Эллариония

Иван Тройнов, 2023

Эллариония – планета контрастов.Снаружи она наивна и красочна, а внутри холодна и жестока. Снаружи народы живут в мире уже сотни лет и практикуются в магии, а внутри бедные жители гибнут от истощения, войн и политических распрей. Неизвестно как, но идеальный баланс жизни и смерти поддерживался веками. И так могло продолжаться бесконечно, но однажды один старый маг услышал манящую мелодию…Так началась загадочная история трёх героев, чьи судьбы оказались переплетены задолго до знакомства.

Глава 1. Комен. Вознесение

«Избранный воин, сняв с пояса меч,Грезит свободой, к утру засыпая.Выйди, давай же, сними ношу с плеч!Впредь не уснёшь от собачьего лая!»

Из сказаний «Об охотнике за грозами»

Комен проснулся от света фиолетовой вспышки.

— Ой! Прости, я не хотела тебя будить, — отдёрнув ладонь запричитала женщина. — В последние дни воздух так наэлектризован… Ох, я волнуюсь за тебя, сынок. «Рождение» должно произойти уже сегодня. Бледная женщина с впалыми щеками сидела на кровати рядом. Она ласково улыбалась и гладила сына по волосам цвета соломы. В их жилище не было окон, лишь аккуратные щели, чтобы пропускать тонкие лучи света и точечно освещать стол и скудные элементы быта.

— Да я… уже не спал, — потирая красные от недосыпа глаза ответил молодой альбос.

Кровать, высеченная из камня во время строительства, застеленная шкурами домашних животных, была единственным предметом роскоши в жилище. Женщина, закатав рукава старого тонкого платья, встала, чтобы зачерпнуть кувшином воды из каменного сосуда в стене.

— Умойся, прежде чем идти, дорогой.

— Да, Мам. Конечно, — помассировав виски Комен встал и подошёл к одной из щелей в стене, глядя на кристалл исполинского размера, висящий высоко в небе. Правая бровь, разделённая на две части тонким шрамом, поднялась в удивлении:

— Он совсем красный! Почему так быстро? Последний ритуал «Рождения» провели всего двадцать лет назад!

— Эх, если бы я знала, Милый. Ион Сол решил, значит, так тому и быть.

Подойдя к маленькой каменной раковине, украшенной осколком потёртого зеркала, Комен умылся. Растерев лицо руками, он глубоко вздохнул. На него смотрел взрослый мужчина, хотя он так не считал, ведь сколько ни старался, не мог отрастить даже лёгкую щетину. Красные прожилки на небольших впалых глазах с кругами от недосыпа лишь дополняли картину. Впрочем, красные глаза отличительная черта альбосов, работающих у жаровен в ювелирной кузнице. И пусть Комен ещё только подмастерье, хозяин кузницы обещает, что при должном усердии можно добиться больших высот.

Плеснув в лицо застоявшейся водой, Комен оскалился своему отражению:

— Я не должен туда идти. Это неправильно. Вдруг они заберут меня, как отца? У тебя никого не останется!

— Я тоже волнуюсь, сынок. Но твой отец был избранным! Это наша святая обязанность, и смысл нашей жизни — великий ритуал «Рождения». Тебе нечего бояться. — ворковала мама, разглаживая ладонью мятую холщовую рубашку с капюшоном для сына. На её предплечье проступали узоры, причудливые родимые пятна, издающие бледное фиолетовое свечение. — Я буду бесконечно счастлива, если и тебя коснётся его благо.

— Мам, я беспокоюсь не о ритуале, а о тебе. Плевать я хотел на стекляшку. Посмотри на свои печати, они совсем бледные. Сол тянет из тебя остатки, ты должна больше отдыхать. Поешь и ложись. К вечеру, после ритуала, я принесу батат. Мастер-ювелир обещал заплатить за мои заготовки.

— Ты такой заботливый… — склонив голову на бок, сказала мать.

— А меня ждут друзья. Я должен встретиться с ними перед началом ритуала.

Разглядывая отражение Комен наслаждался видом собственной печати. Такие пятна были у каждого ионийца. У кого-то они больше походили на странные татуировки, у кого-то на фрактальные узоры. У менее везучих печати выглядели как бесформенные пятна, кляксы, разлившиеся по телу. Но их объединяла одна общая черта — это данный с рождения дар Великого Ион Сола — огромного бездушного кристалла, состоящего из чистой энергии. Каждый житель Ионии знал — печать — это своего рода сосуд с энергией. В зависимости от цвета, которым она пульсирует, можно определить её количество.

Также любой Иониец знал и страшную истину — Ион Сол вправе забрать дар и жизнь, если ему это потребуется, высосав всю энергию без остатка во время ритуала «Рождения». Комен имел честь носить печать Ион Сола в виде окружностей разного диаметра, расходящихся как круги на воде от левой груди по торсу и всей левой руке. Рисунок не представлял особой красоты и светился всего лишь жёлтым, но Комен очень любил его, как нечто уникальное. Глядя на свою грудь и руку, он чувствовал себя особенным.

