая толпа девчонок не добившись от Веры внятного ответа разлетелась по своим комнатам, каждая занята своими делами. Вера открыла ключом замок двери, включила свет и стала переодеваться. На вечер подморозило. Она сняла юбку и надела спортивные штаны, а поверх их брюки, которые ей подарила её подруга Наташа Роговцева. Обув свои сапожки и накинув курточку она заперла дверь и спустилась вниз в холл. Парень ожидал её на улице. — Вот и я. Не долго? — спросила девушка. — Нет, нет, что вы, всё в порядке — разволновался Егор — Я предлагаю пройтись, вы не против? — Нет. Только я предлагаю сразу перейти на «ты». Согласен? Или ты меня станешь допрашивать? — Нет, не буду, да я и не умею, я только что начал работать после армии и учёбе на курсах молодых специалистов. Они шли по заснеженным городским улицам, поглядывая друг на друга и каждый чему-то улыбался. — Ну, чего ты всё молчишь? Расскажи что-то интересное. Ведь у нас с тобой свидание? Честно я в первый раз в жизни на свидании. До этого я не ходила, да и не приглашал меня никто. — Да, на свидании. И у меня сегодня первое в жизни свидание, как ни странно. Я тоже никого никогда не приглашал. Скажи, а по какой такой причине ты работаешь? Что тебе родители не помогают? Она какое-то время шла молча. Щёки её раскраснелись от мороза, тонкая курточка явно не спасала худенькое тельце от холода. — Вера, я предлагаю зайти в кафе. Там отлично готовят пельмени. Ведь ты не ужинала, да и я перекусить хочу. Вот мы покушаем и согреемся как раз. Он взял первый раз её за руку. Она не выпустила ладони в рукавичке из его руки. Пара ускорила шаг и через время Егор открыл перед девушкой двери кафе. Людей было не так много. Они сели за свободный столик, но тут же им объяснили, что здесь самообслуживание. Егор снял свою куртку и пошёл делать заказ. Он всё расставил на одном разносе. Пельмени, салаты, хлеб и по стакану томатного сока, на десерт кофе и заварные пирожные. Ели с удовольствием. Когда с пельменями было покончено и наступила очередь кофе, Вера взглянула на Егора и тихо сказала — Ты спросил почему я подрабатываю? Мне некому помогать. Я из детского дома. Сирота я круглая. Ну родители конечно же где-то, наверное, и есть. Меня мама оставила после родов в роддоме и написала отказ. Сначала я была в доме малютки. В годик с небольшим меня удочерили. До четырёх лет я жила в семье. Конечно же этого периода я не помню. Но нянечка мне рассказывала, что мои родители были хорошие, состоятельные люди, работавшие на должностях. А потом папа нашёл себе другую женщину и развёлся с мамой. А мама буквально сразу же сдала меня в детский дом. Вот на этом моя жизнь в семье и закончилась. После восьмого класса я поступила в этот техникум и следующим летом его заканчиваю. С трудом мне приходится каждый год уговаривать директора чтобы взять разрешение проживать в общежитии летом. Учусь хорошо, стипендию получаю, у нас за тройки не платят, а я даже два раза повышенную получала по тридцать семь рублей. Вот поэтому и работаю. Завтра утром мне идти на работу. У меня несколько старичков, милых таких, забавных и совершенно беспомощных. Я им продукты и лекарства приношу, ну и помогаю по дому. Вот всё обо мне. Мне скрывать нечего. Поэтому меня никто на свидания не приглашает так, как и одеть по сути мне нечего. Вот даже сегодня я в чужих брюках. Она замолчала и стала надкусывать своё пирожное припивая уже под застывшим кофе. — Прости меня, Вера. Я не хотел тебя обидеть своим глупым вопросом. Прости. Выйдя из более—менее тёплого помещения на холод, они сразу же замёрзли. Если это смог заметить Егор, одетый в тёплую, на подстёжке, кожаную куртку, то девушка в своей подстреленной синей куртёночке почувствовала это сразу. — Егор, прости, пошли домой. Мне рано вставать. Да и холодно уже сильно. На остановке толпились люди в направлении общежития. Егор поинтересовался и узнал, что сейчас будет рейсовый. Всё же быстрее и теплее чем пешком идти несколько остановок. Автобус пришёл вовремя. Егор стоял на задней площадке ЛИАЗа в толпе людей и тесно прижимал к себе хрупкое тельце девушки, стараясь, чтобы на неё не давили. Он держался одной рукой за поручни, а второй приобнял Веру за талию. Она двумя руками обхватила парня и положила голову ему на грудь. Как приятно было ему так стоять. Пусть бы этот автобус ехал целую вечности. Выйдя с автобуса они быстрым шагом подошли к общежитию. — Вера, можно я и завтра к тебе приду? — спросил с надеждой Егор. — Да, приходи, я буду дома после девятнадцати и буду ждать. Спокойной ночи. Она открыла дверь холла и вошла. Егор побрёл на свой микрорайон обдумывая каждое её слово.

Мама открыла входную дверь. — Что-то ты быстро сегодня? Что не состоялось поди свидание? Отец сказал, что только к утру тебя ждать, а ты вон в десять вечера уже дома. Кушать будешь? — Нет, мама, спасибо, мы в пельменной перекусили. — Да, когда же вы всё успели? — спросила мама. Егор промолчал. Раздевшись, он пошёл помылся перед сном и залез под одеяло вытянул с удовольствием ноги. Мама присела на край кровати. — Мама, она сирота, из детского дома, представляешь? — Вот горе-то какое. Ну да ладно, что поделаешь? Она тебе в душу смотрю сильно запала? Ты приведи её к нам познакомь. Так будет правильно — она поправила одеяло на его ногах, поцеловала сына в щеку и прикрыв за собой дверь в его комнату тихонько вышла. Егор думал о девушке и не заметил, как крепко заснул.

Утром, на построении, Михась сообщил, что они на совещание могут не ходить, а прямо идти в техникум и искать того парня, взяв Веру с собой. — Не получится с утра. Она сегодня во вторую смену, а утром работает и мешать ей не стоит. Так что пойдём к ней после обеда в общежитие, там и решим. — А откуда ты это знаешь? Что встречался с ней уже? Ну ты и ходок! — Я не ходок. Да, с ней я вчера встречался, и она мне сама сказала, что работает с утра. Пошли тогда снова в изолятор. Ты мне не рассказал ещё где брать питание для него, где сигареты и самое главное, что такое травка? Наркота что ли? Конопля? И где мне её прикажешь брать? Так что давай, рассказывай. — Хм! — только хмыкнул Саша, но спорить не стал: — Давай тогда на заправку в магазинчик за слабоалкогольным перед изолятором. — Ты меня так споишь. Я вообще-то мало этим балуюсь, да и денег у меня пока нет. Я ведь не получал получки пока. — Пошли. Получку свою дома оставь. Есть за что лечить туберкулёзную палочку. Саня приобнял нового товарища и потащил в магазинчик. Всё та же девушка продавец с именем Зоя приветливо подала им два стакана с слабоалкогольным напитком, мило улыбаясь — Что-то ты Саня зачастил к нам в наливайку? — А тебе вроде бы плохо? — Мне бы лучше, чтобы вы вообще от меня не выходили целыми днями, план бы был и какой никакой привар. Вы ведь все гусары, сдачу не берёте. Выпив свои лекарственные капли парни пошли вниз в ИВС. — Скрипко на месте? — спросил Саша у дежурного по ГО капитана милиции — Да, где же ему ещё быть. Он бывает и ночует в своём кабинете на первом этаже. Вот это настоящий ментяра! — Да! — Саша хотел что-то сказать ещё, но на пути возник сам Николай Николаевич. — Привет опера! Вы ко мне? Саня, я там дал команду, тебе собрали в дежурке покушать твоему «барабану» возьмёшь у постового. Я команду на вывод ему дал так что занимайся. Да и ещё одно. Ты что сегодня травку будешь кидать? Я тебя прошу не больше двух папиросок забивай. Хватит им. Не балуй. Он пожал парням руки и заспешил по лестнице вверх. — Видно начальник ГО вызвал. Он только к нему может так спешить. Все остальные его сами ждут — рассказал Саня плохо пока понимающему жизнь в нутри ГО. — Заходите, Музыкант мне дал команду вас пропустить. — открывая решётчатую дверь изолятора объявил постовой сержант милиции по фамилии Барсук—Сейчас отдам тебе пакет с едой и выведу «чёрта». — Хорошо, мы будем в следственном кабинете, туда и заведёшь. Опера, взяв пакет с приготовленным, прошли и сели на в бетонированные в пол деревянные табуретки. Саша достал содержимое из пакета и разложил на простеленной предварительно газете прямо на столе. Кроме хлеба здесь было три котлеты, четыре вареных куриных яйца, два куска вареной колбасы с салом видно «любительской», нарезанное дольками сало с прослойкой, в бумажном пакете солёные огурцы и треугольник молока 0,5 литра. — Саша, это откуда продукты? — спросил Егор ничего не понимая. — Егор, ты думаешь, что я за свои буду ему что-то покупать? Это взято по чуть-чуть с принесенных сидящим в камерах арестантам с дома. Постовой принимает от гражданских передачи и по чуть отщипывает в этот котёл. Всем хорошо и «барабан» сыт и доволен. Я так думаю, что постовые и сами себе щиплют. Все как-то пристраиваются в этой жизни. — Ну, а всё остальное? — В это время дверь открылась и в следственный кабинет вошёл тот же вчерашний человек. — Ладно, потом всё расскажу—ответил Саня и уже общался с подсадкой. — Садись кушай, а сигареты и остальное принесу под вечер. Смотри, будет всего две папироски прямо по центру пачки я их табаком вверх всуну. Понял? Подсадной казалось не слушал Михася. Он чистил яйца и уплетал во всю хлеб с положенной с верху колбасой, прикусывая салом и котлетами с солёным огурцом. Продукты исчезали на глазах. Егор чуть позавидовал даже такому аппетиту. Закончив с едой и покурив он сел писать суточный доклад. Ещё пол часа Егор с любопытством наблюдал за этим человеком — Вот она подлость людская, сидит перед тобой и вспоминает услышанное за сутки из уст нужного операм человека. Пишет с превеликим удовольствием и чувствует себя не иначе, как разведчик, который отчитывался своему «патрону» Штирлицу в известном фильме «Семнадцать мгновений весны» после разговора с пастором Шлагом. Но и конец его так же известен. Тем временем «барабан» закончил свою «повесть». — Всё, начальник, заводи меня, сейчас терпилу приведут со следствия на обед. Жду курева и грева. — Он поднялся и приоткрыв двери тихо свистнул в длинный коридор. Вошёл «попкарь». Саша одним кивком приказал уводить. Постовой мотнул своей головой в знак понимания и «барабан» вышел. Егор слышал, как постовой дал команду заводимому: — Лицом к стене! Стоять! Руки назад! — После чего лязгнули замки и громко отворилась дверь камеры с шумом стукнувшись о фиксаторы в полу: — Проходим! — И громкое закрытие камерного блока с навеской замка. — Всё, пошли в кабинет я там тебе спокойно всё расскажу и покажу. Будешь сейчас учиться набивать травку в папироски. Саша подтолкнул Егора к выходу. Музыканта ещё не было. Опера, забрав написанный отчёт, поднялись в свой кабинет. — Егор, давай чайку выпьем? — Саша поставил две солдатские кружки, наполнил их водой с графина, всунул в одну из них маленький кипятильник и включил в розетку. Почти сразу кипятильник отозвался весёлым шипением. — Так вот. С питанием тебе понятно. Егор, я получаю в месяц на работу с агентурой довольно приличную сумму. В хороший месяц до пятисот рублей. Это две с половиной мои зарплаты, а твоих вообще три с половиной. Объясняю раз, больше повторять не стану. Подсадку мы вызываем с главка. Там существует такой спец отдел, который тесно работает с зонами и вербует там по—своему отличившихся зэков. Это в основном люди, работавшие на опер часть в лагере. Им в виде поощрения делают УДО и вербуют. Принимают официально на работу, платят З\П. Вот они-то и приезжают к тебе в командировку. Привозят бумажку оттуда, ты в конце его работы отмечаешь её и отдаёшь ему на руки вместе с расчётом. В ведомости он расписывается, а ты её составляешь. Деньги выделяют на многое. Первое—одежда. Ты обязан скомпенсировать его затраты на износ. Для этого есть сумма в день. Чтобы её не платить мы достаём и держим у себя сменную одежду в которую и переодеваем подсадок. Сменки должно быть много. Ты же не станешь в одном и том же подсаживать людей в камеры, сразу станет заметно. Сменку так же берём в ИВС. Там есть кладовая вещей зеков, вот правдами не правдами вымучиваем то рубаху, то штаны. И ещё в городе есть собор баптистов. Там хороший настоятель Михаил, с ним дружим, а у него приходят для бедных списанные с магазинов товары. С эти понятно. Второе—человек приезжает скажем на десять дней. За каждый день есть цена. Оплачивают каждый день, а мы день отъезда—день приезда ему не оплачиваем, и они не спорят с нами. Третье—деньги за питание берём в полном объеме себе. Четвёртое—снабжение запрещённым (спиртное, наркотики). Водку получаешь у старшины ГО по нормам, а травку у начальника розыска под расписку, а деньги за это высчитываем у человека. В итоге, когда рассчитываешься с человеком у тебя остаётся сумма больше половины его расчёта. И так с каждым «барабаном». Половину отдаёшь начальнику розыска вторая половина наша. Понял? — закончил своё учение Саня. Егор мотнул головой. — Вот, а теперь я научу тебя набивать папироски травкой. Михась встал, открыл один из стоящих у стены сейфов, достал обыкновенные аптекарские весы и гирьки к ним, за тем достал пакет из плотной бумаги и общую тетрадь с ручкой. Он развернул пакет. В нём была плотно спрессованная кучка чуть пожелтевшей травы как-то неестественно пахнущая. Саша выставил весы, положил на них маленькую гирьку, а на вторую сторону щепотку травы. Весы заработали. Уравняв вес опер открыл общую тетрадь и в определённой графе сделал запись отмера, времени и числа выполненной работы. Свернув пакет в прежнее положение засунул его на своё место в сейф, туда же отправились и весы с гирьками, с которых предварительно на отдельный листик пересыпали траву. После этого Саша достал интересное приспособление и пачку папирос «Беломор канал». Раскрыв пачку он извлёк из неё четыре папиросины и на другой чистый листок вытрусил весь табак крутя папироску двумя пальцами. Отмерив лишний табак и отодвинув его в сторону, Саша размешал травку с оставшимся табаком. Пустую папиросину он надел на прибор и стянул в одну сторону саму бумагу, после чего окунул конец в кучку смешанного стал подтягивать поршенёк на себя. Папироска стала заполняться смесью. — Понял, как? Тут всё просто. А ну возьми теперь ты набей оставшиеся три — предложил он Егору. Ничего сложного в этой процедуре не было и Щербаков быстро набил оставшиеся папироски. Саша улыбнулся, оставшись довольным своим учеником. Он взял набитые папиросы и вложил их обратной стороной в пачку, как и обещал своему «барабану», чтобы тот сразу знал где набитые, а где нет. Пачку заклеили клеем ПВА. Саша достал ещё две пачки сигарет «Прима», коробок спичек и бумажный пакет, в котором лежал батон хлеба и с пол кило нарезанного сала, пара луковиц и головка чеснока. — Егор, это всё отнеси и отдай Ник. Нику лично, он знает, как передавать. Только попкарям в руки не давай—переполовинят гады. Потом подымишься и поедем искать твою свидетельницу. Всё иди я тебя жду здесь. Саша стал закрывать сейф, а Егор, держа в руках пакет с передачей, стал спускаться в изолятор. Постовой подошёл сразу же по звонку. — Скажи, начальник пришёл? — спросил у него опер. — Да! Давай я ему передам твою дачку — безразлично ответил сержант протягивая свои руки чтобы забрать. Егор отошёл назад. — Нет, дружок, я ему сам передам, открой решку. Сержант понял, что такие номера не пройдут, повернулся и ушёл в кабинет спрашивать разрешение на вход. Николай Николаевич подошёл сам, взял ключ и открыл решётку. — А! Это ты? Давай я заберу. Он взял пакет из рук Егора — Тут всё как надо? — Егор мотнул головой—Ну хорошо. Можешь идти. Он повернулся и молча зашагал по длинному коридору. Егор вернулся к себе.

