Ученик бога

Иван Тайн, 2023

За считанные минуты одна из великого множества вселенных схлопнулась в точке без возможности на восстановление, мыслимое и не мыслимое вещество испарилось без следа, но богу удалось, спасти от сингулярности одного человека. Он то, по мнению бога, и спасёт мир, нужно лишь научить. Но как слышал ученик, Бог это всемогущее существо, явно способное отменить конец света, поэтому подозревает, что его новый учитель скорее всего не Бог, а обычный кукловод, ловко дёргающий за ниточки своей марионетки. Правда ли человек лишь игрушка в чужих руках или же он слишком мал, чтобы осознать весь масштаб миропорядка, попытается раскрыть эта книга. Публикуется в авторской орфографии и пунктуации.

Франкенштейн в пробирке.

Великан как по магии материализовал стол, а на нем разные бутылки подписанными странными символами, а вместе с ними материализовалось несколько чашек Петри и всякий хлам.

— Всё смешать в одной посуде?

— Нет, ты что. Возьми ту бутылочку… так подожди. Ах вот — сказал он, и разом надписи стали легко читаемы.

Толи великан, что-то сделал с моим мозгом, то ли он переписал надписи на великий русский язык, также проникнув в мой мозг.

— Возьми бутылку с канифольным отвердителем и налей в ложку, пусть высохнет.

— Звучит не очень по научному, но ладно.

Смола была жидкой и невероятно токсичной. Я сделал, как было велено, и отложил ложку подальше от лица.

— Можешь пока капнуть спирт в воду.

— Самогон не так гонят.

— Я не об этиловом, господи.

— А конкретней, можно?

— Э… эфир фенола.

Я перебрал все бутылки, такого названия не было.

— Как ещё раз?

— Фенокситоларазол.

— Нет, такого.

— Феноксиэтанол?

— С «фе» есть монофениловый эфир этиленгликоля.

— Вроде оно.

— Что перевести не смог? — сказал я, раскручивая бутылку и готовя пипетку.

— Знал бы ты химию лучше, сам бы нашёл исходя из моих слов.

— Знал бы ты русский лучше…

— Нет. Всё, что я нашёл в твоей голове это таблица названий некоторых алканов по числу атомов углерода, я переводил исходя из него, по большей части. Если бы ты знал больше, то и названия были лучше переведены.

— На этикетке помимо названия также есть и структурная формула, мог и по ней сказать. Мол, так и так похожа на головастика, — сказал я капая в воду.

Секунда и капля этого спирта на поверхности воды развела три щупальца в стороны, которые развели ещё щупальца, и в быстром движении исчезли с поверхности воды, виляя щупальцами как змеи своим хвостом.

— Вот это я сказал бы «не по-научному». «Ну ладно». — передразнивая сказал великан — Накрой воду двумя кусочками бумаги, так, чтобы выглядывала полоса воды и капни спирта между бамажками.

И я капнул. Спирт теперь имел вытянутую форму бактерии с маленькими лапками. Щупальца остались, но только на концах, ими всеми и маленькими и большими бактерия будто бы перебирала, тем самым разрывая себя в разные стороны, как это делают настоящие бактерии. Если бы спирт не выветривался из самодельной бактерии и не уменьшал её объём, я уверен, что она разделилась бы надвое. Что конечно произошло, но только когда от спирта почти ничего не осталось, кроме щупалец, они то и разделились, а после исчезли.

— Как видишь, не живое вполне может быть живым.

— Вот только толку от этого мало, оболочки нет, и тело долго не живёт.

— Без меня ты бы тоже долго не жил. А по поводу оболочки, возьми стекло и прокали его, вот тебе газовая горелка — сказал он, материализуя горелку в моей руке. — Капни пару капель воды отдельно друг от друга.

— Я как будто вернулся в детский клуб, ты это специально? Подражаешь Нафану?

— Кто такой Нафан? Не отвлекайся, теперь капни в капли красители, то есть покрась… воду. С русским у меня и вправду проблемы.

— Воу — сказал я, когда капли вдруг помчались друг за другом, больше слов у меня не было ни русских, ни английских, ни инопланетянских.

— Тебя это впечатлило, а одинокая бактерия нет?

— Ну да. Там то, какая-то неизвестная жидкость, а тут обычная вода, причём живая.