— Я знаю, что ты у тебя на сердце, милый. — успокаивающе ворковала мать. — Тобою управляют эмоции. Когда великий Ион Сол коснётся тебя могуществом, ты станешь более рассудительным. Это и плохо, и хорошо. Но я знаю, ты сможешь выполнить своё предназначение, какой бы жребий тебе ни выпал. Иди, я воспою песню защитницы Гаи тебе в помощь.

Сложив поднесённые ко лбу ладони, женщина тихо запела.

Комен прорычал в ответ:

— Ты думаешь, я трушу? Не в этот раз! Прошу тебя только об одном, если заберут меня, на этот раз не отказывайся от вознаграждения.

Входной дверью жилища служил толстый каменный диск-эксцентрик, запечатывающий проход. Быстро одевшись и откатив плиту, альбос пустил пучок слепящего света в дом и окинув мать взглядом на прощанье, вышел наружу. Диск по инерции медленно вернулся в начальное положение, закрывая вход.

В воздухе висел редкий туман. Дождь моросил, словно рой крошечных комариков, резко меняющих направление, повинуясь потокам воздуха. Комен сблизил большой палец с указательным и увидел тонкую фиолетовую дугу, сопровождающуюся звонким щелчком разряда:

— Ничё себе… Надеюсь, это нормально, — удивлённо пробормотал он, подходя к соседнему крыльцу. — Кас! Ты у себя? Я хочу есть!

Спустя несколько мгновений послышался глухой голос:

— Да, уже иду!

Соседняя дверь открылась и наружу вышел худой альбос. Несмотря на худобу, Кас обладал рельефными мышцами и любил обнажать их, красуясь перед девушками. Надев короткую накидку с капюшоном, приятель вышел из дома. Он нарочно не застегнул пуговицы рубашки, чтобы его пульсирующая татуировка во весь торс была видна получше.

— Хочу, чтобы не случилось, выглядеть потрясно, — сказал Кас и рукой поправил бурые волосы.

— Ха, как потрясный болван, — с добродушной ухмылкой ответил Комен и распахнул руки для объятий. — Ты как? Я почти не спал.

— Да уж… Уснёшь тут. Мать двадцать раз за сон повторила: «Он всё и всех изменит к лучшему», отец делал вид, что спит, но, когда он по-настоящему спит — ужасно храпит, что без затычек не уснёшь. Значит, тоже волновался.

— Ха! Да уж, знаю, — ухмыльнулся Комен. — Ты слышал, о чём говорили те упыри с нижнего района Некрас и Волот?

— Чтобы взорвать Сол до того, как он нас изменит? Веришь в бредни идиотов, нюхающих пыльцу? — с отвращением произнёс Кас.

— Я не об этом. До стекляшки они не доберутся, — Комен показал пальцем наверх. — Не додумались бы они чё-нибудь выкинуть на площади, там наверняка будет много народу.

— Не знаю… Я сейчас о другом думаю. Мой папа совсем ослаб в последнее время… Если бы Сол выбрал меня, родителям хватит денег, на достойную старость…

Комен двинулся в сторону выхода из ущелья, в котором они жили и взмахом руки пригласил товарища проследовать за ним:

— Понимаешь, он ведь и ослаб в свои сорок лишь потому, что Сол выкачивает из нас силы! Это хорошо, когда у тебя печать в полтела, а сил хоть отбавляй, тогда, пожалуйста, радуйся. А радоваться ты будешь ровно до того момента, пока эта блестяшка-переросток всплеском тебе все эмоции не пережжёт. А чё потом? Будешь в послушниках ходить до самой смерти, со стеклянными глазами?

— Комен, мы знакомы практически с рождения, — Кас положил на плечо друга руку. — Ты правда думаешь, что мне этого хочется? А что ты предлагаешь? Для меня любой выход правильный, если родители останутся живы и здоровы.

— Ха… Моего отца забрали, а лучше от этого никому не стало.

— Зато мы живы! Ты же знаешь, что неспроста гильдия Арконианы проводят свои исследования. Если сорвётся ритуал, то умрут все, кого мы любим, — Кас шагал, уставившись под ноги. — А навредить Солу — это даже не выход, чистое сумасшествие. Платформы не поднимаются вплотную.

Друзья добрели до спуска из многоуровневого ущелья. Спускаясь по лестнице, выбитой в камне скалы они накинули на головы капюшоны. На просторах Ионии добывались десятки разных минералов и драгоценных камней, но прозрачный материал попадался нечасто, и ещё реже попадались куски тёмного стекла, из которого мастер-ювелир за немалую плату согласился бы сделать очки. Лишь самые знатные и богатые альбосы могли позволить своим глазам не уставать от бесконечного яркого света кристалла. Местные предпочитали выходи́ть на улицу только в пасмурную погоду. А те, кому не повезло трудиться целый день под открытым небом, шили себе глубокий капюшон из толстой шерсти. Такая накидка спасала от лучей, но при этом сквозь неё ещё можно было разглядеть дорогу. Подобный аксессуар можно было найти у многих ионийцев Ильдраира.