К двенадцати часам дня опера уже стояли на пропуске в общежитие технологического техникума. Сегодня на проходной сидел уважаемый старец с орденскими планками, седыми редкими усами, седой головой и в очках с выпуклыми линзами. Он молча листал журнал «Огонёк» не обращая внимание на вошедших. — Отец, здравствуйте! — обратился к нему Саша. — И вам не хворать! — не отрываясь от чтения проговорил дед грубым баском. — Нам бы увидеть Веру Макарову из 311 комнаты. — Вечером приходь може и побачишь — на украинском суржике ответил дед. — Дед! Глянь сюда — уже грубее приказал Саша протягивая ему своё удостоверение — Уголовный розыск! Старик приподнял на носу свои очки, взглянул в раскрытую красную книжку и сразу же обмяк — Ну что же вы сразу—то не сказали? Проходите, проходите будь ласка — путая русские слова с украинскими заговорил старик. Парни поднялись по лестничному маршу на третий этаж. Подойдя к её двери переглянулись. — Стучи ты — сказал Саша Егору. Тот чуть постоял и дважды стукнул. Дверь открылась практически сразу. Всё в том же халатике и тапочках на пороге стояла Вера. Она смутилась. Егор сам покраснел. Они стояли и молча глядели друг на друга. Разрядил обстановку Саша. — Вера, здравствуйте. Вы нас простите, но нам необходимо задать вам пару вопросов. Можно войти? — Она чуть посторонилась, и опера вошли в комнату. — Вера, простите ещё раз, вы бы не могли нам помочь? Мы хотели бы чтобы вы показали нам того парня, который учится в вашем техникуме. Хорошо? — Знаете я сегодня утром спрашивала наших девочек про этого парня. Зовут его Сергей Копылов, он местный и на занятия с прошлой недели не ходит. Так что вам проще его не в техникуме найти, а дома. Адрес в приёмной вам дадут. — Да адрес мы и в паспортном столе сами теперь узнаем. Спасибо вам Верочка. — Да не за что. Простите, у меня скоро первая пара, надо бежать. — До свидания — сказал выходя Саша — До вечера — шепнул Егор. Парни быстрым шагом шли назад в ГО чтобы узнать адрес подозреваемого и успеть его задержать. В паспортном столе найти адрес дело двух минут. Уже через пол часа после разговора с Верой парни шли на улицу Западную где в своём доме жил этот Сергей Копылов. Во дворе лаял пёс и никто не подходил до калитки. Спросили у соседки. Она рассказала, что родители его на работе до вечера, а сам он ещё утром в компании каких—то двух не знакомых парней ушли и больше сегодня его не видели. Соседка посоветовала приехать после восьми вечера и поговорить с родителями. Отрицательный результат—тоже результат. Опера шли молча. Саша размышлял в уме. Потом сказал. — Ладно, вечерами искать мы его не станем. Рано утром и примем. Встретимся утром в сквере и вместе пойдём его брать. Там и с родителями поговорим сразу. Так и решили. Опера вернулись в отдел, и Саша доложил всё начальнику розыска. До вечера занимались разбором бумаг. Егор пришёл с работы чуть возбуждённый. В девятнадцать часов у него свидание с Верой. Он вымыл голову, побрился и надушился отцовским дорогим парфюмом «Тримаран». Мама позвала кушать. — Ты что уже уходишь? — насыпав сыну тарелку супа спросила она. — Да, мама. У меня на девятнадцать свидание — уплетая суп ответил сын. — Тебе денег дать? Или вы по холодной улице гулять будете? — Мне не удобно просить, мама. Ведь я ещё не заработал ничего. Отец только хмыкнул в тарелку и поглядел на сына из-под лобья. — Что значит не удобно. А мы здесь для кого вообще-то живём? Дай ему четвертак, чтобы не стеснялся с девушкой платить, что не хватит. — Спасибо, папа. Тогда мы снова с ней пойдём в кафе кушать пельмени. Мать протянула сиреневую купюру сыну. В семь вечера Егор вошёл в вестибюль уже знакомого общежития. Всё тот же старик сидел за своим столом и вёл запись приходящих в гости. — Добрый вечер, отец! Разреши мне подняться в 311? — А! Милиция опять! Да, проходи, проходи, они только что пришли с занятий. Егор, шагая через ступеньку, поднялся на третий этаж и постучал в знакомую дверь. Никто не открывает. Он постучал ещё. Проходящая мимо девушка остановилась и спросила — Вы к Наташе? Так её нет и не будет. Она умерла. — Нет, я к Вере. Вы не знаете где она? — К Вере? Хм! Вот тебе, и тихоня детдомовская. Она в душ пошла. Девушка пошла по своим делам постоянно оглядываясь на Егора. Вера появилась через несколько минут идя по полутёмному коридору общежития всё в том же своём халатике и тапочках, с головой, завёрнутой вафельным полотенцем. Заметив стоящего у двери Егора она ускорила шаг — Прости пожалуйста. Нам сегодня не по графику дали горячую воду и пока мало кто это знал я пошла и вымыла голову и искупалась. Вера открыла свою дверь и пригласила жестом Егора войти — Я только оденусь и пойдём — сказала она. — Да куда же идти теперь? У тебя мокрая голова. — Я её просушила над печкой в кухне уже и у меня есть пуховый тёплый платок. Мне его сегодня подарила бабушка Мотя, которую я обслуживаю. — Тогда я тебя лучше подожду внизу в вестибюле, мне не совсем удобно проходить к тебе. Хорошо? Она лишь мотнула головой и закрыла за собой двери сказав — Да. Я очень быстро. Егор сел на диван в широком вестибюле и стал ждать. — Что сказала подождать? — спросил вахтёр сняв свои большие очки. — Да, просила — ответил Егор без желания обсуждать свои проблемы. — Чтож такова, как говорится Се ля ви! — проговорил он примирительно. Вера вышла довольно быстро. На ней была всё та же курточка, только на голове красовался тёплый пуховый платок. Она улыбалась парню. Её глаза сияли счастьем. Егор залюбовался её выходом. Она взяла парня под руку и тихо спросила — Куда пойдём сегодня? — Я предлагаю вновь в наше кафе поесть пельмешек. Ты не против? — Нет. Я тоже не ужинала сегодня. — Тогда пошли на остановку, чтобы по холоду не идти. Сейчас будет кольцевой — поглядев на часы предложил Егор. Они бежали к остановке держась за руки и им было хорошо. Как ни странно, в автобусе были свободные места, и они сели на заднее сидение лицом к площадке. Автобус быстро их довёз до нужной остановки, и они вновь, держась за руки, как маленькие дети в детском саду, направились в своё кафе. В кафе люди были, но и столики свободные так же стояли. — Пошли, Верочка, я тебя посажу. Брать всё как вчера или осилим по двойной порции? Да, ещё сметанки возьму и томатного сока. Согласна? — она кивнула. Егор помог Вере снять свою курточку и пуховой платок, он засунул его в рукав куртки и всё это вместе со своей курткой и шапкой повесил на стоящую рядом вешалку. Подойдя к раздаче и взяв разнос услыхал в свой адрес голос с усмешкой от раздатчицы — Сам в тёплой куртке, а её одеть не может. Водит кормить сюда. Я уже второй день заметила подряд—говорила она второй, стоящей рядом с ней в белом халате и таком же фартуке толстой женщине в поварском колпаке на голове. Егор проглотил укор, но промолчал — Пожалуйста двойные пельмени две порции, два салата, два стакана томатного сока и стакан сметаны — сделал заказ парень. — Ой! Кушайте на здоровье. У нас сегодня пельмени вкусные, только завезли с мясокомбината — противным тонким голоском стала расхваливать раздатчица — Что ещё? Какао с пирожными, как вчера? — Нет, я позже подойду и возьму горячее, чтобы не стоял ваш какао и не остывал — ответил раздражённо Егор и взяв поднос пошёл к кассе. — Заждалась? — спросил он у Веры расставляя тарелки. — Ого, как много сегодня! Думаешь я съем столько? — спросила девушка накалывая пельмень и отправляя его себе в рот. Егор размешал густую сметану и разделив пополам влил каждому в тарелку. Ели с удовольствием поглядывая друг на друга и улыбаясь. Они были счастливы. Закончив Егор спросил — Что пьём, какао или ситро? Там смотрю лимонад сегодня есть. — А у меня другое предложение. Пошли пирожные есть ко мне в общежитие. Действительно холодно ходить по улице, мороз сильнее чем вчера. Я чай купила «Три слона» и моя подопечная бабуля по имени Мотя сегодня угостила меня вареньем вишнёвым. Я его не открывала. Что пошли? — Не знаю, а это удобно? Может ещё подумают там соседи чёрте что? — Не переживай, к ним ко всем приходят парни, чтож ко мне нельзя? В её голоске зазвучал металл. — Хорошо, я пошёл за пирожными. Там как раз заварные есть. — Он поднялся и подошёл снова к раздаче. В это самое время в кафе с шумом ввалилась компания из трёх парней и двух девиц. В руках они несли пакет с бутылками пива. Шумя и смеясь они расселись не далеко от стола Веры и Егора, достали пиво и заказали пять порций пельменей и пустые стаканы. Подавальщица молча принесла заказ. Получив расчёт она так же молча отошла считая навар в виде чаевых. Егор подождал и попросил раздатчицу завернуть ему четыре пирожных по двадцать две копейки и бутылку ситро «Лимонад» за двадцать семь копеек. — Один рубль пятнадцать копеек—ответила кассир. — А пакетик какой ни будь есть? — спросил парень. — Да есть, только они дорогие у нас по восемьдесят пять копеек. Давать? И того ровно два рубля. Егор расплатился, взял пакет и сложил туда покупки. Подойдя к своему столику он снял вещи с вешалки, оделся сам и стал помогать одеваться Вере, когда девушка прижалась к нему и зашептала. — Егор, Егор, это те трое парней с которыми осталась на танцах моя подруга Наташа Роговцева. А вон тот парень в синем свитере под горло и есть Сергей Копылов. Но у него я заметила в руках нож, он им колбасу резал и открывал бутылку водки под столом. — Хорошо. Вера, вот возьми пакет, за углом есть телефон. Выйди и позвони пожалуйста — 02–. Скажи дежурному адрес и что я Егор Щербаков слежу за подозреваемыми в убийстве. Пусть высылает оперативную группу немедленно. Поняла? — девушка утвердительно кивнула и спешно выскочила с кафе. Егор сел за свой столик и стал наблюдать за веселящимися. А те выпили водку с пивом, покушали пельменей и собрались уже уходить. Егор понял, что надо их задерживать. Не зная пока как это делают правильно, он достал своё служебное удостоверение и поднявшись подошёл к компании. — Сидеть всем спокойно на своих местах. Уголовный розыск. Старшина Щербаков. Достаньте и предъявите свои документы пожалуйста. — А в чём собственно дело? Что мы нарушили? Начальник не гони беса. — Вы распивали спиртные напитки в общественном месте и сквернословили. — Ну на трояк тебе штраф—кинул скомканную зелёную бумажку в лицо милиционеру Сергей Копылов. — Краем глаза Егор заметил, что в кафе вернулась его Вера. — Ну зачем же она вернулась-то назад? Вызвала или нет? — думал опер. В это время Копылов кинулся на Егора пытаясь сбить его с ног. Егор ударил соперника в лицо, тот пошатнулся и упал на колени. Девицы запищали, а двое остальных парней кинулись на Егора с двух сторон пытаясь схватить его за руки. Егор подсечкой свалил ещё одного, а второго ударил в грудь поднятым стулом. Поднявшийся парень вновь кинулся на опера и сильно ударил его таким же стулом по голове. Егор выдержал удар и повернувшись всем корпусом пошёл на ударившего. — Егор! Нож! — раздался громкий девичий крик. Егор отскочил в сторону и оглянулся. Вера с размаха ударила держащим в руках пакетом с покупками по голове Сергея Копылова, который только чудом не достал до спины Егора своим ножом. Тот покачнулся. Это был точный нокаут. Сергей рухнул на пустой стол. В это время в кафе вбежали сотрудники милиции. Егор и Вера сидели за столом и отвечали на вопросы следователя. Девушка рассказала, как она испугавшись за жизнь Егора со всей её силы ударила пакетом по голове нападавшего. Следователь, записав показания, отозвал Егора в сторону — Твоя девушка? — спросил он — Береги её. Такая не то что коня остановит на скаку, она танк перевернёт если испугается за тебя. — И похлопав парня по плечу добавил — Завтра утром доложу о тебе начальнику. Молодец! Взяли мы основных подозреваемых с твоей помощью. — Он остался допрашивать всех остальных, а молодые люди поспешили на автобус. Они снова тесно стояли прижавшись друг к другу, и им было хорошо. Придя в общежитие и поднявшись в комнату Вера развернула пакет и выложила на тарелку всё то, что недавно называлось заварным пирожным. Бутылка была цела, только вся в сладком масле и тесте. — Вот это мы с тобой отужинали сегодня — раздеваясь сказала Вера: — Сейчас чай пойду поставлю. Егор разделся. В комнате было уютно и тепло: — Да и до работы от общежития ближе чем с дома — подумал парень, но тут же прогнал прочь эту мысль. Вера пришла с чайником и заварила душистый чай в стакане. — Чтож пирожные теперь надо кушать ложками — рассмеялась она. Егор неожиданно встал и привлёк её худенькое тельце к себе. Он глядел в её шикарные глаза, тонул в них и не мог выдавить из себя ни слова. — Ты мне спасла сегодня жизнь. Спасибо тебе, милая моя Верочка. — Не преувеличивай — тихо ответила девушка, но попытки освободиться не сделала. Егор чуть нагнулся и поцеловал её в губы. Что-то обожгло его душу, бросили в жар, тело напряглось. Такого чувства он ещё никогда не испытывал. — Верочка, Верочка — только и мог повторять парень глядя ей в глаза. — Давай пить чай — освободившись от его объятий, предложила девушка. — Давай. Они сидели молча взявшись за руки, пили чай с вишнёвым вареньем в прикуску с массой от пирожных, не сводили друг с дружки глаз и были просто счастливы. Они были молоды. — Тебе пора, Егорка, мне рано вставать на работу, да и тебе на службу, уже около одиннадцати часов, скоро комендант будет ходить по комнатам проверять. Одевайся, до завтра. — Она сама поцеловала Егора и тут же покраснела. Он поднялся, оделся: — До завтра. Я приду к семи. Мама всё сразу поняла. Она повесила в шкаф курточку сына и спросила — Вечерять будешь? — Спасибо, мамочка. Нет, только спать. Утро вечера мудренее. Утро было пасмурным. Стальное небо сыпало и сыпало снегом, занося и так плохо почищенный город. На не чищенных дорогах скопилось много транспорта, который не мог тронуться с места на подъёмах. Город стал в пробках. Егор поглядел в окно, заправил свою кровать, сделал классическую зарядку и пошёл в ванную умываться. Мама уже хлопотала на кухне, готовя сыну завтрак. Отец курил в подъезде между этажами. Утро как утро. — Мужчинки мои, идите завтракать — услыхал в ванной Егор голос мамы. — И когда она только всё успевает? — размышлял парень накалывая куриную котлетку на вилку. После завтрака мама отвела сына в его комнату — Сынок, а пригласи-ка ты свою девочку в субботу к нам в гости к обеду. А? Мы с отцом вчера поговорили между собой. Ну если она тебе нравится, так что там в общежитии тесниться, пусть приходит жить к нам, а к весне и свадьбу, хоть не большую, но справим. Подумай, хорошо? — Спасибо, мама. Хорошо я её сегодня приглашу. Она тебе тоже понравится. — Ох! Да лишь бы она нравилась тебе, а мы примем любую. Ты у нас один сын. Мы в возрасте, а нам с отцом так уже охота понянчить внуков. Эх! Молодёжь! Вам этого пока не понять. — Она достала платочек и вытерла слезинки. Егор, как и многие другие, на работу конечно же опоздал. Ему пришлось всю дорогу идти пешком, да ещё по скользкой дороге. — А! Герой! Ну привет, привет! Три дня как с паровоза, а уже самостоятельно банду убийц взял! Вот это уровень! — пожимая руку на ступеньках ГО встретил Егора Николай Николаевич. Егор смутился и покраснел. — Да там так просто вышло, что надо было драться. — оправдывался парень. — Ха! Ха! Расскажешь маме дома, мне не надо. Молодец! Да! После совещания спустись вниз, мне надо с тобой поговорить. Понял? — он вновь хлопнул Егора. — Так точно, понял. Совещание оперов при начальнике началось на час позже. Его действительно немного похвалили, а потом так дали по загривку, чтобы помнил на всю жизнь. Начальник рассказал массу случаев, когда опера по неопытности просто погибали. Ну в общем всё было хорошо. В конце совещания начальник вновь вернулся к личности Егора и при всех сказал, что Егор наш человек. Михась потащил напарника в наливайку — Сегодня ты наливаешь, герой. Знаешь, Егор, вот я бы вряд ли сам полез в драку на троих с ножом, да ещё подвыпивших бандитов. Я бы ждал подмоги с ГО, а ты полез. Сегодня начнём с ними работать. Они у Музыканта в изоляторе по камерам отдельно сидят. Я дозвонился до гражданского своего агента—камерника, бывший майор милиции между прочим, так вот он приедет и пойдём его подсаживать под этого Сергея Копылова. Парни зашли в наливайку. Сегодня была уже другая, тоже интересная, девушка продавец. — Светик! Мой само цветик! Привет тебе привет! Как давно тебя не было видно. — Начал свою обычную песенку приставалу Саня. — А! Жених неудачник! Привет, Саша. Кто это с тобой? — отреагировала девушка. — Вот знакомься, это наш новенький сотрудник Егор. Прошу любить и жаловать. Между прочим, только из армии и не женат—рассказал Саня. — Саша, может давай по рюмашке без сладкого. Вон и бутеры есть в продаже? — Давай. Но по соточке не больше. Нам работать целый день. Парни выпили и закусив бутербродами с колбасой пошли в изолятор.

