Блёстки повсюду

Иветта Кларк, 2021

Китти сидела на подоконнике в слезах и ждала, когда приедет чёрная машина, чтобы отвезти её в церковь. В этот день она потеряла самого близкого и дорогого ей человека… В худший, самый грустный день её мир рухнул, и казалось, что хорошо уже не будет никогда. Как она ошибалась…

Глава восьмая

«Лучший пекарь Британии»

Съёмки «Лучшего пекаря Британии» начинаются в эти выходные, и миссис Эллисон уезжает в Беркшир, в огромный загородный дом под названием Уэлфорд-парк, где делают это шоу. В её отсутствие мне поручено следить за Сэром Ланселотом.

— Это первый раз, когда мы разлучаемся, — всхлипывает миссис Эллисон, утыкаясь лицом в складки на толстой шее пса, пока таксист нетерпеливо постукивает пальцами по рулевому колесу. — Я пыталась объяснить ему, что вернусь вечером в воскресенье, но я не уверена, что он до конца понял меня.

Таксист с трудом подавляет смех, а папа пытается оттеснить миссис Эллисон в сторону такси.

— Китти, я прикрепила распорядок дня Сэра Ланселота рядом с холодильником. Там есть список магазинов, где он получает собачьи лакомства, так что он не позволит тебе пройти мимо них, не остановившись.

— Идите же, миссис Э., вы же не хотите опоздать? — говорит папа, и мы вталкиваем её в такси и машем вслед.

— Сэр Ланселот желает удачи! — кричу я во весь голос перед тем, как такси сворачивает за угол.

— Верно, а нам пора идти, Китти, — замечает бабушка. — Возьми Сэра Ланселота на нашу благотворительную прогулку. Он может даже оказаться полезным и побудить собачников сделать пожертвования.

— Давай прицепим на него нарцисс, — предлагаю я, достаю из бабушкиной сумки брошку в виде маленького жёлтого цветка и осторожно прикрепляю её к красному ошейнику Сэра Ланселота, удостоверившись, что булавка не расстегнётся и не воткнётся ему в шею.

Бабушка собирает пожертвования в фонд хосписа имени Марии Кюри, а нарцисс — их символ. Люди носят их так же, как изображения маков, чтобы показать, что они приняли участие в благотворительной акции. Сэра Ланселота потребовалось долго убеждать подняться на холм, и, как и говорила миссис Эллисон, нам приходится остановиться возле мясного магазина, у булочной и у винного магазина, где он получает лакомства. Бабушка поднимает брови при виде винного магазина, а я удивлена тем, что мрачный булочник угощает нашего пса, но выясняется, что у него тоже есть французский бульдог.

— Немного поздно для Дня святого Давида, вам не кажется, уважаемая? Разве он не в марте? — спрашивает какой-то мужчина после того, как бабушка резко взмахивает нарциссом у него перед лицом.

— На самом деле я продаю эти нарциссы для того, чтобы собрать деньги для местного хосписа имени Марии Кюри, — отвечает бабушка, одаривая его взглядом Медузы Горгоны, способным превратить смертного в камень. — Моя дочь Лора, мать Китти, умерла там пару месяцев назад. Я торчу на Хэмпстед-Хай-стрит не для того, чтобы праздновать день святого покровителя Уэльса. Я даже никогда не была в Уэльсе, и да, День святого Давида в марте.

Она умолкает и ждёт, в то время как мужчина, которому явно становится всё более неловко с каждым её словом, залезает в свой бумажник и достаёт банкноту в двадцать фунтов, которую засовывает в ящик для пожертвований.

— Спасибо большое, — искренне благодарит бабушка, а мужчина нервной походкой направляется вверх по холму.

— Бабушка! Ты заставила этого беднягу чувствовать себя просто ужасно!

— Что ж, он дал нам двадцать фунтов. Если чувство вины заставляет людей быть более щедрыми, то кто я такая, чтобы не воспользоваться этим ради доброго дела? «День святого Давида», конечно! Что за идиотский комментарий?

Следующей её жертвой становится ничего не подозревающая семья итальянцев. Они поднимают руки в знак извинения и объясняют, что у них есть только евро.

— Я принимаю валюту, — заявляет бабушка и стоит так до тех пор, пока отец семейства не роняет в её жестяной ящичек купюру в десять евро. Она реально не ведает стыда, и, по её словам, это основная причина, по которой она остаётся лучшим сборщиком пожертвований для хосписа.

— Наверное, я обзаведусь терминалом для карточек, — говорит она после того, как пятый человек объясняет, что у него нет наличных. — Похоже, всё меньше и меньше народу носит с собой наличку. Напомни мне поискать такой в онлайн-магазинах, когда мы вернёмся домой.

Мы направляемся вниз по холму — к дому. Сэр Ланселот, пыхтящий рядом с нами, похоже, не так уж скучает по своей хозяйке. По сути, в угасающем вечернем свете он выглядит почти довольным. Может быть, он рад тому, что ему не нужно торчать на кухне, а может быть, понимает, что близится время ужина.

— Как будто ещё вчера Лоре было столько же лет, сколько тебе сейчас, — произносит бабушка, улыбаясь мне. — Ты так сильно напоминаешь мне её! Имоджен больше похожа на неё с виду, но характером ты — точь-в-точь твоя мама. У тебя такое же, как у неё, чувство юмора и чувство справедливости. Ты замечательно умеешь слушать, совсем как твоя мать. Я никогда не перестану тосковать по Лоре, но, по крайней мере, я каждый день вижу её отблеск в тебе и твоей сестре.