Комен радовался искреннему разговору с другом. Прошедший сон заставил переосмыслить жизненные ценности, и он хотел поделиться переживаниями:

— Значит, должен быть другой выход. Но я не вижу его! Мама говорила, что последний раз ритуал проводился двадцать лет назад, за несколько месяцев до нашего рождения. Тогда многие альбосы изменились, стали отрешёнными, а некоторые вдруг осознали величие блестяшки. Кто-то стал ему молиться, хотя раньше ненавидел.

— Уж лучше тогда послушником к Аркониане. Они верят в пришельцев с внешней стороны Ионии. Йормин говорил, что пару дней назад видел воронки в море, может, они плывут за нами?

— Чё за чушь, Кас?! Нет никаких пришельцев, и что находится за пределами Ионии, тоже никто не знает. Мы живём внутри шара, а снаружи камень! Он никогда не кончается! Я был в шахте и видел, как она глубока, — развернувшись к соседу, прокричал Комен. — Хочешь вступить в гильдию к ведьме — пожалуйста. Лучше на Евстрае сгинуть, как по мне.

— А я бы на Корунен сплавал!

— Неважно! На этих островах и живут лучше, чем на нашей каменюке, и нет этой вечно-молодой ведьмы, что мутит воду на Ильдраире, — сквозь капюшон Комен заметил приближающийся силуэти и спокойно добавил: — Она странная, но на пришельца не похожа.

Приподняв капюшон, парни рассмотрели низкую молодую девушку с острыми скулами, маленьким аккуратным, слегка вздёрнутым носиком, и россыпью блёклых веснушек на белых щеках. Из-под капюшона по плечу спускалась длинная, аккуратно заплетённая коса бледно-рыжих волос.

— Привет, мальчики! Кто странная? Я? — голос девушки был нарочито спокойным. — Сегодня с самого утра все на взводе. Мне и самой не по себе.

— Здравствуй, Найра, мы как раз шли к тебе, — не желая продолжать разговор, ответил Кас. — Комен не выспался и немного нервничает. Ты не знаешь, когда начнётся ритуал? Я бы поел перед тем, как идти на площадь.

— Только сильно не наедайся, чтоб от сальных речей прямо на площади не стошнило, — съязвил Комен. Он коротко кивнул подошедшей подруге и уставился под ноги. Кас позвал товарищей в забегаловку под названием «Счастье уединения». Ребята облюбовали её ещё во времена обучения основным наукам, стоило Найре обмолвиться, что забегаловка принадлежит приятелю её отца.

— Вчера за ужином папа сказал, что Аркониана торопится начать ритуал. Сол не стабилен. Не пройдёт и четверти оборота как послушники начнут церемонию, — все трое взглянули в сторону крупного сооружения, похожего на перевёрнутый конус. Вершину башни украшал символ острова Ильдраир — лежащий ирбис с ультрамариновыми вставками.

Высокое здание служило в городе ориентиром среди улья каменных домов, но главную функцию играли диски, направленные во все четыре стороны света. Часы, указывающие, что сейчас раннее утро. Их отличительная черта — вращающийся диск, выкрашенный по кругу разными оттенками красного, оранжевого и синего цветов. Он символизировал изменение времени суток и еле заметно вращался. Маленькая статичная стрелка, закреплённая сверху над диском, переливалась чёрным агатом. Сейчас она указывала на розоватый оттенок — раннее бодрствование. Четверть оборота назад указатель был на тёмно-синем, что означает сон. Уже скоро диск докрутится до красного и наступит полдень. Оранжевый цвет символизировал вечернее время. Так, плавные переходы между основными цветами сливались в смежные оттенки, ознаменовывая новый цикл бодрствования и сна. Необходимость такого устройства не ставилась под сомнение. Великий кристалл освещал Ионию в любое время суток без исключения. Без часов можно легко потеряться в течении времени.

— Бабушка рассказывала, — сказала Найра, — что раньше альбосы поднимались к Солу по собственной воле, и не каждый удостаивался такой чести. Почему сейчас всё не так… — еле слышно добавила подруга. Оставшийся путь до забегаловки прошёл под гнётом тишины.

Благодаря тому, что столики в «Счастье уединения» располагались как соты и практически со всех сторон ограждались высокими перегородками, жители Чакра часто посещали забегаловку для личных бесед и обсуждения последних новостей. Не исключением была и троица молодых альбосов.

— Я всё! — бросил Кас, отстраняясь от недоеденного горшка с овощами. — Сол подери! Я не могу больше молчать, ребят. Мне страшно до жути!

— И мне страшно. Но ведь вместе мы и не через такое проходили! Решили не прятаться, значит, будь что будет! — Найра одной рукой обхватила кисть друга и фиолетовые искры затанцевали на ладони девушки.

— Через такое ещё не проходили… — пробормотал Комен. — Пообещайте, что, даже если вас посетит Сол и вы вдруг ударитесь в послушники, то всё равно останетесь моими друзьями, — сказал он, поочерёдно вглядываясь в лица друзей. — Слышите? Даже если меня заберут, не забывайте этого! Мы — друзья. Где бы и с кем бы мы ни были!

Найра взяла второй рукой Комена за запястье. Комнатку, где они ели, озарила ещё одна фиолетовая вспышка. Молчание затянулось и девушка, дёрнувшись, будто вспомнив нечто важное, выпалила:

— А у меня сегодня во сне было виде́ние!