Николай Николаевич был на месте. Он только что завершил рассадку — А! Пришёл-таки. Молодец. Сейчас я поставлю чай, и мы с тобой поговорим. Он сходил на пост и принёс заваренный чай в хорошо начищенном фаянсовом чайничке и три стакана в подстаканниках, какие выдают в поездах проводники. Достал из своего огромного не сгораемого сейфа пачку печенья и начатую пачку сахара рафинада. Разлив чай по стаканам, предложил — Берите, чем богаты. Михась молча взял свой стакан, пару печенюшек с кусочком рафинада и уселся на стул с перевязанной проволокой спинкой — Видать стул бывал уже в работе — засмеялся Саня — Не без того — отмахнулся Музыкант — Всё бывает и подвинул к Егору его стакан — Бери, попей чайку, разговор не секретный, но серьёзный. Оно и хорошо, что вы в паре пришли, дальше так и будете работать вместе. Егор, я хотел бы тебе предложить должность своего заместителя. Она офицерская, потолок капитан, так что до десятка лет сможешь спокойно работать не думая о званиях. Я не вечный, мне до пенсии уже немного, потом займёшь моё место. Знаешь, я такой человек, меня почему—то многие побаиваются, но если мне кто-то понравился, я не отступлю и не дам в обиду. Что скажешь? Егора как будто бы облили кипятком. Он глянул на Михася, ища в нём поддержки и совета, но тот был увлечён казалось бы только своим чаем. Он осторожно откусывал от своего кусочка маленький сахарок и запивал его чаем. — Да ты на Михася раздолбая меньше смотри. Ему-то я точно эту должность не предложу. Хотя совет его тоже желаю услышать. Михась отставил свой стакан — Егор, мой тебе совет, соглашайся сразу. В розыске ты будешь несколько месяцев ходить пока тебе найдут звание, а тут всё уже готовое и практически та же работа, что и в сыске — агентура. Соглашайся. Да и если бы мне Ник. Никович вот так же, как тебе предложил дружбу, я бы всё бросил. Но он выбрал именно тебя. Соглашайся. — Он снова, как ни в чем не бывало придвинул к себе стакан и откусил ещё один кусочек сахара. — Товарищ майор, но ведь я же ничего не умею и не знаю, да и не понимаю пока ничего — разволновался Егор глядя на начальника ИВС. — Вот именно этого мне и надо. Если ты наберёшься всего этого мусора в розыске тебя надо будет переучивать, а это не так просто, проще научить человека не знающего, а желающего всё узнать и работать в милиции. По вчерашней сводке сегодня утром я как раз и убедился в этом. Ты отчаянный, ты болеешь за свою работу, которую ещё не знаешь и ничего практически не умеешь. Такой зам мне и нужен, а в последствии и начальник ИВС. Понял? А к начальникам я сам схожу и все вопросы порешаю. Ты, если согласен, уже завтра будешь работать у меня и ждать своей аттестации на звание младшего лейтенанта. Это я тебе обещаю. Поверь, меня называют в ГО по-разному, но не брехуном—обманщиком или треплом. Что думаешь? — Я согласен с вами работать, Николай Николаевич. — Вот и славненько. Пей свой чай. Он уже остыл, наверное. Я сейчас горячего прикажу заварить постовому. Кушай печенье я сейчас. — он взял чайник и быстрым шагом вышел. — Ты меня удивил. Чем же ты его так купил? А? Ну ты даёшь! Молодец! Через месяц получишь свою звезду и станешь офицером. С ним ты сработаешься. А я буду у вас по группе «А» прикреплённым с розыска и точно всё равно вместе. Ладно, давай по наше работе. Сейчас должен приехать уже подставной. Саня снял трубку внутреннего телефона (городской линии в изоляторе не положено) и спросил у дежурного — Володя, там старичок командировочный должен приехать. Видел? — поинтересовался он. — Ага, понял, сейчас старшина Щербаков придёт, ну новенький наш. Да, тот, что сегодня по сводкам прошёл. Ты отдай деда, пусть он его вниз приведёт. Всё я высылаю Егора. — он положил трубку на рычаги в тот момент, когда с чайником в кабинет вошёл начальник изолятора. Егор поднялся и извинившись вышел. — Ты прямо уже не мог пол часа подождать, Саня. Вечно ты летишь. — Там приехал твой старый друг, стоит ожидает. Вот и попьём чай вместе. — Кто? Майор? Изотов? Опять? Во морока! От тебя, Саня одни неприятности. Десять дней волокиты. То не хочу, того не стану, то не буду. Икры ему надо красной с маслом по утрам. Говна ему козлу вредному — разгорячился Ник. Никович. — Но раскрываемость с ним высокая. Да и профи он настоящий. Как прошлый раз он рецидивиста развёл? Три эпизода сразу приподнял. Так что будем терпеть его вместе. Готовьте ещё один стакан. Через время постовой постучал в кабинет и спросил разрешения впустить Егора и деда. — Давай, только без единого звука ко мне в кабинет.

Борис Семёнович Изотов пенсионер МВД, отставной майор милиции, проработал свою жизнь в отделе кадров ГО одного из городов России. Выйдя на заслуженный отдых переехал со своей женой в деревню, в ещё родительский дом и стал заниматься хозяйством. Но вскоре понял, что без работы языком он не может. С женой всё уже давным-давно было обговорено и выполнено, дети выросли и разъехались по всей стране, и теперь приезжали только чтобы затариться продуктами и выпросить у мамы втихаря денег, да на лето сплавить своих детей его любимых внуков ему в деревню, чтобы не скучали. Осенью становилось совсем жуть, и он приехал в главк спросить какой ни будь работы у своего бывшего зама, а теперь начальника кадров главного управления. В тот момент остро стоял вопрос по агентурной работе и его товарищ, красиво всё расписав, предложил ему работу камерника. Оплачивалась работа довольно прилично, да плюс ещё командировочные в каждом ГО отдельно. Борис Семёнович попробовал и у него, как ни странно, получилось. Ему даже понравилось на старости лет играть в разведчика. Он представлял себя героем, выполнявшим особо важное государственное задание. С тех пор прошло уже несколько лет. Он стал профи. Познакомился и знал в лицо каждого начальника ИВС и розыска обслуживающего им района. Войдя в кабинет к Скрипко он вежливо поздоровался, назвав его по имени отчеству. Постовой принёс ему мешок с переодеванием и чистый мешок для его одежды. Изотов тщательно подогнал под себя вещи с мешка по переодеванию, так же сложил свои вещи и отдал всё постовому, и только потом сел к столу и подвинул свой стакан к начальнику ИВС для чая. Ник. Никович наполнил ему посуду, подвинул то, что осталось от пачки с печеньем. — Борис Семёнович — начал начальник изолятора. — Вас сейчас подсадят в камеру. Там трое. Нас интересует только один Сергей Копылов. За тем, через время, я одного из двоих уберу в другую камеру. Вы вновь останетесь втроём. Потом выведут на допрос самого Копылова и при этом озвучат его фамилию, чтобы вы знали, кто из них, кто. Третий там сидит обычный «баклан» по кличке Рябец, мы его уберём через день—два. И только потом вы начнёте говорить с Сергеем. До этого можно только общие фразы. Первый раз вас выведут из камеры через три дня. На этом Сергее уже есть одна мокруха, но там что-то есть ещё. Вы всё поняли? — Ник. Никович вплотную глядел на него. — Да. Всё понял. Я так понял, что три дня я на баланде? Обидно, обидно. — Больше командировки получите. Да и кормить вашу «хату» будут не баландой, а со столовки нашего ГО, так что не умрёте. Это всё? Изотов допил свой чай, закончил пачку печенья и поднялся — Да, извольте. — Вакарюк! — позвал Скрипко постового — Коля, выведи сейчас этого гения — он указал на подставного — пусть запачкает как надо пылью своё ухоженное личико и особенно шейку и ушки, дай ему глотнуть самогоночки—бурячихи и через пол часа заведи в одиннадцатую, предварительно громко спроси у меня на весь коридор куда кинуть бомжару. Понял? Конвоир утвердительно кивнул. Изотов попрощался и вышел в след за конвоиром. Через пол часа на весь коридор голос Вакарюка узнал в какую «хату» кинуть бомжа по подозрению в грабеже. Начальник ИВС помолчал минуту, а потом ответил — Знаешь, кинь его, наверное, в две единички, там место свободное есть. — Слушаюсь. Двери камеры скрипнули и открылись. — Встать всем и построиться у стены. — прозвучала команда постового в камеру. — Задержанный заходи. — командовал Вакарюк выполняя правила посадки в камеру. — Свободная нара верхняя с права. — указал он место вновь входящему. Всем сесть. Лежать можно только после отбоя. Двери камеры лязгнули и с шумом закрылись. Сработали запоры задвижек и провернулся ключ в большом замке. Наступила тишина. — Всё, подсадку сделали. Теперь пошёл я решать и свои шкурные вопросы. — Сказал Начальник ИВС. Все, как по команде, встали и вышли из изолятора. — Ну, друг, давай выставляйся. Тебе так повезло, что ты глянулся Музыканту. — А что ты думаешь ему наш начальник ГО не откажет? — Ему? Ты чо с дуба рухнул? Он что себе врага хочет нажить? Считай, что ты уже зам начальника ИВС нашего ГО. Пошли писать отчёты. Нам сегодня ещё после обеда идти вниз брать отчёт у вчерашнего агента и кормить его. Но Егор уже думал о своём не далёком будущем офицерстве. Мечты—мечты! Уже после обеда его вызвали в отдел кадров писать рапорт на должность заместителя начальника ИВС и составлять все документы на офицерскую аттестацию. Больше в изолятор сегодня Егор не попал. Домой он летел не обращая внимания на лёд под снегом и не чищенные тротуары. Мама открыв дверь даже испугалась, когда он войдя поцеловал её и крепко обнял. — Что случилось, сынок? — Мама, папа, я скоро стану офицером. Младшим лейтенантом милиции. Мне дали должность заместителя начальника изолятора. Я так рад удаче, так рад! — Ну вот и повод пригласить к нам в гости нашу Верочку. — Мама специально сделала упор на слово «нашу» и это резануло по ушам. — Спасибо, мама. Я сегодня приглашу её на субботу. Что там у нас на ужин?

В начале восьмого Егор тихо постучал в дверь Веры. Никто не открыл. Он постучал чуть сильнее. — Да там она. Там. Верки сегодня не было на занятиях. Она простудилась, температура была вот её медицинская сестра общежития и оставила дома. — рассказала Егору проходившая мимо девушка в спортивном трико. Парень тронул дверь сильнее. Она открылась. Егор просунул одну голову в образовавшуюся щель и ещё раз проговорил в темноту — Вера, ты здесь? Он прислушался. — Да, я лежу укрытая. Видно лампочка снова перегорела. Проходи, Егорка. Он вошёл, поклацал выключателем, подставил стул, влез и выкрутив лампочку вышел снова в коридор. Через время он вошёл, вновь влез на стул и в комнате загорелся свет. — Ой! Где ты нашёл так быстро лампочку? — искренне спросила Вера. — В мужском туалете две, вот я одну и забрал. Что с тобой? Ты заболела? — Да, видно вчера побегала по холоду и немного переволновалась, вот и простыла — ответила девушка. — Так, значит ты не кушала сегодня вообще ничего. Раз ты так лежишь, то и чай не пила? А таблетки какие тебе прописали? — Да, я сегодня и в правду не кушала ещё. А мед сестра наша мне написала вот на листочке, но никто ведь за меня не пойдёт. Егор, у меня—то и подружек здесь нет. Они все меня как-то сторонятся. Да я сама и не лезу к ним в глаза. Вот по комнате девочка была и той не стало. Что, они убили? Раскрыли преступление? — Да, это они. Знаешь, у тебя кастрюлька есть? Я возьму и пакетик возьму, сбегаю в наше кафе куплю ужин. Что снова пельмени брать? — Хорошо, возьми, и попить что-то купи пожалуйста. Егор сложил найденную в столе кастрюльку в пакет, затолкал туда же полотенце и быстрым шагом отправился на остановку. Выйдя из общежития парень заметил машину их ГО, стоящую у самых ступенек. Водитель был на месте. Егор подошёл. — Добрый вам вечер. Вы что за кем-то приехали? — спросил он у водителя. — А! Герой! Привет! Нет, я следака привёз. Он пошёл опрашивать студентов, а я вот жду. А ты что здесь делаешь? — Как тебя зовут? Давай познакомимся. Меня Егор. — и он протянул свою руку. — Серёга — просто ответил водитель протягивая свою и пожимая руку Егора. — Серёжа, у меня здесь девушка. Я пришёл, а она лежит с температурой и не кушала целый день. Прошу тебя, поехали в то кафе я куплю пельменей и там рядом аптека куплю лекарств. Пожалуйста выручи. — Садись, только быстро — не отказал Сергей. Через несколько минут Егор вошёл в знакомое кафе, стал в не большую очередь и достал кастрюльку — Здравствуйте товарищ милиционер — вежливо поздоровалась раздатчица. — А где же ваша спутница сегодня? — Да заболела она, вот насыпьте мне в кастрюльку три двойные порции и заправьте всё маслом и стакан сметаны туда влейте пожалуйста. Четыре пирожных и две бутылки минеральной воды таблетки запивать. Оплатив всё и замотав кастрюльку в полотенце он вышел и поставив пакет на сидение машины заскочил в аптеку. Здесь было пусто. Егор позвал. Вышла старенькая женщина в белом халате. Она поправила на самом кончике носа очки — Что вам, молодой человек. Егор протянул ей скомканный листок. — Так, сейчас обслужу. — и вновь скрылась за перегородкой. Выйдя, женщина отдала Егору пакетик с лекарствами и назвала цену. Егор оплатил и выскочил не попрощавшись. Машина тронулась. Ещё через минуту они остановились на том же месте у общежития. Сергей улыбнулся во весь рот — Иди корми свою красавицу. — Спасибо тебе, Сергей. Я не забуду. Он забрал свой пакет и быстрым шагом поднялся на третий этаж. Вера, вся такая жалкая, с утонувшими глазами, с бледной кожей на лице, со своими тоненькими ручками сидела свесив такие же тонюсенькие ножки с кровати. Она подняла взгляд на вбежавшего парня — Ты что уже пришёл? Так быстро? Ой, как пахнет из пакета, аж слюнки текут. — Ха! Сейчас будем лечиться и кушать. Я пойду поставлю чайник на печь. Он разделся, повесил все свои вещи на вешалку, взял с маленького столику чайник и вышел. В кухне одна конфорка оказалась свободной, и Егор поставил чайник, а сам вымыл руки. Закипевший чайник он принёс в комнату и поставил на место. Достав кастрюльку и поставив её на стол, он расставил тарелки, разложил вилки, высыпал в пустую тарелку солёные помидорки и огурцы, которые заботливая раздатчица завернула в плотную бумагу, разложил нарезанный хлеб и только потом открыл саму кастрюльку. Пельмени плавали в сметане с маслом. Три двойные порции как раз вместились в эту посудинку. Егор насыпал полную тарелку ещё тёплых пельменей Вере и залил их прямо с кастрюли белой массой. — Приятного аппетита, Верочка. Кушай на здоровье. А я пока чай заварю с пирожными. А вот таблетки уже после еды выпьешь. Он поднял девушку на руках и аккуратно усадил за стол. Сам сел рядом. Она взяла вилку, уколола один пельмень и послала его в рот — Как вкусно! Спасибо тебе большое. За мной так никто и никогда не ухаживал. Садись кушать и ты. Насыпай себе, а то и я не буду. Он насыпал себе в тарелку и чуть приподняв настроение девушке стал ужинать, продолжая ухаживать за ней за столом. Чай был в самый раз. Вера и в правду хорошо покушала. Егор попробовал её лоб. Он был всё ещё горячим. Тогда в ход пошли таблетки. Уложив девушку в постель он убрал со стола, пошёл и вымыл посуду, всё расставив по местам. — Вера, здесь ещё остались пельмени чтобы тебе завтра позавтракать. Куда их поставить? Где холодильник? — Егорушка, холодильник-то у нас есть в столовой, но там ничего не хранится. Сейчас придут с танцулек поддатые и лезут в него всё подряд выметают. Так что поставь пожалуйста на окно. Там прохладное место, от стекла дует, и они не скиснут. Ты водички не купил? — тихо спросила она. — Да, вот аж две бутылки минеральной чтобы ты запивала таблетки. — Спасибо. Ты на меня столько тратишь. Я получу степуху верну. Егора ударил озноб. Он посуровел, руки его задрожали от волнения и стыда. — Ты зачем меня обижаешь? — не громко спросил он, глядя прямо в её поникшие глаза. — Не делай так никогда. В субботу мы с тобой приглашены моей мамой к обеду. Они с отцом желают с тобой познакомиться, так что тебе надо поправиться. Хорошо? — Мне стыдно идти. Да и одеть мне нечего. Может потом? — Они не одежду твою рассматривать зовут, а знакомиться с будущей невесткой. Он проговорил эти слова и сам запнулся. Их глаза встретились. Он взял её за худенькие ручки и так же тихо повторил — Да, да я так хочу, чтобы было у нас. Ты мне очень нравишься, Верочка. — Хорошо, я постараюсь выздороветь к субботе.

