Прометей: Император

Ивар Рави, 2021

Максим Серов двадцатый год в каменном веке параллельной Вселенной: строительство Империи Русов идет полным ходом, когда появляется коварный враг. Сможет ли наш соотечественник, взявший на себя роль лидера Русов, противостоять врагу? Выпутается из хитроумных ловушек, или потеряет все, что нажито непосильным трудом? Его жизнь почти прожита, а сделать предстоит ещё очень много. Так появится или нет империя Русов в параллельной Вселенной?

Глава 3. Джульетта каменного века

Утром наваждение, вызванное вчерашней пленной дикаркой, улетучилось. После бессонной ночи, когда заснул лишь под утро, по-другому стал видеть вчерашние события: ну поймали молодую кроманьонку, симпатичную и с длинными волосами, от которых пахло мятой. И что с того? Разве время замедлило свой бег? Или мои представления и мои задачи в этом мире изменились? Нет, все оставалось прежним: необходимо найти каменный уголь.

Найденный в пещере кусок угля поблескивал черным цветом. Едва дождавшись, пока воины позавтракают, решил высаживаться на берег. В этот раз высаживались более крупными силами, оставив на корабле всего пятерку воинов. Троих дикарей Урха решил взять с собой, может, им встречался уголь. Паб, Гун и Рек уселись в шлюпку с радостью, нахождение на корабле их явно утомило. Вытащив из своего рюкзачка кусок найденного угля, продемонстрировал дикарям:

— Вы такое видели?

Как я и предполагал, оба дикаря с ожогами на руках углем явно заинтересовались. Они перебросились парой фраз и махнули рукой в сторону своего поселения, Рек показал три пальца и этими же пальцами изобразил ходьбу по планширу шлюпки.

— Три дня пути от вашего поселения? — Не знаю каким образом, но оба дикаря-кузнеца меня поняли. Оба усиленно закивали головами и снова показали три пальца. Я уловил недовольный взгляд Паба, брошенный на сородичей, но дикарь улыбнулся, едва я посмотрел на него, и тоже показал три пальца.

Шлюпки пристали к берегу и отправились назад за остальными воинами. Пока ожидали их высадки, я устроил импровизированное совещание с Бером и Тиландером. Санчо тоже присутствовал, молча возвышаясь над нами, чертившими на песке диспозицию.

— Вот здесь пещера, южнее пещеры, примерно в пятистах-семистах метрах, находится небольшое поселение дикарей. Вчера, уйдя влево и южнее, Бер, ты наткнулся на дикарей из поселения. Сегодня, думаю, их там уже нет, после вчерашнего они уберутся подальше от нас, пока корабль не покинет бухту. Тем не менее, твой отряд, Бер, снова пойдет южнее и влево, чтобы проверить поселение. Меня интересует, нет ли у них угля в хижинах, может, и среди них есть доморощенные художники. Если найдем хотя бы кусок угля в поселении, твоей задачей станет захват парочки жителей, желательно мужчин, с ними меньше мороки. — Я остановился, ожидая вопросов.

— Я все понял, Макс Са, — Бер был лаконичен.

— Теперь ты, Герман, твоя задача взять максимально севернее и углубиться в лес примерно через пять километров, чтобы потом свернуть налево и идти к той горной вершине, — показал на участок горного кряжа, высившийся в глубине леса на расстоянии пары километров от береговой линии. — Это, — продолжил объяснение, не дождавшись вопросов, — часть той горной стены, на которую мы наткнулись вчера вечером. Ты возьмешь с собой двоих дикарей, Река и Гуна, насколько я понял, они знакомы с каменным углем, станут тебе помощниками в поиске. Придя к точке у подножия скал, ты двинешься мне навстречу, обследуя все по мере продвижения.

Я, со своей стороны, еще раз обследую пещеру и двинусь в западном направлении, преодолев стену, тебе навстречу. Бер, закончив обследовать поселение дикарей, двинется в северо-западном направлении до горного кряжа. И уже оттуда тоже пойдет мне навстречу, двигаясь по второй стороне кряжа с южной его стороны. Таким образом, — подытожил я, — мы сразу охватим три стороны этой невысокой горной гряды, что идет через лес. Вопросы есть?

— Где наша точка встречи? — американец оставался верен себе, пытаясь получить полные инструкции.