— Накануне перед всплеском? — удивился Комен, изображая кривую улыбку. — Шикарно, чё! Мы все умрём, да?

Найра потупила взгляд:

— Там был и ты, Комен, твою рассечёную бровь я и во сне узна́ю…

— Я? О-о… Плохое-плохое предчувствие!

— Ну-у? Не томи! — уронив вилку потребовал Кас.

— В общем, н-ну… — собравшись с духом, Найра выпалила: — У тебя печати потухли, но ты не умер!

Озноб пробежал по затылку Комена.

Сбиваясь, Найра продолжала:

— Это очень странно, но ты правда был жив и даже радовался! К тому же я видела ещё что-то, вернее, кого-то… Тебя окружали много силуэтов, маленьких и больших, но они не желали зла.

— Да ты свои печати видел? Никто тебя не… — попытался вставить Кас, но Найра не дала ему договорить и быстро продолжила поглаживая Комена по руке:

— Ещё был мужчина в странной одежде, будто он послушник. Молодой, но седой, с добрыми живыми глазам! Ах да, у него тоже не было печатей!

— Короче, обычный сон, — Кас перегнулся через стол и похлопал Комена по плечу. — Мне до ужаса страшно, ведь мои печати оранжевые, а твои только жёлтые. Кто уж из нас двоих пойдёт наверх — так это я.

— Я бы не стала говорить, если бы во сне всё закончилось плохо!

— Ладно. Не мог же на тебя без причины свалиться дар провидицы, — смущённо пробурчал Комен. — Извини, у меня сердце в пятки ушло от твоих слов. Пошли на улицу, хочу подышать свежим воздухом.

На выходе Найра незаметно для друзей оставила в специальной каменной чаше маленький полупрозрачному кусочкек стекла.

— Най, а почему вообще происходит это «Рождение»? Мне с детства рассказывали о героях паломниках, поднимающихся наверх к Солу на парящей платформе из мезурита. Но мне до фонаря все эти фанатические бредни. Должноо же быть логичное объяснение?

— Что ты хочешь узнать, Кас?

— Знаешь… Я не считаю Сола каким-то божеством, верю в него по-своему, но хочу понять, почему происходит рождение. Почему он забирает нас?

— Из рассказов отца, Сол — это кристалл служащий для накопления энергии. Когда её становится слишком много, он краснеет и ему нужно помочь. Этой помощью и становятся «паломники», уходящие наверх. Впитав их энергию, Сол взрывается энергетическим всплеском, но не сильно.

— А что, если не помочь? — поднял бровь Комен.

— Это ты у Арконианы спроси. Её гильдия изучает Сола, а я знаю только то, что удалось выведать отцу на светских приёмах.

— Ох уж эти аристократы со светлого района, — закатил глаза Комен. — Светские приё-ёмы…

— Хей! — девушка мягко толкнула его в бок. — Перестань!

— Ничего не понял, честно говоря, — расстроился Кас. — То, что он сосёт из меня энергию — пусть так. Но на что он её тратит?

Найра только пожала плечами. Вопрос остался без ответа.

Тем временем поток альбосов выносил друзей к месту проведения ритуала. На площади города уже толпились зеваки. Сейчас широкая улица вмещала более тысячи альбосов, и каждую минуту их становилось всё больше. Желающие понаблюдать за сверхъестественным явлением приходили не только из спального района, построенного под открытым небом, но и из глубокого ущелья, откуда пришли Комен и Кас.

Площадь располагалась на краю высокого утёса, обрамлённая с одной стороны самыми большими и дорогими домами «светлого» района, а с другой, со стороны обрыва её окаймляла длинная белокаменная изгородь, до пояса высотой. Если перегнуться через изгородь, далеко внизу можно увидеть бьющиеся о скалы волны океана, и почувствовать всю мощь каменного острова, на котором в незапамятные времена был построен Чакр. Стрелка часов почти указала на красный, а значит, близится полдень.

Запрокинув голову Комен взглядом выхватил силуэт Ион Сола в багряном тумане. Массивный рубиново-красный камень ромбовидной формы неподвижно висел в небе. Его невероятно огромные неровные грани, будто вытесанные грубым огромным зубилом, вселяли в жителей Ионии благоговейный страх. Время от времени с поверхности великого кристалла срывались бордовые молнии, скрываясь где-то в пучине океана. Вдалеке раздавались глухие раскаты грома.

— Она скоро начнёт речь, надо подобраться поближе! — воскликнула Найра и ребята стали продвигаться в сторону сцены, построенной у самого обрыва утёса. Их взору открылась широкая площадка-сцена, изогнутая как в амфитеатре, окаймлённая сзади невысокой стеной. Четверо послушников волокли к стене лестницу, потому что прямо за ней, чёрные каменные глыбы, висящие в воздухе, образовывали винтовую лестницу ведущую наверх, прямиком в туман.

— Они не падают! Магия! — воскликнул Кас. — Сол готовит путь для наших!

— Я видела такое на картине в библиотеке минералов. Эти камни содержат мезурит, минерал, похожий по структуре на самого Сола, — замерев от увиденного, ответила Найра. — Он ими управляет!