Егор долго рассказывал ей о прошедшем сегодняшнем дне, о новой его должности, о погонах офицера. Они смеялись и радовались вдвоём. Им было хорошо вместе. Вечером, перед уходом ещё раз измерили температуру. Она ещё была, но лицо уже не горело, и её прекрасные глаза чуть светились вновь. — До завтра, моя Верочка! Не болей. Я буду волноваться. — До завтра, Егорушка. Не волнуйся. Спокойной ночи. Он успел на последний кольцевой. Отец открыл ему двери и позвал поужинать. Егор умылся и уже лежал в своей кровати свернувшись, как в детстве калачиком и мечтал о той, которая сейчас так же лежала только в общежитии. Сон сморил его окончательно.

С утра вновь сильно мело. Егор поднялся, и уже наученный вчерашним опозданием, вышел из дому чуть раньше. Дорогой на работу он думал о ней. О том, что утром у неё будет и завтрак, и таблетки, чтобы подняться на ноги. На высоких входных ступеньках центрального входа в ГО скопилось несколько курцов, которым даже довольно сильный ветер в вперемешку со снегом не мешал получать своё удовольствие. Егор открыл входную дверь и вошёл в просторный вестибюль. Дежурный сидел на своём месте за толстым стеклом, но котором краской было написано «Дежурная часть ГО». Он махнул — Ты Щербаков? Тебе приказано сегодня уже быть на разводе в изоляторе. Только что позвонил Скрипко и сказал, что до обеда его не будет. Пойдём я тебя представлю личному составу. Бери и начинай руководить. Вот так-то. — Да я же ничего пока ещё и не знаю — испугался Егор. — Научишься, всё приходит с опытом. Там нормальный командир отделения конвоя он всё сам сделает, ты только слушай и учись. Понял? Тогда пошли. Они спустились вниз. Постовой милиционер вчерашний, ещё не сменившийся Вакарюк, открыл решётчатую дверь и пропустил дежурного по ГО и новенького старшину в такой же новенькой форме. В изоляторе было много народа. Одна камера была открыта, сидельцы выведены на оправку в туалетную комнату. Один из сидельцев мыл в камере полы длинной шваброй и тряпкой из солдатского одеяла. Рядом стоял милиционер и громко подгонял его не благодарный труд. Остальные милиционеры стояли на против камеры и проводили обыск выходивших из туалета арестантов перед заводом их в камеру. В центре стоял такой же по званию старшина милиции и командовал. — Родионов! Василий! Подойди сюда — позвал старшину дежурный. Он подошёл, пожал всем вошедшим руки и спросил — Это и есть наш заместитель Скрипко? — Да, Василий, познакомься и вводи человека в курс дел. Скрипко будет после обеда. Всё понял? Это его просьба. Так, всё я пошёл меняться — дежурный вытер вспотевший лоб и быстрым шагом заспешил в дежурную часть ГО с чувством выполненного долга. — Как тебя зовут? — спросил командир конвойного отделения. — Егор — ответил парень, — а меня Василий. Ладно, Егор, ты пока всё смотри и запоминай, мы закончим скоро, тогда сядем в следственном кабинете и познакомимся, там и поговорим. Хорошо? — он развернулся и зашагал по длинному коридору изолятора к следующей камере, которую уже открыли. Арестованные выносили сои «параши», несли их в туалет чтобы вылить и вымыть для следующих суток. Вторые несли бак, чтобы заполнить его свежей водой на сутки. Всё было отточено, одни шли умываться, другие убирать в камере, и никто не возмущался, всё происходило молча. — Да! Видно и в правду говорят, что у Музыканта там и мыши молчат — думал Егор. Вся процедура оправки заняла чуть больше пол часа. Родионов провёл сдачу—приём с постовыми милиционерами, отпустил Вакарюка домой отдыхать и только после этого приказал всем собраться в следственной комнате. Десять человек с конвойного отделения молча вошли и расселись в большой комнате. Все сержантский состав, все уже довольно немолодые парни. Их командир так же их возраста где-то за тридцать. Получалось, что только Егору было двадцать два года. — Товарищи! Хочу представить вам нашего заместителя начальника ИВС пока ещё старшину милиции Щербакова Егора, простите не знаю вашего отчества. — Анатольевича — спокойно парировал Егор. Никто не улыбнулся. — Начнём работать вместе. Я подробно расскажу Егору Анатольевичу его круг обязанностей. Они будут сильно отличаться от обязанностей Скрипко. Тот хозяин, а ты опер, режим, связь с населением и ещё много чего. Вот сегодня поглядишь и поприсутствуешь на выводе арестованных в суд на процессы, посмотришь нашу конвойную комнату в здании суда, залы заседаний, познакомишься с председателем суда и судьями. Да, это теперь и есть твоя прямая работа и обязанность решать их вопросы. Ну и конечно у тебя ещё есть возня с уголовным розыском. Работа с агентами. Мы, конвой, туда не лезем, а вот постовые милиционеры этим занимаются. Это всё я рассказал тебе в двух словах, остальное наработаешь сам. Звание, когда придёт? — Обещали за месяц—ответил Егор и покраснел. — Ну что? Тогда выводим арестантов на суды. Машина уже приехала и стоит во дворе, кинолог с собакой на месте, люди в камерах всё знают. Сейчас раздадим им завтрак и через пол часа выезжаем. Всё, по рабочим местам. Быстро завтрак раздать — приказал Василий. Все молча встали и вышли. Каждый знал своё место и свои обязанности. Кашу с хлебом и чай раздали по камерам. Через пятнадцать минут собрали посуду. За то время, пока арестанты кушали трое из десяти пошли и вооружились автоматами. Личное оружие все получили ещё утром, и оно было сложено в сейфе на первом этаже ГО, так как с оружием вход в изолятор запрещён. Начался вывод в суды. Василий громко зачитывал в открытые двери камеры фамилии людей, те выходили и на них надевались наручники. За тем их выводили во двор и сажали в авто зак. ГаЗ 52 Кинолог держал на коротком поводке немецкую овчарку по кличке Вильда, которая делала попытки напасть на выходящих арестантов.

Закончив посадку, двери автозака закрылись с двумя автоматчиками внутри, все остальные пошли и забрали свои пистолеты из сейфа. За тем расселись в «таблетке» ДЧ, которая следуя за автозаком завершала движение в суд отвозя личный состав конвоя. Разгрузив арестантов в конвойной комнате городского суда машины уехали до окончания слушаний. Конвой работал уже в здании суда. Егору было всё это жутко интересно. С Василием он прошёл по двум этажам городского суда, осмотрел скамьи подсудимых, огороженных решётками, окна залов заседания, запасные выходы из здания. Начались процессы. Люди собирались в залах, стояли в коридорах, мешали проходу, ругались и угрожали, обсуждали и верили в справедливость. Конвоиры работали как роботы. Всё до мелочей отшлифовано и изучено. Побыв немного в суде Егор отправился в ГО, так как ему сегодня ещё предстояло работать с агентом и принять передачи от населения сидельцам, а также на той же «таблетке» ДЧ поехать и привезти обед и ужин для арестантов. Голова у парня уже начинала кружиться, да ещё в первый его рабочий день не было самого начальника ИВС на работе.

Николая Николаевича не было и после обеда. В вестибюле ГО собралось количество народа с передачами арестантам в ИВС. Егор впервые подписывал бумаги с содержимым пакетов, чтобы потом возвратить их назад с подписями получателей передач. Ему самому приходилось носить передачи в низ и передавать постовому. Пришёл Михась уже после того, как всё было принято — Привет, Егор! Вот, я как раз к обеду. Пошли сейчас выберем из передач, что пожрать «барабану», а потом выведем его на опрос. Я как раз принёс ему пачку «Беломора» с тромбоном. Они вошли в комнату досмотра и выдачи передач. — Так! Давай выберем из всех пакетов по немного — предложил Саня. — Понимаешь, Саша, Скрипко пока ещё нет на работе, а мне он такой команды не давал. Я предлагаю его дождаться, и он сам всё решит. Хорошо? — А сколько ты будешь его ждать? Может его вообще не будет сегодня. — Прости, я чего не знаю, делать не стану. — Быстро ты начальником стал. Я думаю, что он не будет ругаться. — Саня, покури, я узнаю в ДЧ будет он или нет, тогда и решим. Хорошо? Егор по внутренней связи позвонил в ДЧ. Дежурный по ГО уже сменивший бывшего долго не мог понять кто его беспокоит, а потом просто послал и положил трубку. Саня, всё слушавший, смеялся и рвал живот. — Я же тебе говорил, что не известно будет он или нет. В это время за решётчатыми дверьми раздался голос Музыканта зовущего постового. Двери открылись, и Николай Николаевич в форменной одежде майора милиции вошёл в свои владения. Постоял, рассматривая присутствующих, потом спросил у постового — Юра, в суды отправили? Передачи приняли? Проблем не было? — получив на все вопросы положительные ответы он прошёл по коридору к стоящим у его кабинета парням и пожал руки приветствуя — Вот и молодец, Егор. Первый день ты справился на твёрдую четвёрочку. Пошли, я расскажу и покажу как собирать с принесенных передач помощь розыску. Молодец, что сам не полез. Нам скандалы не нужны. Они вошли в помещение, где на столе уже были подготовлены к осмотру и выдаче пакеты с передачами. Музыкант достал со стола свой пакет и стал отбирать из всех лежащих пакетов продукты и складывать их в свой. При этом он внимательно читал принесенные Егором заявления с описью продуктов. Пройдя все пакеты он передал свой пакет Михасю — Этого сегодня хватит чтобы его оглоеда накормить. Работы его я не вижу. Только жрать, выпить и покурить. Ну зэк он и в Африке зэк. Что, майору никак не будем передавать? Я приказал ему сегодня с нашей столовки принести и всем остальным в «хате» тоже придётся. Так, Юра, давай выводи по одному и раздавай продукты, а ты, Егор иди в ДЧ бери «таблетку» и в столовку на площади за обедом для всех арестантов. Понял? — С приходом Ник. Никовича в изоляторе начались движения. Сразу было видно, что пришёл хозяин. Всё начинало двигаться и крутиться в нужном направлении. Егор поднялся в ДЧ, представился майору, новому дежурному, который некоторое время назад послал его подальше. Договорившись за машину и предупредив водителя о выезде пошёл в кабинет одеваться. Обеды получали в городской столовой два раза в день. Утром сам дежурный по ГО получал баланду на завтрак, и второй раз сразу обед и ужин уже перед обедом ехал кто-то из изолятора. Егор загрузил хлеб в мешках на целый день и завтрашнее утро и три молочных бидона один с горячим супом, два остальных с кашей на обед и ужин. Бидоны были двадцати четырёх литровые, новые. Машину разгрузили и постовой начал раздачу обеда по камерам. Он вывел мелкого хулигана (Человека, которому суд определил какое-то количество суток за проступок по не уголовной статье). Тот на не большой тележке вёз два бидона и останавливался перед каждой камерой. Постовой открывал «кормушку» (окно для раздачи пищи в двери), а раздатчик выдавал в камеру алюминиевые миски с едой, ложки и нарезанный хлеб. За тем в обратном порядке забирали из камеры всё, что было выдано из посуды. Мелкий хулиган вымывал всё с хлоркой и ставил всё в ящик до следующей раздачи. Оставшись довольным Скрипко позвал к себе Егора — Ну, как тебе первый день? Честно тебе скажу я специально не пришёл сегодня утром. Хотел поглядеть, как ты сам всё выполнишь не зная, что и как делать. Ха! Молодец! Ты смотрю и с Командиром конвоя нашёл общий язык? — Это скорее он со мной его нашёл. Смотрю у вас тут так серьёзно все организованно. Никакого юмора, всё серьёзно. Честно скажу вам, я немного даже боюсь потяну или нет эту работу. Ха! Вот теперь всё стало на свои места, Егор. Если бы ты не сказал правду я бы немного сомневался в тебе. Теперь не буду. Будешь работать не переживай.

Целый день с головы Егора не выходила его Вера — Как там она? Как её здоровье? Кушала ли она сегодня или опять сидит голодной целый день? — сам себя пытал вопросами парень. После работы он приехал домой весь возбуждённый. Из его сбивчивого рассказа отец с матерью поняли только то, что его похвалили за первый рабочий день. — Мама, я пригласил Веру, она и не отказалась, но и не согласилась. Говорит, что нечего надеть для такого случая. Знаешь, мне уже и в правду раз ширнули этим в глаза в кафе. Одна раздатчица как между прочим, вроде разговаривая с кассиркой рассуждала, что я одет хорошо, а моя невеста не понятно, как и в чём. И Вера это чувствует. Мне что надо куртку не надевать, а носить старую потёртую фуфайку? Что же мне делать со всем этим, мама? Тамара Ивановна только хитро улыбнулась в ответ. — Знаешь, что, сыночек мой. Завтра суббота, ты работаешь? — Да, мама, завтра до обеда рабочий день только у постовых и у нас с начальником, конвой отдыхает два дня, как суд работает, так и они. А что? — Сделаем так. Сейчас мы ужинать не станем. Ты поедешь и привезёшь к нам свою Веру. Мы поужинаем вместе, чтобы тебе снова не ехать за пельменями и как раз познакомимся с ней. А потом всё и решим. Хорошо, сынок? — Да! Конечно же, мама! Согласен. Так я побежал за Верой? Он стремительно помылся, оделся в гражданское и выскочил в подъезд. — Через час ждём вас — только и успела крикнуть сыну мама.

