Эрика

Ив Соколофф

Ночь, улица, фонарь… Стоп! Это же совсем не о том! Но что поделать, если именно тут ты встречаешься каждый вечер с самой прекрасной и загадочной девушкой на свете. И как быть, когда ты разглядишь, что за тайна скрывается в ее чудесных светлых глазах? Но пока, как поется в старой немецкой песне: «Эта девушка – мое настоящее сокровище. И мое счастье – Эрика».

Глава 2

(Конец мая — начало июня)

В условленное время Петер помчался на свидание, едва усидев дома до того момента, когда солнце скрылось за крышами соседних домов. Он торопливо шел пешком, проклиная того, кто составил такое идиотское автобусное расписание, совсем не учитывающее его, Петера Мейера, интересов. Вдали замаячил знакомый фонарь, молодой человек напряг зрение, ожидая увидеть знакомый силуэт, и вдруг сбился с шага: в освещенном кругу никого не было видно.

«Неужели она не пришла?» — расстроился Петер, чувствуя, как приподнятое настроение быстро улетучивается.

Он глубоко и медленно вдохнул, не желая верить в подобную неприятность. Это помогло, и Петер немного расслабился: в конце концов, девушка могла просто еще не подойти, ведь время свидания было назначено весьма приблизительно.

Под фонарем действительно было пусто, но как только он остановился у столба, озираясь по сторонам, из глубокой тени раздалось знакомое: «Приве-е-ет!», а потом улыбающаяся Эрика подбежала к нему, и обняла за шею.

— Я так скучала!

— Я тоже.

Они поцеловались.

— Я испугался, что ты не придешь, — сказал Петер.

— Почему? — искренне удивилась девушка. — Мы же договорились!

— Я не увидел тебя издали и очень расстроился.

— Вот и зря! Я сначала под фонарем стояла, но какой-то тип начал на меня пялиться, и я решила отойти в сторонку: мне совершенно не хотелось, чтобы он ко мне пристал.

— Какой еще тип? — Петер грозно оглядел пустынную улицу.

— Да, никакой… Когда разглядывать стало некого, он ушел.

— Понятно, — молодой человек перестал хмуриться и чмокнул Эрику в кончик носа. — Ну, куда сегодня? Обновим наш привычный маршрут?

— А давай, лучше, в Тиргартен² сходим? Там очень классно гулять при такой луне, как сегодня. Все такое таинственное и красивое.

— Идея неплохая, вот только это ж часа полтора в одну сторону…

— Ну давай туда на метро подъедем? Погуляем немного и потом домой пешком? Или это тоже слишком долго? Тебе же на работу.

— Слишком долго! Скажешь тоже! Я тебя столько не видел, что готов вместе с тобой хоть всю ночь плутать по ночному лесу. Ну что, в метро?

— В метро!

Они очень удачно успели запрыгнуть в старый желтый вагон уже собирающегося отъезжать поезда, не обращая внимания на резкий зуммер закрывающихся дверей. В этот час народу в метро было совсем немного, и парочка с комфортом устроилась поодаль от остальных пассажиров.

— Ну как ты съездила? — спросил Петер, пальцем нежно рисуя спирали на ладони девушки.

— Куда? — удивилась Эрика.

— Как куда, в командировку.

— Ах, это… Нормально. Хорошо. В общем как обычно.

Петер молча смотрел на девушку, ожидая продолжения, та немного смутилась:

— Правда ничего интересного, рутина и скука… — Эрика поймала щекотный палец и крепко сжала. — Лучше ты расскажи, как там у вас на телевидении? Что интересного сейчас снимаете?

— Да честно говоря, сейчас ничего особо интересного не происходит. Готовимся к новому проекту, так что много чисто технической работы, а съемок никаких и нету. Все это довольно скучно…

— Понятно, — немного рассеянно кивнула девушка и чуть улыбнулась: — получается, мы с тобой неинтересные люди?

— Еще чего! Просто у нас все самое интересное начинается не на работе, а после нее, согласна?