— Вот это мощь! — откинув капюшон Комен всматривался наверх, куда уходила каменная тропа. — Управляет ими как живой!

Друзья заворожённо следили, как подлетающие куски скалы собирались в огромную винтовую лестницу. Постепенно скопление мелких камней превращалось в монолитную конструкцию. Если в каком-то месте не хватало детали, то, в течение нескольких минут туда сам подлетал камень подходящих размеров и завершал конструкцию, как это делает художник, совершая финальные мазки.

Вскоре на сцену перед тысячами альбосов вышла глава гильдии учёных.

— Тихо, тихо, это Аркониана! — зароптали голоса вокруг.

— Какая она красивая… — выдохнула Найра.

На сцену вышли трое упитанных мужчин в дорогих фраках. В их заплывших жиром лицах Комен сразу узнал аристократов, ответственных за управление шахтой, да и всем городом. Вслед за ними вышла женщина с тёмно-розовым цветом кожи и длинными чёрными как смоль волосами. Разительно отличаясь от бледнокожих альбосов, она притягивала к себе взгляды как мужчин, так и женщин. Тело её дышало жизнью, а в движениях чувствовалась лёгкость и упругость, хотя взгляд и лёгкие морщинки на лбу выдавали её настоящий возраст. Сверкнув золотыми блёстками на щеках, она поднялась на трибуну. Стройную фигуру обрамляла белая, подшитая в талии мантия, инкрустированная красно-золотыми узорами. Вместо капюшона, она носила толстый высокий воротник, и плотно прилегающие к лицу очки из тёмного полупрозрачного минерала.

Дождавшись, когда трое мужчин усядутся позади, глава гильдии учёных, гордо подняв голову, начала речь:

— Уважаемые жители острова Ильдраир и его столицы, города Чакр. Я благодарю всех пришедших за проявленную сознательность. Великий Ион Сол, отец и защитник каждого из нас, готовится принять к себе избранных. На протяжении многих столетий он центр нашего мира и источник всех благ! Великий кристалл дарит альбосам жизни и осознание того, что важно, а что нет. Дарит заботу о нашем народе и наших детях! Сегодня он выходит на новый виток своего существования, и каждый из нас выказывает ему почтение! — Аркониана вскинула руки вверх. — О великий Ион Сол, услышь меня! Прими нашу жертву и сохрани мир в целости!

Трио друзей внимали каждому слову, жадно пожирая взглядом привлекательную женщину. Комен не мог совладать с эмоциями и стоял разинув рот, впервые увидев учёную так близко.

— Сегодня, когда Ион Сол больше всего нуждается в поддержке, когда он будет максимально беззащитен, мы придём к нему и дадим испить себя до дна! В этом заключается смысл каждого альбоса! Это наша святая обязанность! — после торжественной открывающей речи женщина слегка смягчила голос и, добавив в голос сахара, продолжила:

— Молодые альбосы, прошу всех, кто готов исполнить свой священный долг подняться на эту сцену. Напомню, что нам нужно не менее восьми кандидатов. Ещё шестнадцать претендентов по старинному обычаю предлагают правители островов Корунен и Евстрай. Не стесняйтесь, прошу! — по толпе пробежали робкие возгласы. Кто-то копошился, кто-то ругался с родными. Спустя короткое ожидание на сцену вышли двое претендентов, не знакомых Комену. Ещё одного здоровяка насильно вывели за шкирку послушники.

— Это же Волот! Его что, ведут насильно? — прошептал Комен Касу на ухо.

— Странно, сбежать он не пытается. Не к добру, — ответил друг.

Выдержав паузу, Аркониана продолжила:

— Что же! Прошу присутствующих воспеть песню защитницы Гаи в помощь смельчакам! А послушников прошу спуститься и продолжить отбор претендентов. Каждый из вас знает, что делать!

Пятеро послушников с длинными копьями выдвинулись в толпу, помечая краской лоб некоторых альбосов, выбирая самых энергоёмких. Предпочтения отдавали молодым с красным цветом печати, почти не обращая внимания на девушек. Альбосы в толпе отшатывались от проходящих послушников. Никто не хотел вставать на пути воина, специально обученного для подавления народных волнений.

— Я, — громко сказала Аркониана. — Как глава гильдии учёных, возьму на себя ответственность донести до вас прекраснейшую новость! Наши исследования дали плоды. Жизнь за пределами Ионии существует! Скоро Элларийцы услышат наш зов и спустятся к нам! Совсем скоро мы перестанем быть зависимы и выберемся из заточения в шаре!

По толпе пробежали первые вдохи:

— Так не бывает!

— Ведьмины сказки!

— Не верю!

Разговор о существовании внешнего мира всегда вызывал бурные споры, но сказанное женщиной нельзя было расценить как нечто обыденное. Комен помнил, как двенадцать лет назад прежде неизвестная никому девушка вдруг заявила, что она пришелец из внешнего мира. Назвала себя элларийкой и сотворила огонь у всех на виду. Многие, увидев, как Аркониана лишь среди камня и мёрзлой воды создала источник света и тепла, уверовали, что она посланница Сола на Ионии.