— Как таковой точки встречи нет, если не найдем уголь, ты и Бер до темноты должны выйти на побережье. Я углублюсь насколько возможно по моему направлению, и тоже вернусь на побережье, если не найду уголь. Если кто-то из нас наткнется на возможное месторождение угля, то пошлет по двое человек к другим отрядам, чтобы привести остальных на место находки.

На минуту воцарилось молчание, прерванное Тиландером:

— А как же дикари? Если они нападут или просто встретятся по пути, каковы наши действия?

— Напасть они не рискнут, в каждом нашем отряде по двадцать человек, а у них мужчин не более пяти. Думаю, они далеко отсюда, и уж точно постараются не пересекаться с нами. Но если все же встретятся, дайте им уйти, хватит с нас крови. Зачем убивать это маленькое племя, если оно не представляет угрозы?

К берегу подошли шлюпки, и теперь все три отряда собрались в полном составе.

— Паб, ты идешь со мной, — подозвал жестом дикаря, показывая, чтобы держался рядом. Тот метнул немного встревоженный взгляд на сородичей, которым Тиландер жестами показывал, что они должны идти с ним. Перекинувшись парой слов, Урха потерлись носами и разошлись каждый к своему отряду.

Вступив под лесной покров, удивился прохладе, что царила здесь. Ощущения очень похожи на вход в здание с кондиционером при палящем на улице солнце. Санчо шел рядом со мной, пропустив вперед авангард из трех воинов, сопровождавших меня вчера. Факелы приготовили заранее, не хотелось зависеть от веток, что быстро прогорают и дают мало света.

До пещеры добрались быстро, не встретив никого по пути. Дважды дорогу перебежали зайцы совсем не похожие на упитанных и смелых сородичей, встреченных нами на Гибралтаре. Подойдя к пещере, дал отмашку, и трое воинов с факелами полезли в пещеру. В последнее время стал немного осторожничать: ночью в пещеру мог забраться зверь, и не хотелось попасть под его когти и клыки. Минуту спустя разведчики показались в проеме со словами, что в пещере пусто.

На этот раз факелов было четыре, и горели они довольно ярко. В пещере вероятно обитали неандертальцы, потому что практически сразу обнаружился сломанный бивень мамонта и каменный топор с полуистлевшей рукоятью. Топор был просто огромен, сомневаюсь, что кроманьонцу было бы сподручно им работать. А вот для неандертальца подобный инструмент в самый раз, именно такие большие топоры мне встречались у этой расы. Несколько полуистлевших шкур, масса костей разных животных, часть из которых раздроблена. Следы от костров в двух местах, второй костер, вероятно, был вспомогательный для холодного времени года или для женщин.

Меня больше интересовала наскальная живопись: рисунков много. Кроме вышеупомянутого сражения двух племен обнаружились рисунки, изображавшие оленя, буйвола и мамонтов. Мамонтам было посвящено два рисунка: на одном изображено трое животных. На втором, вокруг фигуры мамонта изображены человеческие фигурки с копьями в руках. Данная экспозиция показывала охоту на мамонта, именно такое восприятие возникло у меня, глядя на полустертые рисунки. Неизвестный художник каменного века оставил свою подпись: ниже и чуть правее рисунков, нашелся отпечаток огромной ладони с короткими пальцами. Цвет мне показался странным. Поднесся факел ближе, предположил, что отпечаток оставлен кровью.

Больше ничего интересного в пещере нет, и пора выбираться, чтобы продолжить поиски угля. Попытка найти еще кусок угля не увенчалась успехом.

— Выходим, — по моей команде воин с факелом двинулся в путь, освещая дорогу. Переговаривавшиеся вполголоса Русы притихли, мы входили в лес, где следовало соблюдать тишину и осторожность. Паб, видимо, впервые видел наскальные рисунки, потому что пялился на них, как добрый христианин на Благодатный огонь.

Выйдя из пещеры, осмотрелся: еле заметная тропа шла наверх скальной стены, петляя между корнями вековых деревьев. Нужно подниматься в этом месте, дав указание разведчикам подняться наверх, проверил пистолет и снял его с предохранителя. С высоты пятидесяти метров воин по имени Зек помахал рукой, давая понять, что наверху безопасно. Подниматься было трудно, ноги скользили по влажной подстилке из листьев и земли. Поднявшись, выдохнул и осмотрелся: с этой площадки открывался неплохой вид на море и лес, простиравшийся вверх по склону и каменной гряде, уходившей на запад.