Как звучит известная песня — Он летел быстрее пули из ружья, и все прохожие глядели на меня. Тоже происходило сейчас и с Егором. Дороги почистили, и он успел запрыгнуть в маршрутку, которая шла как раз в сторону его общежития. Заскочив в вестибюль и поздоровавшись с уже известным ему старичком на пропускнике, парень влетел на третий этаж и постучал в знакомую дверь. Двери открылись. На пороге стояла его Вера в своём халатике надетом на спортивный костюм. Было довольно прохладно — А что так холодно? Привет Верочка! — произнёс проходя в комнату Егор. — Да что-то у них с отоплением. Сварщики работают и не знают, закончат сегодня или нет — ответила девушка. Он сел на диван держа её за руку — Сейчас ты оденешься и нас мама с отцом ждут к ужину. Возражений, прости не принимаю. Он заглянул девушке в её красивые глаза. — Как твоё здоровье? — Вот с этого и надо было начинать — надув губки проговорила Вера. — Прости, я так торопился, так спешил, что обо всём и забыл совсем. — Хорошо себя чувствую. Лучше, чем вчера. Покушала утром наши с тобой вечерние пельмени. Вспоминала тебя с благодарностью. — Верочка, одевайся, я выйду и подожду тебя в вестибюле. Хорошо? — Да — чуть слышно ответила смутившись девушка. Он сидел всё на том же диване в холодном вестибюле и наблюдал за работой рабочих ЖКХ, которые проводили сварку. Вера показалась неожиданно. — Егор, я рядом с тобой совершенно не смотрюсь. Может не пойдём? Мне и в правду не совсем удобно. Она ещё больше смутившись стояла перед ним и постоянно одёргивала свою курточку, вроде бы она смогла бы стать от этого длиннее. Он взял её за руку и вывел из помещения на мороз. — Ох! Как холодно сегодня. Глянь, Егорушка, как пар идёт со рта. Они взялись за руки и пошли на остановку. Им опять повезло. Кольцевой автобус подошёл как раз вместе с их приходом. Они вновь ехали в полном автобусе, стоя на задней площадке, тесно прижавшись друг к дружке и не обращая ни на кого внимания. Им было хорошо вдвоём в переполненном людьми автобусе. Мама открыла входную дверь после звонка сына и пропустила в квартиру девушку, а следом за ней и Егора. Женщина чуть посторонилась к вышедшему встречать детей, мужу. Егор закрыл за собой двери и не громко произнёс — Мама, папа, вот знакомьтесь, это моя Вера. Она опустила глаза и произнесла — Здравствуйте. Меня зовут Вера Макарова. — Ну что ты так смущаешься, доченька? Я мама Тамара Ивановна. Это отец Егора и мой муж Анатолий Николаевич. Вот и познакомились. Давай я помогу тебе раздеться. Она подошла к девушке и сняв с неё куртку повесила её на вешалку, предварительно засунув в рукав её пуховый платок. Вера сняла свои войлочные сапожки, и мама успела рассмотреть, что и они уже латались. — Идите мойте руки и сразу же за стол, мы проголодались смотрю сегодня все. Егор провёл Веру в ванную. Горячая вода шла как положено. — Хм! Горячая вода постоянно. Это просто не может быть. У нас в общаге два раза в неделю и то надо успеть. Они помыли руки и пошли в кухню, где уже стоял приготовленный стол на четверых. Все расселись. — Ну вот и наш стол теперь будет без свободного места — потирая руки произнёс отец наблюдая за новым человеком из—под своих очков. Сказать, что стол был шикарным—ничего не сказать. Стол был полон и прост. По центру стола стоял мамин шедевр—капустный пирог, на тарелках разные соленья, приготовленные в прок на зиму маминой рукой, домашние котлеты — рецепт их знала только одна мама, в селёднице две «иваси» краснели своими глазками и поблёскивали жирком, сухая колбаска и сыр. В супнице домашняя лапша с курицей. Мама порезала пирог и пригласила — Так, Анатолий Николаевич—наливай! — Как же я ждал твоей команды, моя дорогая — откупоривая бутылку сказал отец — Ты, что будешь пить? — глядя в глаза Вере спросил он. — Честно я пробовала только немного пива и один раз на дне рождения шампанское, которое ударило меня в голову. — Попробуй мамину наливку из вишни, она всем нравится. — Ты, Егор, что будешь? — наливая себе водку спросил отец — Мне, наверное, беленькой налей, папа, и маме наливки. — За приятное знакомство и всё хорошее! — подняв рюмку произнёс папа. Все чокнулись и выпили. Мама разлила лапшу в глубокие тарелки. Егор то и дело подкладывал Вере то кусочек колбаски, то сырок, то соленья. Она в начале немного смущалась, но теплота отношений и рюмка сладкого напитка сделали своё дело. Ужин удался на славу. Вера помогла маме убрать со стола, расставила посуду под чаепитие и с помощью лопаточки разложила всем по кусочку пирога. — Верочка, ты меня прости, может быть я тороплю события, но нам с отцом хотелось бы про тебя что-то узнать. Кто ты, откуда, как и где живёшь? Егор конечно же говорил немного, но это его рассказ, а хотелось бы поговорить с тобой, если конечно тебе удобно. Если нет, то это и не так важно. — глядя девушке в глаза спросила мама подливая ей в чашку чай. Девушка не смутилась, даже не покраснела. Она прямо поглядела в глаза маме Егора — Нет, нет, ничего в этом вопросе для меня страшного нет. За свою жизнь я к нему уже давно привыкла. — она помешала ложечкой в своей чашке, отпила глоток и начала говорить выпрямившись на своём стуле. — Я выросла в детском доме—интернате. Своих родителей я никогда не видела. Мама была очень молодой, когда меня рожала, и поэтому оставила после родов в родильном доме написав отказ. Был небольшой период, который я не помню сама, когда меня удочеряла одна семья. Моя няня мне потом рассказывала, что они были довольно состоятельные люди, и что я у них жила до четырёх лет. Потом мужчина нашёл себе другую женщину, и она от него смогла забеременеть. Со своей женой он развёлся, и она тут же сдала меня обратно, как будто бы я какая-то вещь, взятая на прокат. Всё, больше меня никто не брал. В семь лет я пошла в школу. Своей школы у нас не было, и мы ходили в обычную городскую школу. Первые три класса, пока учитель был один, всё было в порядке. Я хорошо училась, меня никто не обижал. В школе нас бесплатно кормили и один раз в год выдавали школьную форму и тёплую одежду с обувью, портфель и книги с тетрадками. В моём классе я была одна и два мальчика из нашего детского дома. Когда мы перешли в старшие классы, то почувствовали, что нас не любят. Если что-то пропадало—всё списывали на нас, хотя ни я, ни мои товарищи мальчишки не воровали никогда. Мальчишек стали бить. Но надо отдать им должное, они сопротивлялись и их начали даже бояться. Но это лишь усугубило ситуацию. Нам не верили. В классе с нами практически никто не дружил. У меня было всего две подруги — Наташа Роговцева, да это та, которая жила со мной в одной комнате и её вот убили, и вторая девочка Соколова Юля. С ней я сидела за одной партой с четвёртого до восьмого пока не поступила в техникум. Это была моя единственная настоящая подруга. Она жила с отцом. Её мама умерла от какой-то там болезни, когда они жили в средней Азии. Её папа военный. Он так больше не женился, но постоянно был на работе поэтому сдавал дочь на неделю в интернат, а по субботам забирал домой. Потом он стал забирать нас двоих. Даже покупал нам одинаковые вещи и относился ко мне, как и к своей Юле. Я его тоже любили. Звали его Соколов Борис Фёдорович. Но в середине восьмого класса он забрал Юлю, и они переехали куда-то на север. Мы в начале писали письма, а потом его перевели в Заполярье, и переписка наша прервалась. — Вера откусила кусочек пирога, пожевала, запила сладким чаем и продолжала: — Я осталась практически одна. Наташа Роговцева вроде бы и дружила со мной, но как выяснилось просто использовала. Я ведь не красивая, а она миленькая и когда мы стоим вдвоём, то парни обращают внимание только на неё. Ей это только и нужно. Поэтому я и не ходила с ней никуда. Мы жили в одной комнате, я готовила, убирала, делала задания, а она гуляла, а с этого года вообще стала жить с мужчиной у него дома. Иногда приходила что-то взять и рассказывала свои истории. Теперь вот у меня даже подруг нет. Я работаю в Бюро добрых услуг. Обслуживаю три раза в неделю старичков. За эти пол ставки мне платят сорок пять рублей и плюс стипендия тридцать. Ничего, мне пока хватает. По немного откладываю, так как пока ещё не знаю где буду жить после окончания техникума. — Она вновь откусила кусочек от своего куска и запила уже остывшим чаем. — Вот вроде бы и всё. Биография у меня маленькая и скупая. — закончила девушка. — Прости меня глупую старую женщину — вытирая слезинку сказала мама. Она встала, подошла со спины к девушке и поцеловала её в голову. — Егор, уже поздно, проводи меня пожалуйста — обратилась она к парню. — Верочка, ты торопишься? Я хочу с тобой немного пошептаться по-женски. Ты не против? — Мама продолжала держать её за худенькие плечи. — Нет, не против. — Тогда наши мужики сейчас быстро встанут и пойдут вместе в подъезд курить, а мы посидим, я тебе кипяточка налью. Мужчины без вопросов встали и вышли. Мама добавила девушке горячего чая, села рядом, обняла за плечи и глядя в глаза тихо сказала — Егор по моему мнению, сделал правильный выбор. Не обижайся на нас и на его. Каким ты его слепишь, таким он потом и будет. А сегодня я прошу тебя остаться ночевать у нас. Я тебе постелю в Егоровой спальне. Ты выкупаешься, вымоешь голову в ванной, я дам тебе новую ночную рубашку. Да и хрипишь ты не по делу, моя дорогая, я тебя травками попою и надену на ноги носки из собачьей шерсти с горчицей. Утром будешь как огурчик. А вот утром, ты будешь спать. Я отправлю Егора на работу, отправлю мужа за свежим хлебом, ты встанешь, смоешь с себя всё что мы на лечим и тогда мы с тобой сходим в одно место. Это ты узнаешь завтра. И ещё одно, я такая женщина, что если что-то решила—спорить со мной не стоит. Договорились? Да и не топят у вас в общаге, мне Егор сказал. Вера не знала, как себя вести. — Хорошо, договорились. А Егор где спать будет? — разволновалась она. — Егор ляжет в зале на диване. Давай, пей чай, а то и этот остынет. Когда вошли мужчины, они мирно обсуждали детали какой-то там одежды. — Пап, давай, наверное, по рюмочке ещё, а то я ничего пока не понял — глядя на их сказал Егор. А разве можно понять вообще женщину? Весь вечер мама занималась только Верой. Девушка накупалась в ванной, набрав её полной и подливая горячую воду. Вымыла голову так, как давно, или вообще никогда не вымывала. Мама дала ей шампуни для волос и тела. Новое огромное, банное, махровое полотенце, розового цвета, было шикарным. Новенькая, хлопчато—бумажная, мягкая и лёгкая ночная рубашка приятно ласкала её выкупанное и распаренное тело. Мама уложила её на чистое, выглаженное, постельное бельё в кровать сына, принесла серые, вязанные носки, насыпала в них горчичного порошка и приказала надеть. Принесла стакан с водой и добавила в него из двух бутылочек, которые в народе называют просто «чекушка», столовой ложкой жидкости, цветом похожей на чай, и сказала — Вот, дорогуша ты моя, а это выпей и ложись спать. Это зверобой и тысячелистник, настоянные на спирту. Это тебе поможет. Спокойной ночи! Сон сморил девушку практически сразу. Укрытая заботливой рукой мамы Егора тёплым одеялом, она, свернувшись калачиком, не успела ни о чём и помечтать, уже крепко спала и интересно сопела, как маленький ребёнок. Мама улыбнулась и, уже спящую, поцеловала в голову.

Закрыв плотно двери спальни мама вышла, к тихо бубнящим на кухне, своим мужчинам. Те замолчали и уставились на мать и жену. Женщина сияла — Господи! Неужели ты услыхал мои молитвы! Это та девочка, о которой я всегда мечтала, как жена моего сына. Не обижай её, сынок. Её уже один раз крепко обидела судьба, и это дитё само вступило в борьбу за выживание. Завтра вы разойдётесь утром, а мы с ней поедем на рынок. Я её хочу одеть и обуть как положено. Что же это она ходит не понятно в чём. Вы согласны? Да в принципе я и совета вашего не спрошу. Я уже решила. А с ней и никто не собирался спорить. Эту черту её характера мужчины знали хорошо. Мужчины уже почти допили бутылку беленькой. Мама глянула на это безобразие — Так, что-то вы разошлись! Оставила вас на пол вечера без присмотра они и рады. Давайте заканчивать и спать. Завтра Егору на работу. Отец разлил остатки по рюмкам, чокнулись с сыном предварительно переморгнувшись, выпили и разошлись по своим комнатам. Егор спал в зале.

Егор бежал по заснеженной улице на работу. Проснувшись и позавтракав теперь он спешил на вывод майора из камеры. В субботу утреннего построения не было, и он прямиком спустился вниз. Двери открыл постовой — Егор, что оправку, когда будем начинать? — спросил он. — А сменщик пришёл твой? — Пока нет, опаздывает видать. — Ну вот придёт, вызовем кого-то из группы и начнём. Ты же порядок лучше меня знаешь. Или проверяешь меня? — Нет, нет, начальник, что ты, это я так. Тоже спешу домой. Суббота ведь. — Сделай объявление по блоку, чтобы все готовились к оправке. Женщины есть? Никого вечером не подсаживали? — Да, есть одна, цыганка, её вчера поздно уже розыск кинул, но она по мелкому хулиганству в общей камере сидит сама. — Вот давай, пока нет смены, выводи её первую на оправку. — Слушаюсь! — ответил сержант и открыв двери первой по счёту камеры крикнул: — Ленка, давай выходи первая на оправку и быстро. Из камеры вышла ещё совсем не старая женщина в разноцветных юбках, в шикарном разноцветном платке, с большими бусами на груди не застёгнутой до конца кофты. Верхнюю одежду она несла в руках. — Да ты верхнюю оставь в камере, сейчас назад сядешь — рассказал ей Егор. Она послушно бросила на подиум свои вещи и зашла в туалет. Постовой закрыл за ней двери. Пришла смена. Второй постовой извинился и раздевшись принялся звонить в ДЧ за помощью. Пришло два человека с оперативной группы. Егор приказал постовому — Всё, выводи Ленку, начинаем оправку всему блоку. Ленка вышла сразу, подошла в плотную к Егору, глянула в его глаза, наклонилась к уху и прошептала: — Скоро, скоро ты женишься, будет счастье не долгим, будет сын у тебя. Трудной будет твоя судьба. Это тебе мой подарок за то, что не обидел ничем на киче. Она прошла в свою камеру, а Егор остался думать, ну откуда это видно и что она вообще может знать о нём, если он и сам пока ещё ничего не знает. Не придав значения он начал работу в блоке. После пересменки, Егор вышел в вестибюль и начал приём передач для арестантов. Людей было много. Некоторые просились на свидание, кто-то предлагал деньги за то, что их арестанта отпустить, кто-то просто просил передать весточку на бумаге или на словах. Егор всем аккуратно отказывал, не зная, что потом с этим делать. Музыканта снова не было на работе. Михась появился неожиданно. Видно было, что он уже сбегал в разливайку и заправился от туберкулёза. — А! Егор! Привет! Как дела? Ты чо снова сам сегодня? Как там наш майор? — засыпал он вопросами своего товарища. — Вот бери сумки и неси вниз. Сейчас будем его кормить. — ответил Егор. Саня послушно схватил несколько проверенных уже пакетов и потащил в низ. Разложив все пакеты на длинном столе Егор и Михась стали перебирать содержимое, разрезая на кусочки всё, что в пакетах было, дабы избежать передачи в записках какой-то информации. Они резали пирожки, хлеб и котлеты пополам, вскрывали пачки сигарет, при этом не забывая откладывать по чуть своему майору, чтобы накормить. Раздав все передачи Михась попросил вывести на допрос Майора из камеры предполагаемого убийцы. — Ну вы и тянете время, господа. Я уже думал помру с голода у вас—майор придвинул к себе пакет с набранными у арестантов продуктами, стал с аппетитом есть. — Ну, что скажите, Борис Семёнович? — не выдерживая уже затянувшейся паузы, спросил у агента Михась. Тот молча доел содержимое пакета, свернул мусор, набрал себе купеческого чая в кружку, и только после этого начал рассказ: — Да, ваши догадки были не беспочвенны. На этом Сергее Копылове не только Наташа Роговцева, но и её мужчина, с которым она сожительствовала больше года. Он главный инженер одного из наших крупных предприятий, женат, имеет двоих не совершеннолетних детей. Со своей женой он и не думал разводиться, а вот беременная Наташа ему как кость в горле стала. Он и подарил свою Наташу одному авторитету за три гулянки бесплатно в ресторане. Копылов с сыном этого авторитета и ещё с одним оболтусом, пристали к ней, хорошо угостили, ну и стали приставать. Та в отказ. Они вывезли её в центральный парк подальше от людских глаз. Авторитетный человек приказывал им её лишь поиметь по разу каждый, но не убивать. Это Сергей был первым, свалил её, она сопротивлялась, это же надо, и я бы сопротивлялся если тебя голой задницей в снег, никакого удовольствия. Он её несколько раз ударил она и отключилась. Они подумали, что умерла, прикопали её в снегу и убежали. А она просто замёрзла потому, что была ещё и хорошо выпившая. Потом он рассказал всё этому авторитетному и тот приказал им замочить и главного инженера. Они его ноги забетонировали в тазике и «солдатиком» живого сбросили в речку с моста. Вот такой расклад. Давай бумагу я всё напишу и в понедельник меня выпустишь. Не умеете вы гостей хорошо встречать. Последний раз к вам приезжаю. Так своему Музыканту и передайте. Он взял у Михася бумагу и ручку и стал писать отчёт о раскрытии преступления. Михась был доволен. У него самостоятельное двойное раскрытие есть. Егор душой уже был дома. Он думал об одном — Когда же они уже уйдут от него, чтобы отдать приказания и бежать домой. Мама с его Верой сегодня на рынке. Мама знает, что и как делать. Время неумолимо приближалось к обеду. Закончив с Изотовым и вновь заведя его в камеру, Егор распрощался с надоедливым Михасём, звавшим его в наливайку, и отдав нужные указания и так всё знающему постовому устремился быстрым шагом домой. Скрипко так и не появился на работе в субботу.

Вера, после выпитого лекарства на спирту, спала, как убитая. Тамара Ивановна, отправив сына на службу, а мужа за свежим хлебом в пекарню, вошла в комнату сына и легонько тронула спящую девушку за укрытое одеялом, плечико. Вера тут же открыла глаза и привстала на локтях — Доброе утро, дочка, как тебе спалось на новом месте? Как ты вообще себя чувствуешь? — спросила мама. Вера чуть посидела, прочувствовала каждую свою клетку тела, заулыбалась так, что глаза стали искриться теплом — Вы знаете, я так никогда ещё не спала. Спасибо вам и чувствую я себя прекрасно, вот только ноги в носках мокрые. — Всё по тому, что ты спишь дома, а ноги так и должны были пропотеть, чтобы выгнать твою хворь. Вставай, иди купаться, одевайся, я жду тебя в кухне завтракать. Потом поедем в одно место. Она погладила девушку и вышла. За всю свою не долгую жизнь с ней пока ещё никто так не обходился, в душе кипело какое-то не понятное чувство, и было ужасно хорошо на сердце. Позавтракав и попив чай, Тамара Ивановна убрала со стола, поставила посуду в раковину и вышла из кухни. Не долго думая Вера стала мыть посуду. — Верочка, что ты, я потом сама вымою. Вот, оденься пока в это моё пальто. Оно должно быть тебе чуть великовато, но с твоим пуховым платком будет хорошо, а то сегодня на улице морозец ещё больший и в твоей курточке будет холодно, тем более, что мы будем на улице какое-то время ходить с тобой. Она принесла коричневое осеннее пальто. Вера приняла вещь и одела. Мама покрутила её, рассмотрела: — Ну и нормально. Умный не скажет, а дурак не догадается. Нам и нужно это пальто только на два часа. Одевайся, обувайся, сейчас выходим.