Десять лет назад она основала гильдию учёных и встала наравне с властителями Ильдраира. Так же Комен помнил, какие волнения среди народа вспыхивали в то время. Тысячи погибших в стычках между бездушными послушниками и бунтовщиками, не желающими искажать собственное восприятие мира.

— Что за чушь… — тихо произнёс Комен, потирая переносицу. — Бессмыслица…

Но среди толпы нашлись и те, кто негромко говорил:

— Я знал!

— Наконец-то!

Зеваки разделились на два лагеря, тех, кому новость пришлась по душе, и тех, кто воспринял её с недоверием. Единичные возгласы мгновенно превратились в лавину из невнятных криков и оскорблений.

Кас улыбался собственным мыслям и повторял: «Дождались. Дождались!». Найра с благоговением и открытым ртом смотрела на Аркониану. Комен застыл, представляя, как его отец двадцать лет назад под похожую речь вышел на эту самую сцену, чтобы ценой собственной жизни защитить будущее поколение. Горечь и боль застилали глаза молодого альбоса, скупая слеза, сорвавшаяся с щеки ярко вспыхнула фиолетовым электрическим разрядом, не долетев до земли.

— Это ложь! — взорвался криком Комен и потряс над головой кулаком. — Мерзкая ложь!

— Эй, кто орал! — сквозь толпу к троице прорывался послушник.

— Ты, длинный! — ткнув Каса в грудь, он сурово произнёс: — Пошли со мной, именем гильдии, тебя ждёт Ион Сол!

Кас стоял как вкопанный, часто хлопая глазами. Смотрел то на Комена, то на послушника. Найра коротко вскрикнула: «Нет!», но подоспевший второй послушник подхватил Каса под руку и ему ничего не осталось, кроме как, в трансе шагать в сторону сцены.

По телу Комена во второй раз за день пробежал холод. Ноги стали ватными. Захотелось присесть прямо здесь, на холодном пыльном камне в середине площади. Что-то внутри него оборвалось в тот момент, а время остановилось. Найра изо всех сил молотила ладонями по спинам послушников в попытке отбить товарища, но бездушные воины оттолкнули её, и та упала рядом с сидящим Коменом.

Резко поднявшись, Найра стала тормошить его и что-то говорить, но в ушах звенело. Он не разобрал ни слова. Первые отголоски всплеска уже доходили до острова, вибрация ощущалась кожей. Спустя десяток глубоких вдохов Комен пришёл в себя. Найра сидела рядом, уткнувшись в его плечо и периодически всхлипывала.

— Уважаемые послушники, воля Ион Сола для нас закон, время не ждёт! — Поторапливала главная учёная, оглядываясь на аристократов. Те хмуро смотрели в небо, ёрзая на позолоченных стульях. Властители города Чакр пытались напустить на себя важный вид, но с каждым раскатом грома их и без того бледные лица становились одного цвета с белоснежными ирбисами, вышитыми на парадных камзолах.

Воины один за другим вывели из толпы Каса и ещё пятерых претендентов. Аркониана, поспешно благословив каждого в отдельности, отправила девятерых паломников к извилистому пути.

— В этот раз великому кристаллу может потребоваться больше энергии! Но велик шанс его божественного снисхождения к смельчакам!

— Треклятая ведьма, — шептал про себя Комен. Лицо Арконианы, мрачнело с каждой минутой. Погода портилась, на макушку Найре упала пузатая капля дождя. Комен смахнул её, прижав девушку к груди. Глядя, как старый приятель вместе с паломниками поднимаюется по огромной каменной лестнице, Комен выхватил взгляд друга, но не выдержал и со стыдом опустил голову.

Вскоре живые энергетические сосуды скрылись в тумане, но ожидаемый всплеск так и не наступал. Вдалеке гремели раскаты грома, земля под ногами покрывалась мелкими трещинами, и каждый, кто стоял сейчас на камне, ощущал нарастающие пульсации. Спустя ещё некоторое время глазам зевак, находящимся ближе всего к изгороди, предстали маленькие воронки на бушующем море.

Найра подрагивая от холода тихо всхлипывала и прижималась к Комену, её длинная коса то и дело подрагивала на груди. Друзья стеклянным взглядом провожали Каса, хотя тот уже давно скрылся в густом тумане. Для многих на этой площади, ритуал казался чем-то неизведанным и притягивающим. Те, кто был моложе двадцати лет, родились уже после всплеска. Для них Ион Сол был не более чем смешной стекляшкой, нежели ужасающим божеством. Несколько часов назад друзья с трепетом обсуждали предстоящее, волновались как перед первым экзаменом, но текущее потрясение оказалось несравнимо ни с чем. Никто не собирался уходить по собственному желанию, так же как не собирался терять друзей. Но ощущение: «Это просто не может произойти со мной» подталкивали на злополучную площадку для отбора претендентов.

Не начавшись, ритуал казался щекочущей нервы весёлой игрой, а теперь хотелось бежать, спрятаться и не высовываться, пока ветер гром не стихнет. Комен хотел было что-то сказать, но уже в который раз молча проглатывал горький ком в горле.