Эрика кивнула и притихла, приникнув к его плечу.

А Петер, с удовольствием чувствуя на своем пальце прохладный кулачок Эрики, вдруг подумал, что вот они познакомились совсем недавно, а такое впечатление, будто сто лет назад, и у них уже есть своя общая история, которая удлиняется с каждой секундой.

Он припомнил их первую встречу и спросил с любопытством:

— А если не секрет, откуда ты ехала тогда, в тот вечер, когда мы познакомились?

— С вокзала, — светлые глаза Эрики словно подернулись легкой дымкой. — Я очень люблю ездить туда: смотреть на поезда, слушать свистки кондуктора, изучать расписание. И мечтать, — она грустно вздохнула, — и мечтать, как в один прекрасный день я тоже смогу войти в вагон экспресса, знаешь такого серебристого остроносого поезда?

Петер кивнул.

Эрика задумчиво продолжила:

— Вот, сесть у окна и уехать отсюда навсегда.

— В Мюнхен?

— В Мюнхен. Где мне было так хорошо в детстве.

— Что же тебе мешает?

— Много чего…

— И я?

— Теперь и ты.

* * *

Они шли в обнимку по темной аллее, отмечая, как с каждым шагом, шум улицы Семнадцатого Июня становится все тише и тише, уступая место таинственным шорохам ночного леса. Эрика тесно прижималась к Петеру, вокруг было пусто и темно, лишь иногда в просветах между деревьями проглядывала яркая, почти доросшая до полной луна, еще больше сгущая тени в закоулках, до которых не могла дотянуться своими бледными лучами. Петер приостановился и нежно поцеловал девушку, та с энтузиазмом ответила. Его руки задержались на ее аккуратной мягкой груди, Петер почувствовал, что под футболкой у нее ничего нет, и у него закружилась голова. А Эрика уже тащила его на боковую еле видную тропку, мягко, но требовательно.

— Идем, — прошептала она, — я хочу сделать это. Прямо сейчас.

— Это? То есть… Здесь? Увидят! — он приостановился.

— Не увидят! Сюда!

Они прошуршали по высокой траве, протиснулись сквозь какие-то ветки и оказались на маленькой полянке для пикника, окруженной густым высоким кустарником. Луну здесь ничто не загораживало, и она старалась вовсю, освещая чуть покосившийся дощатый стол и две лавки по бокам. Петер бросил рюкзак на траву и осмотрелся, словно опасаясь, что за ними уже кто-то подглядывает. Но вокруг не было ни души, лишь ветер тихо шумел в кронах деревьев. Эрика присела на торец стола, откинулась на отведенные руки, подставляя лицо и шею коротким сухим поцелуям. Затем Петер поднял край ее узкой футболки, обнажив округлую грудь, осторожно, словно боясь спугнуть, накрыл ее ладонями, чуть сжал, наслаждаясь нежностью кожи. Они еще какое-то время целовались, а затем Эрика чуть оттолкнула Петера, высвобождаясь из его рук, расстегнула молнию и одним движением стянула юбку, потом небрежно бросила в траву футболку. Она хотела снова вернуться на стол, но Петер чуть ее придержал, бросая на доски свою джинсовку.

— Мало ли кто здесь что делал, — хрипло прошептал он, отметив, что прозвучало это весьма двусмысленно. — Вот так лучше. Садись.

Она послушалась, Петер торопливо скинул рубашку, и тут одна неприятная мысль заставила его броситься к валяющемуся рюкзаку и начать лихорадочно перерывать содержимое. К счастью он нашел что искал: запечатанная, но уже весьма потрепанная пачка «Дюрекса» нашлась в боковом кармане. Петер давным-давно бросил ее в рюкзак, так на всякий случай, еще когда устраивался на новую работу, наивно надеясь на легкую интрижку с какой-нибудь командировочной русской. Он сорвал шуршащую прозрачную обертку, достал блестящий скользкий квадратик и начал, неожиданно вспотевшими пальцами, неловко надрывать упаковку.