Они пришли на остановку, дождались нужного автобуса и сели в тёплый «Икарус». Через какое-то время женщины вышли на остановке «РЫНОК». — Ну вот, теперь пошли по рядам, как раз все разложились уже. В руках у Тамары Ивановны была клетчатая сумка похожая на дорожную. Вера еле поспевала за ней. Первое выбрали пальто зимнее с меховым воротником. — Что вы, что вы, мне не надо. Я и подумать такого не могла даже. — покраснев, толи от мороза, то ли от застенчивости прошептала девушка. — Помнишь, Вера, что я тебе вчера говорила? Не надо со мной никогда спорить и будет всё у нас хорошо. А ну ка примерим! По-моему, даже очень хорошо! — Ой! Конечно замечательно! Гляньте как вашей дочери всё идёт! А особенно песцовый воротник под её глазки! — запела обычную песню продавщица. — Я сама как-то разберусь, хорошо или плохо — оборвала её мама: — Зеркало где? Та заметалась по ряду и принесла довольно большое зеркало. — Вера, смотри сама. Не давит? Как в плечах? Как в талии? И мне кажется теперь, что это то, что нам надо. Сколько стоит? Продавец посмотрела в книгу и показала маме цену. Тамара Ивановна так же молча отдала деньги, приняла сдачи и взяв завёрнутое пальто уложила его в сумку. — Спасибо! — сказали обе женщины. — Носите на здоровье! — проговорила продавец дотрагиваясь деньгами от продажи к остальным вещам. — Первая покупка, пусть деньги притянутся к остальным моим вещам—бубнила она. — Так, теперь пойдём купим костюм. Я как-то видела здесь красивые брючные костюмы. — командовала мама. Вера молча шла следом. Ряды женской одежды растянулись на большое расстояние. Они купили всё, что хотела Тамара Ивановна. Красивый брючной, тёмно синий костюм, белую блузку под него, зимние сапоги чешской фирмы «ЦЭБО» коричневого цвета и с замками сбоку, да такие тёплые и мягонькие! Потом было нижнее бельё вплоть до носков и модная мохеровая шапка, а под занавес мама купила косметику. Несколько разных баночек теней и брасматик—туш для ресниц Ленинградской фабрики, и губную помаду. — Ой! Да я не пользовалась никогда этим, и не умею. — Научишься — ответила мама довольная собой. Они сложили всё богатство в сумку. — Что, Вера, пора ехать домой, Егор с работы придёт, надо обед готовить. — А можно я приготовлю? Я борщ сварю если можно? — заглядывая в глаза матери спросила девушка. — Борщ так борщ. Хорошо. Они шли рядом, несли сумку вдвоём, взявшись каждая за одну из ручек у сумки, и уже обсуждали будущий обед.

Егор позвонил в свою дверь. Она открылась и на пороге стояла его Вера в переднике. Волосы её были повязаны светлой маминой косынкой. Она улыбалась. В коридоре стоял приятный аромат чего-то вкусного. — Привет! Вот я уже и дома. Завтра выходной. Может в кино сходим? — говорил он раздеваясь и вешая свои вещи на вешалку в прихожей. — Мама! А что так вкусно у нас пахнет? Что ты нам приготовила к обеду? — Простите, я ничего сегодня не готовила. Это всё она, наша молодая хозяйка. — Ты? — удивился Егор глядя в глаза девушке: — Ты умеешь готовить? — Да! Представь себе. Иди мой руки и садимся. Только тебя и ждали. Они сидели на своих местах. Отец снова выпросил у жены беленькую — Ну ты только подумай сама. Ну как мы не выпьем за борщ? — Тебе лишь бы повод был. — доставая чекушку со встроенного шкафа сказала мама: — Ну а мы опять наливочки. Вера хозяйничала за столом. Она насыпала всем в тарелки своё произведение, ложечкой добавляла сметану и с тарелки предлагала нарезанный чеснок и перец. Борщ понравился всем — Знаешь, отец, думаю, что наш с тобой сын с голоду не умрёт — смеялась мама — А она мне пообещала на следующий раз приготовить котлеты по её рецепту. После обеда все пошли глядеть на покупки. Вера надела в начале свой новый костюм и блузку, несколько раз прошлась как на подиуме перед сидящими на диване в зале родителями и Егором. Потом она надела верхнюю одежду, новую шапку, и сапоги. В её глазах сиял восторг. Она была дважды счастлива — первое, что, наверное, у неё появляется семья, она это чувствовала всем своим существом, и второе—что в этой семье её никогда не обидят. Чуть выпивший отец с радостью на лице громко рекламировал новые покупки, а Егор и мама весело смеясь хлопали в ладоши. Вера переоделась, сложила костюм и вновь отправила всё это богатство в сумку. — Верочка, ты свои старые вещи не забирай. В курточке ты сможешь на даче у нас переодеваться весной, и сапоги туда же отвезём и всё что тебе мешает и ненужно пока. А ты одевайся и с сего дня ходи только в новом. Оно тебе к лицу очень идёт. Да, Егор? Молодые целый вечер никуда не выходили. Мама сказала, что сегодня повторим процедуры по лечению, и с ней уже никто не спорил. Они глядели телевизор, играли в подкидного дурака в карты. Папа, оставшись много раз обиделся и пошёл в подъезд курить. Потом пили чай с вареньем. После маминого лечения, Вера вновь оказалась под одеялом в кровати Егора. Следующий день так же пролетел быстро и вечером Егор пошёл провожать Веру в общежитие. Завтра ему на работу, а ей на занятия. Они шли медленным шагом по заснеженным улицам города. Им было тепло и радостно. Вере казалось, что на неё все обращают внимание, а оно так и было, и Егор немного гордился, но и ревновал так же совсем немного свою Веру ко всем подряд. Они поднялись к ней в комнату. Отопление уже работало и было тепло. Они сняли с себя верхнюю одежду и сели на диван на против друг друга. Молодые люди гляделись в глаза. Он обнял девушку и прижав к себе нежно стал целовать в губы. Она не сопротивлялась, а даже наоборот обняла парня за шею, и сама стала его целовать. Егор напрягся. Он уже не понимал ничего — Гоша, милый, не надо сегодня этого. Потом. Я не готова к этому. Ведь я же девочка. У меня впервые такое. Погоди немного. Ты мне не сказал ещё главного, что любишь меня. Он отпрянул от неё. Взял за руки, заглянул в красивые глаза и тихо прошептал: — Прости меня, Верочка, милая моя девочка. У меня это тоже в первый раз. Я такого не говорил ещё никому в жизни. Вера, я тебя сильно люблю. Слышишь? Я тебя люблю! Я тебя никому в этой жизни не отдам, никогда не обижу и не дам обидеть. Я тебя сильно люблю! Они снова припали друг к другу. Поцелуй затянулся. — И я тебя люблю, мой Гошка. И я тебя никому не отдам, никому и никогда. Я буду тебе примерной женой и хорошей мамой нашим детям. Понял меня? Егор шёл домой пешком. На последний автобус он опоздал, но душа его пела. Он был по-настоящему счастлив. Он сам любил и его любили, а это важно. Теперь всё должно пойти по-иному. Егор верил в судьбу.

Михась не обманул. Они отправили обоих агентов, предварительно переодев в своё, накормив на дорогу и произведя полный расчёт. Плохо—хорошо, но Егор заработал с этого семьдесят целковых. Саня протянул ему двадцать три трояка и рубль, столько же положил и в свой карман — Всё, с руководством я так же рассчитался. Отдал начальнику розыска двести рублей, и нам с тобой полтораста, чирик мы с тобой пропили в нашей таверне, остальное пополам. Когда будешь этап отправлять в СИЗО? — Да я пока не знаю. Скрипко нет на работе и что с ним случилось никто не знает, или все молчат. Я спросил сегодня на утренней оправке у командира конвойного отделения, так он хитро улыбнулся и пожал плечами. — Да забухал твой Музыкант. Ему начальник всё прощает. У него редко, но это бывает. Его очередной раз бросила жена. Ну кому он такой муж нужен, если он и днями и ночами на работе. Бабой надо заниматься серьёзно, а не наскоками. Так что руководи сам. Бери всё в свои руки, чтобы все видели, что на тебя можно положиться. Ты пойди узнай в кадрах, когда они отправят твои документы на присвоение звания. Там Ирка капитанша, холостячка, между прочим. Дай ей двадцатку по-тихому, она всё сделает быстро. Понял? — Саша, да я не умею давать, да и не знаю её. Может ты поможешь? Вот возьми деньги и дай за меня, пожалуйста. — Да пойми, ты, такие вопросы решают сам на сам. Все так делают. Один раз дашь, она молча возьмёт и всё станет на свои места. Иди прямо сейчас, она в хорошем настроении. Я видел им тортик понесли в отдел. Понял? — Да. — произнёс Егор обдумывая, как он будет ей давать. Но всё прошло как нельзя хорошо. Он отвёл Иру в сторону, в начале выдавил из себя просьбу. Она намекнула, что надо бы там презент сделать. Он достал семь трояков и отдал Ире. Девушка молча пересчитала, утвердительно качнула головой и сказала, что к концу месяца получишь своего мамлея, и что пузырь с тебя. После этого она развернулась и как будто бы ничего не произошло, ушла в кабинет. Егор, впервые давший взятку, стоял в длинном коридоре ГО мокрый от напряжения. Всё когда-то бывает впервые, подумал он.

Первая неделя самостоятельного управления изолятором пролетела стремительно. Утром Егор приходил на подъём и оправку, за тем шёл на совещание то ли к начальнику ГО, то ли к первому заму или к начальнику розыска, потом отправлял конвой в суд, за тем организация питания, подпись и приём передач, обед, после обеда следственные работы с арестованными в следственных кабинетах, пропуск адвокатов и свидетелей, досмотры. Потом приём конвоя с судов и полный ежедневный обыск камерного блока, раздача ужина и передач, отпуск конвоиров по домам, вечерний прием арестованных из районных отделений совместно с дежурным по ГО и уход домой. Теперь он в начале шёл к Вере. По улицам они не гуляли, было ужасно холодно. Побыв у неё в комнате пару часов, нацеловавшись вдоволь, он уходил на последний автобус и ехал домой, чтобы завтра с утра повторить всё с самого начала. И так каждый день, каждый день. Вера готовилась к дипломированнию. По пятницам он приезжал и забирал девушку с собой. Она жила два дня у них дома, а вечером в воскресенье он провожал её в общагу. Всем было комфортно. Дома уже не стесняясь говорили о женитьбе.

Николаю Николаевичу предложили очередной отпуск. Он приехал в отдел весь помятый, не похожий на боевого начальника ИВС без которого не обходился даже сам начальник ГО. Офицеры в отделе прямо говорили — Всё, сорвался наш Музыкант теперь уже основательно. Пил и не мог остановиться. Музыкант отдал Егору ключи от его сейфа, объяснил, как им пользоваться и какие журналы необходимо вести и заполнять, забрал из своего сейфа всё, что считал необходимым и попрощавшись уехал на такси. Снова Егор остался один. Он достал из сейфа все журналы и ужаснулся, они не заполнялись с момента прошлой проверки главком, то есть уже больше года. Молодой начальник включился в работу.