— А ацетон тебе знаком? Давай, думаю смола, уже высохла, а о хемотаксисе поговорим попозже.

— Правильней химотаксис, а не хемо.

— Как скажешь, кроши давай.

— Кого?

— Смолу! Натри горсточку.

Смола и вправду засохла, и я без труда высунул её из ложки. В таком виде смола была похожа на карамель, что давно уже никто на дому не плавил. Я взял точильный камень и как на тёрке натёр смолу. А пока тёр, спросил:

— Ты сказал про горсть, и я сразу вспомнил философский вопрос с земли «Когда горсть становится горстью?».

— В чём философия?

Я чуть подумал и ответил:

— В том, что даже на такой простой вопрос сложно ответить.

— А ты, какое количество крошек можешь без счёта осознать мгновенно?

Я взглянул на чашку Петри, куда натирал смолу.

— Три-четыре где-то…

— Выходит после четырёх, горсть и становиться горстью.

— Но почему?

— Согласись, что слово горсть означает не определённое количество и явно множественное, крупицу ведь никто не считает горсткой, правильно?

— Вроде да.

— Так вот горсть, как и кучку, ты с первого взгляда не сосчитаешь. Значит, идём от обратного. «Что ты не можешь сосчитать?» и будет ответом.

— Но я могу сосчитать.

— Но не всё разом, горсть ведь ты берёшь в руку за один раз, правильно?

Эти слова уже смогли убедить меня.

— Невероятно, — вскинул я, — вопрос, над которым бились великие умы на протяжении веков, был отвечен за считаные секунды. Я слышал, в древности люди не могли окинуть взглядом четыре объекта и сказать, сколько это. Получается Аристотель, назвал бы горстью — цифру четыре.

— Да, а я бы назвал тринадцать.

— И ты можешь столько за один раз? Нечего себе. Видимо в этом мире относительно — всё, — шмыгнув носом, сказал я.

— Ну и третья капля…

— Ацетона?

— Да.

Увиденное было точно также удивительно прекрасно, как и в воде. Но на этот раз ожила смола.

Она моментально вступила в реакцию с ацетоном. Вместе они вызвали такое бурление, какое создавало впечатление, будто бы целые колонии передвигались, от края, до края поедая атомы ацетона. К сожалению, жили они недолго и прекращали своё движение, как только ацетон выдыхался, капля какой-то жидкости оставалась, но выглядела это уже не как аквариум с рыбками, а как вода из бутылки во время перекуса бутербродом. Смола из жёлтого цвета стала белой и кроме как мокрых крошек хлеба, никаких ассоциаций не вызывала.

Они как будто реально, по-настоящему жили. Если бы на уроках химии показывали это, я бы окончил школу, с золотой медалью. Хотя о чем это я, показывали бы хоть, что-то помимо учебников и тонны текста.

Каждый эксперименты в итоге как бы отдалялся, бактерии становились меньше, а их количество больше, но время не щадило ни одного. Мне кажется, они все жили одинокого мало.

— А возможно сделать так, чтобы они жили подольше, как настоящие организмы.

— Это невероятно сложно и ты не представляешь насколько. Это как минимум должны не просто звёзды сойтись, а атомы в этих звёздах. Это должен быть ацетоновый мир. Чисто с синтетическими смолами, относительно простыми, химическими соединениями. Которые потом должны развиться до органических смол. При определённой температуре… и тыры-пыры. Слишком много знаменателей. Для этого, по моему мнению, бог и создал так много вселенных. Чтобы они случайным образом синтезировали жизнь. Своими собственными силами это слишком запарно, да и не эффективно.

— То есть ты не настраиваешь каждую отдельно? Они же с тебя сыплются как со старика.

— Так я устал от вопросов, поэтому продолжу свою историю. Вопросы после. На чём я остановился. Ах да. Сказал он и щелчком пальца заставил стол испариться.

— Может стол, оставишь? История интересная конечно, но хочется руки куда-то унять.

— Ты хочешь развлечение во время развлечения. Соберись я верю, что ты можешь сфокусироваться на чем-то одном. Ты же уже эволюционировал из ящерицы, и в отличаи от неё в еде не нуждаешься, зачем тебе переключать внимание от одного движения к другому, в надежде найти еду.

— Так ты говорил, природа сильнее.

— Так и ящерица не может бежать за двумя саблезубыми зайцами сразу. Просто следуй словам старика. И так…