Поднялся сильный ветер, море неистово бушевало, а на горизонте виднелось несколько нестройных торнадо. Уйти в укрытие не позволяла совесть. Никто из толпы так и не тронулся с места. Альбосы стояли как заворожённые, уставившись в небо и ожидая неминуемое.

Найра дрожащим голосом спросила:

— Мы его больше никогда не увидим?

— Ещё увидим, он сильный. Были те, кто выживал… — Комен не смел поднять глаза. Знал, что врёт сам себе. За сотни лет, если верить слухам, после ритуала остались в живых лишь трое Альбосов. Двоих из них потом уличили в трусливом побеге с платформы вознесения. Жалкие трусы бросили своих братьев и спрыгнули в воду, пока летающая платформа не вознеслась к Солу.

«Может, оно того и стоило…» — подумал Комен, оглядываясь по сторонам.

— Почему так долго… — простонал маленький мальчик, сидящий на шее у отца, неподалёку.

Аркониана подозвала к себе одного из воинов и дала указания, которые из-за надвигающегося грома расслышал только послушник. Спустя считаные мгновения к ней подбежали другие послушники и доложили что-то очень неприятное. Судя по жестикуляции и доносящимся отрывкам фраз, старшая служительница Ион Сола, глава гильдии учёных, одна из самых красивых и желанных женщин Ионии ругалась отборными матом, многие из которых не знал никто кроме неё. Махнув на толпу и выкрикнув приказ, стараясь перекричать гром и ветер, женщина отослала десяток послушников обратно в толпу. Срываясь на крик, прогнала пузанов аристократов, вжавшихся в стулья.

Мокрые волосы липли к очкам. Аркониана нервным движением спустила их на шею, открыв публике большие карие глаза. Она вернулась на трибуну и, пытаясь перекричать свист ураганного ветра, вещала в поредевшую толпу:

— Нас предали! Альбосы острова Евстрай не отправили ни одного паломника! Это вопиющее нарушение «Великого Тройного Союза»! Станьте героями, не дайте своим близким погибнуть, нам нужны ещё минимум семеро добровольцев, иначе всех нас ждёт кара Ион Сола!

Комен оглянулся по сторонам. В толпе заметно прибавилось послушников. Чей-то мужской голос неподалёку надрывно кричал:

— Я н-не могу, у м-меня ребёнок!

Мужчины ругались, девушки рыдали, кто от страха, кого просто захлёстывали эмоции. Земля под ногами дрожала всё сильнее, где-то внизу волны разбивались о скалы, а ветер разносил капли повсюду, орошая зрителей священного ритуала.

— Быстрее! Этих двух, и вон того, что с девчонкой, — прозвучал приказ в нескольких метрах. — Женщин отводите, чтобы не мешались, у нас мало времени! Выполнять!

— Уважаемые граждане, сохраняйте спокойствие! Чтобы не случилось катастрофы, нам нужны ещё претенденты! Прошу проявить сознательность! — кричала Аркониана, не жалея глотки.

Комена резко выдернули из объятий Найры. Она хотела дёрнуться вслед, но вспомнила, чем это закончилось в первый раз и закрыв лицо руками опустилась на колени:

— Комен…

— Я сам пойду, отпустите, — рыкнул он. — Найра, позаботься о маме!

Ответ уже невозможно было разобрать в мешанине звуков. Шестеро «избранных» поднимались на злополучную сцену, а из толпы уже вели последнего бедолагу и без проволо́чек провожали к лестнице. Лестница ведущая наверх разваливалась на глазах. Вниз то и дело летели небольшие камни и пыль. Комен, прикрывая голову от осколков, нехотя делал шаг за шагом.

— Х-хоть бы всё это было не напрасно, — послышался голос сзади. — Совет старейшин об-беспечивает большие выплаты семьям г-героев.

— Тьфу! Как бы не так! — проворчал Комен. Его блаженная мать, потеряв мужа, изменилась до неузнаваемости. А вместе с тем потеряла и всякий интерес к материальным ценностям.

Комен никогда не винил её. Злость всегда растворялась в любви к матери без остатка, но сейчас он жалел. Жалел и о том, что он не успел оставить потомство, или хотя бы завести долгие отношения с женщиной. Хотя бы полюбить.

Он шёл, то глядя вниз, пытаясь в толпе найти Найру, то рассматривал ущелье, пытаясь определить, где находится его дом и как теперь будет жить мать. Всё думал: «Почему так рано?» — шаг за шагом ноги напрягались всё сильнее.

— В с-самых старых документах говориться, что Иония пережила уже ш-шестнадцать перерождений к-к-кристалла, — позади Комена снова послышался голос, заикающийся от страха. — Если верить этим з-записям, всплески с каждым разом учащались! Последний случился всего двадцать лет назад, тогда как предыдущий промежуток составлял целых д-двадцать пять! По триста полных циклов в тридцать часов.

Витком ниже раздался звонкий шлепок:

— Заткнись, урод!

Гнусавый голос показался Комену знакомым, но альбос не придал этому большого значения.

Вскоре семёрка паломников добралась до пологой части тропы. Комен обнаружил, что стоит на огромной каменной платформе и смог наконец рассмотреть каждого брата по несчастью.