Конец семидесятых — начало войны в Афганистане, начало Андроповской борьбы с коррупцией, казнокрадством и «цеховиками». Умные и предприимчивые люди в России были всегда. Найти, как из ничего сделать деньги могли не многие, только те, которые были допущены к руководящей материально ответственной работе и имели голову на плечах. Совещания проходили за совещаниями, но достать «цеховиков» было не так и просто. Они, на государственном оборудовании, работая во вторые и третьи смены умудрялись производить параллельно продукцию, которая не учитывалась планом из отходов производства, которые были изначально не скромно завышены. Деньги потекли рекой. Платили всем первым лицам партии на местах в городах, прокурорам, судам и по этому милиции было не совсем удобно с ними возиться. Да и начальники ГО получали свои откаты. Но в реальной жизни они все так же требовали у работников МВД правильной работы и показателей по этим вопросам. Из Афгана уже пошли первые цинковые гробы, но люди лишь перешёптывались об этом, боясь говорить вслух открыто. Вот в это самое время и началась самостоятельная рабочая жизнь Егора Анатольевича Щербакова в ГО МВД. Звание, как и обещалась Ира, пришло через один месяц. Весенний женский праздник совпал с присвоением первичного специального звания «младший лейтенант милиции» и Днём Рождения Веры. Ей исполнилось восемнадцать. Весна бушевала, как по заказу. Солнце пригревало всё сильнее, морозы спадали даже ночью, потекли ручьи. У Веры подошли Государственные экзамены и защита диплома. Она усиленно занималась, готовясь к концу учёбы. Егор был по уши загружен на работе и поэтому их встречи, хоть и были ежедневными, но могли носить и скоротечный характер. Вера подшила новые погоны своему парню, как на китель, так и на шинель и теперь он гордо вышагивал уже офицером, искоса поглядывая с гордостью на свои погоны. День рождения отпраздновали скромно, в семье. Вера приготовила свои котлеты. За столом все их хвалили — Верочка, знаешь, я вот живу с Тамарой Ивановной уже очень много лет, она прекрасно готовит, но такой вкуснятины я не пробовал — наклонившись к девушке в ушко сказал отец, при этом хитро прищурюсь и глядя на жену. — Что ты там уже наплёл? Наверное, котлетки хвалишь? — спросила она. — Да! Верочка! Расскажи пожалуйста где ты так научилась готовить? И, если конечно можно, поделись своим рецептом со мной пожалуйста. — Да! Конечно же я всё вам сейчас расскажу. Готовить меня учила наша повар, тётя Наташа в детском доме. Я вечно была голодной, худющей, она говорила, как цыплёнок из продуктового магазина. Мне очень нравится готовить, и я ей помогала. Ничего там такого особенного нет, просто я чуть по-другому готовлю фарш и жарю на сливочном маргарине. — А как ты делаешь свой фарш? — спросила мама. — Берём один килограмм хорошего говяжьего мяса и режем его на кубики. Потом берём грамм двести обычного свиного сала, и так же режем на кубики без шкурки конечно. Всё это кладём в глубокую миску и перемешиваем. Потом туда чистим и режем на кубики две хорошие, но не сильно огромные картофелины, одну большую головку лука, и вымачиваем в молоке один приличный кусок белого хлеба и его рвём на кусочки. Солим и перчим, но не совсем много, ибо пересол всегда под столом, а недосол на столе. Замешиваем все это и начинаем крутить на машинке—мясорубке. Полученный фаш вновь замешиваем, добавляем туда одно яйцо курицы и выдавливаем пять—шесть не больших зубочков чеснока. Теперь ещё раз замешиваем. На разогретую, желательно чугунную сковородку кладём кусочек маргарина. Можно конечно и не растительном масле, но вкус будет не таким сразу. Котлетки лепим не большими такими мышками толстушками и хорошо прожариваем с обеих сторон. Складываем в кастрюльку и заливаем тем жирком, что остался в сковороде. На новую порцию новый маргарин. Потом заливаем сложенные котлетки горячей водой, чуть подсоленной и тушим до готовности. Когда начали процесс тушки кладём три листика лаврового листа. Вот и всё. — Ха! Ну, дочка, научила. Я картофель не кладу, на молоке не замешиваю и жарю на растительном масле, и яйцо не кладу в фарш. Спасибо за науку. Егор весь сиял гордостью. Его Вера всё больше нравилась маме. — Да, дети, у нас для вас есть новости. Мы с отцом в эту пятницу уедем на свадьбу на три дня и приедем лишь в понедельник в обед. — А куда и до кого вы едете, мама? — спросил Егор. — Крестница моя выходит замуж, они прислали телеграмму с приглашением. Так что, Верочка, хозяйничай здесь без нас. Я вам наготовлю и в обед мы с отцом уедем, а вы с работы и учёбы приходите прямо домой. — Что там у тебя на службе, сынок? — спросил отец. — Да хвалиться особенно и нечем. Сорвался мой начальник в пике, его отправили в отпуск, а я сам, что услышу от кого, то и делаю. Не учит меня никто и ничему, сам постигаю всю науку. — Возможно это и к лучшему, сынок. Терпи, всем нам не просто всё давалось. Вечером и ночью сотрудники ОБХСС набросали в изолятор много народа. Все «общие» камеры были битком забиты. Накрыли левое производство швейной фабрики и цеха по выпечке кондитерских изделий. В основном в камерах находились женщины. Утром, на первом совещании, начальник ГО долго говорил о массовом характере процесса наживы за счёт государства, но взяли только рабочих, то есть исполнителей, а вот истинные хозяева процесса остались как всегда в тени. Оперативному составу было приказано отработать на причастность каждого, сидящего в камерах, человека. После совещания начальник ГО неожиданно попросил Егора задержаться в кабинете. — Тут вот какое дело, Егор Анатольевич — начал он без вступлений. — Я слежу за вашей работой и пока доволен. И начальник розыска говорит о вас только положительно. Значит мы не ошиблись, назначая вас на эту работу. На вас сегодня лежит главная ответственность за выполнение ГО поставленной партией задачи. И это не шутка. Как вы себе представляете её выполнение, я хотел бы знать именно ваше мнение. — Он встал из-за своего стола, прошёл по кабинету и остановился на против сидящего за подставленным на совещании столом, Щербакова. Егор привстал. — Сидите пожалуйста, мы не на совещании. Так что вы скажите? Егор не был готов к такому развороту. — Товарищ полковник, я бы пока не спешил запускать оперов в изолятор. Давайте сделаем выдержку. Нам разрешено по закону удерживать в общих камерах, задержанных по подозрению в совершении преступлений семьдесят два часа. Вы сами подумайте. Там в основном женщины. У них семьи и дети. Это пока в данный момент они все героини, а через сутки нервы их начнут давать слабину, через двое суток они станут психовать и метаться, а на третьи сутки они начнут просто сходить с ума в четырёх тёмных стенах подвального помещения без допросов и объяснений. А я тем временем пущу слушок, что тех, кто откажется говорить со следствием вывезут в областной центр в СИЗО, а вот оттуда вообще тяжело будет выйти. Они ведь не знают, что мы этого не сможем сделать. Будет страшная истерика, и вот тогда-то и запустить оперов, только без угроз, ласковых и с добрыми глазами. Поверьте, что женщины это дело прочувствуют быстро. Тогда-то они, чтобы попасть быстрее домой, расскажут операм про всех и сразу, наперебой, кто быстрее. Вот как бы я поступил именно сегодня. Да, и кинуть бы им одну «наседку», чтобы она спровоцировала несколько скандалов в камерах. Он отчитался и замолчал. — Знаешь, Егор, и всё-таки мы в тебе не ошиблись. Я разрешаю работать тебе по твоему плану. Составь мне всё это на бумаге и начинай работать. Скажи Михасю, пусть найдёт тебе «подсадку», деньги найдём. — Он дружески хлопнул парня по плечу — Давай, работай! Егор вышел из кабинета начальника, спустился к себе в низ, позвонил Саше, и когда тот пришёл всё ему рассказал. Михась сел за стол начальника ИВС, оскалил рот в улыбке — Ты заработал один балл от начальника. Молодец. Мне пока он ничего такого не поручал самостоятельного. А что, придумал ты лихо. «квочку» я сегодня к вечеру привезу, оперов предупрежу чтобы пару дней не совали нос, ну а ты давай, провоцируй здесь всё на свой страх и риск. Чтобы эти бабы тебя сами не разорвали. Молодец ты, Егор. Бах! И сразу в дамки. Он быстро ушёл. Егор сел за своё место, достал свою портативную печатную машинку и стал печатать для начальника ГО план мероприятий на три дня по ИВС ГО МВД. Уже к вечеру из камер стали доноситься просьбы принять от задержанных женщин. Егор сам вошёл в первую камеру. Кроватей здесь не было. Они полагались лишь для подследственных и арестованных лиц. В камерах общего содержания имелся лишь подиум. Женщин было человек пятнадцать. Они разутые сидели, стояли, некоторые лежали на подиуме и все что-то громко говорили, говорили, доказывали и возмущались. Егор попросил тишины. На какое-то малое время ему удалось это желание. Он поднял руку и спросил — Что за вопросы у вас возникли? Какие претензии к содержанию? Вас кто-то здесь обидел? Что вас не устраивает? — после его последнего вопроса раздался оглушительный крик с матами, угрозами, проклятиями. Егор молчал и слушал — Ты чо, сосунок, берега попутал? Ты за что нас здесь держишь? Мы все будем жаловаться в прокуратуру на твои действия! Ты сам завтра сядешь рядом! Удод молодой и сопливый! Будь ты проклят, гад! Подожди, подожди! — Я попрошу вас не оскорблять меня, я на службе. А вы все задержаны на основании того, что подозреваетесь в мошенничестве против государства. — Когда придёт следак? — кричала и топала ногами толстая тётка. — А следак не придёт. Вас всех этапируют в областной СИЗО по-народному в тюрьму, вот там-то и будут с вами разговаривать, уважаемые мною дамы. Можно конечно же и здесь это сделать, но вы ведёте себя не совсем адекватно. Он повернулся и постовой захлопнул с силой за ним двери камеры. Звук получился сильным. Такие звуки давят на психику не подготовленного человека устрашающе. Вот и сейчас там в глубине камеры кто-то сразу дал слабину и зарыдал. Какая-то женщина кричала, что зачем ей всё это надо, никого прикрывать она не станет, у неё четверо детей и сидеть из-за кого-то она не собирается. Её кто-то пытался безуспешно успокоить. — Всё, процесс пошёл. Я ошибся. Уже завтра можно будет снимать сливки. Егор прошёлся по всем общим камерам и везде был один и тот же разговор. Под вечер Михась завёл в изолятор агента. Если встретишь такую даму в городе, можно подумать, что это простая училка истории или обществоведения. Женщина была того возраста, когда у женщин трудно его определить на общий вид и взгляд. Видно, что ей уже за тридцать, но ещё далеко не сорок. Мужики таких баб полюбляют. У них нет проблем. Она уже давно всё умеет, всё делает и за это ничего не просит кроме денег. Они уже, как водится, побывали замужем, поимели множество любовников и теперь сами могут определить на один только взгляд, что, как и сколько можно ждать от мужика. Она была в круглых, допотопных, светло жёлтых очочках, Болоньевой, давно вышедшей из моды, серенькой в полосочку курточке, Страшненьких, но чистых гамашах, в мужских носках и зелёных резиновых сапожках. Волосёнки её туго завязаны в хвостик на затылке. Такая вот невзрачная, не приметная особа. Она села на предложенный ей стул. — Как тебя зовут? — спросил Егор. Она как-то отшатнулась в сторонку. — Меня не зовут, я сама люблю приходить, когда захочу сильно. — хихикнула она. Михась чертыхнулся. — Да Зойкой её зовут по прозвищу «горбатая». — Странно, я горба никакого не заметил. — Разглядывая женщину сказал Егор. — А он у меня не там, куда ты смотришь, а в другом месте. Хочешь покажу? — Хорошо, только попозже. — принял игру Егор. — Тебе надо будет пару дней поработать. Мы тебя подсадим к группе девчат, которые работали на левом производстве, так называемые «цеховики». Надо узнать, кто организатор и где ещё остались цеха по пошиву? Понятно? Что возьмёшь за работу, Зоя? — По чирику за сутки и на сегодняшнюю ночь к двоим мужикам в «хату» я соскучилась по ласкам. А голодные зэки ласкать умеют. Как идёт? — Зоя, ну ты же понимаешь, это не СИЗО, тут твои крики будут слушать сто с лишним человек, а завтра всё расскажут адвокатам. Давай без этого. — Хорошо, без этого по палтосу за ночь или я пошла. Михась переглянулся с Егором. Щербаков первый раз вообще был в такой ситуации. — Лады, посиди пока, я сейчас приду. — сказал Егор поднимаясь и выходя из изолятора. Он поднялся на второй этаж, вошёл в приёмную и приоткрыл двери к начальнику. Тот заметив лейтенанта лишь махнул рукой призывая войти. — Что там у тебя случилось? — спросил он глядя на Егора по над очков. Егор всё ему рассказал. — Знаете, товарищ полковник, есть возможность расколоть ещё одного чёрта по убийству в городе. Я ему пообещаю за явку с повинной привести на ночь бабу. Вот мы два зайца и от мусолим с одного выстрела. Как вы считаете? Как скажете, так я и сделаю. Начальник долго смеялся — Да! Такого я в своей практике не припомню ещё. Ну да ладно. Чёрт не выдаст, свинья не съест. Давай, договаривайся за явку, пусть Михась правильно её оформит только и подкладывай под него свою даму. Ха! Ха! Егор спустился вниз. Михась и Зоя мирно беседовали о чём-то своём и курили. — В общем так! Денег не будет ни копейки, тогда подложу тебя на всю ночь под одного чёрта, но услышу крики всё закончится. Так устроит? — Хороший хоть чёрт? От мусолить то меня сможет? Выдержит ночь? — Ты согласна или нет? — повторил Егор чуть добавив металла в голосе. — Да! Да! Бедную женщину и здесь обманули, менты позорные. — Всё, тогда завожу тебя в хату к бабам. Начинай работать. Секс ночью. — Хорошо. Пошли начальник. Вот я оторвусь сегодня. Постовой открыл двери первой камеры и завёл туда Зойку. Двери вновь хлопнули с силой. — Как тебе это удалось? Ну ты и сохатый! Что, начальник дал согласие? — Дал и разрешил подложить её под того чёрта, что привезли по подозрению в убийстве. Он сказал, чтобы ты вывел его сейчас и пошёл с ним на сделку. Ты ему бабу на всю ночь, а он явку тебе по мокрухе. Понял? — Да понял я Егорка, понял! Ну и молоток же ты! С меня пузырь. Давай выводи его сразу. Сейчас и поговорим по душам. Он и так в принципе не отказник. — Да, и ещё, два чирика это наши с тобой деньги. Начальник сказал, что деньги эти даст. Понял? Хороший я у тебя ученик? — Улёт! На лету портянки снимаешь. Дело будет. Давай этого босяка. Постовой открыл камеру и назвал фамилию арестованного — Машко, на выход. — Мне с вещами, или как? — спросили из глубины тёмной камеры. — Или как! — ответил постовой: — Лицом к стене, руки назад! Из камеры вышел высокий, молодой парень одетый в спортивные штаны и тренерку с замком на груди. Поломанные туфли с вытянутыми из них супинаторами, хлопали при ходьбе задниками об пол, не давая возможности быстро идти. Двери камеры с силой захлопнулись. Постовой закрыл её на замок, повернулся к зэку. — Что стал, давай звиздуй в следственный кабинет на допрос. — А! Машко собственной персоной! Привет, привет! Я уже скучаю за тобой. — начал подготовку Михась: — помнишь наш последний с тобой разговор? Да ты присаживайся, будь как дома. Ты мне тогда сказал, что если я тебе подгоню на ночь бабу в «хату» ты всё мне откровенно расскажешь и напишешь. Был базар? Арестант молча кивнул головой ожидая продолжения разговора. — Ну так я выполню своё обещание. Могу прямо сегодня. Ты готов? Сколько вас в «хате» людей? — он открыл журнал рассадки — Ага! Двое. Ещё один непутёвый с тобой. Могу даже её к вам двоим кинуть. Что молчишь? За базар я ответил, а ты? Машко почесал затылок. Грязные, давно не мытые и не чёсанные чёрные волосы стояли дыбом. Он покрутился на лавке и выдавил — И я отвечаю. Что ты хотел узнать? Давай бумагу я сам напишу «чистуху». Она, надеюсь, мне тоже зачтётся. Я его не сам завалил. Нас двое было. Со мной ещё студент один был. Это он его ударил молотком по башке и отшманал труп он, я только дрался с ним на людях у кабака, а это много людей видело. Я спросил у него—Зачем ты бил вообще? Кто тебя просил? А он ответил, что давно уже зол на него. Вроде бы из-за девки. Короче Калинин его завалил, сынок директора швейки нашей. Давай я всё напишу. А с бабой точняк не надуришь? Машко взял бумагу и ручку, удобно уселся на прикрученной к полу табурке и стал писать, предварительно спросив на чьё имя составлять сей документ. Михась был на высоте. Два раскрытия в этом месяце он записал на своё имя. Да! Не даром он завёл дружбу с этим новеньким замом в изоляторе.

Двери за Зойкой хлопнули, и она оказалась в переполненной камере. — Здорово, бабы! — сказала она разувшись и становясь на подиум: — Как много вас здесь. Прошлый раз я сама была в этой «хате». — Здорово, коль не шутишь! А кто ты такая? Откуда взялась? — Я взялась оттуда, откуда и ты из мамкиной п—ы, по-другому ещё не научились браться. И много ли ты тут находишься, что часто сидишь? — спросила молодуха в синем, хозяйственном халате и такой же косынке. — Да как тебе сказать. Ты точно ещё мокрой каплей на х—ю у своего папы висела, когда я баланду пробовать стала. Меня менты часто кидают особенно последнее время. Я на «толкучке» вещами приторговываю разными. — Эт какими такими вещами ты там торгуешь? — спросила дама постарше. — Говорю же, что разными. «Сваха» я. Мне людишки приносят, а я торгую нужным людям. Последнее время — вот рубашки в ходу были в виде батников с кармашками на груди по семьдесят целковых шли в лёт. — Ты чо лепишь, чо брешешь, как собака. Это наши рубашки, мы их по пятнадцать рублей за штуку кладём. За ночь по две рубашки таких каждая выдаёт из отходов производства. Это значит, что нам отдают за две тридцатку, а продают за сто сорок, то есть сто десять навару? Слышишь, ты, «сваха», а сколько ты отдаёшь им за каждую? — спрашивала та же баба в халате и её уже начинало трясти от услышанной правды жизни. — Дык по палтосику я отдаю, а двадцаточку мне с навара. — ответила Зоя. — Ничего себе расклады! Мне за работу пятнадцать, себе тридцать пять и продавцу двадцать. Это лихо нас бабы с вами еб—т наши начальники! — Баба в халате раскраснелась и казалось, что вот—вот взорвётся. — На хрен они мне всрались, чтобы я их защищала. Они в ресторане сейчас, а мы с вами в камере. Где справедливость? Я молчать не стану пусть и не думают, и не мечтают! В камере поднялся шум и гам. Михась быстро сообразив вывел бунтовщицу из этой камеры и в виде наказания запер в другой. Через время и та камера была «на ушах». Зойка сделала своё дело. Сказано профи, а на вид и не скажешь. — Постовой! Подойдите ко мне! — приказал Егор. Постовой вошёл в кабинет и плотно прикрыл за собою двери. Михась сказал: — Освободи самую последнюю камеру, ту, что без окон на улицу. Дай туда пару матрацев, подушку и пару одеял. Переведи туда Машко, а потом выведи из общей камеры Зойку и кинь её к Машко. Утром, перед подъёмом и оправкой, когда придёт дежурный на подъём, переведёшь Машко назад, а её выгонишь из изолятора вообще. Понял? — постовой мотнул в знак понимания головой и ушёл выполнять приказ. Михась потёр руки — Ну вот, Егор, и рыбку съели и… в луже искупались — засмеялся он. А в изоляторе уже во всю работали опера ОБХСС, составляя протоколы массово согласных работать со следствием обманутых рабочих. Утром, всю сияющую от полученного счастья Зойку, дежурный по ГО вывел из камеры, подождал пока она приведёт себя в порядок, и выпроводив из изолятора на улицу махнул рукой: — Сколько работаю, но чтобы с подсадками рассчитывались сексом? Первый раз узнал. Да, из молодого начальника толк по—видимому будет.

