Непонятный роман

Иван Шипнигов (2023)

Иван Шипнигов (р. 1987) — сценарист, писатель, автор романа «Стрим» и сборника рассказов «Нефть, метель и другие веселые боги». Лауреат «Московской Арт Премии» и финалист литературных премий «Ясная Поляна», «НОС» и «Национальный бестселлер». В новой книге «Непонятный роман» две сюжетные линии. В одной герой дает интервью вымышленному ютуб-блогеру, во второй — ночью ищет с другом клад в подмосковном лесу. Пьяное интервью без монтажа становится пространством ностальгии по 2017–2019 годам, когда к вымышленному ютуб-блогеру приходили рэперы и говорили о девушках и творчестве. Романтичная прогулка превращается в психоделический трип, в котором изначальная цель быстро теряется, и главной задачей становится возвращение домой…

5:43 Первый единорог

— Почему на тебе сейчас майка с единорогом?

— Ты второй коньяк принес. Даже я не откажусь.

— Единорог: почему он здесь?

— Это моя манифестация наивности.

— Объясни.

— Наливай.

— Так, а на закусь что?

— Варенье.

— Варенье я спрятал. «Нутелла» где твоя?

— Ушла.

— Куда?

— На закусь.

— А как ты без ложки?..

— У меня с собой, оказывается, была ложка, в рюкзаке случайно завалялась. Ну и пока ты ходил за второй бутылкой, я первую добил… Под «Нутеллу».

— Оок. Давай тогда с шоколадочкой.

— Давай.

— Единорог.

— Да. Меня часто упрекают в наивности. В излишнем оптимизме. В инфантильной доверчивости к миру и к людям. И вот, мои оппоненты иногда в шутку называют меня единорогом.

— Кто твои оппоненты?

— Любимая женщина.

— Так. А еще?

— Пожалуй, всё.

— Приведи пример.

— Ну допустим, кто-то поздравляет в соцсетях с днем рождения, и я радуюсь. А Соня потом объясняет: смотри, там же на самом деле сарказм. Ехидство. Едкое издевательство…

— Она прямо так и говорит?

— Ну не совсем так. Но мы же договорились интервью без мата.

— Так. Еще пример?

— Ну или гуляем по Лефортово. Там есть всякие непонятные места, которые выглядят как заброшенные. Такой вайб в целом у Лефортова. «Вайб» — так еще говорят?

— Тебе можно.

— Ну вот. Вайб. Трамвайное депо, со старыми еще трамваями. Романтика эта вся старомосковская. Над которой я, в свою очередь, посмеиваюсь. Хоть и люблю Москву — и старую, и новую. Москве же все идет. Она как идеальная женщина, которая может надеть любое случайное платьишко, купленное на бегу, за копейки, и у нее потом все спрашивают — а где ты купила это потрясающее платьишко?! Собственно, моя любимая женщина такая.

— Ты хотел привести пример наивности.

— Да. Идем по Лефортову, видим депо, я хочу зайти, она говорит, что нельзя. Подходит охранник и спрашивает: может, вам еще экскурсию провести? Я радуюсь: а можно?! Даже охранник смеется. А она потом называет меня единорогом.

— Любимая женщина в шутку называет тебя единорогом, и ты воспринимаешь это как упрек?

— Да.

— Я бы считал это комплиментом.

— Вот она тоже, кстати, так считает: все хоть сколько-то обидное надо на всякий случай воспринимать как комплимент.

— Выигрышная позиция.

— Мне кажется, это защита неуверенного человека от травмирующих оценок.

— А ты уверен в себе?

— Нет, конечно. Но я не прячусь от оценок в безусловном одобрении. Придуманном, как домик, о котором я уже говорил. Эта вся безусловная любовь…

— Наше интервью становится все больше похоже на сеанс терапии. За которую мне, напомню, не платят.

— Подожди, а умная колонка?

— Какая колонка?

— Умная. С которой можно бухать.

— Ну какая колонка, с кем там бухать. В этом выпуске снова, как встарь, будет сервис дешевых авиабилетов.

— Ностальгия и в каком-то смысле тоже романтика…

— Так, а чем тебе не угодила романтика?

— Ну смотри. Я же из деревни родом. И я рассказываю любимой женщине про кур, поросят, телят. И она их почему-то называет «друзья». И это все милота и романтика. А эту вашу городскую, псевдоинтеллигентскую, а по сути мещанскую эстетику я не люблю.

— Шоколадочка, я так понимаю, тоже ушла?

— Да, кстати.

— Ну что, пойду я опять за закусью.

— Побольше прямо всего бери.

— А ты тут пока рассуждай про романтику.

— Эстетику.

— Ну про эстетику. Все равно на монтаже потом выкинем.