Я сжимаю руку бабушки, не зная, что сказать. Вот потому люди и считают, будто я умею слушать: не потому, что это действительно так, а потому, что я часто не знаю, что сказать.

— Кто-то в хосписе сказал мне, что скорбь — это как блёстки, — продолжает бабушка. — Если ты бросишь в воздух горсть блёсток, то, как бы ты ни старалась, все блёстки ты не уберёшь. Мне кажется, это правда. Я продолжаю находить блёстки, забившиеся в самые неожиданные уголки. Полагаю, они всегда будут с нами.

В ту ночь я лежу в кровати, размышляя о словах бабушки насчёт скорби и блёсток. Это правда. Крошечные кучки лежат повсюду, ожидая, чтобы их нашли.

Миссис Эллисон возвращается со съёмок первой серии и врывается к нам, чтобы рассказать, как прошли выходные. Она подписала что-то, именуемое «договором о неразглашении», поэтому ей полагается держать в тайне почти всё, что случилось. Услышав это, бабушка фыркает.

— Тоже мне, МИ5 выискалось! Тайная пекарская служба Её Величества!

Миссис Эллисон не обращает внимания на слова бабушки и рассказывает нам, что её торт «Святой Клемент» — с пропиткой из апельсиново-лимонного сиропа — стал настоящим хитом. Техническое задание, когда ты заранее не знаешь, что предстоит печь, было в некотором роде кошмаром, но её фирменная выпечка — трио шоколадных бисквитов — стала триумфом.

— Вероятно, это больше подробностей, чем я имею право вам рассказывать, — заключает она, беспокойно обводя взглядом кухню, как будто из шкафа может выскочить команда юристов.

На следующей неделе мы собираемся вместе, чтобы посмотреть первую серию. Подруги миссис Эллисон из группы по обучению зумбе устраивают целый праздничный просмотр с тортом, транспарантами и портретами судей в полный рост, вырезанными из картона, но выясняется, что у преподавательницы зумбы фобия в отношении собак, поэтому Сэра Ланселота нельзя туда приводить.

— Представляете, кто-то может бояться моего крошку! — говорит миссис Эллисон, почёсывая ему лоб.

— Это трудно вообразить, — соглашается бабушка, всматриваясь в плоскую мордочку Сэра Ланселота. — Он совсем не выглядит так, как будто может кинуться на кого-то, верно?

— В общем, — продолжает миссис Эллисон, не обращая внимания на бабушку, — класс зумбы собрался дома у Мод, а я здесь, со всеми вами и Сэром Ланселотом, и это намного лучше.

Мы устраиваемся перед телевизором с полным чайником чая и разнообразной выпечкой. В следующие выходные будут снимать приготовление пирогов, так что на кофейный столик водружены два фирменных пирога миссис Эллисон — один сладкий, один мясной. Мы с Имоджен обе отказываемся даже попробовать мясной пирог, потому что он начинён такими отвратительными вещами, как крольчатина, фазанятина и оленина.

— Интересно, каков на вкус пирог с собачатиной? — хмыкаю я.

— Китти, не говори такие вещи при Сэре Ланселоте! — взвизгивает миссис Эллисон, обвивая его обеими руками, чтобы защитить от тех, кто захочет приготовить из него пирог.

— Из него получится даже несколько пирогов, — отмечает папа, кладя в рот очередной кусочек мясного пирога. Миссис Эллисон бросает на него сердитый взгляд.

— Прошу прощения, — бормочет папа с набитым ртом.

Глубоко сожалея о своём замечании насчёт собачатины, я поглаживаю миссис Эллисон по плечу.

— Мне кажется, этот пирог с яблоками и сливами — один из ваших лучших, — говорю я ей. Должно быть, это её успокаивает, потому что она отрезает мне ещё один большой ломоть.

— Конечно, самое сложное в Пироговой неделе то, что Пол постоянно проверяет низ на сырость. Допусти, чтобы низ был мокрым, — и тебя отправят домой вот так! — Миссис Эллисон выразительно щёлкает пальцами у папы перед лицом, отчего тот проливает свой чай.

— Мокрое что? — переспрашивает он, промокая салфеткой свои брюки, в которые впитался чай.

— Мокрый низ. Нижняя корочка пирога должна быть сухой и хрустящей. Не должно быть ни единой протечки. Разве вы не помните ту несчастную женщину в прошлом сезоне, у которой из пирога вытекла начинка?

Папа со встревоженным видом заглядывает под свой ломоть пирога с дичью.

— Сухая, как кость, — констатирует он.

Я тоже проверяю свой пирог снизу. Корочка немного мокрая. Ну, может быть, скорее влажная, чем мокрая. Я решаю не упоминать об этом, потому что не хочу снова расстроить миссис Эллисон после моего замечания насчёт пирога с собачатиной.

Участников шоу представляют одного за другим, и неожиданно на экране появляется миссис Эллисон — в телевизоре она крупнее, чем в жизни, — и просто светится в своей лаймово-зелёной рубашке из «M&S» и безупречно-белом фартуке. Она энергично взбивает смесь для торта, беседуя с двумя судьями.

Конец ознакомительного фрагмента.