В пятницу родители уехали на свадьбу. Мама приготовила полный холодильник еды, чтобы молодые случайно не умерли от голода, перед уходом навела порядок в квартире. Егор, после работы заехал сразу же за Верой. У неё была четвёртая пара и пришлось ещё немного подождать в вестибюле. Свою любовь он заметил издали. Она шла быстрым шагом, чуть впереди всех остальных. Заметив стоящего на ступеньках общаги Егора, девушка помахала ему рукой. Егор ответил. Они поцеловались не обращая ни на кого внимания — Я быстро, милый. — сказала Вера и скрылась за дверями здания. Она вышла вся сияющая. Вот такой Егор готов был любоваться ею всю жизнь. — Пошли, я готова. — Её красивые глаза светились каким-то не понятным пока светом. Чёртики бегали и прыгали в этих огромных озёрах полных счастья. — Гоша, купи бутылочку вина, что-то мне так выпить захотелось. — Хорошо, но дома мама оставила нам своей наливочки вишнёвой. — Ой! Как хорошо! Тогда поехали домой. Слово домой прозвучало из её уст как-то просто, по-домашнему. Они взялись за руки и пошли на остановку. Открыв дверь своим ключом и пропустив девушку вперёд, Егор вошёл сам, и помог Вере раздеться. Она обвила своими руками его за шею, поцеловала — Как я счастлива, Егорушка мой, как я тебя люблю! Вот мы с тобой первый раз на едине дома. Целые три ночи сами дома. Я так ждала этого дня. Мне правда немного стыдно, но я скажу. Я хочу быть с тобой, мой Гошка. Я пошла в ванную, а ты приготовь наливки, хочу выпить с тобой потом. — Она отпрянула от парня и пошла в ванную комнату. Через минуту в ней шумела вода. Егор снял с себя форму, надел спортивный костюм и достал из шкафчика бутылку тёмно—красной, тягучей жидкости. Дверь ванной приоткрылась с чуть улавливаемым скрипом: — Егор, иди сюда пожалуйста — позвала Вера. Он открыл дверь и вошёл в полную пара комнату. Вера лежала в ванной, в которой была набрана вода и слой пены с шампуня для ванн. — Раздевайся и влезай ко мне, вода просто мечта. Я тебе вымою спинку. Два раза Егору повторять не стоило. Он разделся и вошёл голый в ванную — Ну, что же ты? Влезь скорее и дверь за собой закрой пожалуйста, не выпускай тепло и пар. Он закрыл плотно дверь и влез в ванную. Она села, освободив для него немного места. Он сел в горячую пока для его тела воду на против её. Она обхватила его шею, и сама придвинулась к нему в плотную. Поцелуй длился целую вечность. Его руки сами нащупали её худенькое тельце. Её маленькая грудь свободно умещалась в его ладони. Он слегка сжал её. Шарики забегали в её теле. Он взял двумя пальцами её маленький сосочек. Он был тугой и напряжённо дрожал. Егор нагнулся и взял его в рот. Легко посасывая его и лаская в ладонях обе её грудки он вдруг почувствовал, как её руки взяли и нежно сжав стали массировать его друга. Егор напрягся от удовольствия. Она при этом стонала закрыв свои прекрасные глаза. — Гоша, только ты меня не обмани пожалуйста. У меня ты первый мужчина. Я ведь девочка. Не обманешь? — спрашивая она всё сильнее и сильнее прижималась к телу парня. — Погоди! Не надо пока этого. В ванной не надо. Помоемся, покушаем, ляжем, а потом, всё будет потом. А пока вымой меня пожалуйста, а я вымою тебя. Они с удовольствием тёрли один другого мягкой мочалкой, поливали из душа горячими струйками воды, спускали и набирали вновь чистую воду и снова мылись, как будто бы они только что вылезли из забоя и до этого не мылись много времени. Они были просто счастливы. Они были вместе. Они были парой.

Открыв холодильник молодые ахнули: — Ну, мама! — воскликнули они оба — Ты только глянь, Гоша, здесь и мясной салат—оливье, и котлеты—сразу заметно что по моему рецепту, на первое борщ, макарошки в другой кастрюле, в банках соленья, и колбаска, и сыр — Вера радостно перечисляла содержимое холодильника. Они плотно покушали и взяв с собой бутылку наливки и тарелку с сыром и колбаской пошли в спальню. Кровать Егора была застелена свежим бельём. И здесь мама всё предусмотрела. Вера сняла голубое шёлковое покрывало, расправила одеяло и заметила под подушкой байковую пелёнку. — Мама, мама! Спасибо тебе за понимание—с нежностью подумала девушка. Они сняли с себя халаты, в которых были после ванной, погасили свет в комнате оставив гореть только в длинном коридоре. Егор обнял Веру и нежно взяв на руки уложил в свою постель. Сам, укрывшись одеялом, лёг рядышком. — Знаешь, я только по наслышке знаю, как всё происходит — прошептал он — И я тоже — дрожащим от возбуждения голосом прошептала она. Егор крепко прижал её к себе. Их губы слились в замке поцелуя. Его язык искал встречи с её горячим язычком. Они долго целовались. Вера оседлала своего партнёра, упёрлась ладошками в его волосатую грудь, нагнулась и стала ласкать своим язычком его напряжённые соски на мужской груди. Она подалась вся вверх, её грудки были на уровне его губ. Он понял, чего она хочет. Его язык стал ласкать напряжённые девичьи сосочки, пальцы трогали их чувствуя упругость. Он стал нежно их покручивать. От Веры выходили нежные стоны удовольствия. Она достала своей рукой его друга, и Егор почувствовал что-то горячее и влажное, куда приглашала Верочка войти их с другом — Только дай я сама — шептала девушка — Ничего не делай, понял, мне немного больно, вот так, потихоньку, потихоньку, нежненько, я сама. Ох! Он входит! Ах! Как хорошо! Это просто божественно! Ох! Чуть больно. Ну не спеши, не спеши, я сама. Егор всё чувствовал. Он понял, что глубоко вошёл в тело девушке. Ему самому очень хотелось помочь ей, подтолкнуть, поработать телом, но она не давала. Она сделала несколько быстрых движений своим телом и О Боже! В голову что-то стрельнуло с такой силой, что перевернуло сознание наизнанку. Что-то горячее вылетало из него делая все движения не возможными и заодно приятными. Он сильно прогнулся под сидящей над ним Верой. Она вскрикнула и застонала от своего удовольствия. Её пальчики силой впились в его грудь. Было больно, но боль не чувствовалась. Она несколько раз ещё прогнулась над ним, выдохнула и свалилась ему на грудь вся мягкая и горячая от полученного напряжения и удовольствия — Гоша, по-моему, я получила то, что называют оргазм. А ты? — она откинулась на подушку и легла рядом. Только сейчас Егор заметил простеленную пелёнку. Он удивился — Когда же это она успела её расстелить? Всё предусмотрела — а сам так же тихо ответил: — И я его получил. Так у мужчин бывает по ночам во время полового созревания. Называется поллюции. Снится голая женщина и всё у тебя само по себе выходит, но оргазм ты получаешь. — Гоша, глянь, на подстеленной пелёнке моя кровь. Я стала только что женщиной, и твоей женой. Или нет? — А я только что стал мужчиной и твоим мужем. Да! Моя любовь! Да! Они сходили в ванную и снова легли вместе, тесно прижавшись друг к дружке. Они спали. Утром Егор проснулся от чувства, что на него кто-то смотрит. Он открыл глаза. В его глаза глядели её красивые океаны. Она лежала на его руке повернувшись к нему и разглядывала его лицо. Девушка мило улыбалась. — Доброе утро, мой милый! Я проснулась и не хотела тебя будить, хотя уже сильно соскучилась. Вот лежу и рассматриваю каждую морщиночку на твоём лице, твои реснички, которые так интересно дёргаются, когда ты спишь. С чего начнём наш день? Ты думаешь так же, как и я? Я согласна. Только я опять сверху. Я ужасно азартная девушка, вернее уже женщина. Она откинула одеяло в сторону и вновь, как вчера, оседлала лежащего на спине Егора. Её поцелуи возбуждали со страшной силой. Егор сел, подняв вместе со своим телом и тело Веры. Она уже указала направление его другу и теперь уверенно раскачивалась на нём не давая ему куда—то деться. Егор целовал её тело. Целовал всё, что только мог достать в таком положении. Он крепко прижимал её к себе, и от этого всё происходящее становилось более насыщенным и полным. Извержение вулканов было стремительным. Вновь не известная сила ударила в мозг, расслабив затем всё напряжённое до этого тело. Они упали в кровать и не могли отдышаться, как будто-бы только что пробежали несколько километров с мешками песка на спине. — Гошка, какая я счастливая! Ой! Глянь! Наши вчерашние бутерброды и наливка так и стоят на тумбочке! А кушать—то как хочется! Ты хочешь? — Умираю с голода. — Тогда бегом в ванную и кушать! Через пять минут они уже сидели в кухне и грели себе оставленный заботливой мамой, завтрак. — Что мы с тобой будем эти два дня делать? — спросил жующий котлеты Егор. — Я предлагаю только постельный режим. Можем мы себе позволить сутки поваляться в постели? Я думаю, что можем—ответила сама на свой вопрос Вера. — Я хочу просто отдохнуть, от всего, от бывшей жизни, от постоянных оскорблений, что я не такая как все, от людской злобы и жестокости, от стыда, что тебе попросту нечего надеть и самое главное нельзя заработать честно. Вот от чего мне бы хотелось сейчас спрятаться под этим, твоим тёплым одеялом, лечь на твою грудь и знать, что ты мой самый надёжный и любимый человек в этой жизни, что с тобой я стану настоящей женщиной, нарожаю тебе детей и у нас будет семья, и что мои дети никогда не узнают, что такое детский дом. Вот чего я хочу и от чего желаю отдохнуть. Она вдруг заплакала. Слёзы текли ручьём с её прекрасных глаз. Она их даже не вытирала, не всхлипывала, не причитала, просто плакала одними глазами. Так видно умеют плакать только люди, которым ведомо, что такое оскорбление и подлость, которые уже в самом раннем возрасте сильно повзрослели. Егор не успокаивал Веру. Он почему-то вдруг понял, что ей сейчас нужно проплакаться, чтобы потом весело смеяться над собой. Он нежно гладил её руки, глядел в милые сердцу глаза и молчал. Вера поднялась и пошла в ванную. — Гоша! — неожиданно позвала она: — Включи пожалуйста телевизор, там сейчас будет программа «Здоровье» хочу посмотреть. Егор включил свой чёрно—белый «Таурас». С недавнего времени стал работать ещё один канал. Теперь работал канал №2 московский центральный и канал №6 местного ТВ. Егор дождался пока телевизионные лампы нагреются и на экране покажется изображение. Шли «Новости». Егор переключил ПТК (переключатель телевизионных каналов) со второго на шестой четыре раза клацнув. Там шла передача, которую так хотела поглядеть его Вера — Иди, я настроил, уже началась твоя передача — позвал он. Она пришла, села в кресло и уставилась в экран телевизора. — Знаешь, Гоша, когда нам в детский дом привезли телевизор «Рекорд», маленький такой с деревянным корпусом, мы, дети, всё ходили и заглядывали, спрашивали у воспитателя где ноги у ведущих? Не понимали происходящего. Телевизор нам включали по воскресеньям на передачу «В гостях у сказки». Мы все ждали тётю Валю. Но были и наказания. Кто не слушался, того не пускали глядеть телевизор, и он сильно плакал. Это такое унижение было. Ему вдруг стало так жалко её, через какие только страдания она прошла? Егор подсел к Вере и нежно приобнял её. Она положила свою голову ему на плечо. Егор слушал не телевизор, а её интересное сопение и был счастлив.

Три дня пролетели. В понедельник утром Егор, весь наглаженный, в постиранных форменных брюках и рубашке, весь такой гордый, шёл под ручку с Верой по проспекту, она в техникум, он на службу. Молодая семья. Проводив Веру до самого техникума и пожелав удачи в сдаче зачётов, Егор заспешил в отдел, так как первый раз уже опоздал на подъём в изоляторе. На ступеньках входа как всегда стоял Саня Михась со своей улыбочкой — Привет, Егор! Что-то ты сегодня запаздываешь? Наверное, возле стенки спал? Ах! Ах! Весь такой наглаженный! Что случилось? Давай колись? — А ты, что меня ожидаешь? — не отвечая на его юмор спросил Егор. — Да, там дельце одно образовалось. Сейчас приедет человек с области будем сажать. Там в субботу опера накидали тебе несколько человек по грабежам. Короче будь на месте, приедет я подойду к тебе. Понял? — Хорошо, вот только конвой отправлю. Сегодня у меня четыре судебных заседания стоит в графике. Они вошли в вестибюль вдвоем. — Щербаков! — поманил пальцем через стекло дежурный по ГО: — Зайди в дежурку! Быстро! Михась с Егором переглянулись и вдвоём вошли в ДЧ. — Ты чего припёрся? Я Егора звал. — наехал на Михася дежурный, но тут же забыл о нём: — Беги, там начальник ГО что-то лютует с утра, тебя уже дважды спрашивал. Бегом! — скомандовал дежурный сам при этом что-то записывая в КУПП (книга учёта происшествий и преступлений за смену). — Во жара! Ну беги, беги, удачи тебе под хвостик — юродствовал Саня. Егор вошёл в приёмную. Секретарь делала утреннюю причёску, взглянула на парня и показав рукою на дверь, отвернулась к зеркалу на стене. — Разрешите, товарищ полковник? — спросил Егор просунувшись в кабинет бочком. Начальник указал ему на стул у своего стола. Он с кем-то громко разговаривал по телефону. Лицо его от напряжения побагровело. Было видно, что его что-то или кто-то с утра уже довёл. Он бросил на рычаги трубку — Ты где ходишь? Всё утро не могу тебя найти? — прорычал полковник — Я был в суде. У меня сегодня четыре заседания сразу — спокойно парировал Егор. Полковник переложил на столе какие-то бумаги, глянул на него — Тут значит вот какое дело, Егор Анатольевич. Короче наш Скрипко из своего состояния не вышел, его забрали в психушку. Короче он уже на пенсии. Это всё, что я смогу для него сделать хорошее. Работал он много и хорошо, но вот было иногда такое вот горе. Я назначаю тебя начальником изолятора. Конечно мне вставили под самые никуда в управлении, но потом согласились. Не подведёшь? Заместителя подбирай сам, мешать не стану — он поднялся и протянул Егору свою огромную ручищу. Егор пожал эту стальную руку. Ходили слухи, что по молодости начальник, будучи с семьёй в отпуске в Гаграх, сломал руку чемпиону мира по армрестлингу. Не веря этому местные громилы устроили соревнования и пригласили туда начальника. Он сломал ещё двум участникам руки. За это ему отдали первый приз и вернули деньги за путёвки. Отдыхал он месяц бесплатно. — Не подведу, товарищ полковник — твёрдо ответил Егор. — Да, там к тебе Михась подойдёт. Надо всё красиво организовать. Так, как ты умеешь. Он всё расскажет. Понял? — Так точно, разрешите идти? — Иди — махнул он. — Ну, что? За что хоть трахнули? За опоздание? Что молчишь? Говори — уже засыпал своими вопросами Михась, как только Егор вышел из приёмной. — Меня назначили начальником ИВС — ответил Щербаков. — Да ладно? А Ник. Никович-то где? Его-то куда? — не унимался Саня — Его на пенсию, а пока что он в больнице. Как я понял, его выводят из очередного запоя. Про тебя начальник тоже мне сказал. Пошли, будем думать, что по чём и куда кого рассовывать. Друзья спустились в изолятор в тот момент, когда наряд совместно с конвоем уже заканчивали оправку арестованных. Василий Родионов приветливо поздоровался с обеими офицерами и доложил, что оправку закончили сейчас начнут завтрак и вывод на суды. Егор позвал Василия зайти к нему в кабинет — У меня к тебе пара вопросов и предложение — сказал Егор. Михась пропустил в перёд себя Родионова и Щербакова, закрыл плотно дверь и взяв один из стульев, сел на проходе загородив выход. — Что-то новенькое. Бить меня станете? — спросил Василий. — А как ты догадался? Сильно будем бить, пока не согласишься. Василь, меня назначили в место Музыко начальником изолятора с сего числа. Он ушёл на пенсию. Тебе я сразу предлагаю занять мою должность заместителя. Думаю, что мы с тобой сработаемся. Что ты думаешь? — У меня не хватает образования. Я только в этом году заканчиваю техникум, чтобы была возможность присвоить мне младшего лейтенанта. Ещё полгода учиться. Захотят ли кадры так долго ждать? — Решим этот вопрос. Подождём, а ты пока будешь И. О. Согласен? — Согласен — твёрдо ответил старшина Родионов. — Всё, к этому вопросу мы больше не возвращаемся с тобой. Ждём приказа. Василь, давай тогда заканчивай с завтраком и выезжай в суд, а мы с Михасём проработаем по рассадкам. Сколько новых кинули за выходные? — Девять человек. И все такие борзые. Откуда они только берутся? — Хорошо, Василь, иди. Будем работать вместе. — Ну, что ты думаешь о моём выборе, Саша? — спросил взволнованно Егор — Я так думаю, что складывается молодая бригада не совсем опытных, но желающих работать ментов. Ты, я, Василь — это уже команда. Я согласен. А теперь давай по рассадкам. У нас сидит пара отец и сын Калинины. Сынок по мокрухе, а отец по левому цеху по пошиву одежды с экономии по фабрике. В эти две хаты надо по подсадке сделать обязательно. К директору, наверное, вызовем опять нашего «майора», это его тема как раз. А вот сынка—студента кинем, как будто бы нечаянно в «хату» с вчерашними «гопниками». Они все сидят в общей камере для мелких хулиганов, им ещё не предъявили обвинение. Туда бы хорошего «зэка» из бывших. Они там все борзые, но не судимые ни разу, поэтому им хороший «сказочник» нужен. А студенту как раз это всё ник чему. Спорим, после завтра он сам станет проситься на допрос? — выдал стратегию Саша. Егор немного подумал, достал из сейфа приказ по содержанию в изоляторе и углубился в чтение. — Саня, но это ведь грубое нарушение, сажать ранее судимого с не судимыми. — Да знаю я, но тут особый случай. Давай попробуем на сутки кинем. — Не хотелось бы начинать работу с нарушений. — Смотри сам. Я так думаю, что начальник милиции не похвалит тебя за правильное выполнение приказа по изолятору, если не будет плана по раскрытию преступлений по всему ГО. — Да. Наверное, ты тут прав. Нужно раскрывать преступления. Хорошо, готовь людей сделаем так, как ты сказал.

Конец ознакомительного фрагмента.