С площадки в южную сторону открывалась поляна размером с футбольное поле. Когда поднялся последний воин, я только открыл рот, чтобы скомандовать «в путь», и увидел, как из леса на южном краю поляны показалась человеческая фигура. Черты лица на таком расстоянии узнать трудно, но волосы до середины бедер ни с чем не спутать: вчерашняя дикарка. Она вышла из-за деревьев метров на пять, и, увидев, что мы повернулись в ее сторону, скрылась в лесу.

— Макс Са, поймать ее? — сразу несколько человек изъявили желание поймать девушку.

— Не нужно, у нас другая задача, не станем отвлекаться. В той стороне Бер со своим отрядом, ей не проскользнуть мимо него. Вперед!

Подавая пример, зашагал по каменистой площадке, старательно глядя под ноги. Опыт моих предыдущих поисков каменного угля говорил, что месторождения встречаются среди каменной осыпи. Около двух часов ушло, прежде чем дошли до конца каменного кряжа неровной полосой, тянувшегося на запад. Ничего даже отдаленно похожего на уголь не встретилось по пути. Кряж состоял из каменных плит, наслоившихся друг на друга. Порой приходилось обходить нагромождение таких гигантских плит, словно рассыпанных гигантской рукой.

Дойдя до конца каменной гряды, скомандовал людям привал, с наслаждением вытянув ноги, привалившись к валуну. Бер со своими людьми появился спустя примерно полчаса, их тоже постигла неудача. В поселении людей не оказалось, а все поиски хотя бы одного куска каменного угля оказались тщетны. На мой вопрос, встретилась ли им вчерашняя дикарка, Бер растерялся.

— Нет, Макс Са, мы никого не видели, даже следов.

— Неважно, крутилась она здесь. Может, высматривала нас, и увидев численность, просто испугалась. Подождем, когда подойдет Тиландер, и будем возвращаться, чтобы засветло быть на берегу.

Воины Бера с радостью встретили предложение небольшого отдыха, доставая из небольших заплечных рюкзаков сушеное мясо и воду. Паб, уже освоивший пару десятков слов, пытался найти общий язык с воинами, деля с ними трапезу. Из троих Урха, что плыли с нами, он казался мне наиболее разумным. Живой блеск его глаз при виде нашего оружия и всего нового, что он видел, выдавал незаурядный для дикаря ум. На вид ему около пятидесяти, но волосы еще черные, а лицо почти без морщин. Хорошо развитая мускулатура без лишнего веса свидетельствовала, что передо мной воин, привыкший к физическим нагрузкам. Мускулатура была развита даже слишком хорошо, я невольно залюбовался прорисованным рельефом пресса, вспоминая, что так и не начал бегать.

Прошло более часа, а ни Тиландера, ни его воинов все еще не видно. Они не дошли до конца каменной гряды по северной стороне: мы бы их увидели в любом случае. За американца я не переживал, это был опытный воин, к тому же крайне осторожный, чтобы попасться в западню. Вероятно, что-то помешало ему подойти, а может, он просто пришел и ушел раньше нас обратно к побережью. Мы договаривались встретиться у моря после обследования горной гряды.

— Уходим обратно, — воины спешно вскочили, услышав мои слова. — Бер со своим отрядом идет впереди, мы следом.

Обратный путь всегда короче, так было всегда, даже в детстве я замечал это. Когда мы подходили к площадке, впереди послышался шум. Я различил слова Бера, обращенные к воинам:

— Не дайте ей уйти!

Выйдя из-за нагромождения гигантских плит, увидел, что вчерашняя дикарка снова попала в плен. Только в этот раз уже не вырывалась и не кричала. Ее даже не связали, она стояла в кругу воинов, с любопытством разглядывавших девушку. Воины посторонились, пропуская меня внутрь круга.

— Она сидела здесь и даже не пыталась убежать, — Бер протянул мне небольшую отлично выделанную шкуру лисы, — держала это в руках.

— Верни ей шкуру, и пусть уходит, Русы не воюют с женщинами.

Получив шкуру, дикарка недоуменно посмотрела на меня и на Бера. Теперь, при свете дня мог рассмотреть ее внимательно: девушка действительно была красива. Большие карие глаза смотрели удивленно и с небольшой обидой. Длинные густые волосы, перехваченные в нескольких местах кожаной полоской, доходили до середины бедра. На девушке была набедренная повязка, а грудь и спину покрывала другая шкура с отверстием для головы по типу мексиканского пончо.

Воины расступились, давая дикарке уйти, но она не шелохнулась.