— Что это? — заинтересованно спросила Эрика.

Она сидела на краю стола, болтая длинными гладкими ногами, обутыми в легкие низкие туфельки, и выражение лица у нее было как у любознательной отличницы, а не как у разгоряченной нетерпеливой любовницы.

— Э… — он растерялся. — Как что? Вас что, в школе не учили предохраняться?

— А… Да, конечно…

Девушка так пристально следила за манипуляциями Петера, что тому стало неловко. Эрика заметила его смущение, закрыла глаза и расслабилась, чуть откинувшись назад. Петер снова приблизился, и девушка, словно почувствовав тепло его тела, порывисто обняла его, с неожиданной силой притягивая к себе. От касания ее гладкой прохладной кожи по всему телу Петера побежали мелкие злые мурашки, будоражащие кровь и заставляющие дыхание учащаться. Он хотел было чуть отстраниться, показать, что он не так уж и спешит, но он успел лишь пару раз слегка коснуться губами ее груди, и Эрика снова мягко, но сильно привлекла его к себе.

— Не уходи, — хрипловато прошептала она, ища его губы.

Петер охотно подчинился: странные мурашки подзуживали и подгоняли, пробегая по позвоночнику колючим электричеством, приятный ментоловый холодок окутал все его тело. И вдруг он понял, что совершенно потерял контроль над процессом — наверняка сказывалось долгое отсутствие практики. Он не чувствовал, что происходит с Эрикой и опасался, что все кончится раньше времени. Впрочем, эта мысль не успела его всерьез расстроить: почти сразу Петер позабыл обо всем, смежив веки, он качался на волнах тонкого удовольствия, не испытанного им никогда раньше. Еще миг, и цветные круги заплясали перед его зажмуренными глазами, он задохнулся, еще крепче прижимая к себе Эрику, словно пытаясь слиться с ней воедино и наконец почувствовал, как тело девушки отозвалось, затрепетав в его объятиях. Все кончилось. Петер почувствовал, как мокрую от пота спину обдувает свежий ночной ветерок и непроизвольно поежился. Он открыл веки. На точеном лице Эрики застыла тихая сытая улыбка, ее глаза казались серебристыми в свете полной луны.

— Я… — начал было Петер, — я не слишком… Ну…

— Что «ну»?

— Быстро? Я же мужчина, я должен всегда себя контролировать.

— Вот как? А меня?

— Да… Нет. Не знаю…

— Вот и молчи! Глупый! Это было чудесно!

— Точно?

— Точно!

Он облегченно вздохнул и, внезапно вспомнив, где они находятся, бросился подбирать разбросанную одежду, опасливо оглянувшись на темнеющую за спиной стену кустов. Ноги казались ватными, руки мелко подрагивали: он никак не мог прийти в себя. Такого с ним после занятий любовью еще никогда не было.

Эрика, наоборот, никуда не торопилась. Как была, в одних балетках, с томной тягучей грацией она прошлась по поляне, сладко потянулась, с удовольствием подставляя обнаженную кожу лунному свету.

— Какая луна сегодня теплая! — она улыбалась ночному светилу, как старому другу.

— Да? — искренне удивился Петер.

Он уже поспешно застегивал рубашку, мечтая наконец согреться.

Эрика не ответила, она с очевидной неохотой подобрала с травы юбку и медленно натянула на стройные бедра. Петер нагнулся и подал ей футболку, откровенно любуясь плавными движениями девушки.

— Ты такая красивая, — прошептал он.

Эрика благодарно улыбнулась и, закончив одеваться, обвила его шею прохладными гибкими руками.

— Люблю тебя, — выдохнул Петер, приблизив губы к самому ее уху.

— А я тебя, — охотно отозвалась Эрика.