— Это и есть п-платформа вознесения? Видимо, предыдущая уже улетела, — заикался мужчина, что держал сына во время церемонии. Это он развлекал всех во время восхождения интересными фактами.

Осторожно подступившись к краю, Комен взглянул вниз и невольно отшатнулся. Платформа пари́ла на высоте птичьего полёта, откуда открывался потрясающий вид. Далеко внизу укрывшись туманом, лежали верхушки домов, напоминающие кукурузные хлопья в молоке. Всё, что было ниже, разглядеть было невозможно, но ущелье, где жил Комен, плавно перерастающее в гору, представляло захватывающую картину.

Слегка успокоившись после взгляда вниз, он накинул капюшон. Чуть было не потеряв равновесие от начала движения платформы, Комен стал всматриваться в лица окружающих его альбосов, засвеченные сиянием Великого кристалла. Среди них были двое бородатых братьев близнецов с мускулами, будто высеченными из камня. Изредка переглядываясь друг с другом и скрестив руки на груди, они горделиво смотрели на Ион Сола. Его алое нутро пульсировало, издавая звуки похожие на биение сердца. Четвёртым из семёрки оказался печальный лысый мужчина в мешковатой одежде, он не надел капюшон, а, встав на колени, напевал «песнь искупления» и периодически возносил руки к небу. На лбу у мужчины красовалась татуировка в виде ромба в круге, символизирующая Сол. Фанатик.

Взгляд Комена остановился на знакомом лице.

— Некрас? — прошептал он. — О-о, не-ет… Нет-нет-нет! Что он здесь делает?!

Щуплый паренёк с вытянутым вперёд подбородком и длинным, острым носом пристально смотрел на Комена.

«Только не это!» — с досадой подумал он, шлёпнув ладонью по лбу. — «И почему я его раньше не заметил? Уже спрыгнул бы на скалы!»

Скалясь во весь рот, хулиган, отравлявший Комену детство и юность, пружинящей походкой подошёл ближе. Хлопнув того по плечу, он затянул:

— Ну што-о, малыш-ш, вам всем коне-е-ц!

— Зараза! — рыкнул Комен сквозь зубы. — Опять пыльцы нанюхался. Отвали от меня!

— Знаешь, что-о это такое, а?

Некрас приподнял подол рубахи. На поясе висело нечто вроде драгоценного камня, размером с фалангу большого пальца. Изумрудный кулон на верёвке, похожий не то на зуб, не то на застывшую каплю смолы, притягивал взгляд. Внутри, мерно перетекая из одного конца камня в другой, словно пузырёк воздуха в смоле, пульсировала энергия.

— Нет, и знать не хочу, — оскалился Комен, сжимая кулаки.

— Это мой билет в безбедную жизнь, малец! — ответил Некрас и расхохотался как безумец. Он не общался почти ни с кем и в широких кругах слыл либо сумасшедшим, либо пыльцовым наркоманом.

Внимание привлёк лысый паломник. Казалось, он пел слишком уж громко. Осмотревшись Комен понял, что каждый на платформе озадачен. Пел не паломник. Голос отдавал железными нотами и точно был женским, но разобрать слов не вышло.

Затем произошёл ряд быстро сменяющих друг друга событий. Откуда-то снизу возник ярко-голубой столп света и пронзил Ион Сола насквозь. Платформа вознесения рывками замедлилась. Альбосы, не устояв на ногах, попадали на платформу. От кристалла к печатям Комена стали проскакивать тонкие электрические разряды.

«Началось!» — подумал он и принялся молиться. Ни одно слово песни искупления не пришло в голову. — «Как же там было…»

Но помолиться он не успел. Сердце за мгновение ушло в пятки, так как платформа стала резко снижаться, так и не долетев до места назначения.

— Что… Что ты сделал?! — прокричал Комен, требуя ответов, но от скалящейся ухмылки Некраса не осталось и следа. Хулиган был бел как чистый холст, хватал ртом воздух и оглядывался то по сторонам, то глядя на зелёную каплю на поясе. Подползая ближе к Комену, Некрас схватился за ногу парня и задыхаясь прошипел:

— Это не я! Слишком рано! Почему мы падаем?! Так быть не должно!

Платформа набрала скорость и камнем неслась вниз, когда произошёл взрыв. Огромная волна энергии алой лавиной двинулась от кристалла, застилая всё на своём пути. Комен смотрел на надвигающийся всплеск и, хотя его эмоции пока ещё не выжгло, он не чувствовал ничего. За последний час он потерял лучшего друга; пережил расставание с подругой; скорбил, поднимаясь на огромную летающую глыбу, не попрощавшись с матерью; несколько раз вспомнил отца; и испытал ещё массу эмоций.

Сейчас же он безвольной куклой летел спиной вниз, глядя на надвигающийся апокалипсис. В голове одинокой искрой металась мысль: «Как красиво!».

Время замедлилось. Уши заложил оглушающий гром, дошедший на пару мгновений быстрее, чем плотная волна энергии и через несколько мгновений багряно-алый цвет заполнил всё.

Комен громко выдохнул и закрыл глаза.