— Уходи, иди домой, — повторил я вчерашнюю фразу и чуть не упал, услышав в ответ, как она идеально повторила мои слова:

— Уходи, иди домой. — Бер даже разинул рот от удивления, услышав так четко произнесенную фразу.

— Макш, Ха (она хочет быть твоей женщиной), — вклинился в разговор Санчо, плотоядно разглядывая дикарку.

— Санчо, заткнись, — отмахнулся я от него и повторил уже суровым голосом:

— Иди домой!

Девушка вздрогнула и шагнула в мою сторону. Бер выскочил вперед, заслоняя меня от моего визави, но дикарка мягко пропела:

— Лиа мава те, — эту фразу я уже слышал, ее она говорила ночью, когда я отпустил ее.

— Пропусти ее, — Бер посторонился, и девушка остановилась передо мной:

— Лиа мава те, — снова повторила она и, протянув руку, коснулась моей груди. Осмелев, девушка взяла мою руку и коснулась ею своей груди скрытой под шкурой.

— Мава те.

Я беспомощно оглянулся, ища поддержки у своих людей. Сомнений не оставалось, девушка предлагала себя в спутницы, даже я это понял. Но мне почти пятьдесят лет, а ей едва ли восемнадцать. Все отводили глаза, едва сдерживая смех. Только Санчо улыбался, сияя словно начищенный медяк.

— Макш, Ха (она твоя).

— Бер, это ты ее привел вчера, кто тебя просил, — прорычал я на сына, едва сдерживающего смех. Это стало последней каплей, вначале Бер, а за ним и все остальные начали смеяться, нет не просто смеяться, а хохотать, складываясь пополам. Дикарка вначале испугалась, а затем залилась переливчатым смехом, обнажив великолепные ровные зубы. Заметив, что моя рука по-прежнему на ее груди, я поспешно отдернул ее, вызвав новый приступ смеха у своих людей. На минуту я начал закипать от гнева, но, посмотрев в бездонные карие глаза, неожиданно для себя рассмеялся.

— Хочешь быть моей? — уловив суть вопроса по интонации, девушка кивнула и снова коснулась моей груди. «Да что с тобой делать, откуда ты такая упертая взялась?», — мелькнуло в голове, и прежде, чем на вопрос ехидно ответил мой внутренний голос, сказал вслух:

— Хорошо, потом не жалуйся, — воины встретили мои слова оглушительными криками, потрясая оружием.

Дикарка испуганно сжалась, но увидев радостные лица, скопировала часть моей фразы:

— Хорошо, потом, — на большее ее не хватило, но и так, ее умение схватывать фразы меня поразило.

— Иди рядом со мной, — показал ей жестами, чтобы держалась возле меня.

Возле лодок Тиландера не обнаружилось, он появился минут двадцать спустя с чёрными руками и лицом в угольной пыли. Оказалось, что северная сторона кряжа давала боковое ответвление на восток постепенно теряя высоту. Примерно на середине боковой ветви Тиландер нашел кусок угля у небольшого лаза у самой земли. Ничком протиснувшись в отверстие, наткнулся на уголь под монолитным слоем скалы.

— Его оттуда не достать, если только не разнести эту скалу к чертовой матери, — сокрушенно опустил руки американец. Его взгляд упал на дикарку, прятавшуюся за моей спиной: — А это кто? Макс, стоит тебя оставить одного, как ты сразу женщину находишь. Прямо Ромео, — улыбнулся Тиландер, сверкнув зубами на чумазом лице.

— Ромео? — дикарка дотронулась до моей груди.

— Ну да, Ромео, а ты у нас Джульетта каменного века, — парировал я ее слова и сделал замечание американцу:

— Ромео и Джульетта — это из другой оперы, дорогой Герман, здесь скорее подходит определение султан и гарем. И чему вас только учат в ваших школах? Так, говоришь, что уголь так просто не достать из-под чертовой скалы?

— Практически это нереально, скала накрывает все месторождение и тянется далеко. И нашими топорами, и кирками ее не разбить.

— Что ж, самое время заглянуть в записи профессора, я просил его законспектировать изготовление взрывчатых веществ из подручных средств. Нас здесь ничего не держит, нам пора домой. Тем более, не пристало новобрачной жене правителя каменного века ходить в обносках, да и вашем дурном обществе.

Третий взрыв хохота послужил ответом на мои слова, в котором различался переливчатый и звонкий смех Джульетты каменного века.