Они замерли, привыкая к этой так легко озвученной мысли. Это было так необычно, что Петер невольно задумался, говорил ли он кому-то эти слова. И не вспомнил. Во всяком случае, с Кристин они обошлись без признаний. Чтобы отвлечься от неуместных воспоминаний, он как мог глубоко вдохнул, желая почувствовать запах Эрики и в недоумении задержал дыхание: она почти ничем не пахла. На миг ему показалось, что все это морок, который вот-вот рассеется без следа. Петер подался вперед и тут же уткнулся носом в стриженые волосы на ее виске. Ему сразу полегчало.

— С тобой все хорошо? — заботливо спросила Эрика.

— Угу, — промычал он, разглядывая темную точку прокола на округлой мочке ее маленького изящного уха. — А почему ты никогда не носишь серьги? Я даже думал, что у тебя уши не проколоты.

— У меня были одни очень красивые сережки с маленькими бриллиантиками, а потом они потерялись. И как-то было все не до того, чтобы раздобыть другие.

— Ясно. Тогда вот еще один вопрос, — лукаво улыбнулся Петер, — очень меня он волнует. Белье у тебя тоже потерялось? Или ты специально…

— А не скажу! Должна же быть в девушке загадка! А ты разве против, что я не надела трусы?

— Что ты! Это так… волнующе. Особенно теперь, когда это внезапно выяснилось.

— Вот и хорошо! — она мягко высвободилась. — Пойдем дальше гулять.

— Слушай, а тебе не холодно? — Петер взял со стола свою джинсовку.

— Нет, мне вполне комфортно.

— А я что-то мерзну… О, кстати, совсем забыл! — он вынул из рюкзака маленькую пластиковую бутылку из-под минералки, в которой плескалось что-то темное.

— Что это?

— Мартини. Я налил немного, думал выпьем с тобой по чуть-чуть, для пущей романтики.

— С этим, по-моему, проблем не наблюдалось!

— Это точно. Но все же… — Петер отвинтил крышку и сделал большой глоток. — Может хоть согреюсь! Будешь?

Он протянул бутылку Эрике. Та приняла ее и задумчиво понюхала содержимое.

— Пахнет приятно, вот только боюсь, мой организм это не примет… А, ладно, попробую!

Она отпила с опаской и отдала мартини Петеру.

— Ну как? — поинтересовался он.

— Вроде ничего… Ой, нет!

Она резко бросилась в тень кустов и ее стошнило. Петер протянул ей свой платок и сказал извиняясь:

— Извини, я не думал, что тебе станет от этого плохо.

— А мне не плохо, — Эрика смущенно вытерла рот, — просто это во мне не держится. Ну вот, — добавила она расстроенно, — теперь ты не захочешь со мной целоваться.

— Да ладно, подумаешь, выплюнула глоток вина. Это же не полупереваренный обед из трех блюд, или…

— Фу! Гадость! — Эрика сморщила нос. — Прекрати немедленно!

— Уже прекратил, — не стал перечить Петер. — Идем?

Они медленно брели по сонному парку, держась за руки. В голове у Петера был полный сумбур, разбираться с которым он решил позже.

Эрика вдруг спросила:

— Слушай, а эти штуки для предохранения, ты всегда их с собой носишь?

— Вообще-то нет. Так случайно вышло. Они уже давно валяются в рюкзаке… Э… без дела.

— Ага. Значит, если бы не валялись, — продолжала допытываться девушка, — ничего бы сейчас не получилось?

— Согласись, это было бы в высшей степени легкомысленно.

— Наверное. Но было бы очень… обидно.

— Не, если что, я бы на автозаправку сбегал, тут недалеко… относительно. Там можно купить круглосуточно.

— Ага, а я бы тебя одна тут в лесу дожидалась, — Эрика почему-то очень развеселилась, — вся такая романтически настроенная!

— Ну, сбегали бы вместе туда-сюда! — Петер тоже рассмеялся.

— Если что, в следующий раз так и сделаем! — девушка остановилась и крепко к нему прижалась. — Тем более, что оно того стоит.

Примечания

2

Имеется в виду Большой Тиргартен — обширный парк в центре Берлина.